Дамек не мог любить ничего и никого, поэтому ему нужно было мучить то, что любил Антон.
Прежде чем прийти сюда, Антон пообещал себе, что ничего не выдаст, что Дамек ничего не прочтет на его лице и ничего не услышит в его голосе. Каким бы дураком он ни был, Антон верил, что сможет продолжать в том же духе в течение всего визита.
Он не продержался и первого часа.
Он понял, что слишком долго провел вдали от своей семьи. Почти шесть лет он был принцем замка Сеон и начал воспринимать мир как нормальное место, населенное нормальными людьми. Он даже начал уважать себя, больше не будучи напуганной любимой жертвой сумасшедшего старшего брата.
Он представлял себя прибывшим в Кимовеск тем человеком, которым стал: авторитетной фигурой, гордящейся своей провинцией и собственным правлением. Сейчас… он колебался. Он возвращался в то, чем его когда-то сделал Дамек.
Прикусив внутреннюю часть рта, он мысленно представил Селин. Она видела его таким, каким он всегда хотел, чтобы его видели. Он должен был держаться за это. Он не мог вернуться.
Подойдя к кровати, он опустился на нее. У него еще было время до того, как ему придется одеваться к обеду, и он планировал провести каждую минуту внутри себя, укрепляя себя, готовясь к тому, что должно было произойти. До конца этого визита он не выдаст ни единой эмоции, которую Дамек мог бы использовать против него.
Ни одного.
* * *
— Вы снимаете это забрызганное грязью платье, подходите к гардеробу и выбираете платье для этого вечера, — сказала Хельга с оттенком угрозы в голосе. — Или я выберу сама для вас.
Амели стояла возле кровати, опустив руки по бокам, пристально глядя на Хельгу. Выбрав эту комнату из трех, которые были приготовлены для них, у всех трех женщин было время выпить чаю и отдохнуть ближе к вечеру. Хотя Селин сняла дорожное платье и дремала в белой сорочке, Амели настояла на том, чтобы оставаться полностью одетой.
К ее предплечьям были прикреплены два клинка в ножнах, и она пообещала Яромиру, что сохранит их в секрете. Обычно у нее никогда не было секретов от Селин, но… Селин была из тех, кто больше всего беспокоился о сохранении уловки, и она могла попытаться уговорить Амели оставить клинки за ужином, на случай, если кто-то увидит их у нее в рукавах и начнет задаваться вопросом, почему богатая дочь торговца шерстью решила носить оружие за обеденным столом.
— Хельга права, — сказала Селин. — Ты должна выбрать платье. Я предлагаю этот темно-бордовый шелк. Это будет дополнять твои темные волосы.
— Мне было все равно, что дополняет мои волосы, — парировала Амели.
Дверцы шкафа были открыты, обнажая смехотворное количество бархатных, шелковых и атласных платьев. Как Хельге удалось собрать так много вещей? И почему?
Селин подошла и достала шелковое бордовое платье с пышной юбкой. — Пожалуйста, надень это?
По крайней мере, оно было с длинными рукавами.
Хельга подошла, взяла платье у Селин и повернулась, махнув рукой Амели. — Вы слышали ее! А теперь снимите эту грязную штуку.
К счастью, Селин снова обратила свое внимание на гардероб, вероятно, выбирая платье для себя, и Амели воспользовалась моментом, чтобы расшнуровать перед своего небесно — голубого дорожного платья — которое действительно было забрызгано грязью — и быстро сняла его.
Она держала его на предплечьях и сказала: — Хельга, просто положи платье на кровать. Я надену его сама.
Хельга застала ее врасплох, схватив дорожное платье, сдернула его и уронила. — Не начинайте это. Мне нужно будет подержать это платье, пока вы войдете, иначе оно помнется, и тогда мне нужно будет… — Она замолчала, увидев вложенные в ножны клинки.
Селин все еще стояла к ним спиной, и Амели только один раз покачала головой, глядя на Хельгу.
В глазах Хельги промелькнуло что-то нечитаемое, а затем она мгновенно продолжила, как ни в чем не бывало. Подняв шелковое платье, она опустила его почти до пола. — Теперь вы наденете это и поднимите руки, чтобы я могла поднять его.
Двигаясь так быстро, как только могла, Амели почти запрыгнула в платье и засунула руки в длинные рукава. Одним быстрым движением Хельга подняла одежду и накинула ее на плечи Амели, все еще выкрикивая приказы.
