На следующее утро они выехали с опозданием. Несмотря на некоторое разочарование, Антон понял, что этого следовало ожидать. Это был первый раз, когда капралу Рюрику было поручено собрать двадцать пять человек, их лошадей, их фургон, а затем отправить всех обратно в дорогу.
Наконец, однако, большая группа выехала из Рекаузи и пересекла территорию Дамека. Дорога, по которой они ехали, снова была обсажена густыми темными деревьями, а с неба лил мелкий дождь. Антон кодирует за Селин и Амели, стараясь держаться как можно изолированнее.
По большей части его мысли были так заняты, что он едва заметил задержку.
Каждый шаг ближе к Кимовеск наполнял его все большим страхом.
Хуже того, он не мог перестать представлять себе вид Селин прошлой ночью… и звук ее голоса, когда она рассказывала эту историю. Он хотел выбросить этот образ из своих мыслей, но не смог.
За всю свою жизнь он влюбился только в одну женщину. После одиноких, наполненных болью лет его детства и юности, в возрасте восемнадцати лет, он встретил Джослин Шевриер. Она была милой, защищенной и застенчивой, с даром проявлять малую доброту. С ней он впервые не чувствовал себя одиноким.
Хотя она происходила из знатной семьи, она не была королевской и не была богатой. Принц Ливен запретил жениться. Это был единственный раз, когда Антон бросил вызов своему отцу, и его не волновали последствия. Поскольку Антон уже правил Сеон, его отец не мог позволить себе лишить его наследства. Антон справился с первоначальным гневом, не дрогнув, хотя это беспокоило его больше, чем он хотел признать, поскольку у него не было желания причинять боль отцу. Но почти сразу после свадьбы Джослин забеременела, и тогда все было прощено.
Принц Ливен хотел внука.
Джослин умерла при родах вместе с ребенком, и Антон хотел умереть вместе с ними. Ему потребовалось много времени, чтобы прийти в себя, а он даже ни разу не взглянул на другую женщину… до сих пор.
Во многих отношениях Селин была совсем не похожа на Джослин. Она определенно не была ни защищенной, ни застенчивой. Она перенесла больше, чем ее доля трудностей, и проявляла плохо скрытую осторожность большинства мужчин. Она была непревзойденной лгуньей и не выказывала никаких угрызений совести против использования этого таланта, когда это было необходимо.
Но… она также была теплой, отзывчивой и щедрой на маленькие проявления доброты. Она была красивой и умной и гордилась тем, что поддерживала себя и Амели своими выдающимися навыками аптекаря.
Он и не думал, что когда-нибудь снова почувствует такое влечение к женщине, и все же он не мог действовать в соответствии со своими чувствами или даже сказать ей об этом.
О браке не могло быть и речи. Все, кто имел значение, считали бы ее цыганской крестьянкой, и, учитывая нынешнюю политическую ситуацию, даже Антон не стал бы так далеко выходить за рамки общественных условностей. Да и Селин не пожелала бы ему этого. Она заботилась о своей стране и хотела, чтобы его назвали великим принцем. Это оставляло ему перспективу сделать ее своей любовницей, а он никогда не допустил бы такого для такой прекрасной женщины, как Селин. Несколько раз он так сильно хотел, чтобы она прикоснулась к нему, что почти забывался, но один или оба они в последний момент отступали.
Благодарно.
Нет, это была его судьба-оставаться в изоляции, и он это понимал. В отличие от Дамека, он не женился бы из-за денег или связей, и любовь была для него редкостью. И все же самосознание было сильной стороной-по крайней мере, так всегда говорил его отец.
Его высокий жеребец легко шел по грязной дороге, и он снова попытался выкинуть из головы образ Селин прошлой ночью, стоящей перед очагом и рассказывающей эту историю.
Он был так сосредоточен на своих мыслях, что его лошадь чуть не столкнулась с ее задом, прежде чем он понял, что весь отряд остановился.
— В чем дело? — он позвонил.
Прежде чем кто-либо ответил, он посмотрел вперед, мимо капрала Рюрика, и увидел большой, но потрепанный фургон, преграждающий дорогу. С задней левой стороны оторвалось колесо, и этот угол провалился в тонкий верхний слой грязи на земле. Перед домом был запряжен полуголодный мул. Возможно, двенадцать крестьян — мужчины, женщины и дети, все худые до костей-собрались вокруг задней части фургона, как будто оценивая ущерб.
Некоторые из них обернулись, чтобы посмотреть на контингент примерно в то же время, когда их увидел Антон, и ужас залил их лица.
— Беги! — крикнул один из них.
Мгновенно небольшая толпа бросилась бежать к деревьям.
