в которой дверь преподносит сюрпризы, старые символы обретают силу, а нелетающее отправляется в результативный полёт.
Стопы улья Каллиник. Жилой блок Б14–385.
Я застываю на месте, опасаясь даже дышать. Стук повторяется. Настойчивый, громкий — словно стоящий за дверью намерен проломить кулаком хлипкий пластик дверного полотна. Не лучшее начало в новом мире.
— Именем Тридцати Двух Отцов и шести Великих домов! — Оцепенение, сковавшее конечности, спадает, словно кто-то разрезал путы. Уличаю момент и плавно, как никогда раньше, двигаюсь к снятому плащу. Накидываю на себя, кладу в карман пистолет и судорожно начинаю прорабатывать план отступления. Объясниться? Ха-ха, «я вообще-то археолог, но сейчас в теле идиота, согласившегося с демоном на сделку». Долго проживу вне больничных стен? — Вы заподозрены в нелегальном подключении к Пургатории! Открывайте или мы применим силу!
— Чёрта с два, — хрипло произношу не своим, но весьма знакомым голосом. И лишь сейчас понимаю: именно им говорил Адриан, чьё тело я, видать, занял.
Стучавший не обращает внимания на мой лаконичный протест. Видимо, подобная реакция тут сплошь и рядом, поэтому он громко вздыхает и начинает нудно перечислять обвинения и возможные наказания. Порка батогами, вырывание имплантов и блокировка доступа бессмертной души к некоему Порайску. Последнее, пожалуй, нужно будет узнать позже, когда не будет угрозы штурма. Вокруг не видно демониц — а значит, нужно заметать следы и сваливать. Как назло, оживляются местные импланты. Кроме времени и бегущей строки новостей в глаза лезут какие-то символы. Навскидку «нажимаю» взглядом на ключ (вдруг дверь заблокирует), но получаю ещё десяток, один другого краше — финифть, каллиграфические буквы, кресты и голубки. Пытаюсь их смести рукой — но чёрта с два! Не уходят вовсе, и только яростный взгляд, гуляющий советской звездой, куда-то их убирает, пока я кошусь взглядом на дверь.
На ней действительно появилась пентаграмма. Кривоватая, но — словно выжжена чем-то, хотя специфического запаха в воздухе не горит. А — рядом ещё несколько кривых чёрточек. Появились от взгляда? Ну что ж… Нахожу в интерфейсе всё тот же символ ключа и немного модернизирую следы. Добавляю одну вертикальную черту к звезде, а остальные черты превращаю в россыпь рун старшего футарка. Грубо и неверно с точки зрения любых традиций. Но возможно, местные храмовники, завидев колдовские знаки, сначала будут заливать улики святой высокооктановой водой, а уже потом — искать мои следы в пепле.
Кстати, об огне — может, поджечь к чёрту квартиру? Если пожарные правила и тут запрещают газифицирование высоток — нужно найти горючее. Бензин? Ни одной канистры. Рассыпать содержимое пистолетного патрона? Нет, лишь взяв в руки — понимаю, что в руках скорее массивная батарейка. Кстати, вопрос «подсказок» — куда актуальнее незнакомого мне Порайска. Что это? Остатки памяти Адриана? Новый вид галлюцинации? Параллельный мне сон? Неважно. Сейчас я должен сжечь эту квартиру перед уходом.
С азартом пироманьяка продолжаю искать, что ж ещё можно подпалить вокруг. Какая-то часть подсознания заботливо подсказывает: рассыпанные на столе медицинские препараты горят не хуже сухого пороха. Что ж, путь есть (в окно), остаётся только на прощание выстрелить в стол. Правда, есть одна проблема — с местного «французского» балкона до пожарной лестницы лететь только по горизонтали метра четыре. Если и забитые икры ног не припрятали в себе пару усилителей — мне крышка. Мда, сейчас бы помощь пригодилась. Даже совет от демоницы.
— Они никогда не открывают, ты же знаешь, — проникновенно говорит новый голос.
— Попытаться стоит. Кукла, ломай!
Удар, кажется, сотрясает всю квартиру. Но к явному изумлению всех присутствующих (включая меня) дверь даёт сдачи. Пентаграмма, превратившаяся благодаря лишней черте в гальдарстав «Масляный узел», внезапно разгорается льдисто-голубым светом. Поверхность двери словно покрывается жидкостью, а засветившиеся руны окатывают всё это добро смачными дуговыми разрядами.
— ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА! — на одной ноте вопит некто, пытавшийся выломать дверь топором.
