АНДРЕС
Только зеркало знало меня настоящим. Оно в точности отражало каждый изгиб моего тела, каждую татуировку на загорелой коже. Лицо полное игривости и хулиганства. Губы чувственные и желанные для всех актрис, что я трахал перед камерами. Их возбуждает во мне всё — тело, голос, размер и форма члена, но больше всего моя жестокость в сексе.
Жестокость — это то, что, оказывается, любят все эти силиконовые курицы. Грубое и дикое совокупление, не имеющее никакой схожести с любовью. Они все товар, а я его имею за деньги перед камерой. И хуже всего, что я тоже продаюсь наравне с ними.
Всё это видно во мне, когда смотрю на своё отражение… Но не в глазах. Именно они выдают. В них можно явственно увидеть всю мою тошноту к этому делу. К тому, что кто-то умудряется назвать искусством.
Грязь, мать вашу, теперь стала искусством! Это лишь деньги, хорошие денег, которые манят молодых людей и, тем более девушек, которые либо нуждаются в них, либо просто любят трахаться. И, как я начал всё больше замечать, вернее второе.
Признаюсь, хорошие деньги и шикарный секс мне даже нравились по началу, но теперь я настолько привык к этим ролям, что, действительно, относился ко всему, как к работе, низкой, постыдной, но многодающей.
— Андрес, — в комнату просунул голову мой младший брат Мигель. — Мне через полчаса в школу. Чего ты копаешься?! — и тут же сердито смылся.
Натянул рубашку и потянулся за запонками.
— Анди, — следом влетела сестрёнка Морена и плаксиво взобралась ко мне на руки. — Оливия снова кашу даёт. Я не хочу-у-у! Уволь её.
В комнату просунула голову и няня. Миловидная девушка застенчиво замаячила в проходе, пряча от меня глаза. Да, на мой полуобнажённый вид не каждая девушка посмотрит с равнодушием.
— Сеньор Андрес, не стоит ей во всем потакать. Мигель слушается, а она нет…
— Оливия, давайте позже, — не хотелось сейчас это обсуждать.
Чмокнул сестру в лобик и посадил на свою кровать. Повернувшись к няне, снова уловил этот взгляд — томный, вздыхающий, вожделеющий. Чёрт! И эта туда же. Я подозревал, что давно в плодах её мечтаний. Нянька, читающая по вечерам романчики, наверняка, представляет, как я, однажды, ночью врываюсь в её спальню, признаюсь как давно и страстно желаю её, а потом мы сливаемся в поцелуе и ласкаем друг друга в ночи любви. Тьфу! Хорошо, что она не знает чем я зарабатываю на хлеб. Слегка передёрнуло, и я поспешил вниз.
— Прошу вас, Оливия, сделайте ей то, что она съест без истерик, — разбираться во всём этом мне очень не хотелось и я поспешил прочь из комнаты, застёгивая рубашку. Для чего мне услуги Оливии — гувернантки и по совместительству няньки?
— Да, сеньор, — девушка кусала нижнюю губу и смотрела куда-то ниже моего уровня глаз. Я уже спустился вниз, но Оливия окликнула с верха лестницы. — Сеньор Андрес.
— Ну что такое, Оливия? — устало оглянулся, теперь в её глазах плескались беспокойство и даже страх. — Ваша мама, — напрягся. — Утром у неё снова были судороги.
Теперь ломанулся обратно вверх по лестнице, но няня умоляюще остановила меня.
— Всё прошло. Не надо. Она спит. Я вызвала врача. Он придёт после полудня. Ни о чём не беспокойтесь. У больных такого рода это бывает. Идите на работу, я со всем справлюсь.
Несмотря на всю мою брезгливость, я всё же был обязан отдать ей должное. Её тихая симпатия ко мне часто решала подобные проблемы, отчего чувствовал себя иногда свиньёй, но мысль о том, что довольно неплохо ей плачу, тут же успокаивала.
Благодарно похлопал её по плечу, как бравого другана, и позволил себе слегка ущипнуть её за нежно-розовую щёку. Няня залилась краской, а я понял, что теперь точно нужно удирать.
— Ты чудо, Оливия, — дежурно бросил я и поспешил к машине.
Мигель уже давно сидел внутри, нервно скрестив руки на груди.
