-- Что... -- У заключенного перехватывает горло. Доктор разминает вновь обретенные мускулы.
-- Что вы со мной сделали?-- пронзительно кричит заключенный.
-- Если вы не умеете разговаривать, как разумный взрослый человек, я закончу нашу беседу.
-- Верните меня обратно, чудовище!
-- Скоро научитесь. -- Доктор защелкивает свою сумку. -- Следите за Балканами. Горячая точка.
Заключенный вопит:
-- Охрана! Охрана!
Дверь со скрипом отворяется, и доктор сокрушенно качает головой. К бьющемуся в истерике узнику приближаются надзиратели с жужжащими электрическими стрекалами.
-- Арестуйте этого самозванца! Я настоящий доктор Полонски! Это посланник ада, вчера он заставил Бельгию исчезнуть с лица земли!
Заключенный визжит и корчится -- охранники пропускают через его тело пять тысяч вольт.
-- Прекратите этот кошмар! Он хочет трахнуть мою жену!
Он стучит закованными в кандалы ногами. Тук. Тук. Тук.
р
Лучше бы я не трогал свои угри -- лицо напоминает жертву нападения летучего краба. Снаружи стучат и дергают ручку. Я зачесываю назад смазанные гелем волосы и открываю дверь. Это Лао-Цзы.
-- Вы не торопитесь, Капитан.
Я извиняюсь и решаю, что час штурмовать "Пан-Оптикон" почти настал. Вот только выкурю последнюю. Я смотрю, как рабочие устанавливают гигантский телеэкран на стену соседнего с "Пан-Оптиконом" здания. Официантка с прекрасной шеей закончила смену -- на часах без шести минут три -- и сняла униформу. Теперь на ней пурпурный свитер и белые джинсы. Смотрится она просто круто. Вдова на прощанье выговаривает ей у автомата с сигаретами, но тут Ослица взывает о помощи -- Вдова бросает мою официантку, оборвав себя на полуслове, и отправляется принимать заказы у внезапно нахлынувшей толпы посетителей. Девушка с прекрасной шеей беспокойно поглядывает на часы, чувствует, что ее мобильный завибрировал, и отвечает на звонок, повернувшись в мою сторону и прикрыв рот ладонью, чтобы никто не слышал. Ее лицо светлеет, и я чувствую укол ревности. Еще не осознав этого, я выбираю сигареты в автомате рядом с ней. Подслушивать нехорошо, но кто обвинит меня, если я просто случайно услышу, что она говорит?
-- Да, да. Позовите Нао, пожалуйста.
Наоки -- парень или Наоко -- девушка?
-- Я немного опоздаю, так что начинайте без меня. Начинайте что?
-- Фантастический дождь, да? -- Она делает движения свободной рукой, как будто играет на пианино. -- Да, я помню, как добраться.
Куда?
-- Комната 162. Я знаю, что осталось две недели.
До чего? Тут она смотрит на меня и видит, что я смотрю на нее. Вспоминаю, что должен выбирать сигареты, и начинаю изучать ассортимент. На рекламной картинке женщина, напоминающая юриста, курит "Салем".
-- У тебя разыгралось воображение. Увидимся через двадцать минут. Пока.
Она кладет телефон в карман и покашливает, прочищая горло.
-- Вы все успели услышать, или повторить то, что вы пропустили?
О ужас -- она обращается ко мне. Я вспыхиваю так жарко, что почти дымлюсь. Смотрю на нее снизу -- потому что стою, согнувшись, чтобы забрать из автомата свой "Салем". Девушка не так уж и рассердилась, но напором может поспорить с буровой установкой. Подбираю слова, чтобы растопить лед ее презрения и сохранить лицо.
-- Э-э... -- Это все, что мне приходит в голову. Ее взгляд безжалостен.
-- Э-э?-- повторяет она.
Я с трудом сглатываю и трогаю рукой шершавые листья растения в кадке.
-- Я все думал, -- говорю я, запинаясь. -- Являются ли эти растения, э-э, искусственными. Являются. По-моему.
Ее взгляд подобен смертоносному лучу.
-- Некоторые -- настоящие. Некоторые -- подделка. Некоторые -- просто дерьмо.