Меня происходящее устраивает целиком и полностью. Я вылезаю на балкончик и последний раз прицеливаюсь в лестничные пролёты пожарной лестницы. Чем чёрт не шутит, может для нынешнего тела такие прыжки как перешагнуть через луже? А если нет — удастся ли преодолеть четыре метра в прыжке? Мои размышления прерывает очередной удар, очередной треск разряда и очередной крик, сопровождающие упорные попытки выбить несчастную дверь.
— КОЛДОВСТВО! СОБОР, НЕЙРОКОЛДОВСТВО В СЕКТОРЕ! ВОЗМОЖНО ДЕМОНИЧЕСКОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО!
Далековато или нет — но пора решаться. В обычной ситуации (ну, до обвала опорной стенки раскопа) я бы скорее ввязался в схватку. Но у местных, судя по оговорке, ловля еретиков поставлена на поток. А кроме формализованного процесса это значит что? Правильно, чётко отработанный размер группы захвата. В этом мире есть волшба, и горд владеть ею — что прекрасно. Вот только предела своих сил не понимаю от слова «совсем», и далеко не факт что смогу раскидать местных безопасников огненными шарами. Значит — пора покидать не очень гостеприимную квартиру, а покидать можно только двумя способами. Через окно — свободным, или через дверь — в кандалах. Последнее — отпадает, потому что током ч е рты и р е зы явно шарахнут и меня.
— Решайся ты уже, — бормочу я себе, стараясь не обращать внимания на заунывные псалмы, пробирающие душу.
Я встаю на перила, цепляясь за резной столбик. Хоть лежащий передо мной город и прикрыт уродливым сводом, скрыт охряным туманом, но — по-своему красив. Будет интересно в нём побывать. Бьющееся бешеной драм-машиной сердце подтверждает: да, интересно! вынеси только, хозяин! Делаю глубокий вздох, прицеливаясь в один из пролётов пожарной лестницы.
— Ты уверен, что хочешь этого? — очень знакомый вкрадчивый голос едва не заставляет меня отпустить столб от неожиданности. Демон! Значит, она действительно засела в каком-то из имплантов. Но вот где тогда Адриан?..
— Без обид, дамочка, но сейчас мне сильно не до сантиментов, — отрезаю я.
— Как грубо… а раньше ты таким не был. Что изменилось?
— Потерял моральную девственность, — выдыхаю и стараюсь расслабиться. Несмотря на азарт, страх высоты просто так не преодолеть. Может, демоница хоть с этим поможет?
Помощь, помощь… А руны? Чем чёрт не шутит — может и на своём теле сработает? Что у нас там в комплекте обычно было в каком-нибудь колдовском трактате, вроде «Хульда»? Агисхьяльм? Черчу его взглядом, глядя на ноги. Инфразвуковой удар бьёт по ушам — то ли откат заклинания, то ли действия церковников. Добавить Гапальдур и Гильфакси? Нет, вроде борьба не намечается. Вегвисир? Нет, тут скорее Ватнахлифир нужен, хоть воды пока не предвидится. Я заканчиваю «нанесение» знака на правую руку, как дверь не выдерживает церковного колдовства. Оборачиваюсь и замечаю: в комнате резко стало тесно. Субчики в робах чёрно-медного цвета, с холодным оружием и огнестрелом медленно приближаются к балкону. Один — излишне бледный, хоть явно может скрутить столб в канат. Дверь дала сдачи? Хе-хе.
— Руки! Подними руки! — орёт усатый «храмовник», перекрывая весь шум.
— Спокойно, парень. Ты ошибся, но это не повод заканчивать всё вот так. Просто подними руки и опусти взгляд.
— Опусти взгляд, колдун! — резко добавляет усатый.
По удобному совпадению, мне нужно нанести последнюю дугу. И сразу же новый низкий звуковой удар бьёт по ушам присутствующих, от неожиданности роняющих что-то вроде кадила на пол. Я вскидываю пистолет и стреляю по препаратам, церковникам и какому-то стероидному уродцу, почти не прицеливаясь. Химикаты весело и резко вспыхивают, а коробки под столами — начинают подозрительно тлеть, отвлекая моё внимание от нестройных выстрелов. Память Адриана подсказывает, что именно он сложил туда после одного из прошлых дел — и я без лишних промедлений прыгаю.
Ноги отзываются неожиданной силой. Прыжок не просто мощный — я по параболе улетаю выше следующих двух этажей! Видимо, кузнечики привыкают к такому с рождению, но мне оставалось только мычать в полёте. Было бы неловко выдать себя звонким «БЛ#@%!» выдать себя перед бестолково ломящимися в квартиру полицаями. Оставалось только порадоваться, что местный ОМОН не утруждает себя проникновением с крыш через окна.