— Андрес, я ни фига не успею!
— Следи за ртом, — недовольно рявкнул я, пристёгиваясь.
— Я обещал пацанам…
— Обещай мне лучше, что выполнишь тест на хорошо в этот раз, — резко перебил его, — а если будешь списывать, то, хотя бы, имей достоинство не палиться.
Мигель надулся и что-то пробубнил в ответ. Замолк.
Это хорошо, теперь я могу подумать.
Снова судороги. Они становятся частыми, врач предупреждал об этом, и ничего хорошего сей факт не сулило нашей семье.
Инсульт — обширное кровоизлияние в мозг — случился у матери три года назад, параллизовав тело и лишив речи. Гематома в голове со временем преобразовалась в доброкачественную опухоль, которая поселилась в центре мозга. С недавних пор, гемангиобластома растёт и давит на него. Осмотр врача не дал надежд, опухоль неоперабельна, а точнее сама пациентка не перенесёт последствия операции.
Нам же, как последним эгоистам, хотелось, чтобы мама побыла с нами ещё, оттянуть час смерти. Мы не могли её отпустить. Я не мог.
Отец погиб за год до болезни, скорей всего, его кончина и послужила причиной. Дети не успели оправиться от первой травмы, как тут же грянула вторая. Но мама просто болеет, она с нами, она жива, ей нужно всего-то пролечиться и все наладиться. Именно это я говорил Мигелю и малышке Морене, стараясь не травмировать детей. Девочка переживала всё вполне спокойно, так как в силу своего возраста смутно помнила маму здоровой, но парню давалось всё очень тяжело — частые истерики, низкая успеваемость, драки в школе. Дети ждали, а я отчаянно искал выход.
Жизнь, имея свои планы, безжалостно и с каждым днём всё больше забирала мать от своих детей.
Молил всех святых дать нам время и найти рентабельного нейрохирурга, который вернёт нам шанс на выздоровление.
— Я всё слышал, — проронил наконец брат.
Сжался, но не подал виду, безразлично ведя машину. Ещё один квартал и мы будем на месте. Скорей бы.
— Чего ты слышал?
— Утром, — голос ребёнка дрогнул. — Маме было плохо. Оливия выгнала меня. Я видел…
Тяжело вздохнул, катастрофически соображая, что ответить. Благо мы подъехали к школьному сектору.
— Мигель, ты уже взрослый парень и скрывать от тебя уже не имею права. У мамы есть некоторые осложнения, после инсульта, но это лишь вопрос времени и денег. Средства есть, я лишь подыскиваю ей хорошего врача. И я его найду. Не бойся, с мамой всё будет хорошо.
Брат, понуро кивнул, улыбнулся уголком губ. Он не поверил мне, и я это почувствовал.
— Уроки до трёх, — Мигель толкнул дверцу наружу и выпрыгнул из машины.
— Оливия, заберёт тебя. Дождись её, будь добр.
Брат разочарованно захлопнул салон авто. По губам понял, что парень выругался. Ему она явно не нравилась. Что ж, возможно, тут с ним соглашусь, но менять её пока не хочу и точка.
Крутанул руль машины в клуб. В будний день здесь в это время обычно всегда спокойно. Клуб не блистал светодиодами, не слепил так, что не видно собственных рук. Днём он — обычная забегаловкой с ланчами, кофе и бургерами. Зал ещё пуст. Пышногрудые красотки не виляли своими упругими попками вдоль столиков среди возбужденных клиентов, готовых выложить все свои деньги ради шикарного и незабываемого секса с незнакомкой.
Этим мужчинам плевать, что у них жёны, ждущие их дома в одиночестве или с ребёнком, который недавно родился и забрал их супругу. Ведь они же тоже грёбаные, но только взрослые дети, которых отняли от сиски матери, но теперь они хотят обратно на ручки с помощью сексуальных утех будь то жена или шлюха. Они всё те же дети, что хотят ласки и понимания. Хотят ту, что беспрекословно выполнит все их сексуальные фантазии, какими бы они не были. Ту, что поймёт их и воплотит в жизнь, не назвав чокнутым или извращенным ублюдком, и, главное, станет такой же "грязной" как и они.
