Сегодня впервые со дня нашего переезда выезжаю с сыном в город. По приказу мистера Перила нам организуют машину с водителем, который, по его словам, отвезет нас, куда я скажу, и будет ждать, сколько нужно.
Прошло несколько дней после моего разговора с Брэдом и я решила последовать его словам. Мои переживания все равно ни к чему не приведут. Я не могу просто бросить его. Взять и уехать с Чарли из-за каких-то подозрений. Возможно, я действительно слишком драматизирую.
Как только оказываемся в пределах города, перегородка, отделяющая нас от водителя, поднимается. Начинаю рассматривать знакомые пейзажи за окном и уличных прохожих, спешащих по своим делам.
– Куда вас отвести, мэм?
– В парк Белл-Айл, пожалуйста.
– Хорошо.
– Мамочка, а ты купишь мне сладкую вату? – спрашивает Чарли, посмотрев на меня с детского кресла, которое в этот раз было предусмотрительно организовано для ребенка.
– Куплю, родной, – тяну руку, поправив воротничок его зеленой рубашки, торчащий из-под коричневой куртки.
– А когда папа мне купит нового робота?
Черт! Совсем забыла про сломанную любимую игрушку.
– Мы сегодня купим, Чарли, – рада, что у меня остались кое какие деньги после последней покупки продуктов и лекарств еще до переезда.
– Правда? – на личике сына расплывается широкая улыбка, а каре-зеленые глазки загораются надеждой.
– Конечно, сынок, – улыбаюсь ему в ответ.
Через десять минут машина останавливается на парковке рядом с одним из самых красивых и живописных парков города, расположившегося на реке Детройт. Это место – своего рода целый остров, отделенный от города мостом. Здесь очень много зелени, разных локаций для детского досуга. Своя консерватория, водные горки, пляжи, работающие в летний период.
В парке всегда многолюдно. Даже в будние дни, как сегодня.
Сижу, наблюдая за игрой Чарли на детских турниках. Вокруг бегают и веселятся другие дети, но мой сын не пытается заговорить с ними. Он будто играет сам с собой.
Становится горько видеть эту картину.
Она напоминает мне о моем детстве. Я тоже была очень замкнутым ребенком, но в моем случае сыграла роль вовсе не болезнь, а некая потерянность в этом мире.
Моя биологическая мать отдала меня в детский дом, когда мне было всего два года. Я почти не помню ее. Но я никогда не забуду свои первые дни после того, как в один момент оказалось ненужной единственному родному человеку.
Я никогда не пыталась узнать что-нибудь о ней. Просто не видела в этом смысла. Зачем мне знать о человеке, который смог бросить своего ребенка?
Но не это принесло мне больше страданий. А то, что в семь лет меня удочерила очень хорошая и замечательная семья Уокеров. Они сразу заметили меня, когда в первый раз пришли в наш детский дом. А я увидела их и поняла, что очень хочу, чтобы именно они стали моими родителями.
Миссис Уокер было почти сорок, а ее мужу чуть больше. Они давно мечтали о детях, но после последней неудачной беременности им сказали, что они не смогут родить сами. Они оказалась очень добрыми и заботливыми родителями. Моему счастью не было предела. Я думала, что все мои беды закончились. Что я больше никогда не буду чувствовать себя одинокой и никому не нужной. Но через два года у мамы обнаружили рак молочной железы. А еще через полгода она умерла, и ее убитый горем муж вернул меня обратно.
После этого меня больше никто не удочерил, будто я была какая-то прокаженная. И с того дня я поняла, что в этом мире мы принадлежим только сами себе. Только мы решаем идти дальше или сдаться. Верить в лучшее или замкнуться в своем несчастье. И я решила, что проживу эту жизнь так, как я хочу. Я училась, как проклятая. В двенадцать лет я поняла, что мне очень интересна человеческая анатомия. И именно в те годы я твердо знала, что хочу стать хирургом. А уже после окончания школы определилась с тем, что это будет пластическая хирургия.
Замечаю, как Чарли с завистью смотрит на ребят, катающихся с горки. Ему пока рано такие активные игры, и он знает, что я не разрешу ему. Но моя душа рвется на части видеть, как ему хочется.
Однажды я дала себе слово сделать жизнь своего сына красочной и счастливой и обязательно сдержу его. Как только буду уверена, что он уже готов.
Чарли смотрит в мою сторону и машет мне ручкой, начиная улыбаться.
Машу ему в ответ, едва сдержав слезы, накатившиеся на глаза.
– Доктор Питерс? Это вы? – сбоку от меня раздается знакомый женский голос.
Поворачиваюсь и замечаю свою бывшую ассистентку с последней работы. Мы вместе работали в отделении челюстно-лицевой хирургии. Она ассистировала мне на операциях.
– Джудит! – поднимаюсь с лавочки и подхожу к ней, расплываясь в улыбке.
– Вы изменились. Я не сразу узнала вас.
– Да. Наверно, я немного постарела, – смущенно улыбаюсь ей, заправив прядь волос за ухо.
– Нет-нет. Я вовсе не это имела в виду. Ваши черты стали мягче. Я привыкла видеть вас всегда такой сосредоточенной.