Сердце колет из-за осознания метров так пятидесяти пустоты под ногами. И всё же я сдерживаюсь ровно настолько, чтобы вытянуть руки. Чтобы не запаниковать, когда правая кисть скользит по серо-чёрному металлу, и схватить литую балюстраду левой кистью. Проклятия и поминания забытых богов или тренировки Адриана, но силы одной левой руки хватает, чтобы удержаться — а правая рука страхует. Кое-как подтягиваюсь, и лишь оказавшись на твёрдой поверхности, позволяю телу грузно осесть.
Ненавижу высоту!
Впрочем, вопрос преследователей удачный прыжок не снял. Об этом мне заботливо напоминает дым, валящий из конспиративной квартиры. Я начинаю беспокоиться, что ящики с гранатами в этом мире делают огнеупорными — ровно до момента громкого хлопка. Он бьёт по перепонкам звуком рвущейся бумаги, вырывает балкон и куски примыкающих стен. Выносит на улицу осколки и куски тел моих посетителей. Кто бы не зашёл обыскивать моё лежбище — ему не поздоровится.
Меня встречает очередной церковник. Видимо, послали на пожарную лестницу прикрывать штурм — но он запыхался.
— Ты кто?
— Жилец.
— Какая горница?
— Тысяча сто тринадцатая.
— А… вали подальше. Еретика берём, видишь, как зажглось?
Мне остаётся только кивнуть и сделать три шага до щелчка чего-то, подозрительно напоминающего затвор.
— А ведь в этом доме всего семьсот квартир, правда?
Вздыхаю. Мужик, ну что ж ты такой внимательный?
— Правда, — ворчу я и разворачиваясь на месте впечатываю кросс левой в челюсть храмовнику так, что тот летит с пожарной лестницы вниз.
А я продолжаю движение, словно каждый день выкидываю по пяток таких. Один пролёт, второй, третий… на четвёртом народ начинает вываливать на пожарную лестницу кто в чём горазд. Видимо, сработала наконец пожарная сигнализация.
— Что там случилось? — дергает меня какая-то дородная женщина в расшитом сарафане, высунувшись почти наполовину из окна. Праздник тут какой-то, что ли?..
— Взрыв газа, — бурчу я, ненавязчиво отводя взгляд. Будто вымазал пальто в чём-то и теперь пытаюсь оттереть.
— Какого такого газа? В пятьсот третьей отродясь тихо было!
— Алхимик там был тихий. Колдун чёртов, — вздыхаю я, ставя зарубку в памяти: про газификацию и «хлопки» тут могут не знать. — Сварил что-то не то, вот дьявол его и подколол. Сохрани святые отцы того, кто находился рядом…
Дамочка яростно жестикулирует. Это не крёстное знамение. Так, тарабарщина жестов. Моя память мышц отказывается выдать что-то подобное — поэтому остаётся только глубоко склонить голову да продолжить быстрый шаг вниз. Не оглядываться. Не проявлять нервы. Больше необычного поведения — больше шансы, что запомнят. Спокойно, мелкими и частыми шагами, двинуться вниз. Благо, что не один — многие жители не надеются на местные силы быстрого реагирования и валят по пожарной лестнице. Мне остаётся только чуть приподнять ворот плаща (меньше черт лица запомнят) и стараться не выделяться поведением из толпы.
Я отсеиваюсь от основной части народа, ломящейся в дверь выхода, и осматриваюсь. Лестница ныряет обратно в здание, но площадка тут заметно больше, чем на предыдущих этажах. Пожив в современной планировке, успел осознать извращённую логику. Изолированная от дыма лестница должна а) не похоронить под собой эвакуированных при своём обвале б) изолирована и от первого, общественного этажа. С другой стороны, даже со второго иногда приходится прыгать. Значит, нужна развитая площадка, с которой прыжки удобны и не несут массовых травм.
Всё же протоколы полицейских облав похоже во многих странах, пусть даже и лежащих по ту сторону фантазии. У пожарной лестницы бдит служака в остроконечном капюшоне. Он не обращает внимания на хлопок где-то сверху и на снующих по улице прохожих. Он просто отрабатывает свою ставку, и не делает ничего больше нужного. За это он будет немного наказан.
Пистолет? Не нужен, вызовет лишний шум. Я отталкиваюсь от перил и соколом пикирую прямо на чёрно-алую рясу, целясь каблуками в затылок. Глухой стук и оборванный матерок (очень уж напоминающий привычные) отсекают дежурство служаки. Оттаскиваю его в более укромное место — к притаившимся под лестницей мусорным бакам. Кое-как отряхиваю одежду от ржавой пыли, налетевшей за время беготни по лестнице. Приглаживаю причёску «по-валийски» (без расчёски). Вспоминая беднягу Адриана, чьё тело я занял — должен выглядеть весьма прилично. Что ж, пора узнать этот город поближе.
