- Но это уже леность, - пожурил его Бун Тек. - Леность, - повторил он. - А это серьезный недостаток.
- Может быть, - согласился Куан Мэн, - может быть.
Они с Бун Теком поехали играть в бадминтон, а Анна осталась готовить обед вместе с Мэй Ай.
Играл Куан Мэн с удовольствием, хоть и не очень хорошо. Он был не в форме - с тех пор как кончил школу, ни разу не брался за ракетку и в первые полчаса чувствовал себя ужасно неуклюжим, но потом разошелся и неплохо закончил игру. Он, конечно, сильно выдохся и чувствовал, как мышцы ноют от непривычного напряжения. Сегодня еще ничего, думал он, а вот завтра будет паршиво. Смеяться больно будет. И Куан Мэн решил, что не будет смеяться на следующий день.
Дома он принял душ, переоделся и сказал матери, что пообедает у друзей. Освеженный и веселый он заторопился к друзьям.
На обед приготовили рис и кэрри {Кэрри - соус из куркумового корня, чеснока и разных пряностей.}. После обеда сидели на балконе, мужчины пили пиво и курили. Мне хорошо сейчас, думал Куан Мэн. Мне давно не было так хорошо. А в принципе все так просто. Обыкновенно даже. Значит, это и есть счастье? И это так просто? Бун Тек и Мэй Ай - самые счастливые люди, каких я видел. Им хорошо друг с другом, они получают удовольствие от простых вещей: от своей маленькой квартиры, от незамысловатой мебели и безделушек, которые они сами подобрали по своему вкусу, от своих книг, пластинок, друзей, а больше всего друг от друга. Ну ясно, в этом же все дело. Они вместе, и это важней всего. Если они вместе, то все остальное - все их вещи - это не так уж важно. К тому же у них нет ничего дорогого. Ни одной дорогой вещи. Они живут по средствам, а средства у них ограниченные. Все дело во вкусе и в стиле жизни. И друг в друге.
Когда послеобеденное солнце добралось до балкона и там сделалось жарко, все вернулись в квартиру слушать музыку. Мэй Ай опустила штору, затемнив комнату, и включила вентилятор в центре потолка, который погнал несильную волну воздуха. Анна впервые сидела на диване совсем рядом с ним. Почти касаясь. Куан Мэн чувствовал ее близость. Удивления не было.
Жара спала, и Бун Тек предложил прогуляться к водохранилищу Мак-Ритчи. Там должен был играть полицейский оркестр. Всем понравилась мысль о прогулке.
Пришли они рано, оркестр еще не начинал. Пошли по дорожке вокруг водохранилища. Бун Тек и Мэй Ай шли впереди, держась за руки. Куан Мэну понравилось, что семейные люди держатся за руки на людях - такое не часто увидишь. Анна шла рядом с ним. Куан Мэн не заметил, когда она взяла его за руку - настолько естественно это вышло, - пока Мэй Ай не обернулась и он не перехватил ее потаенную улыбку, обращенную к Анне. Куан Мэн застыдился, но Анна не отпустила его руку, даже еще крепче стиснула пальцы. Куан Мэн расслабился и начал смотреть по сторонам. Ему было ясно, что что-то решилось, но он не дал себе труда подумать, что именно. Он не умел так быстро анализировать события. Леность, наверное, как говорит Бун Тек. Но его редко занимали такого рода суждения о его характере.
Сад, где они гуляли, был кусочком Англии, такой Англии, какую они изучали по учебникам в школе.
Противоположный берег водохранилища, казавшегося естественным озерцом, был одет зеленым лесом. Их берег зарос камышом, высоко поднявшим стреловидные стебли. Все было так соразмерно, так спокойно. И было что-то иноземное, не сингапурское, в этом зеленом спокойствии.
Над водой поплыли первые аккорды, и они повернули к оркестровой раковине. Отыскали столик на четверых у недавно открытого чайного домика, заказали чаю. Оркестр играл вальсы Штрауса и старые бродвейские мелодии. Собиралась воскресная толпа - у берега, поросшего камышом, на склоне у оркестровой раковины. Толпа была по-воскресному принаряжена, на лицах воскресное выражение. Так показалось Куан Мэну - по воскресеньям у людей совсем особенные лица. Мужчины выглядели так, будто они прикидывают, как сложится наступающая неделя и каким будет завтрашний день; женщины - будто они соображают, что подать к воскресному ужину, а дети были заняты - только настоящим, тем, что их повели на семейную прогулку. Иные из мужчин явно отбывали семейную повинность, другие, похоже, искренно радовались возможности провести время с детьми. Разгуливали группы подростков, которые всем демонстрировали, что им море по колено - по крайней мере пока они в своей компании. Влюбленные парочки прятались за деревьями, за которыми спрятаться было невозможно.
Куан Мэн и его друзья уходили из сада, когда уже начали собираться сумерки, горизонт окрасился в пурпурно-лиловый цвет, а темная полоска деревьев на другом берегу стала почти черной и на воде появилось ее короткое черное отражение.
Куан Мэн пригласил всех есть сатэ в "Сатэклуб" рядом с кинотеатром "Альгамбра" - ему хотелось отплатить за доброту людей, которые уже два раза кормили его в своем доме. Он не мог пригласить к себе домой. Не то что не мог, а не хотел.
Мэй Ай сказала что-то насчет того, что Куан Мэн и Анна хотят, наверное, побыть вдвоем. Анна ответила - не говори глупостей, и все пошли вместе.
