POV Мацумото Минору, заместитель начальника департамента Японии по развитию промышленности и технологий.
Племянник Мацумото Сэберо
Все, что думают эти западные варвары о так называемых кланах в современной Японии, полная чушь, подумал Минору. Во время короткого перелета на самолете ему попался в руки глянцевый журнал из этих, современных, где количество фотографий голых тел юных дарований и звезд превышало размеры текстовых колонок. Там же, практически на развороте, где-то между оттопыренными, блестящими глянцем ягодицами идола Той Микасы и фотографией ярко-желтого «Ламборгини», на капоте которого возлежали участники девичьей группы «Лаймон-да» в одних веревочках, которые в современном мире по какой-то причине называются купальниками, – между ними была статья. Маленькая текстовая колонка от автора, скрывающегося под псевдонимом Бабл Дог. Статья привлекла внимание Минору своим заголовком – большие буквы, начинались от ягодиц Той Микасы и гласили, что «Япония не демократическое государство? Влияние кланов на политику государства. Сто семей, которые на самом деле управляют Японией».
Минору хмыкнул. Чушь собачья. Что эти люди знают об управлении. О менеджменте. Чтобы управлять людьми, нужно сперва научиться управлять собой. И потом, управлять людьми, событиями и государствами на таком уровне, на каком думает автор колонки, может только Аматэрасу. Или Кришна. Или кто там еще из богов. Примитивная точка зрения, подумал он, погружаясь в чтение и почти не заметив, как самолет оторвался от взлетной полосы, набирая высоту. Улыбчивая стюардесса еще до начала взлета предложила всем леденцы с кисловато-лимонным вкусом, и как только стало закладывать уши от набора высоты, он положил в рот парочку, не отрываясь от чтения. Статья неожиданно захватила его внимание. Как и положено бульварной прессе, автор вскрывал пороки и обличал коррупцию в высших эшелонах власти, указывал на наличие так называемых «чистых» родов, династий, в которых практически все представители были магами по той или иной причине, перечислял имена и фамилии.
Смелый мужик, подумал Минору, смелый и отчаянный, писать такое для желтой прессы. Хотя, помнится, в середине семидесятых на волне паники от магопсихозов кто-то из департаментов пожиже предложил операцию «Бумажный шторм». В одночасье на прилавки выбросили сотни новых изданий – все желтые, все бульварные. Писали кто во что горазд, дали дорогу всем теориям заговора, всем уфологам и городским сумасшедшим.
Эффект не заставил себя ждать. Статьи в серьезных изданиях о проблеме магопсихоза и необходимости что-то с этим делать на уровне государства утонули под волной желтых публикаций. О том, что на улицах видели йети, что в правительстве заседают зеленые человечки с Альфы Центавра, что обычная сода и солёные огурцы могут изменить вашу жизнь к лучшему, что маги на самом деле – сатанисты и поедают младенцев во время шабаша, что Оливия Айн – тогдашняя поп-дива и скандалистка – на самом деле по происхождению наполовину китаянка и жаждет добиться успеха только затем, чтобы потом унизить нацию и поставить ее на колени, а на другую половину та же Оливия – из тех самых айнов, что всем управляют кланы якудзы с Окинавы, что премьер-министр Японии, уважаемый Собуро Исикава – на самом деле гриб, и только перед ответственными выступлениями его гримируют, скрывая от публики факт, что его мицелий давно уже сгнил.
Как и следовало ожидать, японское общество ошалело под натиском этой бумажной бури и попросту перестало верить любым источникам. Тщетно представители Демократический партии, которая в тот момент лоббировала поправки в закон о суперах, пытались обратить внимание людей на настоящую проблему. Если ты чего-то не знаешь, для тебя этого не существует, это факт. Но это лишь часть истории. Если ты знаешь слишком много и не в состоянии этого переварить – для тебя этого также не существует. Поэтому и была дана отмашка абсолютно любой желтой газетенке, любому бульварному листку писать все, что в голову взбредет – иногда вплоть до прямых призывов к свержению власти. Поэтому были отменены лицензии для выпуска средств массовой информации: у тебя есть принтер и есть желание донести свое мнение – вперед. И теперь можно было смело утверждать, что Япония – страна свободы слова.
