ДЖИЛЛ
Простить?! Да пошёл ты, сукин сын! Яростно зарычала и накинулась на него с кулаками.
Его вид меня обескуражил, ввёл в непонимание. Почему тут? Почему зверски избит? Почему, чёрт возьми, ПЛАЧЕТ? Он плачет!!! ОН?! Жестокий, беспощадный, неумолимый, убийца, насильник! Снова игра! Снова вырывание моей души из тела?! Не в этот раз, ублюдок! И никогда больше!
Отчаянно колотила его, а он даже не пытался защититься, прикрыть себя от ударов. Мощно заехала ему кулаком по лицу, повалив на землю. Кровь, хлынувшая из его носа не пресекла моего гнева. Буквально насела сверху, продолжая бить, но уже ладонями, словно, боясь сделать хуже или пасуя перед его беззащитностью.
Это длилось до тех пор пока чьи-то маленькие ручонки, не вцепились мне в волосы и не оттащили от него на пол. Больно села на мягкое место, едва успев поймать себя в пространстве. Что-то железное с острыми зазубренами сверкнуло в тусклом свете прямо над моей головой. Боже! Это смерть?!
— No! — резкий крик моего мучителя. Он схватил это нечто и, вырвав из рук железку, прижал к себе. — Está bien, Gabriel. Está todo bien. (Все нормально, Габриэль. Всё хорошо).
Это девочка?! Она вжалась в него, обняла. Злобно глянула на меня, подобно дикой кошке. Он что-то шептал ей в ухо, глядя на меня, и гладил спутанные чёрные волосы. Ушел с ней в темноту амбара, вытирая кровь.
Только сейчас до меня стало доходить. Это был ребёнок, всего лишь ребёнок — девчушка с испачканным лицом и одеждой, диким взглядом. Она не только защищала его, но и попыталась убить за него.
Да что вообще проиходит?! Я хочу уйти отсюда и как можно скорее. Метнулась к дверям, но они открылись раньше. Отпрянула. Все узники помещения тут же вскочили со своих мест и выстроились в колонну.
— Делай тоже, что и все. Молчи! — прошипели в ухо.
Чейз?! Как он так быстро оказался возле меня, даже не успела отобразить. Вытянулась в струну, лицезрея полуголого мужика в дверях до кончиков волос увешенного оружием, который принялся шлёпать всем на руки бирки.
— Lechada de cemento, — проскрипел головорез, толкая в коридор.
Чейз догнал в доли секунд:
— Цемент… Иди за женщиной в синей юбке.
Лихорадочно искала её в нашем гуське и, найдя, тут же впилась глазами, упаси бог, упустить из виду.
Нас выпроводили на пустырь. Чейза я тут же потеряла. Всучили в руки лопаты и носилки. Несколько женщин принялись смешивать песок с цементом, другие разводить водой. Моей задачей оказалось перемешивание, просеивание и доставка к кирпичному амбару через всё огромное поле.
Не знаю через какое время, но начала осознавать, что усталость, жажда и зной скоро меня свалят. На протяжении всей деятельности, невольно искала его или, хотя бы, ту девочку.
Когда меня везли сюда, была уверена в его абсолютной причастность к этому. Начала снова принимать на себя роль его сексуальной игрушки, но увидеть своего мучителя среди рабов, избитого и кающегося никак не ждала. Подобного не видела ни в одних из своих снов. Вся эта картина здесь, лишь сломала весь мой мысленный образ о нём. А может это всё разыгранно? Очередной спектакль? Потому и не вижу его сейчас на поле труженников. Неизвестность выедала изнутри паралелльно с признаками зуда от жары и впивающегося в кожу, ноздри и рот цементного песка, который прилипал намертво за счёт пота.
Сбросив, наверное, уже сороковую пару вёдер с цементом, взглянула на ладони. Руки скрючились от тяжести, образовавшиеся мозоли уже лопнули и начали кровоточить. Рой мух и мошкары тут же завитал надо мной. Свист в воздухе, и спину обожгла давно забытая, но знакомая боль.
— Qué subió? Muévete! (Чего встала? Шевелись!)
Плеть. Снова свист и удар. Я сцепила зубы, глуша вскрик. Схватила вёдра и быстро вылила содержимое в бочку.