Содрогнулся и, забрав у бариста чашку кофе, уселся за столик у окна. Я никого не ждал, просто наслаждался вкусом напитка и безоблачностью нового дня.
Захлопали двери. Кто-то пришёл. Официантка Мерседес закрутилась у столов. Я звал её просто Мерси. Милая и скромная девушка двадцати двух лет, которую угораздило забеременеть в шестнадцать и родить. Но она не сдавалась, в одиночку растила дочь и пыталась притворить мечты в жизнь, дав своему чаду достойное обучение и благосостояние. Признаюсь, за это её уважал и был готов защитить от уродов, что ровняли девушку в ряд с другими шалавами нашего клуба.
— Привет, — она в спешке буквально содрала с меня пиджак — я вечно забывал его снять — и послала в гардероб.
— Привет, как ты, красавица? — всегда держал планку фамильярности и даже флирта, несмотря на истинно дружеские отношения. К счастью, и она воспринимала это правильно.
— Сегодня лучше, чем вчера, — Мерси остановилась и с лёгким возмущением толкнула меня в плечо. — Ты жёстко меня подставил вчера. Знаешь об этом?!
Округлил глаза, лихорадочно примеряя варианты своего проступка перед ней.
— Ты снова отымел ту пышногрудую брюнетку, а вчера пришёл её муженёк. Тебя искал, между прочим. Оливера тут же маску идиота, а мне пришлось клясться, что ты обкололся и где-то валяешься у своих дружков.
— Ну, спасибо, — поражённо засмеялся, даже не зная за что благодарить больше — за спасение или за то, что опустили ниже плинтуса.
— Всегда пожалуйста, — девушка ехидно улыбнулась в ответ и вильнула к другим столам.
Улыбался ещё пару секунд, пока всё не испортил сам Оливера, который грузно опустился напротив.
— Настроение гляжу хорошее? — он оскалился гнилыми зубами и погладил себя по лысине.
Жара за окном набирала силу отчего босс начинал, словно разбухать и сильней сипеть. Немудренно, с его довольно пышными формами.
— Было секунду назад, — повёл взор обратно на уличную панораму.
— Ну так я тебе ещё добавлю, — он зашипел, максимально приблизившись ко мне. Скажем, аромат из его кладези брани тоже оставлял желать лучшего. — Если ещё раз выползишь в зал подцепить очередную шлюшку, я сам лично твой член в узел завяжу.
— Ауч, — хмуро усмехнулся.
— Серьёзно, Андрес, тебе баб мало, что ты перед камерами трахаешь?!
Ну все мой кофе-тайм испорчен окончательно. Брякнул чашку на блюдце, звоном оглушая пустой зал.
Мерси, мгновенно уловив опасность боя посуды, напряглась.
— Напомни мне поговорить об этом, когда ТЫ кого-то трахнешь перед камерой.
Оливера задумался и противно облизнулся. Чёрт, неужели, представил?! Фу, блядь! Я поднялся.
— Я не закончил, — громыхнул босс.
— Обсуждать это я не буду.
— Прижми жопу, Андрес! — его свиноподобная физиономия раскраснелась ещё больше.
Я замер, полоснув толстяка взглядом. А не пошёл бы ты на хрен?
— Ещё кофе? — Мерседес появилась из ниоткуда.
Оливера крякнул пару раз и выдавил благодарный кивок. Официантка виртуозно зажонглировала кофейником, чашками и блюдцами. Даже сахар положила. Бросила взор на меня. Стыд проскользнул тенью по моему лицу. Девушка вмешалась нарочно, почуяв накал. Я ей снова благодарен.
— Тебе? — поднесла кофейник к моей чашке.
Мотнул головой, но без толку, Мерси решительно заполнила её.
— Спасибо, Мерседес, — Оливера теперь более спокойно вытер свои вспотевшие ладони о брюки.
Официантка кивнула. Ловить её предостерегающий взгляд совсем не хотел, потому и проигнорил учтивую улыбку.
— В общем, у нас новый контракт. Порностудия Видаль захотела поработать с нами, но сначала хочет провести кастинг с нашими порноактёрами. Уклон у них больше на БДСМ и хардкор, немного классики, потому актриски либо, пиздец, страшенные, либо новенькие в этом и побаиваются. Так что, твоя группа вторая, воспитывай и раздраконивай их дырочки. За тебя словечко я замолвил, если понравишься, то будут и более выгодные предложения.