Самолет набрал высоту, и Минору вздохнул, закрыв журнал. Что ни говори, а было приятно увидеть фамилию Мацумото среди тех семей, которые автор считал наиболее влиятельными на политику Японии. Пусть даже в негативном контексте. Но в статье автор говорил о ста влиятельных семьях, а перечислил только пять. И Мацумото среди них. Конечно, автор и понятия не имеет, как все устроено, все эти клише из дешевых фильмов про якудзу, с постоянным падением в догэдза и «Мне нет прощения, оябун!», с отрезанием мизинца и заворачиванием его в белый платок, с внутренними распрями и интригами…
Минору достал из своего походного чемоданчика повязку на глаза и жестом подозвал стюардессу. Ему выдали плед, он откинулся в кресле и попытался уснуть.
Через два часа, когда самолет приземлился на аэродроме Сейтеки, Минору все еще не спал и не смог проспать ни минутки. За ним прислали обычный черный лимузин, у трапа его ждала секретарь Линда и двое помощников из департамента.
– Как прошел ваш перелет? – поклонилась Линда, ей вторили помощники, сгибаясь вдвое больше, чем нужно – как же, начальство из самого Токио приехало.
– Отвратительно. Впрочем, как и всегда. А вот ты как всегда очаровательна, – улыбнулся Минору. Черта, которую он поддерживал и культивировал в себе – это быть истинным джентльменом. Нет никакой нужды подчеркивать разницу в статусе или быть грубым с Линдой, особенно, если учитывать, что она-то вылетела сюда первым рейсом в эконом-классе еще несколькими часами ранее, успела организовать встречу с представителями департамента и забронировать пентхаус в отеле, а также позаботиться о ночном досуге самого Минору
– Вы преувеличиваете, Мацумото-сан. – Линда отошла в сторону, освобождая проход, кто-то из помощников забрал у него чемоданчик, а другой открыл дверь в автомобиль.
– Отмени встречу с этими бездельниками из департамента, – сказал Минору, едва только Линда устроилась в кресле напротив и лимузин тронулся, – мне нужно заняться семейными делами.
– Как скажете, Мацумото-сан. Куда направляемся?
– В отель. – Там его уже должны были ждать.
Через полчаса, освежившись в душе и переодевшись, Минору уже почувствовал себя в состоянии что-то делать. Он грузно сел в мягкое кресло, стоящее в гостиной пентхауса отеля, и кивнул Линде, как всегда стоящей неподалеку.
– Пусть войдет.
Линда обозначила поклон и прошла к двери. Послышалась какая-то возня, и из прихожей прямо на ковер полетел молодой человек в кожаной куртке и с совершенно безумным взглядом, растянулся на полу, тотчас вскочил и принялся кланяться.
– Дядя Минору! Здравствуйте, такая радость видеть вас у нас, в провинции! – поспешно затараторил молодой человек. – А я все думал, кто же приедет, а это вы. Такая радость! Маменька про вас вспоминала, говорила мне, дядя Минору строг, но справедлив. А мне ничего больше и не нужно, пусть строго, по всей строгости, но справедливо, дядя Минору. Как дела в столице? Как здоровье уважаемой жены, как ваши детки? Все ли хорошо? – потел молодой человек, постоянно кланяясь. Хлоп! – это Линда нарочито громко захлопнула какую-то папку, и тот наконец заткнулся.
Минору мысленно поморщился, представив, как это все мог бы увидеть такой, как Бабл Дог – вот, приехал какая-то шишка из Токио, еще и родственник, а тут сразу все на коленях, мы ж не якудза какая-то, должно быть у каждого члена семьи понятие о чести и собственном достоинстве. Вот он, лично Мацумото Минору, в жизни никому так жопу не вылизывал. Вот претило ему такое. Может, поэтому и не поднялся высоко, только заместитель начальника департамента. Ну да ладно. Надо решать текущие проблемы, в конце концов Старик сказал: «Разберись там, Минору-кун». Вот он и разберется.
– Аки-кун, – неторопливо начал Минору, – вот что там у вас произошло?
– Так это, дядя Минору… похитили нас. Какие-то… – Аки-кун сбивчиво, путаясь в собственных же словах принялся объяснять, что именно приключилось и каким образом все оказалось там, где текущий бардак застал дядя Минору.
– Погоди, – о том, что Мацуда-кун жив, относительно невредим и уже отправлен в Токио первым же рейсом, Минору был в курсе. А вот детали… – Ты хочешь сказать, что на вас напали в мотеле на краю города? Команда «Черная Вдова» капитана Сумераги?
– Да! Именно так, дядя Минору. У меня и шансов не было, вы же знаете, наша способность…
– Тихо ты, – прервал его Минору. Идиот, о таком вслух. Конечно, Линда – это все равно как член семьи и давно про все в курсе, но мало ли. Как там говорят янки, better safe, than sorry. Осторожность лишней не бывает. А уж судя по тому бардаку, что тут произошел, нужно быть осторожней вдвойне.
