- Очень есть, его это работа, вы, барин, не сомневайтесь.
- Ерунда, - кричал Собакин, - сию минуту на лошадей!.. Догнать!..
Работники помялись, но с места не тронулся ни единый.
- Ну?
- Нет, нельзя нам.
- Где его догнать...
- Он теперь за двести верст махает. Собакин побежал к дому и оттуда крикнул.
- Седлайте сию минуту верхового! Да зайди ко мне хоть ты, Дмитрий, за письмом к уряднику, живо!
...Утром на вопросы урядника Архип отвечал, что был вчера выпивши, ничего не слыхал и помнит только, как пал ему кто-то на грудь и скрутил руки, а были то двое или один и какие из себя - не помнит.
Так ничего и не добились от угрюмого, косолапого Архипа и отвели его в холодную, а урядник, выпив поднесенную на тарелочке рюмку водки и крепко на прощанье пожав Собакину руку, сказал:
- Архип в сем деле причиной, с него и взыщем, - и уехал.
Затих под горой колокольчик, Собакин вышел на балкон, посвистал и, спустившись в сад, зашагал по липовой аллее.
"Следствие, - думал Собакин, - суд будет, а Вот-шебника не видать мне, как ушей своих. Черти, ах черти, какую лошадь увели".
Собакину с досады хотелось сейчас же куда-нибудь поехать, вообще суетиться.
- Ну нет, я разыщу лошадь, под землей достану, - бормотал он и прислушался.
Близко, словно вынырнув из-за акации, зазвякали сборные бубенцы, промелькнула за кустами и остановилась у дома коляска Чембулатовой.
- Как я вам благодарен, Александра Аполлоновна, - говорил Собакин, идя навстречу старушке, - поверите ли, увели Волшебника и следа не оставили...
- Я предупреждала вас, не верили, а вышло по-моему, - торжествующе говорила старушка, - всему причиной ваш Архип, вот у моего братца так было..
Оба они, заложив руки, заходили по аллее. Александра Аполлоновна объясняла:
- Сейчас в Уральске конская ярмарка. Поезжайте туда как можно скорее, нигде как там ваш Волшебник...
- В Уральск?..
- Поедете верхом - это и скорее и удобнее для дела: братец мой тоже верхом ездил, у него увели Вадима от нашей Звезды и воейковского Черта.
- Ну и что же?
- Нашел, конечно, нашел мужика, который увел Вадима, - его арестовали, а жеребца отдали братцу.
- Я еду, Александра Аполлоновна, с вашего благословения...
- Помоги вам бог, - и старушка поцеловала в лоб приложившегося к ее руке Собакина...
Долго еще ходили они по липовой аллее, Александра Аполлоновна в шелковом колоколом платье, Собакин в куцем пиджачке из чесучи, и старушка давала подробнейшие наставления - куда ехать и как сохранить лошадь, чтоб прошла четыреста верст в четверо суток, и где остановиться(tm)
- С казаками будьте осторожнее, - хитрые они...
2
Тепла темная степь, светят на дорогу звезды, и дорога, чуть серая, глушит частые удары копыт, и кричит коростель в колдобине; где-то, значит, близко степной хутор...
Безлесные, безводные, как дождевики, растут хутора на гладкой, человечьими курганами усеянной степи, вековечной дороге кочевников. Потянуло сыростью и дымом. Собакин привстал на стременах, вгляделся и, увидев огонек, свернул прямиком по полю. Сначала, услышав его топот, залаяли негромко, но все дружнее и звонче собаки, забил в колотушку ночной сторож, и перед Собакиным выдвинулись из темноты амбары и хлевы, крытые соломой, и под самую морду лошади, сзади и с боков, запрыгали охрипшие от ярости хуторские псы.
Подошел сторож, свистнул на собак и запахнулся в глубокий чапан...
- Здравствуй, дядя, - сказал Собакин, стараясь рассмотреть в темноте его лицо. - Чей это хутор?
- Казака Ивана Ивановича Заворыкина будет...
- А до села далече?
Сторож помолчал и тихо, в сторону, ответил:
- Далече, - словно не знал, какие тут села бывают, одна степь.
- А нельзя ли переночевать у вас? Спроси хозяина, чай, не легли еще?
- Легли, - уныло ответил сторож, - давно полегли.
- Так как же?
- Спрошу, ты погоди тут. - И он ушел.
А немного спустя зажегся свет в трех окнах, и подошедший сторож взял лошадь под уздцы, промолвив:
- Просят заехать.
Собакин прошел через сени, мимо сундуков, крытых коврами, в горницу, где пахло шалфеем, полынью - домашнее средство от блох - и кожей.
По стенам висели седла, уздечки, нагайки, и в красном углу стоял темный большой образ.
"Неловко, - подумал Собакин, - затесался ночью".
Из боковушки, гладя бороду, вышел высокий и костлявый старик Заворыкин. Синий чекмень его перетянут был узким ремнем, ворот ситцевой рубахи расстегнут.
Собакин назвал себя.
- Милости просим, - густым басом приветствовал Заворыкин, - гостю всегда рады.