Я едва успеваю отойти подальше от жилого блока, как рядом возникает она. Демоница. На этот раз — визуально. Судя по тому, что шарахаюсь только я — появляется специально для меня.
— Тук-тук. Могу чуть отвлечь?
— Разве что чуть-чуть, — негромко ворчу я. Не хватает только одержимость проявить на публике — Чего раньше не появилась вживую?
— Раньше у меня был полный доступ к твоему нейролинку. А теперь ты нанёс защитную невму, которую я пробить не в состоянии. Откуда ты её знаешь? Поверь, такого не видела даже в инфоада — и могу заплатить достойную цену…
— Секрет фирмы.
— Ну, секрет, так секрет. — жмёт плечом демоница. — Ты в курсе, насколько тебе повезло со штурмовиками? В момент прыжка веры в квартиру уже входили шпилевики Каллиников. Твоё колдовство здорово их разозлило, и теперь они готовы перевернуть район вверх дном, только чтобы затащить тебя в шпиль Птицы.
Я наконец поднимаю глаза вверх.
— Возможно.
— Дальше будет гораздо хуже. Кстати, мы так и не познакомились. Я — Ада.
— Просто Ада?
— Думаю, мои титулы сейчас ни к чему.
— Логично.
— А как тебя зовут?
— Ты же знаешь и так.
— Нет-нет-нет, — качает пальцем Ада. — Я знаю имя твоей оболочки. Того, кто раньше владел этим телом. Но вот ты, дорогой… ты для меня одна большая загадка. Не знаю, как тебе удалось сохранить хладнокровие — но чувствую, что этот мир для тебя чужой. Материальный, Инфоад, Пургатория или Порайск — везде ты чужой. Показать тебе все возможности — так волнительно…
— Вернёмся к этому вопросу позже?
Ада жмёт плечом и растворяется в воздухе. Что ж, мне проще. Бархатный голосок здорово отвлекает — и я до сих пор не уверен в её мотивах.
Арка улья Каллиник. Скрипторий.
Амбаст Сумкаллиник прекрасно понимал свою роль и в Птичьем Улье, и в собственной семье. Могущественный род, но — боковая ветка Великого дома. Мизерные шансы выбраться в иерархии Ордена до хотя бы мирского дознателя, нулевые — стать мирским Отцом. Плесны, стопы Улья — вот его место, торговать зеленью и тем хламом, ошмётками святой техноволшбы, спускающейся вниз. Но жажда знаний, искренняя, а не напускная вера двигала его вперёд. Интуитивное понимание воли даймонов, этих мелких и сломленных обломков Разбитого Архидиабола, служащих в каждой маленькой машине — заставила заметить машинных дознателей. Они собрали откуп роду и отправили учиться в улей Лаодикий — с условием вернуться в скрипторий.
И Амбаст вернулся. Он увидел в этом новую дорогу. Новый путь подняться выше. В неполные тридцать циклов он уже имел пост машинного дознателя, и власть больше, чем было в его семье за последние поколения. Нужно было лишь идти дальше. И Сумкаллинник шёл, выискивая кибергрешников и отступников. Начальство только удивлялась тому, как легко херувимы-охотники слушали молодого человека.
— Территория под оком Божьим, — массивные цифровые очки в медной оправе. Шесть отдельных, «паучьих» линз, каждая — на своего херувима. Корпус защищён невидимыми обычному оку невмами, филигранной вязью технославословий и сургучовыми защитными печатями. Кто бы не уходил от людей Ордена — им не скрыться от херувимов. — Можете замыкать ловушку, сыны мои. Херувимы патрулируют периметр, уходя от краёв вглубь. — Амбаст прочёл сигнатуры «подопечных» и решил передать кое-что ещё. — Коллега, перейдёте на закрытый канал?
— Не вопрос, Ам. Чего случилось?
— Ангелки обеспокоены.
— Господи, ты серьёзно это хотел сказать?
— Нет, Экфред, ты не понял. Они действительно серьёзно обеспокоены. Что-то вызывает возмущение в Порайской сети, словно инфодемон прошёл через наши криптографические барьеры.
— Давай будем разбираться с проблемами по мере их поступления, — негромко ответил старший штурмовой дружины.
Амбаст улыбнулся. Шлем успокаивал и вселял уверенность. Корпус защищён невидимыми обычному оку невмами, филигранной вязью технославословий и сургучовыми защитными печатями. Кто бы не уходил от людей Ордена — им не скрыться от херувимов.