– Но почему они на вас напали? – спросил Минору. Аки поежился и посмотрел в пол.
– Не знаю, дядя. Они там все сумасшедшие, вы по городу поспрашивайте, у нас каждый вам ответит, что они с катушек съехали. Три девки-лесбиянки, да они просто всех мужчин ненавидят, вот и все.
– Вот как? – задумчиво произнес Минору. – Просто мужиков ненавидят, значит.
– Истинно так… – кивнул Аки, боясь поднять взгляд.
– Ясно. – Минору прикусил губу, глядя на свое отражение в пузатом боку коньячного бокала, стоящего на столике, рядом с креслом. Ничему никто не учится. Врать нехорошо, Аки-кун, врать своей семье, своему дяде, который приехал по поручению Старика, нехорошо вдвойне. И тебе еще повезло, Аки-кун, что Старик не прислал сюда Мизинца, потому что после такого неуважения по отношению к старшему, по отношению к Мизинцу, ты бы, Аки-кун, отсюда не вышел. По крайней мере живым. И одним куском. Хорошо, что Старик его больше не посылает по таким делам. Повезло тебе, Аки-кун. Минору повернул голову и встретился взглядом с Линдой. Она молча кивнула и исчезла за дверью. Через некоторое время оттуда донеслась легкая музыка. Радио.
– Аки-кун, – сказал Минору, стараясь говорить мягко и тихо, не выдавая внутреннего раздражения, – а скажи-ка мне, что вы вдвоем с Мацудой делали в этом мотеле ночью?
– Ну… это. У нас там была встреча… – начал обильно потеть Аки.
– Встреча, значит. Да ты садись, Аки-кун, не стесняйся. – Минору сделал жест, и Аки упал в кресло как подрубленный.
– Встреча. И с кем, если не секрет? С кем у школьника и безработного бездельника вроде тебя, Аки, может быть встреча в час ночи в мотеле на краю города, а? – Минору встал и обошел кресло с Аки-куном сзади. Аки-кун пытался повернуть голову, но, сидя в кресле, это было неудобно, да и невозможно, а вставать никто ему не разрешил. Поэтому он уставился вперед и пожал плечами.
– С девушкой. Девушками. Да. Мы договорились встретиться там, но потом девушки ушли, и мы с Мацудой остались вдвоем, тут-то и…
– Ну надо же, какая интересная история, – покачал головой Минору, становясь прямо позади сидящего Аки. – А знаешь, вы сильно рисковали.
– Почему это?
– Район там не самый благополучный. Я даже слышал – от друзей из полиции, что в подвале этого самого мотеля была оборудована порностудия.
– Д-да?..
– И не говори, Аки, и не говори. Ты же здесь только для одного, только для того, чтобы Мацуда-кун нормально закончил школу, чтобы с ним ничего не случилось. Остальное семья сделала бы сама. Тебя это не касалось. Все, что тебе надо было, обеспечить сохранность Мацуды-куна, а также проследить, чтобы его не заносило в сторону, чтобы крышу ему не сносило, – сказал Минору тихо, положив руки на плечи Аки (тот напрягся) и наклонившись вперед, так что он говорил прямо рядом с его ухом. Его дыхание шевелило волосы Аки, и кожа на затылке пошла пупырышками, как от сильного холода. – Но сегодня я добрый, Аки-кун, и я даже расскажу тебе, что именно планирует семья и что именно ты тут едва не завалил. – Минору сжал плечи Аки крепче, и тот застонал, стиснув зубы. Минору отпустил его, подошёл к столику и плеснул себе в пузатый бокал коньяка. Посмотрел бокал на свет, вдохнул пары. Повернулся к креслу с Аки.
– Семья, Аки-кун, наша семья – это чистая династия. Обычно способности не передаются от родителей к детям. Но в нашей семье – иногда так случается. Нечасто, но случается. Ты, наверное, слышал, что вероятность увеличивается, если оба родителя – носители способностей. Но это все равно лотерея. – Минору отпил из бокала, покатал коньяк во рту и проглотил. Нёбо обожгло. Не вижу никакой разницы, подумал он, между изысканным французским коньяком и дешевым пойлом из забегаловки. Все равно жжет. Как люди определяют «богатый привкус и нотки корицы», например?