— Видаля я не уважаю, ты в курсе, — сердито отставил чашку.
— Я в курсе, что тебе нужны бабки, а Видаль никогда не скупился для актёров.
— Как и на извращения и унижения, — добавил я. — Помни, что троих его актрис так и не нашли.
— Шалавы отработали отличный гонорар и купили себе по острову в океане. Хорош уже бузить! Это работа, это много зелёных, в особенности для тебя. Трахал цыпочек ты всегда мастерски. Так, что за дело. Сегодня вечером вводный кастинг.
— Сегодня?
— Не строй из себя занятого. Повторюсь, это большие бабки. Помни. — Босс залпом осушил свою чашку и поспешил к себе в кабинет. — К шести вечера будь готов.
Я лишь молча опустил голову. Да, чёрт его дери, он прав, это, прежде всего, бабки, а мои личные чувства никого на хрен не волнуют, как их, как мою семью, и меня уже давно не должны. Хотя…
Поймал взгляд Мерси. Сосредоточенный, обеспокоенный, но понимающий. Последнего давно уже ни от кого не ждал.
Очнулся. Девушки уже и след простыл. Тупо пялюсь на место, где её давно нет. Встрепенулся, потёр с силой лицо, словно заставляя себя снять маску усталости. Соберись! Не хватало ещё провалить кастинг. Двинулся наверх, где находился спортзал, душевые и гримёрки. Надо выпустить пар.
ЧЕЙЗ
Сейчас весь этот поганый мир смотрел на меня и ждал решения.
Габи вся в слезах дрожала и озиралась по сторонам. Щека её заметно распухла от чьей-то безжалостной руки. Захотел отобрать малышку у них, обнять, успокоить, но дуло пистолета в ладонях Марселу, которое воткнулось ребёнку в голову, велело врасти в пол. Девочка ещё пуще заплакала.
— Нет, нет… Тшш, — вытянул руки вперёд, тщетно пытаясь успокоить, заверить… непонятно в чём.
Лима зыркнул на Сэма. Тот в пару шагов оказался возле Джилл, которая почему-то отступила от меня, и швырнул девушку на пол. Рванул за волосы, ставя на колени.
Как можно выбирать между беззащитным ребёнком и женщиной, которую люблю всей душой?
— Возьми их, — Лима кивнул на плети. — Давай!
Всё внутри бастовало, кипело яростью и безысходностью. Я не могу. Не могу выбирать между ними.
— Бери! — с неистовой злобой закричал Марселу, сильней вдавив пистолет Габриэль в висок. Девочка заплакала уже навзрыд:
— Papai! (Папа!)
Сердце сжалось с немыслимой силой, проклятые слёзы выступили из глаз. Я шагнул к плетям и поднял их. Повернулся к Джилл, хотел увидеть её глаза. Хотел узнать, что она видит сейчас? Кого видит во мне? Но Льюис тут же крутанул девушку спиной и спустил с хрупких плеч мешковатое одеяние.
Девушка вжалась в себя. Помнил эту позу. Поза готовности к боли. Готовность к мукам. Я снова мучаю её.
— Бей, мать твою! — крик Лимы, плач Габи…
Срыв…
Замахнулся и беспощадно полоснул оголённую спину. Жуткий крик боли врезался в стены, в уши и в мои вены.
— Ещё раз!
Свист — удар. Вскрик — боль. Я отключился, сошёл с ума. Взмах — полоса, ещё взмах — борозда. Бордовые полосы расчертили спину моей Джилл. Кровь с траншей устремилась вниз. Взмах — удар. Снова, снова и снова… Девушка умолкла. Тело обмякло. И Джилл упала ничком на пол.
Дико зарычал и швырнул плеть в Сэма. Тот едва успел увернуться.
— Суки! — взревел я. — Бездушные твари! Вы все сдохните! Все! Клянусь…
Видя моё сумасшествие, Марселу удовлетворённо кивнул головорезам. Один потащил Габриэль вон из карцера, а второй вышел на меня.
— Габи! Нет! Отдай… Не трогай! — только успел крикнуть, прорываясь к ней, но меня жестоко вырубили.