— А теперь повернитесь, и я вас зашнурую.
Идея надеть что-нибудь, что требовало бы, чтобы второй человек «зашнуровал ее», показалась Амели совершенно абсурдной. Ей не нравилось шерстяное дорожное платье, но, по крайней мере, оно было зашнуровано спереди. В конце концов, однако, ее заботило только то, что ее оружие теперь было прикрыто и что Хельга не выдала ее.
Пока капризная пожилая женщина тянула и теребила заднюю часть платья, Амели огляделась вокруг. Их комната здесь была не такой милой, как в замке Сеон. Обстановка была подходящей: большая кровать с несколькими одеялами, шкаф и туалетный столик со стулом и зеркалом. Но там не было ни камина, ни окна.
К счастью, было не холодно. Возможно, тепло от нижних очагов поднималось вверх, и отсутствие окна помогало удерживать его внутри.
Хельга протянула Амели пару шелковых туфель на плоской подошве. Обычно мысль о том, чтобы оставить свои ботинки здесь, привела бы ее в панику, поскольку это означало оставить свой кинжал. Но сегодня вечером она была хорошо вооружена, поэтому надела туфли без комментариев.
— Хельга, какое платье ты бы выбрала для меня? — спросила Селин. — Я хочу, чтобы леди Хелена считала нас весьма привилегированными.
Ее комментарий вызвал у Амели укол вины. Селин тоже не нравилось играть в «одевалки». Для нее эти платья были костюмами, необходимыми для исполнения роли. Амели поняла, что ей самой не мешало бы помнить об этом.
— Янтарный бархат, — ответила Хельга. — Это должно поднять чей-нибудь нос в воздух.
— Хорошо. — Селин достала прекрасное платье с V-образным вырезом и, повернувшись к зеркалу, прижала его к себе. — Мои волосы вверх или вниз?
— Зависит от того, что тебе нужно. Ты выглядишь более привлекательно, когда они опущено, но с ним ты выглядишь более подходящей молодой леди. — Тогда вверх, — сказала Селин.
Она сама влезла в платье. Может быть, бархат не морщился? Хельга подошла, чтобы зашнуровать ее. Амели должна была признать, что Селин выглядела вполне преуспевающей. Бархат насыщенного янтарного цвета, казалось, почти волшебным образом притягивал взгляд Амели.
Сидя за туалетным столиком, Селин не двигалась, пока Хельга скручивала большую часть её волос, укладывала их на макушке и заколола. Несколько прядей были оставлены, чтобы виться вниз по ее скулам.
— Идеально, — сказала Селин, как будто оценивая правильно испеченный пирог. — И нам тоже придется уложить Амели. Теперь он достаточно длинный, чтобы его можно было приколоть.
— О, ради Бога! — воскликнула Амели, забыв о своем решении минуту назад. — Никто не заколет мои волосы.
— Да, это так, дорогая, — сладко ответила Селин.
Амелия глубоко вздохнула и собиралась протестовать с большей яростью, когда раздался почти неслышный стук в дверь.
Все три женщины замерли, и мягкий женский голос позвал: — Могу я войти? Я одна.
Приподняв одну бровь, Селин ответила: — Входи.
Дверь нерешительно открылась, и внутрь заглянуло чье-то лицо. Амели была поражена, когда увидела это лицо.
Красивая молодая женщина вошла в комнату, сложив руки вместе. Ее волосы были черными и прямыми, как шелк. Верхняя часть её была удержана тонкой серебряной лентой. Ее платье было простого покроя, но хорошего качества, из матовой шерсти светло-персикового оттенка. Ее темные глаза были раскосыми, что придавало ей намек на экзотику. У нее был маленький носик, а рот в форме сердечка.
— Простите меня, — сказала она, глядя в пол. — Я не хотела прерывать. Мастер Лайонел послал меня посмотреть, не понадобится ли вам что-нибудь, чтобы помочь вам подготовиться к ужину.
— Мастер Лайонел? — спросила Амели. Она предположила, что этот странный маленький человечек был личным слугой Дамека.
— Да, миледи. Он управляет домашним хозяйством и хочет убедиться, что у вас есть все, что вам нужно. Он послал меня.
Молодая женщина говорила тихо, испуганным, почти побежденным тоном.
Селин подошла к ней. — Пожалуйста, заверьте его, что у нас есть все необходимое. И я благодарю вас…?