-- О чем?
-- О том, почему она тогда уехала. Я говорю о маме.
-- И ты молчала три года? Я думал, она уехала, потому что заболела.
Андзу зевает, демонстрируя равнодушие к тому, что я думаю или думал.
-- Расскажи.
-- В тот день я плохо себя чувствовала. Ты был на футбольной тренировке. Я делала уроки за столом на первом этаже. Мама стала готовить --> темпуру[Author:A] . -- Голос Андзу будто надломился. По мне, лучше бы она рыдала.
-- Она макала в тесто разные странные вещи.
-- Какие странные вещи?
-- Несъедобные. Свои часики, свечку, чайный пакетик, лампочку. Лампочка лопнула в кипящем масле, а мама нехорошо засмеялась. Кольцо. Потом она положила все это на блюдо со слоем --> мисо[Author:A] и поставила передо мной.
-- И что ты сказала?
-- Ничего.
-- А она?
-- Она сказала, что это игра. Я сказала: "Ты пьяная". Она ответила, что это все из-за Якусимы. Я спросила, почему она не может играть без выпивки. Она спросила, почему мне не нравится, как она готовит. Она велела, чтобы я съела свой ужин, как примерная девочка. Я сказала: "Я не могу есть такие вещи". И она рассердилась. Помнишь, какой ужасной она иногда бывала, когда приезжала к нам? Я не помню, как она выглядит, но это я помню.
-- Что было потом?
-- Пришла тетя Толстосум и увела ее в спальню. Я слышала... -- Андзу глотает слезы. -- Она плакала.
-- Мама плакала?
-- Тетя Толстосум вернулась и сказала, что если я кому-нибудь расскажу об этом, то может прийти плохой доктор и забрать маму. -- Андзу хмурится. -Поэтому я вроде как заставила себя об этом забыть. Но не по-настоящему.
Ухает сова.
Я должен заснуть. Андзу покачивается, медленно-медленно.
Вдалеке лает собака, потревоженная реальностью или воспоминанием.
-- Не езди завтра в Кагосиму, Эидзи.
-- Я должен ехать. Я защитник.
-- Не езди.
Я не понимаю.
-- Почему?
-- Тогда поезжай. Мне плевать.
-- Всего на два дня. Андзу кричит:
-- Не ты один можешь совершать взрослые поступки!
-- Что ты хочешь сказать?
-- Я-то знаю, а ты догадайся!
-- Что ты хочешь сделать?
-- Узнаешь, когда вернешься со своего футбола!
-- Скажи!
-- Я тебя не слышу! Ты в Кагосиме!
-- Скажи! -- Я встревожен. В голосе у нее злорадство:
-- Увидишь. Увидишь.
-- Все равно, кому интересно, что ты там задумала?
-- Утром я видела жемчужную змею!
Теперь я уверен, что она врет. Жемчужная змея -- это глупая сказка, которую бабушка рассказывает, чтобы нас напугать. Она говорит, что эта змея жила в амбаре семьи Миякэ еще до того, как она сама родилась, и что она появляется, чтобы возвестить о приближении смерти. Мы с Андзу давным-давно перестали в нее верить, только бабушке это невдомек. Мне обидно, что Андзу думает, будто меня можно запугать и заставить повиноваться россказнями о жемчужной змее. Мартовская птица-полуночник пытается вспомнить свою песню. Она то и дело выбивается из темы и начинает заново. Каждую весну я вспоминаю эту птицу, а к сезону дождей снова забываю. Потом мне все же хочется помириться с сестренкой, но она уже спит или притворяется спящей.
р
Я и не заметил, как стрелки "Фудзифильма" контрабандой протащили три часа через границу времени. До рассвета еще часа два. Ночь сплела уже три четверти своей липкой паутины. На работе я весь день буду как выжатый лимон. Госпожа Сасаки предупредила, что в субботу дел больше, чем в будни, потому что те, кто едет на работу, лучше следят за багажом, чем те, кто в выходные отправляется за покупками или с пятницы гуляет всю ночь напролет, кроме того, многие ждут субботы, чтобы прийти забрать то, что потеряли. Наверно, повсюду будут крутиться репортеры, вынюхивая что-нибудь новенькое про господина Аояму. Бедняга. Внезапно и бесцеремонно, словно пуля над ухом, звонннннннннит телефон. Этот буравящий звук вселяет чувство вины и страха. Телефон звонннннннннит. Странно. Телефон появился у меня только на прошлой неделе. Никто не знает моего номера. Телефон звонннннннннит. А вдруг это какой-нибудь извращенец забавляется, выбирая номера наугад? Стоит ответить, и моргнуть не успею, как этот психопат окажется в моем душе. Ни за что. Телефон звонннннннннит. Бунтаро? Что-то случилось? Но что? Телефон звонннннннннит. Стоп. Мой номер знают в "Осуги и Босуги" -- допустим, одна из коллег Акико Като прочитала мое письмо прежде, чем та пустила его в машинку для резки бумаг, и невольно прониклась сочувствием к моему положению. Она связывается с моим отцом, которому приходится ждать, пока уснет его жена, прежде чем собраться с духом и позвонить мне. Он прячет свой хриплый, торопливый шепот в закрытой комнате. "Возьми трубку!" Телефон звонннннннннит. Пора делать выбор. Нет. Пусть он замолчит. "Возьми трубку!" Я слетаю со своего футона, цепляюсь ногой за крючки застежки, спотыкаюсь о футляр от гитары и кидаюсь к трубке.
-- Алло!
-- Гони голод вон -- съешь пиццу Нерон! -- поет мужской голос.
-- Алло!
-- Гони голод вон -- съешь пиццу Нерон! -- Мужчина слегка раздражен.
-- Да, вы это уже сказали.
-- В жизни не сочинял такого глупого джингла! -- Голос становится мягче.
-- Я тоже.
-- Слушайте, молодой человек, вы принесли нам в офис флаеры, в которых говорится, что первые двести человек, которые позвонят вам до или после часа пик и пропоют: "Гони голод вон -- съешь пиццу Нерон!" -- получат бесплатно пиццу среднего размера на свой выбор. Что я сейчас и проделал. Я хочу свою обычную "Камикадзе": корж с моцареллой, банан, перепелиные яйца, гребешки, тройная порция чили, чернила осьминога. Перец не режьте. Я люблю его сосать. Дайте сосредоточиться. Итак, попал я в число первых двух сотен или нет?