в которой повелитель приказывает, церковник лезет не в своё дело, а у мнемотехника не получается
Шпиль улья Балагурово. Квартира Ирины
Фоновый шум Пургатории почти не отвлекал Ирину. Скорее, как «розовый шум» — настраивал на рабочий лад. Вообще, перемещаться в киберпространство было совершенно необязательно — любой профессионал высокого класса мог контролировать даймонов и без входа в сеть. Но тут, в цифровом Чистилище, девушка могла окружить себя ещё более комфортной обстановкой и ещё большим количеством мониторов. Всё лучше, чем прислушиваться к топоту и спорам соседей, боясь пропустить штурмовую группу, выбивающую двери.
А схватка… пылала ярко, и блондинка запретила себе следить за ней. Виртуальные мониторы были слишком активны для «небольшого шума», обещанного некогда Адрианом. Камеры, установленные на арках, показывали полуразрушенное поместье, выбрасываемых людей и биомехов. Разбитым светильником вспыхивала изнутри практически уничтоженная стеклянная крыша от выстрелов. Ирине оставалось с бессильной яростью наблюдать, как сторожевой даймон упускал всё новые и новые доносы о столкновении в подулье.
— Господи, вечер пятницы! Вы можете винища или браги перебрать и уснуть? Или хотя бы посмотреть на бесплатное зрелище, не вызывая законников? Ветчина!
На ровном месте закружился вихрь багровых песчинок, и очередной бес материализовался рядом с креслом мнемотехника. Нелепое подобие человека с механическими лапами — и лучший бот для рассылки бессмысленных рекламных сообщений. У Ирины были свои планы, связанные с продажей его каким-нибудь Каллиникам, Комнинам или хотя бы их младшим домам. Она искренне надеялась обойтись чем-то более простым — но просто так сдаваться было не в её характере. И пришло время Ветчины.
— Да, госпожа, — утробно прорычал бес.
— У тебя в запасе ещё остались шутки, автоматически оценённые как привлекательные?
— Тринадцать вариантов. Но осмелюсь предположить, что четыре шутки о котах плохо отвлекут население стоп. Даже если стопы у шпиля Балагуровых.
— Ты просто плохо знаешь тепломыслящих, — отмахнулась Ирина.
— У меня нет ответа на этот вопрос.
— Я знаю. Подбери альтернативную подборку. Залезь в базы данных фотографий и вбрось полуголых девиц, или панорам улья — да хоть что-нибудь!
— У меня не было собранной базы сообщений, — озадаченно проскрипел Ветчина.
— Ты новостной бес — так создавай новости, чтоб тебя Разбитый побрал!
— Слушаю и повинуюсь. Создавать новости, — поклонился бес и исчез во тьме.
Девушка покосилась на рычаг. Небольшая пакетная программа, очень круто влияющая на жизнь всего шпиля. Тринадцать отборных бесов, забивающих информационные потоки полным мусором. Замедление обмена информации на всех уровнях, после которого пару часов сообщения можно будет доставить лишь курьерами. Атомное оружие киберпространства. Нет, за такое её могли развоплотить — не посмотрев ни на высокое происхождение, ни на былые заслуги. Не для того она в своё время выпрыгнула на ходу из паланкина и обдурила родственников.
— Думай, великородная дура, думай!
Ложные новости? Сделано. Шутки из числа наиболее дурацких? Ветчина уже выбирает ложкой дно септика в поисках последних тем. Ложная тревога в Арках, отвлекающая ударную группу быстрого реагирования? Уже отменена. Может, устроить небольшую аварию?
— Чёрт, с этим стоило заранее подготовиться.
Сторожевые бесы, отслеживающее открытие «боевых» ворот гридниц, завыли протяжно и разом. Все дружины Арок вышли на боевые тревоги — и теперь уже совершенно неважно, ради головы Адриана или нет. Теперь они могут увидеть сражение воочию — и вряд ли захотят остаться в стороне.
— Надеюсь, Адри, оно того стоило, — проворчала Ирина и запустила последние «призрачные» преступления.
Шпиль улья Каллиник. Кельи духовного ордена Птицы
Дело не двигалось. Никаких новых зацепок. Никаких новых доносов. Единственной ниточкой был экзарх Лассо и его грехи — но все материалы высшие иерархи ордена Каллиников спрятали под замок. Белькаллин не впервой сталкивался с таким. Мирские и духовные дела не всегда расследовались легко — иногда приходилось месяцами ждать, когда расставленные силки зазвенят, говоря о пойманной информации. Но ожидание выматывало, и кафолик занялся более простыми делами.