— Sí, sí… Muévete, perra!(Да, да… Двигайся, сучка!) — теперь он гнусно хихикнул, и, оглянись я на него, увидела бы, как мексиканец облизнулся и потряс себя за гениталии.
Солнце начало опускаться, притягивая и меня за собой. Звон. В ушах?
Женщины двинулись, следом и другие, выстраиваясь в новую колонну. Я не видела, что там впереди, но потом все резко рванули, распихивая друг друга, и буквально сминая под собой. Из толпы вынырнул Чейз, толкнул меня плечом. Я упала лицом вниз.
Боже, нет! Закрыла голову руками, ожидая удары. Вот он, прежний! Мужчина накрыл меня своим телом, а опомнившись, увидела перед собой жестянку с водой.
— Пей, живее, — прорычал Ричер, не давая подняться и закрывая меня от других.
Жажда не позволила раздумывать и уж тем более выделываться, и я, изогнувшись до предела, выхлебала всю жидкость. Чейз заглянул в жестянку и грубо выругался, слез с меня. Сделал пару глубоких вдохов, глядя на людскую бойню и снова нырнул в толпу.
Лишь теперь поняла, что паёк был не только для меня. Совесть резанула по сердцу. Увидела и девочку, которая сидела поодаль и злобно, даже ревниво смотрела на меня. Мужчина теперь уже выпал из кучи дерущихся и борющихся за воду. Прополз на четвереньках и рухнул возле девчушки, тяжело дыша. На лице разглядела свежую ссадину. Девчушка незаметно помогла ему попить и после допила остатки.
Как только водопой закончился, они отпрянули друг от друга. Чейз встал сзади меня. Чувствовала затылком его тяжёлое дыхание с некой хрипотцой.
— В дом… Там женщины стирают, убирают, готовят. Старайся понимать, иначе… — он не договорил, да и не требовалось, борозды от двух сегодняшних ударов не дадут забыть об этом и ночью.
В доме была всё та же духота, дополненая жаром плит и потом людей. Меня приставили к овощам, отчего немного расслабилась. Можно тихо сидеть в углу и чистить картофель и морковь. Разве что, с некоторой периодичностью относить полные вёдра женщинам у плит.
Запах готовящейся еды начал сводить с ума. Стенки желудка словно слиплись. Только сейчас осознала, что невероятно голодна. Я глотала слюни и начинала дышать, как взмыленная лошадь.
Глубокой ночью нас наконец согнали обратно в амбар, раздав уже каждому по пайку еды — чечевичная похлебка и корка хлеба, изрядно отдающая затхлостью. Рассмотри её при свете и не удивишься островкам плесени. Здесь это никого уже не волновало.
Я забилась в один из углов. Пока поглощала свою долю, ни о ком вообще не могла думать. Голод настолько свёл с ума, что не ощущала отвратность пищи. Не наевшись, но успокоившись, выискала глазами Чейза. Он сидел у стены и перевязывал куском ветоши ногу, сбитую от мозолей. Ботинки его оберегала девочка, прижимая крепко к груди и опасаясь стервятников.
Глянул на меня…
Чёрт! Быстро увела взгляд. Хотя зачем? Мы оба здесь, как на ладони. Скрывать уже нечего, но этот чертов страх, ненависть и… желание снова ощутить его рядом.
Нет, нет! Прошлое было ошибкой, похотью, страхом, сумасшествием, но я это вытравила это из себя. Я выскребла его след на моём сердце и больше ни за что не допущу этой чудовищной оплошности.
Передёрнуло и я, отвернувшись к стене и обняв себя руками, легла, поджав к животу ноги. Не хочу смотреть в его сторону, хоть и тянет. То, что он сегодня дважды помог мне ещё ничего не значит. Я готова биться об заклад, что всё происходящее сейчас дело его рук.
Тихие разговоры стали замолкать, пока вовсе не сменились на стрекотание каких-то насекомых и вскрики ночных птиц.
Сон не шёл, да и не придёт никогда. Боль в пояснице и конечностях ворочила меня из стороны в сторону, борозды на спине мешали думать. Пара укусов в бок и пятую точку, начали сводить с ума зудом. Закусила руку зубами, чтобы сдержать стон обиды и отчаяния. Рискнула снова взглянуть на него.