Народу в это время было немного. Над открытыми жаровнями плыл пряный запах сатэ - кусочков маринованного мяса, нанизанных на вертел. Повар облил их горячим жиром, перевернул вертел, помахал веером над огнем. Сатэ шипели и брызгали жиром.
Выйдя из "Сатэ-клуба", Бун Тек и Мэй Ай заявили, что им пора домой. Они явно хотели оставить Куан Мэна с Анной. Спорить было бесполезно - можно было только проводить их до автобуса.
Оставшись вдвоем, Куан Мэн и Анна переглянулись - они не знали, куда еще пойти. Да это было и неважно. Постояли в нерешительности. Потом Анна предложила прогуляться до Эспланады.
Куан Мэну вспомнилось, как он первый раз пришел на Эспланаду не один, а с Анной и с другими, как ему казалось, что посторонние люди посягают на его тайну, на его вечерние корабли. Сейчас, вдвоем с Анной, все было по-другому. Он смотрел на корабли, на огоньки, мигающие во тьме, на пляску их отражений в воде и не боялся ни за свою тайну, ни за нерушимость своего внутреннего мира.
- Странно, - проговорила Анна, - когда смотришь на корабли, обязательно начинаешь думать о далеких странах и хочется уехать.
- Почему? - изумился Куан Мэн. - Ты хотела бы уехать?
Анна улыбнулась его удивлению.
- Конечно, Мэн.
Ему это не приходило в голову. Девушка, стоящая рядом с ним, вдруг стала таинственной, и, поняв неожиданно, как мало он ее знает и как далеки от истины его представления о ней, Куан Мэн почувствовал, что только что сделанное открытие нравится ему.
Анна улыбалась - ее забавляло его изумление. Она чувствовала, что начинает нравиться ему. Она знала, что должна заговорить первая.
- А разве не всем хочется уехать, Мэн? Куан Мэн подумал.
- Да, наверное, всем.
- Мы все мечтаем убежать, в один прекрасный день взять и убежать, далеко-далеко.
Ему и в голову не приходило, что таким, как она, может захотеться убежать. Как плохо он ее знает!
- А куда - далеко? - с любопытством спросил он.
- В Южную Америку.
- Почему именно в Южную Америку? - спросил он, чувствуя себя дураком.
- Потому что она совсем другая и она очень далеко. Нет смысла убегать недалеко. Если недалеко, значит, там будет почти то же самое, от чего хочешь убежать. Не так?
Анна заглянула в его недоуменное лицо и рассмеялась. Она взяла его за руку и сказала:
- Пошли.
ГЛАВА 20
Куан Мэн часто виделся с Анной. После работы он шел встречать ее у ворот учительского колледжа или, поужинав дома, шел к ней. Она жила с родителями в старом просторном доме в районе Кэрнхилл. С ее родителями Куан Мэну почти не случалось разговаривать - он никогда не оставался в доме надолго. Входил, здоровался, и они с Анной уходили.
Ее отец, плотный и седой, был учителем на пенсии. Когда-то он работал заместителем директора государственной школы в Пасир-Панджанге. Анна ничуть не походила на него; она пошла в мать: и фигурой и очками. У нее было четверо младших братьев и сестра. Куан Мэн всего один раз видел одного из маленьких - тощенького мальчишку лет десяти, украдкой поглядывавшего на них с Анной из-за сверкающих очков; перехватив взгляд Куан Мэна, мальчишка сразу юркнул за угол дома.
По вечерам и в воскресные дни Куан Мэн и Анна ходили к Бун Теку и Мэй Ай. Их там всегда радушно принимали, и они чувствовали себя как дома. Куан Мэн стал регулярно брать у Бун Тека книги, прочел всего Достоевского и Хемингуэя и взялся за Сартра. Он привык захватывать с собой книгу, куда бы ни шел, и ему перестало казаться, будто все на него глазеют.
Понемногу его жизнь вошла в новое русло. Он больше не испытывал отчаяния по вечерам оттого, что нужно придумать, куда пойти и что делать. Если он не встречался вечером с Анной, просто сидел дома и читал. Родители, которые долго не могли прийти в себя от удивления, привыкли и просто нарадоваться не могли. Они догадывались, что у сына появилась девушка, хотя он с ними об этом не заговаривал.
В день помолвки Хок Лая и Сесилии Куан Мэн рано вышел из дому. Анна надавала ему каких-то мелких поручений, а потом он должен был заехать за ней. Анна ожидала его одетая в нарядное, хорошо сшитое китайское платье. Куан Мэн подумал, что и ему следовало приодеться на помолвку друга, но потом решил, что это не имеет значения.
Перед особняком Онгов вдоль улицы вытянулся длинный ряд машин, машины заполнили и весь просторный двор особняка. И дом, и сад были ярко освещены и блистали огнями на весь квартал.
Они пробрались между машин к воротам с колоннами и с будочкой для сторожа, которую в этот день занимал полицейский. У Онгов была своя охрана. Войдя в сад, они направились к большому дому. Под развесистым деревом стояла группа шоферов.
- Куан Мэн!
Он увидел Азиза, малайца из их класса. Куан Мэн, Порция, Хок Лай и Азиз бин Мухаммад проучились все годы в средней школе вместе.
- Привет, Азиз! Давненько не виделись, а? Ты как?
- Ничего. А ты?
- Нормально. Познакомься, Азиз, это - Анна.
- Здравствуйте, Азиз.