Доносы шли на его почту крупными пачками. Грамотные и полностью неграмотные. Содержащие чёткие данные о месте и времени преступления — и растекающиеся мыслию по древу. По большей частью их нужно было просто отправить в корзину или младшим клеркам для составления отписок. Но вот некоторые Анастас передал подчинённым или в другие ветви ордена Птицы.
Некогда ряд могучих ересей были разоблачены из-за вот таких анонимных писем — да что там ересей! Аббат Велизарий Уар четыре года назад получил гневный донос, что-де на улицах его стоп какой-то вконец скурвившийся жилец продаёт степняцкую твирь-траву в количестве (всего-то навсего) половины пуда. Велизарий не поленился съездить на месте — и действительно, означенный идиот носился с тюком травы, предлагая её каждому встречному. Степняк наслышался от родичей легенд про богатство Нижнедонска и любовь его жителей к дурману — вот и решил озолотиться. В итоге он ушёл на перековку в биомеха, а вот Велизарий — на повышение.
Словом, кафолик решил слегка перестраховаться. Это занятие не умиротворяло. Скорее наоборот — раздражало своей мелочностью. За разбором завалов доносов прошёл весь вечер, и началась ночь. Дежурство многие церковники проводили в кроватях, готовые подскочить по первому сигналу тревоги — но не Белькаллин. Он предпочитал тратить минуты сбора штурмовой группы не на попытки проснуться — а на сбор крох информации. Поэтому не ложился, лишь иногда забываясь коротким, тревожным сном.
Но пока тревоги не было. Лишь блок на экране отображал несколько текущих дел. Шпиль Балагуровых сегодня особенно «балагурил». Несколько драк, стрельба из автоматического оружия, публичная хула на великий род Комниных. Анастас невесело усмехнулся: он прекрасно представлял себе, что сейчас творится в мирском ордене дальних родственников. Столько сигналов — и все требуют срочной важности.
Но Белькаллин был одержим только одним клубком дел. Столкновение на птичьем рынке. Попытка взять инфокурьера. Смерть экзарха Лассо. Потенциальная активность демона. Он увяз в деле настолько глубоко, что кажется, оно стало его второй кожей. Это словно старая рана, бесконечно сводящая с ума, но которой нельзя перестать хоть как-то заниматься. Даже сейчас, в пустых доносах, кафолик не раз спрашивал себя: может ли это быть связано с его делами?
— Анастас! Как дежурство? — весело говорит Субкаллин. Видимо, хлебнул пива на ночь глядя. Белькаллин не одобрял, но и не осуждал такое. Часы ночной смены могли тянуться очень и очень долго.
— Спокойно. Доносы читаю.
— Ты видел, что у Балагуровых творится?
— Угу. Кто-то щедро вступает в навоз.
— Какой-там навоз! В стопах Балагуровых прямо сейчас разносят невмами целые палаты, представляешь? Около полусотни шпилевиков разносят их в щепки, а шуты гороховые ни сном ни духом!
Витилий ещё не договорил второе предложение, как Белькаллин рванул к терминалу Эгрегора и вывел данные доносов по улью Скоморохов. Массовое столкновение. Эгрегор дрожит от невм и сообщений, причем очень много нарочито весёлых — словно кто-то отвлекает от реальной картины. Ещё один фрагмент загадки. Кому нужно устраивать столь шумные разборки прямо напротив центра города? Анастас видел эти фрагменты, словно куски головоломки, неясно подходящих друг к другу. Они вызывали в нём какие-то странные чувства. Связаны ли похожие дела? Возможно. Но не последнюю роль тут играл сам фактор боевого азарта, вызванного побегом аж целой демоницы и прямым приказом ипата не лезть не в своё дело.
— Я не в состоянии отпустить это дело, ибо я знаю, что где-то здесь спрятан ответ. Отравленная иголка уже в стоге сена, но коровы предпочитают жевать траву, — ворчит Белькаллин. Он выдыхает и решается вмешаться в дела чужого шпиля.
Короткое сообщение: рапорт о выходе на задение. Следующее — немедленная санкция на боевой выход гридней. Это было не в его юрисдикции — но Каллиники и так плотно завязли в делах Скоморошьего улья, так что никто не удивится, если они появятся вновь. Приказы разлетаются по сети, и ударная группа поднимается в ружьё, погружаясь на транспорты. Черех пять минут кафолик будет с ними. Через десять — возьмёт штурмом палаты, распространяющие в сети вокруг себя порчу техноколдовства.
Кафолику везёт, что ключевые иерархи спят. Они бы прекратили потенциальный скандал — пусть даже он бы и распутал клубок из нескольких заговоров. Но вот его коллеги не очень рады такому повороту — правда, только у одного хватает яиц попытаться его прервать.
