- Я ни с кем, - ответил Аггей, подойдя и краснея. - Вы не спите?
- Я хотела потихоньку обойти весь дом. Здесь можно заплутаться, проблуждать всю ночь. Мне все кажется: в комнатах пахнет плесенью и старой пачулей. - Она села на подоконник открытого в сад окна. - Какой вы счастливый, Аггей Петрович.
Она вздохнула и, откинувшись, положила ногу на ногу, охватила колено...
- Резедой пахнет, слышите? Сыростью и резедой. Аггей, глядя на ее колено и голые до локтей руки, не замечал улыбки, растягивавшей полный его рот...
- Я вспоминаю, - продолжала Надя, - у вас в комнате стояла игрушечная изба с печкой и лавками, как настоящая, туда можно было заходить...
- Да, отец велел ее построить на елку...
- Мы ехали к вам на елку в возке. Я все время почему-то боялась огнедышащих гор, - начиталась, или Степан меня напугал: они представлялись вроде кучи песку, но очень страшными. Я помню комнату, где проснулась: на стене висело оружие и меч в три раза больше меня, а в углу стоял человек, одетый в латы; я все думала, что он поднимет руку и кивнет мне пальцем.
- Хотите, я покажу эту комнату, - сказал Аггей, глядя в глаза, - она наверху; но все покрыто пылью и паутиной...
Надя тоже молча и внимательно глядела ему в глаза. Аггей больше не улыбался. Надя сказала:
- Я иду спать. Устала. Покойной ночи, - и, прощаясь, пожала руку спокойно и крепко маленькой своей рукой.
Войдя к себе в спальню, Аггей лег не раздеваясь на постель и платком стал вытирать нос и сморкаться.
- Как глупо, - сказал он, - и не с чего; просто не нужно было им приезжать.
2
Утром Аггей долго ждал пробуждения гостей и, не дождавшись, побрел на речку. На тропинке попался садовник Сидор. Аггей сказал ему:
- Идем купаться.
Сидор ухмыльнулся в ярко-рыжую бороду и пошел за барином, немного отставая. Вялым голосом Аггей говорил:
- Надо бы купальню построить вон у той ветлы, я давно тебе толкую, Сидор.
- Отчего же, можно построить, - отвечал Сидор с полной готовностью, хотя такой разговор начинался каждую весну.
- Построим ее в виде портика и окрасим в белое... Вот ко мне гости приехали и купались бы...
Раздевшись, Аггей долго сидел на траве, глядя, как около корней ивы плавают пиявки.
Сидор мылил лицо и бороду, приговаривая:
- С мыльцем-то чище.
Аггей представлял белую купальню, отраженную в воде, себя в этой купальне, сидящего на скамейке, и Надю: она будто бы пальцами пробовала воду и, улыбаясь, вся залитая солнцем, начала снимать башмачки.
- Ах, боже мой, как же это так! - испуганно воскликнул Аггей. Подошел к берегу и плюхнулся в воду и, почувствовав свежесть, поплыл, громко фыркая. Из камыша выбежал гуськом выводок домашних утят, утка, крякая, вытягивала шею, пугала Аггея, и он вдруг обрадовался и солнцу, и реке, и свежести.
- Чай, гости мои давно встали, - говорил Аггей, одеваясь. - Сидор, ты возьми простыню, а я побегу.
На веранде за чайным столом сидел Степан в белом пиджаке; когда Аггей подошел, он сказал, щурясь:
- От тебя рекой пахнет... Знаешь, Надя и сейчас бы спала, если бы я не разбудил...
Аггей от неизвестной причины засмеялся, покраснел и вдруг, к удивлению экономки, потрепал ее за чепец:
- Сегодня вы, Марья Ивановна, просто красавица. Марья Ивановна только ахнула. Степан, не спеша намазывая масло, сказал:
- Этим липам, должно быть, больше ста лет. Вообще - сад хорош.
- Я на тебя обиделся вчера, - ответил Аггей весело, - хотел поговорить откровенно, а ты заснул...
И он радостно вздрогнул: из дому донеслись быстрые шаги и голос Нади.
Она вошла в холщовом платье, коротком и ловком, каштановые волосы ее были причесаны просто и тоже так ловко, что Аггею показалась точно чем-то священным эта ловкость, и захотелось вытянуться самому в кресле, стать вдвое худее.
Надя вдруг спросила:
- Как вы спали, Аггей Петрович?
Он даже открыл немного рот. Она спросила просто, из учтивости, и продолжала пить чай маленькими глотками и забыла, конечно, про вопрос, но Аггей видел, что угол глаза у нее был лукавый.
С боков веранды по натянутым бечевкам вились темно-зеленые ипомеи, цветущие утром, пока их лиловых колокольчиков не коснется солнце. Аггей оторвал плеть и подал с поклоном Наде, чтобы она украсила ею платье.
- Так на портрете моя бабушка, когда была девицей, - проговорил он, густо краснея.
Надя посмотрела внимательно, взяла цветы, взглянула на брата, поднялась и плечом задела ветку акаций, осыпавшую ее крупными каплями росы.
- Мы идем гулять, - сказала она, - покажите мне сад и речку. Степан, иди же!
Они пошли по поляне. Аггей шагал рядом с Надей, глядя под ноги.
- Почему бы вам не остаться у меня подольше, - вдруг сказал он и отвернулся, - неужели уж так скучно здесь?
- Я не могу больше, - охнул Степан и лег в траву. - Знаешь, почву исследовать пойду завтра.
Он закрыл глаза, защитив их от солнца ладонью.
Надя села рядом, поджав ноги; нежная кожа плеч ее и рук была видна сквозь кружева платья, и чувствовал Аггей ее запах, сладкий, нежный, женский.
- Сегодня я точно выздоровел после болезни, - сказал Аггей, тряхнув плечами. - Я ведь очень сильный, только не приходилось никогда применять.
Надя сказала, кусая травку:
- Сломайте дерево.
И, обняв колено, запрокинула голову и глядела на облака, ее шея казалась прозрачной.