– Ты права, – смеюсь. Я знаю, что всегда погружалась в работу с головой. Надеюсь, тебе было не сложно работать со мной? – вспоминаю, как сильно была увлечена своим делом. Ловлю себя на мысли, что ужасно скучаю по работе.
– Вовсе нет. Вы многому меня научили. Теперь уже мне ассистируют. Все в клинике говорят, что у меня был замечательный наставник.
– Неужели кто-то там еще помнит обо мне? – смеюсь, пытаясь скрыть горечь в голосе.
– Конечно, помнят. Несколько недель назад приходил один из ваших пациентов, и хотел поблагодарить вас, за то, как сильно вы изменили его жизнь.
– Мне приятно это слышать.
– А что же вы? Вы открыли свою клинику, как и мечтали? Я с удовольствием перешла бы к вам, если бы позвали, – подмигивает мне.
– К сожалению, нет, Джудит. Планы изменились.
– Почему? Никто в клинике до сих пор не знает, почему вы все-таки решили уйти от нас. Вы ведь так горели своей работой.
Я не распространялась о своих проблемах с Чарли. Просто не привыкла жаловаться на судьбу.
– Мой сын был серьезно болен. Мне пришлось уйти.
– Ох. Надеюсь, сейчас уже все хорошо? – на ее лице видна искренняя тревога.
– Все замечательно, – поворачиваюсь в сторону сына, встречаясь с ним взглядом.
– Я очень рада. Не представляю, что вам пришлось пережить.
– А ты какими судьбами здесь?
– А мы приехали прогуляться с мужем и выгулять нашу малышку. Сегодня у нас выдался общий выходной, – указывает в направлении невысокого мужчины с залысинами на голове, стоящего чуть в стороне с коляской.
– Ты тоже стала мамочкой? Я поздравляю тебя, Джудит, – сжимаю ее предплечье, искренне обрадовавшись за нее.
– Спасибо, доктор Питерс, – улыбается мне теплой улыбкой.
– Просто Шерил. Я уже не доктор.
– Надеюсь, вы когда-нибудь вернетесь к нам?
– Возможно, это наступит очень скоро.
– Это будет замечательно. Я была очень рада видеть вас, Шерил.
– И я была рада, Джудит.
– До свидания.
– Всего доброго, – прощаюсь, провожая взглядом девушку.
***
Въезжаем на участок нашего временного жилья, и я кидаю взгляд на Чарли. Он держит в руках свою новую игрушку робота, которую мы купили ему, заехав в торговый центр сразу после парка. Его раскрасневшееся личико просто светиться счастьем, и в такие моменты я не могу не любоваться им. Почему-то сейчас он так сильно напоминает мне своего родного отца. Пусть все говорят, что он очень похож на меня, но только лишь я могу различить, что он взял от своего папы: цвет волос, прямой аккуратный нос и форму губ. А от нас обоих ему достался такой необычный цвет глаз.
Машина останавливается у парадного входа, и водитель открывает нам дверь.
Идем к дому и замечаю стоящий микроавтобус с эмблемой на кузове сети дорогих продуктовых супермаркетов, из которого охранники выгружают деревянные ящики с овощами и фруктами.
Входим с Чарли в дом, где все суетятся, разговаривая полушепотом.
Впереди стоит миссис Бронт, о чем-то переговариваясь с одной из горничных со светлым цветом волос. Не трудно заметить, как напряжено лицо экономки. Она что-то говорит девушке, нервно теребя какой-то список в руках.
– И что мне теперь делать? Она подвела нас всех, – слышу встревоженный голос миссис Бронт, когда мы почти ровняемся с ними.
– Миссис Бронт, что-то случилось? – интересуюсь и на нас устремляются две пары глаз.
– Ох…Шерил, случилось. Сегодня вечером мистер Мартин устраивает званый ужин. Будет много влиятельных людей. Даже сам мэр приедет к нам. А, как назло, заболела одна из горничных, которая должна следить за тем, чтобы закусок и напитков хватало гостям и, если нужно, пополнять столы.
– Как досадно. Я бы с радостью помогла вам, если только мне было с кем оставить Чарли.
– Правда? – в ее глазах загорается надежда. – Я могла бы попросить Боба. У него на вечер как раз нет работы.
– А это вариант. Чарли, побудешь вечером с Бобом? – опускаю взгляд на сына.
– А он поиграет со мной?
– Конечно, дружок. Он с радостью поиграет с тобой, – отвечает за меня миссис Бронт.
– Тогда хорошо, – смотрит на экономку.
– Ты нас очень выручил, Чарли, – миссис Бронт расплывается в широкой улыбке, и напряжение сразу уходит с ее лица.
– Я уже могу вернуться к своим делам? – вступает в разговор горничная.
– Да, Тэсса. Потом все покажешь и расскажешь Шерил, – ничего не ответив, девушка скрывается в дальней части дома, где я еще никогда не была.
– Через сколько мне нужно подойти к вам? – уточняю время.
– Как можно скорее. Сейчас я предупрежу Боба, и он подойдет к вам. Я буду на кухне или в главной гостиной. Найди меня, и я дам тебе форму горничной, чтобы ты не сливалась с гостями.
– Договорились. Пойдем, сынок.
Возвращаемся с Чарли к себе и только сейчас понимаю, на что я согласилась.