— Анастас, разбери тебя диавол! — Витилий Субкаллин преградил проход.
— Не время, — делает шаг вперёд Белькаллин.
— Самое время. Ты понимаешь, что сейчас нарушаешь любую юрисдикцию.
— Мы — Каллиники, — веско возражает кафолик. — Мы духовная стража и Его меч. А прямо сейчас, возможно, в Подулье снова вырвалась тварь, буянившая в подулье несколько дней назад.
Субкаллин буравил взглядом коллегу с минуту, не более. Анастас уже всерьёз подумал, что придётся применить невмы, но тут Витиллий вздохнул и отошёл в сторону.
— Делай как знаешь.
Шпиль улья Комнин. Малые присутственные палаты васелевса.
Немолодой Михаил подошёл к моему месту, лежавшему одесную отца. Как всегда после горячих речей, он пропотел до тёмных пятен на рясе, а его глаза наливались самым настоящим Порайским огнём. К счастью — без свечения глазных имплантов. Для человека, перевалившего полсотни земных кругов, это могло быть несколько опасно.
— Брат мой и кесарь, прошу тебя, — торжественно выпрямился Михаил. — Сделай верный выбор. Который одобрил бы наш покойный Лихуд и который одобрит наш отец.
— Ты так говоришь, как будто речь не о проклятых денариях, — буркнул Мануил.
— Эти денарии могут спасти тысячи душ! — страстно отвечает мой старший брат. Мда, и этот человек ведь мог бы стать наследником престола и фактическим правителем Нижнедонска. Сколько же могли отожрать при нём «птичники»?
— Можешь раскрыть, брат? — я неопределённо махнул рукой, желая скорее позлить Михаила, чем действительно слушать очередную проповедь.
Пока мой старший брат Михаил пересыпал речь о выделении дополнительного бюджета чёртовым Каллиникам, я покосился на отца. Иоанн Комнин, васелевс и деспот Нижнедонска, отсутствующим взглядом наблюдал за огнями ночного подулья. Он пережил большую часть соперников — вроде древнего Ангелина Комнина и Виктора Мейендорфа. А ещё — почти половину собственных детей. Лихуда, наследника и моего брата. Шесть младенцев, не то удавленных, не то одержимых. Но ещё десять были живы и застали, как жизнь теплится в его теле только благодаря арканическим наукам и мнемотехнике. Я задумался, насколько ироничен был тот, что создал некогда весь мир и три киберпространства. Взять хотя бы монструозное здание, в котором мы заседали сейчас.
Шпили — кинжалы Первосоздателя, наглядное доказательство могущества Его слуг на грешной земле. Так говорят церковники, умалчивая о тысячах бесправных биомехов, слкдывающих бетонные блоки в изящные башни, сотнях инженеров, рассчитывавших прочность, и дюжинах инквизиторов, следящих, чтобы во всю эту ораву не вселилось по дикому даймону, желавшему сожрать и переварить их мысли. Впрочем, в чём они правы — так это в том, что каждый шпиль — доказательство могущества. Вот только не Первосоздателя, нет. Того Великого дома, что владеет башней и душами всех её жителей.
Башенки, балконы, паутина аркбутанов — это всё шелуха. Даже тёмные голографические панно и позолота, тоньше детского волоса — всего лишь внешняя оболочка. Настоящая роскошь и сила — в людях, которые обитают внутри — которые готовы создавать и покупать биомехов, исследовать глубины Пургатории и одёргивать излишне ретивые умы. Эти люди предпочитают палаты поменьше и охраняемые получше — вне зависимости от внешнего лоска. На верхушке каждого шпиля, вне зависимости от герба, была такая палата. Небольшая, рассчитанная только совещание близких сановников. Но никто не идеален — особенно Комнины. Именно поэтому каждое заседание малого совета рано или поздно превращалось в балаган.
— … ведь не зря братия Каллиников за последний год помогла на десятую долю больше, чем в прошлом году?
Десять процентов за год? Мощно. Чёрт, где же я лопухнулся, что проклятые птичники умудрились отъесть десятую долю всех дивидентов?
— Протоспафарий, — негромко зову я и старичок с миниатюрной копией Перворазрядной книги подошёл ближе. По этикету он не мог сидеть с высокородными. — Внесите в протокол необходимость аудита бюджета, выделяемого шпилю Каллиник.
— Но…
— Брат, не стоит волноваться, — ехидно протянул Мануил. — Константина беспокоит, почему деньги от Каллиников приходить сильно больше не стало, а вот их доходы увеличились.
— Они помогают страждущим бесплатно!