К удивлению Антона, Селин направила свою лошадь в обход охранников, стоявших перед ней.
— Пожалуйста, остановись! — крикнула она. — Мы не причиним тебе вреда. Пожалуйста!
Прежде чем он успел пошевелиться, она пустила свою серую кобылу галопом по краю дороги, все еще окликая крестьян. Некоторые из них начали притормаживать и оглядываться на нее.
Внезапно осознав, что она может быть в опасности, он пнул Шепота в бок, подталкивая его вперед. Он услышал, как Амели идет за ним.
К тому времени, когда он добрался до передней части отряда, лошадь Селин была рядом с лошадью Рюрика, и она, наклонившись с седла, разговаривала с одной из крестьянских женщин.
— Я обещаю, что никто не причинит тебе вреда. Это люди принца Антона, — сказала она.
Женщина была грязной, в изодранной одежде, и ее глаза были испуганными, когда они повернулись к нему. Он понятия не имел, что делать, и действительно был несколько смущен поведением Селин. Он бы просто приказал своим людям объехать разбитую повозку и оставить этих людей, чтобы они вернулись из укрытия, как только все солдаты пройдут мимо.
— Что случилось? — спросила Селин у женщины… а потом она слезла с лошади!
— Селин! — позвал он более резко, чем намеревался.
Она снова посмотрела на него. — Милорд, эти люди нуждаются в нашей помощи. Колесо от их фургона оторвалось.
Прикусив внутреннюю сторону щеки, он спрыгнул вниз и быстро подошел к ней. В некоторой тревоге Рюрик тоже спрыгнул со своего коня. Не раздумывая, Антон схватил Селин за запястье и оттащил на несколько шагов.
Внезапно Амели оказалась на земле рядом с ними, глядя на его руку. Он отпустил ее.
— Это люди Дамека, — спокойно объяснил он, — и мы ничего не можем для них сделать. Самое доброе, что мы можем сделать, — это отправиться в путь.
Глаза Селин затуманились в замешательстве. — Нет, им нужна помощь, и… что вы подразумеваете под ‘людьми Дамека’? Если вас изберут великим князем, весь народ будет вашим народом.
Он уставился на нее. Ее капюшон упал, и моросящий дождь потемнел на ее волосах.
— Неужели вы не можете показать им, каким великим принцем вы были бы? — спросила она.
Антон взглянул на упавшее колесо и покосившуюся повозку. Затем он повернулся к сержанту Базину, который все еще сидел на скамейке их собственного фургона. — Это можно починить?
— Да, милорд, с несколькими сильными людьми, чтобы поднять его.
Хотя Антону и не приходило в голову остановиться, чтобы помочь страдающим крестьянам Дамека, перспектива больше не казалась такой странной. — Проследи за этим, — сказал он Рюрику.
Селин повернулась к испуганной женщине. — Соберите своих женщин и детей в задней части нашего фургона. У нас есть лишние яблоки и печенье, и я слышу, как кашляют некоторые дети. У меня есть сироп, который поможет.
И с этими словами Антон стоял под дождем на грязной дороге провинции своего брата и наблюдал за происходящим вокруг. Оборванные крестьяне начали таять с деревьев, возвращаясь, чтобы присоединиться к ним. Рюрик и Базин позвали нескольких своих людей, чтобы помочь с упавшим колесом. Амели и Хельга были в задней части фургона, раздавая оставшиеся припасы, в то время как Селин пыталась что-то раскопать среди багажа. Она посмотрела на него.
— Милорд, мне нужна моя коробка с лекарствами, и я не могу вытащить ее из-под этого багажа. Вы можете помочь?
К его удивлению, он хотел помочь. Он мог бы заказать охрану, но не сделал этого.
Он забрался в заднюю часть фургона, вытащил большую деревянную коробку и передал ее ей. Он наблюдал, как она открыла его и начала давать детям сироп от кашля, отдавая большую бутылку одной из женщин, чтобы та отнесла ее домой.
Когда она прикладывала какое-то вяжущее средство к руке мальчика с гноящимся укусом насекомого, она подняла голову и оглянулась на охранников, ремонтирующих фургон. — Милорд, вы видите, что старик хромает? Я думаю, что он страдает от боли в коленных суставах. Вы можете привести его сюда? У меня есть мазь.
Это действительно было одно из самых необычных переживаний на памяти Антона, но он подошел и помог старику добраться до Селин. Мгновение спустя она заставила старика подтянуть штанины и начала втирать ему в колени темную мазь.
— Я пошлю тебе кое-что из этого, — сказала она ему, — но ты должен быть осторожен, чтобы смыть каждую каплю с рук после использования. Это очень полезно при болях в суставах, но опасно при проглатывании.