– Так вот. Евгеника магов в государстве официально запрещена. Неофициально – все кланы занимаются этим. Устраиваются браки по договоренности, симулируются внезапные влюбленности, некоторые доходят до того, что официально заводят гаремы. И не только женские. Впрочем, все это ты знаешь, не так ли? – Минору поставил пустой бокал на столик и подошел к окну, глядя на огни ночного города. – А вот чего ты пока не знаешь – так это того, почему брак между твоим братиком и некоей Онио Юки-тян так важен для нашей семьи. Подойди сюда, Аки-кун. – Минору услышал сзади какое-то шуршание, и через некоторое время сжавшийся Аки стоял рядом. Минору не смотрел на него, он обводил взглядом ночной Сейтеки. Отель стоял в центре города, на возвышенности, и с уровня пентхауса был виден почти весь город.
– Так вот. Этот брак очень важен для семьи. А ты, Аки-кун, только что обосрался по полной, испортив все, что только можно было, – тихо и спокойно сказал Минору.
Аки замер рядом, боясь вздохнуть. Минору не сказал Аки, что именно этот брак должен состояться, что из всех браков по договоренности, из всех генетических линий, из всех расчетов евгеников – именно генетические линии Мацуды и Онио давали суперов эс-класса в перспективе уже второго поколения. Что Старик вот уже двадцать лет как не ошибается в таких вопросах, а это значит, что этот брак должен быть заключен. Точка.
– После того, что случилось, имидж Мацуды в глазах Юки-тян уже не подлежит восстановлению. Понимаешь? И то, что должно было пройти как обычная свадьба молодых людей, которые не испытывают неприязни друг к другу, а там, глядишь и до чувств дошло бы, превращается в насилие над личностью. – Минору повернул голову к Аки. – Впрочем, если ты думаешь, что это нас остановит. Если ты думаешь, что насилие пугает меня или Старика, то ты должен подумать дважды! – Выбросив руку, Минору схватил Аки за ухо и бросил его лбом в толстое стекло панорамного окна. Бумц! – раздался глухой звук, и Аки, охнув, схватился за голову.
– Если ты, мелкий паразит, думаешь, что в семье уже забыли о том, как поступать с такими, как ты, то тебе надо подумать дважды! – Минору схватил Аки за шиворот и бросил на пол.
– Дядя Минору! – Аки вытянул вперед руки, пытаясь защититься. Минору подошел к декоративному камину в углу комнаты и взвесил в руке изящную кочергу для ворошения угольев. Камин декоративный. Кочерга настоящая.
– И самое первое, что ты должен понять, Аки-кун. – Минору поднял кочергу вверх, – что ты никогда!..
Удар, крик. Радио за стеной играет на полную мощность.
– Никогда!
Удар, крик.
– Никогда!
Удар, сдавленный стон.
– Никогда не врешь семье. А сейчас для тебя, мелкий уродец, для тебя – я и есть семья. – Минору отбросил кочергу в сторону. Аки ворочался на полу раздавленной, распяленной, мятой кучей грязного белья. Минору присел рядом с его головой на корточки, посмотрел на Аки внимательно.
– Ты меня понял, Аки-кун? – спросил он спокойным голосом. Ответом был сдавленный всхлип.
– Ты меня понял, Аки-кун? – повторил он, но уже более твердым голосом. Поискал глазами брошенную кочергу.
– Д-да! Да, я все понял, дядя Минору.
– Хорошо. А теперь – иди, умойся, сядь и расскажи, как все было на самом деле.
Через некоторое время, когда этот прохвост Аки убрался, роняя крокодиловы слезы и уверяя, что теперь-то уж никогда и вообще, осознал, раскаялся и готов приносить семье и родине исключительно только пользу, Минору сидел в глубоком кресле и думал.
– Минору. – Тонкие пальчики коснулись его руки. Линда. Нет, неправильно. Вечерняя Линда.
– Линда. – Вечером можно без суффиксов. – Как меня задрал этот Сейтеки.
– А ведь ты только приехал. – Тонкие пальчики пробежались по руке, коснулись щеки, пригладили волосы. – И ночь только началась.
– Хм. Верно. Ты организовала нам номер в «Замке Красной Королевы»?
– Я даже уже забронировала нам девочек. Даже нашла одну итальянку. Настоящую.
– Ты как всегда на высоте, Линда, – вздохнул Минору, – это я чего-то расклеился. Дела семейные…
– А ты соберись, Минору. – Пальчики пригладили волосы, и горячие губы коснулись уха. – У нас еще вся ночь впереди.