— Значит, кто-то платит за них, — сумрачно заметил Гавриил Ангелос, и пододвинул к себе инфодоску и стило. Ссылка в Скомороший шпиль раскрыла в нём талант к поиску финансовых махинаций, и он понял с полунамёка, почему я инициировал проверку.
— Воды бы, — вдруг прохрипел Иоанн.
Мои братья аж подскочили на стульях. Не могу их винить — отец последние годы говорил очень редко. А при ком-то кроме лечащего врача — и того реже. Он уже перевалил ту грань, за которой начиналась вторая сотня лет, и для своего возраста выглядел вполне сносно. Особенно если был повёрнут только левым профилем, запечатлённым на денариях. С этой стороны он был парализован ещё лет тридцать до того момента, когда старые, недовымытые яды дали о себе знать и наложились на старческий маразм. Я не спеша лично налил воды из личного серебряного кувшина, отдал дегустатору. И лишь после — вручил кубок отцу.
— Да мне-то зачем, бараны? — буркнул мой владыка, не отрывая от окна взгляда. — Вот им сейчас бы всего Дона хлебнуть.
Я подошёл ближе. Действительно, на левом берегу под арками Скоморошьего шпиля полыхал пожар. Пока слабый — но вспышки и вырывающиеся иглы энергетических выстрелов говорили — кто-то разбушевался не на шутку. Рядом пахнуло поочерёдно церковными благовониями, оружейной смазкой и терпким запахом чернил. Братья тоже решили посмотреть, что вывело отца из забытия — впервые за последний месяц. Ангелос и прочие младшие дома почтительно держались в стороне. Но тоже присматривались к происходящему.
— У кого-то очень мощная вечеринка, — усмехнулся Мануил.
— Или грешная душа, — качнул головой Михаил. — Да смилостливится Первосоздатель над их душами.
— Которые явно не в себе, — фыркнул Всеволод
— Азраил, — я негромко позвал, а Хитрово неслышно оказался рядом. Наверняка лысый уже в курсе, что творится на левом берегу. — Что случилось?
— Разборка шпилевиков, мой господарь.
— Выглядит занятно, — обронил Иоанн и отвернулся, словно зрелище ему наскучило.
— У нас есть информация?
— Разумеется, мой государь, ведь это мой хлеб, — лысый шпион помолчал, давая боярам переварить сказанное. — Уары влезли в разборки с местной сектой. Первый раз колдун ушёл от их гнева, но в этот раз, — лысый шпион качнул худым плечом, — видимо нагнали.
— У них должен быть вожак.
— Он есть, — скривился бледнолицый Хитрово. — И вы его даже знаете, милостливые господари, хоть этот… господарь нырнул на дно и вообще давно не давал о себе знать.
Братья не поняли, о ком речь. В отличие от меня. Всемилостливый Первосоздатель, чего ж ему не сиделось спокойно? Решил напоследок привлечь внимание отца? Что ж, ему это вполне удалось.
— О ком… — начал было Мануил, пока не увидел понимающие взгляды.
— Адриан, — почти выплюнул Михаил. — Больше некому.
— С чего бы ему высунуться из той дыры, где он сидел в киберпространстве? — с любопытством осведомился Всеволод.
Никто из них не жалел об утере младшего сорванца. По-хорошему, всех младших следовало бы отделить от рода за их выкрутасы — путешествия и рейды, вступления в банды и прыжки со «стрекозой», не говоря уже о делах чёртового Рогволда… впрочем, кровь отца мешала. Вот и в этот раз наличие братца заставило посмотреть на пожар в полуразрушенном улье чуть-чуть, но по-другому.
— Видимо, припёрло, — пожал плечами Мануил. — Ну, хоть с Уарами повязался.
— В тебе говорят родственные узы, — улыбается Всеволод. Не то чтобы он так не любил Адриана — просто ему нравится подначивать брата даже в такой ситуации.
— Скорее здравый смысл.
Я решаюсь вмешаться.
— Всеволод, собери ватагу молодых. Нам нужно его вытащить, пока Балагуровы не закинули его в околоток.
— Не волнуйся, брат. Ватага не нужна. Наш человечек уже на месте и всё сделает в лучшем виде.
— Ему можно доверять? — беспокойно вмешивается Михаил. — Дело сие тонкое. Я мог бы связаться с местным орденом…
— А я — нажать на чиновничество, — подаёт голос Ангелос. В какой-то момент предложения начинают появляться слишком быстро, но Всеволод продолжает молчать с видом столь довольным, что решаю сначала выслушать его.
— Может, узнаем, что предлагает наш возлюбленный брат и повелитель дружины?
— О, не волнуйтесь, братья, — в глазах Всеволода блеснули огоньки веселья. — Один человек тут вполне справится лучше целой дружины. Поверьте, его глаза — глаза нашей семьи.