Кап. Г. Моя бедняжка, моя любовь! Да ты вся дрожишь! Мне грустно. Право, я не хотел расстроить тебя. Ничего не говори мне. Я — грубое животное.
Миссис Г. Нет, совсем нет, и я скажу… В моей жизни был один человек…
Кап. Г. (весело). Да? Счастливый человек!
Миссис Г. (шёпотом). И мне казалось, что он мне нравится.
Кап. Г. Ещё более счастливый человек! А дальше?
Миссис Г. И я думала, что он мне нравится… А он мне не нравился… И потом явился ты… И ты мне понравился; очень-очень, правда, очень. Вот и все. (Прячет лицо.) Ты не сердишься? Нет?
Кап. Г. Сержусь? Ничуть. (В сторону.) Господи, что я сделал, чтобы заслужить любовь такого ангела!
Миссис Г. (в сторону). И он даже не спросил фамилии! Какие странные мужчины! Но, может быть, это лучше.
Кап. Г. Этот человек попадёт на небо, потому что ты когда-то воображала, будто он нравится тебе. Хотел бы я знать: возьмёшь ли ты меня с собой на небо?
Миссис Г. (решительно). Без тебя я не пойду в рай.
Кап. Г. Благодарю. Киска, я плохо знаю твои религиозные верования. Ведь тебя учили верить в небо и во все такое, правда?
Миссис Г. Да, но это небо походило на сумочку с книжками гимнов в каждом карманчике.
Кап. Г. (покачивая головой с глубоким убеждением). Не беда, небо существует.
Миссис Г. Откуда у тебя это убеждение, мой пророк?
Кап. Г. Да просто я верю, потому что мы любим друг друга. Значит, что говорят о небе, все правда.
Миссис Г. (в эту минуту целая стая гималайских обезьян продирается сквозь ветви деревьев). Значит, о небе все правда? Но Дарвин говорит, что мы происходим вот от них.
Кап. Г. (спокойно). Ах, Дарвин не был влюблён в ангела. Кшт, вы, звери!.. Обезьяны! Мы — обезьяны? Подумаешь! Тебе не следовало бы читать подобных книг.
Миссис Г. (сжимая руки). Если угодно моему господину, королю, пусть он издаст приказ.
Кап. Г. Не говори так, дорогая. Между нами не может быть и речи о приказаниях. Просто мне не хотелось бы, чтобы ты читала такие сочинения. Они ни к чему не ведут, а только волнуют ум.
Миссис Г. Как твоя первая помолвка!
Кап. Г. (с поразительным спокойствием). Она была необходимым злом и привела меня к тебе. Разве ты — ничто?
Миссис Г. Не так-то я много значу. Правда?
Кап. Г. Для меня ты — целый мир, ты — все в этой жизни и в будущей.
Миссис Г. (очень нежно). Мой милый, милый мальчик! Сказать тебе одну вещь?
Кап. Г. Да, если это не что-нибудь ужасное… о других.
Миссис Г. Я скажу несколько слов о своей собственной маленькой особе.
Кап. Г. Значит, скажешь что-нибудь хорошее. Говори же, дорогая.
Миссис Г. (медленно). Я не знаю, почему я говорю тебе это, Филь, но, если ты когда-нибудь вторично женишься… (Поцелуи.) Сними руку с моих губ, не то я тебя укушу. Так помни же… Я не знаю, как сказать.
Кап. Г. (фыркает от негодования). И не старайся. Женюсь вторично! Действительно!
Миссис Г. Я должна сказать. Слушай, мой муж. Никогда, никогда-никогда не говори своей жене таких вещей, которые, по твоему мнению, она не должна была бы помнить всю жизнь. Ведь женщина… (да, я женщина) … не может забыть.
Кап. Г. Откуда ты знаешь это?
Миссис Г. (смущённо). Не знаю. Я не знаю. Я только догадываюсь. Я теперь… Я была… глупая маленькая девочка, но чувствую, что знаю больше, о, гораздо больше тебя, мой любимый. Начать с того, что я твоя жена.
Кап. Г. Я имею основание так думать.
Миссис Г. И я желаю слышать все твои тайны, хочу знать решительно все, что ты знаешь. (Растерянно оглядывается вокруг.)
Кап. Г. И будешь знать, дорогая, будешь… Только не смотри такими странными глазками.
Миссис Г. Ради самого себя не останавливай меня, Филь. Я никогда больше не буду говорить с тобой таким образом. Не рассказывай мне ничего, по крайней мере, в настоящую минуту. Позже, когда я буду старая матрона, такие вещи потеряют значение, но, если ты меня любишь, в данное время будь добр со мной. Видишь ли, я никогда не забуду этой части моей жизни. Говорила ли я достаточно понятно?
Кап. Г. Мне кажется, моё дитя, я понял. Сказал ли я уже что-нибудь, что тебе не нравится?
Миссис Г. Ты очень рассердишься. Но мне не понравился… твой страшный голос, не понравилось и все, что ты сказал о своей первой помолвке.
Кап. Г. Но ведь ты хотела, чтобы я сказал тебе об этом, милочка.
Миссис Г. Вот потому-то тебе и не следовало рассказывать мне о твоей первой невесте. Ты должен сам понимать… И, Филь, как ни горячо люблю я тебя, я вечно буду мешать тебе принимать решения, и тебе придётся действовать, не обращая на меня внимания.
Кап. Г. (задумчиво). Нам придётся до многого доходить вместе, и помоги нам, Боже. (Скажи это, кисонька.) Но с каждым днём мы будем все лучше и лучше понимать друг друга; мне кажется, у меня в голове проясняется. Но как могла ты угадать важность указаний, которые дала мне?
Миссис Г. Я уже говорила тебе, что сама не знаю. Только мне почему-то казалось, что в этой новой жизни я нашла путь и для тебя, и для себя.
Кап. Г. (в сторону). Значит, Мефлин прав. Девушки все знают, а мы — мы слепы. (Весело.) Кажется, моя дорогая, мы заглядываем в жизнь глубже, чем следует, не правда ли? Я буду помнить, а если забуду, накажи меня как следует.
Миссис Г. Наказаний не будет. С этой минуты мы начнём жизнь вместе. Ты и я, только мы двое.
Кап. Г. Только мы двое. (Поцелуи.) Твои ресницы влажны, голубчик. Ну была ли когда-нибудь в мире такая странная маленькая нелепость?
Миссис Г. Говорил ли кто-нибудь такие пустяки?
Кап. Г. (выколачивает пепел из своей трубки). Значение имеют не слова, а невысказанные мысли. И все это — глубочайшая философия. Но никто не поймёт её, даже если это будет написано в книге.
Миссис Г. Какая мысль! Нет, никто не поймёт, кроме нас или людей таких же, как мы… если только на свете есть люди, похожие на нас.
Кап. Г. (тоном преподавателя). Все люди, которые на нас не похожи, — слепые идиоты.