Чейз лежал на спине, а на его груди покоилась фигура ребёнка, словно на постели. Ком ещё большего непонимания встал в горле. Это несоответствие с человеком, которого я знала и до одурения всегда боялась и презирала. Это не ОН! Чейза больше нет! Это непонятный субъект в его обличии.
Огонёк его чёрных угольков глаз блестнул в полумраке. Не только я наблюдаю за ним.
Вновь испугавшись, спрятала взор.
КАСТЕР
Жилище Вайлета, точнее его семьи, буйствовало пышной зеленью, кустами роз и плюща. Выбеленная калитка и дом смотрелись очень богато и уютно.
Такой же и у меня в Бостоне. Там мама, сестра, моя прошлая и осмысленная жизнь с чёткими целями на будущее. Но это было раньше, было и закончилось. Больше не имело веса. Стоял так, оперевшись на костыль, глядя в окна и почему-то пытаясь найти в них себя.
— Вы что-то хотели, молодой человек? — громкий женский оклик вернул меня в настоящее.
За калиткой в саду возилась женщина и, видимо, увидев странного и незнакомого гостя, пошла в наступление.
— Да… эээ, простите, — понял, что всё выходит нелепо. — Здравствуйте, я Кастер Майерс. Ищу Марка Вайлета. Это его дом?
— Верно, — женщина внутренне подобралась. — Марк мой сын.
Она явно гордилась своим отпрыском и, уловив это, решил слегка умаслить:
— Ваш сын спас мне жизнь месяц назад. Сейчас он пропал, чем немного беспокоит меня и своих коллег.
Лазейка оказалась верной. Женщина смягчилась и поспешила к калитке.
— Заходите, Кастер, — в голосе теперь явно зижделись беспокойство и надежда. — Проходите.
Войдя в дом, с теплом вспомнил снова свой. Так же стоят диван и телевизор. Лестница уходящая на второй этаж. Кухня левее от прихожей, гостиная в правой стороне. Стены мягких пастельных тонов, натёртый паркет. Кругом фотографии семейных радостных улыбок, вазы для цветов, каждая занята свежими букетами. Простор и свет правил всем домом, здесь не было места для боли и тоски.
— Он уже неделю не выходит из комнаты, — сообщила она, в надежде глядя на меня. — После той аварии Марк сильно изменился, — её голос печально дрогнул. — Что с моим сыном?
Тоже, что и со мной, но у всех разная реакция на боль.
— Вы не против, если я пройду к нему?
Она сокрушенно покачала головой:
— Он всех гонит.
— Давайте, попробуем.
Женщина покорно выдохнула и повела меня наверх. На её стук отклика не последовало, и женщина вошла.
Спальня Марка оказалась сплошь усыпана фото: Diablo, Ричера, Льюиса и Джилл. Ниже фото предположительных жертв картелей. Лица пропавших женщин, которых ищут и не нашли до сих пор. Я вгляделся в их лики, они все говорили прямо в один голос, что уже мертвы. Всё в плакатах, в вырезках из газет. Среди этой черно-белой пестроты не сразу заметил хозяина комнаты.
— Какого хрена тебе-то надо? — устало проронил он.
Не брит, щетина русых волос торчала из его подбородка, шеи и носогубной складки забавными иголками, как у ежа. Волосы прилично отросли и уже зажирнились от корней. От прежнего мачо и дамского любимчика не осталось и следа.
— Надо поговорить, — спокойно информировал я и без приглашения плюхнулся на кресло у окна, выставляя загипсованную ногу напоказ — не выставишь.
Вайлет выдохнул и взглядом попросил свою мать выйти.
— Я хочу найти её, — начал я. — Хочу поехать туда. Прикинусь полицейским, дескать, меня перевели. Мой дядя подделает документы. У меня всё получится…
Тут Марк не удержал издевку:
— Ты, что совсем идиот?! В твоём состоянии? — И вот тут, в него едва не угодил мой костыль. — Оборзел?! — взвился тут же он.
— А ты?! — рявкнул я в ответ. — Я тоже люблю её, готов вылезть вон из кожи, найти, но чёртова нога и гребанный костыль… А ты?! Ты-то можешь! Но сидишь тут в четырёх стенах и лакаешь крепкую! Козёл! Джилл ждёт нас. Ждёт, когда за ней придут, снова вынут из мрака, но за эти месяцы ни одна задница не сдвинулась с места. Какое у тебя оправдание?