Вдова возвращается, чтобы закончить прерванную речь. Я, как таракан, отползаю к своему кофе. Хочется выбежать на улицу и попасть под самосвал, а еще выкурить сигарету, чтобы успокоиться, прежде чем идти узнавать у адвоката своего отца имя и адрес его клиента. Похлопывая себя по заднице, возвращается Лао-Цзы.
-- Ешь больше, ери больше, мечтай меньше, живи дольше. Эй, Капитан, не найдется сигаретки?
Зажигаю одной спичкой две штуки. Девушка с прекрасной шеей наконец выбралась из кафе "Юпитер". Грациозной походкой она переходит на другую сторону залитой лужами авеню Омекайдо. Надо быть честным. Солжешь один раз, и доверия к тебе уже не будет. Забудь о ней. Не твоего поля ягода. Она -музыкантша, учится в Токийском университете. У нее есть друг -- дирижер по имени Наоки. Я -- безработный и окончил среднюю школу только потому, что учителя прониклись сочувствием к моему бедственному положению. Она из хорошей семьи, спит в комнате с настоящими картинами, писанными маслом, и энциклопедиями на компакт-дисках. Ее отец, кинорежиссер, позволяет Наоки ночевать у них в доме, принимая в расчет его деньги, талант и безукоризненные зубы. У меня нет семьи, сплю я в капсуле размером с упаковочный ящик в --> Кита Сендзю[Author:A] вместе со своей гитарой, зубы у меня не шатаются, но и ровными их не назовешь.
-- Прелестное создание, -- вздыхает Лао-Цзы. -- Мне бы ваши годы, Капитан...
Я чудом избежал смерти под колесами "скорой помощи", несущейся по улице Кита, -- другой бы тут же вышел из игры и отправился прямиком на вокзал Синдзюку. Сам себе удивляюсь. Немногочисленные светофоры, что есть на Якусиме, стоят там просто для красоты, здесь же светофоры -- жизнь и смерть. Когда я вчера вышел из автобуса, то заметил, что воздух в Токио пахнет, как изнанка карманов. Сегодня уже не замечаю. Наверное, я тоже стал пахнуть, как изнанка кармана. Поднимаюсь по ступеням "Пан-Оптикона". За последние семь лет я так часто представлял себе этот момент, что сейчас не могу поверить в то, что он настал. Но он настал. Вращающаяся дверь медленно вращается. От охлажденного воздуха волоски у меня на руках встают дыбом -- зимой при такой температуре включают отопление. Мраморный пол цвета выбеленной кости. Пальмы в бронзовых кадках. По отполированному полу идет на костылях одноногий мужчина. Скрип резины, клацанье металла. Мои кроссовки вдруг издают глупый крякающий звук. Девять человек, пришедшие на собеседование, ожидают в одинаковых кожаных креслах. Все они моего возраста и выглядят, как клоны одного существа. Клоны трутня. "Что за глупое кряканье?" -- дружно думают они. Подхожу к лифтам и начинаю разглядывать указатели в поисках таблички "Осуги и Босуги. Юридическая фирма". Сосредоточься на награде. Возможно, уже сегодня к вечеру будешь звонить в дверь своего отца.
-- Куда это ты, малыш? Оборачиваюсь.
Из-за стойки на меня сердито смотрит охранник. Восемнадцать глаз, принадлежащих клонированным трутням, устремляются в мою сторону.
-- Тебя не научили читать? -- Он стучит костяшками пальцев по табличке с надписью "ПОСЕТИТЕЛИ ОБЯЗАНЫ СООБЩИТЬ О СЕБЕ У СТОЙКИ ОХРАНЫ".
Сконфуженно кивнув, возвращаюсь назад. Он скрещивает руки на груди. -Ну?
-- У меня дело в "Осуги и Босуги", юридической фирме.
На его фуражке вышито: "ПАН-ОПТИКОН. СЛУЖБА ОХРАНЫ".
-- Высоко летаешь. А с кем именно у тебя назначена встреча?
-- Назначена встреча?
-- Назначена встреча. Как в слове "встреча". Восемнадцать клонированных ноздрей чувствуют,
как в воздухе потянуло унижением.
-- Я надеялся, э-э, переговорить с госпожой Акико Като.