-- Оставьте нас, шеф-повар Бонки. Повесьте на дверь табличку.
Дверь кабинета захлопывается. Хозяин пробует лезвие на язык.
-- Будешь и дальше ломать комедию?
-- Господин?
-- Ты не тот муссбой, который с таким рвением прислуживал мне в заведении Иеремии Булфрога, так?
Придумай что-нибудь, быстро!
-- Э-э, верно. Я его брат. Он заболел. Но он не хотел подвести команду, поэтому прислал меня.
Неплохо.
-- Какая невероятная самоотверженность. Хозяин делает шаг вперед. Это не предвещает ничего хорошего.
Я упираюсь спиной в дверь.
-- Мне очень приятно, -- произношу я. Там какой-то шум или мне послышалось?
-- Мне приятно. Мне, и запомни это. Потрогай его. Мусс упругий.
Смотрю на отражение своего лица в черном стекле его маски и теряюсь в догадках, что именно должен делать муссбой.
-- Вы -- лучший в этом деле, Хозяин.
В кухне вдруг началась суматоха. Пробежать мимо него к двери, ведущей во двор, -- пустая затея. Хозяин тяжело дышит, распространяя вокруг запах печеночного паштета.
-- Отщипни его. Мусс восхитителен. Отрежь кусочек. О, да. Мусс нежен. Так нежен. Понюхай его. Мусс уступит. О, да. Мусс уступит.
Четыре жирных пальца тянутся к моему лицу.
Чей-то вскрик:
-- Ой!
-- Досадно, досадно.
Хозяин приподнимает крохотную шторку рядом с моей головой, за которой скрывается глазок. Его рот сжимается. Он хватает свой резак, отшвыривает меня в сторону, распахивает дверь и врывается в кухню.
-- Гнида бордельная! -- орет он. -- Тебя предупреждали!
Краем глаза я вижу, как господин Сумо перекидывает помощников повара через разделочные столы.
-- Тебя предупреждали! -- кричит Хозяин. -- Тебя предупреждали, что ожидает грязных сводников, которые носят сюда герпес и сифилис и оскверняют чистоту моего корабля!
Он метнул резак. Нет смысла болтаться здесь и смотреть, кому какой нанесен урон, -- я вылетаю за дверь, бегу вверх по ступенькам, перепрыгиваю через пластиковые мешки с мусором; разгоняя ворон, мчусь через задний двор, выбегаю в переулок и до половины восьмого все оглядываюсь, выписывая разнообразные зигзаги.
В семь сорок я вдруг понимаю, где нахожусь. Авеню Омекайдо. Этот небоскреб из циркония -- "Пан-Оптикон". Прохожу еще немного по направлению к Синдзюку и выхожу на перекресток с улицей Кита. Кафе "Юпитер". Утро в разгаре. Смотрю, сколько у меня денег. Если пройтись пешком до Уэно, хватит на подводную лодку, чтобы доехать до Кита Сендзю, и на легкий завтрак. Такой легкий, что улетит, если чихнуть. Кондиционер наполняет кафе "Юпитер" влажной прохладой. Я покупаю кофе и булочку с ананасом, сажусь у окна и рассматриваю свое мутное отражение в стекле витрины: двадцатилетний Эидзи Миякэ -- волосы свалялись от пота, весь провонял наркотой и низкопробным сексом, а по всему кадыку -- о, ужас! -- засос размером с Африку. Цвет лица завершил превращение из загара, покрывающего лица жителей Кюсю, в белила, покрывающие лица трутней. Официантка с прекрасной шеей сегодня утром не работает -- попадись я ей на глаза в таком виде, я бы взвыл, постарел веков на девять и усох, превратившись в кучку перхоти и ногтевых пластинок. Единственный, кроме меня, посетитель -- женщина, изучающая палитру макияжа в модном журнале. Я даю себе клятву больше никогда не прикасаться к женщинам, даже в мыслях. Наслаждаюсь своей ананасовой булочкой и смотрю на телеэкран на здании Эн-эйч-кей. Последствия запуска ракет, города, охваченные огнем. Новая модель сотового телефона "Нокиа". Министр иностранных дел заявляет, что мнимые зверства в Нанкине во время Второй мировой -- это измышления левых с целью подорвать патриотизм. Зиззи Хикару моет волосы шампунем "Перл Ривер". Скелеты в развевающихся балахонах шествуют по улицам какого-то африканского города. --> "Нинтендо"[Author:A] с гордостью представляет "Универсальных солдат". Подросток, который угнал междугородный автобус и перерезал горло трем пассажирам, говорит, что сделал это, чтобы выделиться. Я смотрю на несущийся мимо поток машин и вдруг слышу сухой кашель. Я и не заметил, как появился Лао-Цзы. Он достает пачку "Парламента", но зажигалку, по всей видимости, потерял.