Марк молчал и исподлобья глядел на меня, принимая мою правоту. Сейчас он не ответит. Гордости в этом самовлюбленном подонке полный куль его человеческой тушки.
Я встал, едва удерживая баланс на здоровой ноге, поднял костыль и поплёлся к выходу. Остановился возле его галереи и парой жестоких взмахов сорвал все фото и вырезки.
— Ты знаешь, где меня найти, — буркнул я и захлопнул за собой дверь.
Что делать? Я абсолютно не знал. Калека, без помощников, без информации и даже без статуса.
Дошёл до квартиры. Здесь всё так же тихо. Джилл здесь давно нет. Не слышен её осторожный шаг, хлопотание на кухне, полотенце давно не обрамляло хрупкую девичью фигуру.
Тяжесть разлуки и тоски по ней, вновь свело тело в жгут. Я должен тебя найти. Ведь я знаю о тебе больше всех. Я был ближе всех к тебе. Я боролся за тебя. Боже, не дай мне и сейчас проиграть!
Зашёл в её комнату. Сел на кровать, которая ещё хранила лёгкий аромат девушки. Лег, укутавшись в простыни.
Разбудил меня звонок в дверь. Долгий и настойчивый, который не прекращался всё время, пока я ковылял к выходу. Щёлкнул задвижкой, но дверь открыл гость сам. Бесцеремонно прошёл в квартиру и сел на своё место на кухне. Марк.
Закрылся и прошёл за ним в кухню.
— Свяжи меня с ним. Я поеду туда.
Я дрогнул уголком губ — стена сдвинулась.
— Дядя приезжает сюда завтра. Ты можешь устроиться в моей комнате, я лягу в гостиной.
Марк помолчал и, кивнув, вдруг бросил на меня тоскливый, но твёрдый взгляд:
— Я буду спать в её комнате.
Что ж, пусть. Может это даст ему ещё больше решимости и реанимирует.
Дядя Джон приехал утром, и его фигура не сулила ничего хорошего. Вайлет ещё не проснулся, потому мне суждено было выслушать его нагоняй в одиночестве.
Джон Майерс редко участвовал в жизни нашей семьи, но никогда не уходил в тень, когда требовалась помощь и поддержка.
— Как нога? — мужчина сел в гостиной, оглядывая комнату.
— Как видишь, заживает, — пожал я плечами.
— Вижу, — он умолк, буравя меня взглядом. — Ты должен мне кое-что пообещать. Я помогу тебе. Взамен хочу быть уверен, что ты ни в коем случае туда не поедешь.
— Тогда какой смысл? Я люблю её… Не могу предать.
— Брехня! — рыкнул он. — Ей на роду написано сгинуть. Ты в эту клоаку не сядешь.
— Дядя Джон…
— Заткнись, сопляк, и слушай. Она — рабыня в наркокартеле, понимаешь это? Эта самая мощная и организованная преступная группировка, отлаженная годами. Полиция неспособна дать им отпор, потому что даже нацгвардии понадобятся недели, чтобы прикрыть, хотя бы, один такой картель. Это взращенная и давно налаженая машина. Ваша девчонка — не жилец. Смирись и живи дальше. Не порти жизнь себе и своей семье!
Молчал, слушая его тихую тираду. Да он во всём прав, но…
— Дядя Джон, я дважды едва не погиб, спасая её, неужели, ты думаешь, что остановлюсь сейчас? Я не в той семье родился, чтобы сдаваться.
Дядя обреченно выдохнул. Он на моём месте поступил бы так же. Слово "честь" слишком много значило в нашей семье.
— Как ты собираешься туда ехать? — он кивнул на костыль.
— Туда поедет не он, — в проёме дверей возникла фигура Марка. Он приблизился к нам и пожал руку Джона. — Детектив Марк Вайлет.
— Джон Майерс, — кивнул в ответ дядя, оценивая его. Марк протянул ему свои документы:
— Вам необходимо лишь оформить мой перевод.
Джон осмотрел нас и, уже более снисходительней, продолжил обсуждать дальнейшие пункты плана.