Проще всего спросить у Юры.
- Это Костина жена.
- У него есть жена?
- Нет, ты разве не знаешь? Она погибла на Кавказе больше трех лет тому назад.
Вот так. У человека гибнет в горах жена, а он продолжает ходить в горы, разве это возможно, а если сам? Это уже сумасшествие.
Вернулся Костя со стаканами. Ребята опять выпили, а мне не хотелось. Смотрела я на эту фотографию: большеглазая узколицая женщина смеется. Ей хорошо, а сколько ей осталось жить. Здесь она еще не знает что ее ждет.
Я даже толком не могла песен слушать, все отвлекала меня эта фотография.
Расходились заполночь. Костя подошел ко мне в плотную, посмотрел прямо в глаза:
- Я провожу тебя.
- Хорошо.
Мороз к ночи усилился и снег под ногами скрипит громко и визгливо, разгоняя тишину засыпающего города. Мы давно отпустили такси и шли совсем в обратную от гостиницы сторону. Странно мне было: рядом со мной шел сильный и добрый, очень грустный человек, и мне хотелось, чтобы он был рядом, и тревожно было, и еще я помнила ту фотографию.
- Как все удивительно складывается, сегодня с утра я считал, что это плохой день, снег разбередил душу, потянуло на север, а я туда больше не ходок, потом на работе кое-что получилось хорошо, а потом - ты.
- Мы знаем друг друга несколько часов, но они такие насыщенные, что стоят недель.
- Я знаю тебя больше. По рассказам.
- Это не в счет, хотя, может быть. Но ты свалилась на меня неожиданно и я почувствовал, что жизнь продолжается, живые должны принадлежать живым.
Он повернулся и положил руки мне на плечи, притянул к себе.
- Не надо, Костя, - в сумраке не видно было его глаз, - не надо.
Руки его ослабли и он отпустил меня.
- Я знаю не надо. Идем.
- Не обижайся, просто незачем уходить вперед и оглядываться, туда ли идем. Понимаешь?
- Да.
- Хочешь, я расскажу тебе, как ты и Саша спасли меня?
- Да.
- Спас, фактически, Юра, но с вашей помощью.
Я рассказала ему всю историю моего замужества и ее конец, он слушал, не перебивая, а когда кончила, сказал:
- Это моя последняя спасательная экспедиция.
- Почему?
- Так, бросил это дело, работать надо.
- И только?
- Да.
- Это неправда.
- Смотри, опять снег пошел.
- Ты не хочешь говорить?
- Нет.
Я почувствовала, что совсем замерзла, мороз действительно был силен.
- Пойдем назад, лучше в вестибюле гостиницы посидим.
Там было тепло, у входа гудели калориферы, обдувая входящих теплым воздухом - невидимая преграда между холодом и теплом дома. Мы сели в свободные кресла. Костя расстегнул молнию куртки, закурил.
- Мне кажется, что ты вот-вот исчезнешь, и я больше не увижу тебя.
- Я вот-вот исчезну, а завтра мы сможем увидеться опять, я еще несколько дней буду здесь. Дай мне сигарету.
- Ты разве куришь?
- Нет, иногда. Послушай, Костя, мне непонятна одна вещь, я сегодня провела целый вечер с вашей братией, наслушалась ваших разговоров, не слишком ли много фанатизма в вашем увлечении? Ну, я
понимаю, романтика, активный отдых, а зачем остальное - опасности, гибель людей даже?
- Нет, Рита, это не фанатизм, не походы ради походов. Здесь каждый получает свое. Это и поиск себя, и победа над собой ради себя и других, это самопроверка и самовоспитание. И еще: вся страна - это дом, в котором мы живем, большой дом, в котором много комнат, интересно узнать, что там, кто там живет. И потом, после походов чувствуешь себя мудрее и добрее.
- Но иногда за это приходиться очень дорого платить.
- Иногда очень. Таковы условия игры.
С чем-то я была согласна, но не поняла, что противопоставить.
- Обязательно позвоню.
- Спокойной ночи.
- До завтра.