-- Приветствую вас, Капитан. Я протягиваю ему зажигалку.
-- Доброе утро.
Он замечает мой засос, но ничего не говорит. Перед ним откидной экран для видеоигр величиной с книгу, по дизайну -- явно из двадцать третьего века.
-- Новенький "Видбой-3" -- десять часов играешь, десять часов заряжаешь, четыре гигабайта, стереозвук, чип с интеллектом Сократа. Программное обеспечение выпустили только на прошлой неделе: "Виртуа Сапиенс". Подарок моей невестки. -- Лао-Цзы ерзает на своей табуретке. -- По совету докторов, чтобы я не впал в маразм.
Я передвигаю пепельницу так, чтобы она стояла между нами:
-- Очень мило с ее стороны. Лао-Цзы стряхивает пепел:
-- Ты считаешь, что заставить моего сыночка-кретина продать мои рисовые поля владельцу супермаркета мило? Вот была тяжесть для сыновнего долга!
Я позволил этому недоумку вступить во владение землей, чтобы его не задушили налогами, когда я умру, и вот, -- он тычет в машину, -- как мне отплатили. Пойду продую шланг -- в моем возрасте начинаешь страдать недержанием. Хочешь попробовать, пока меня нет?
Он подталкивает свой "Видбой-3" ко мне через стол и отправляется в уборную. Я снимаю бейсболку, подключаюсь и нажимаю "ПУСК". Экран загорается.
р
Добро пожаловать в Виртуа Сапиенс
(авторские права защищены)
Я вижу, вы -- новый пользователь. Ваше онлайновое имя?
>эидзи миякэ
Поздравляем с регистрацией в Виртуа Сапиенс, Эидзи Миякэ. Вы уже никогда не будете одиноки. Пожалуйста, выберите категорию отношений. Друг, Враг, Незнакомец, Любовница, Родственник.
>родственник
Прекрасно, Эидзи. С каким родственником вы хотите сегодня встретиться?
>с моим отцом, конечно же
Прошу прощения. Пожалуйста, не двигайтесь в течение трех секунд, пока я оцифрую ваше лицо.
Значок на экране мигает, и микрообъектив, вмонтированный в рамку экрана, вспыхивает красным светом.
Хорошо р подождите еще немного: я регистрирую изображение вашей сетчатки.
Появляются стена, пол и потолок. Пол стремительно покрывается растровым изображением ковра. Вдоль стен разворачиваются полосатые обои. Появляется окно с видом на цветущие сливы, трепещущие под весенней грозой. Дождевая завеса туманит стекло. Я даже слышу, как тихо-тихо падают капли. В комнате полумрак. Слева появляется лампа, и от нее разливается уютный желтый свет. Под окном возникает прозрачный диван. Зигзагообразные штрихи заполняют его цветом. А на диване сидит мой отец, ступня его правой ноги закинута на левое колено, что круто смотрится, но вряд ли удобно. Программа наделила его моим носом и ртом, но челюсть сделала массивнее, а волосы -- реже. Глаза у него -- как у сумасшедшего ученого, который вот-вот откроет секрет господства над миром. Симметричные морщины. Он одет в черный домашний халат, и весь светится румянцем, будто пять минут назад вышел из ванны. Мой отец наклоняется в правую сторону экрана, где появляется ведерко для вина, -- он вытаскивает из него бутылку и читает этикетку: "Шабли, 1993 год". Бодрый, отчетливый, ровный голос -- таким обычно читают прогноз погоды. Он наливает себе бокал вина, картинно наслаждается букетом и почти цедит напиток сквозь сомкнутые губы. Он подмигивает. Сверкает белозубой улыбкой.
-- Добро пожаловать домой, сын. Освежи-ка мне память -- сколько мы уже не виделись?