Он рассматривает меня под другим углом:
-- И ты хочешь пойти туда снова? Зачем?
-- Мне нужно поговорить с одним... другом, который там работает.
-- Тебе нужно поговорить с одним другом, который там работает. Сколько, ты сказал, тебе лет?
-- Я, э-э, этого не говорил.
-- Ясно, что не говорил, гений. Поэтому я и спросил. Сколько тебе лет?
Это еще для чего?
-- Двадцать.
-- Удостоверение.
Нервничая, открываю бумажник и протягиваю ему водительские права. Полицейский скрупулезно их изучает.
-- Эидзи Миякэ, житель префектуры Кагосима. Приехал в Токио найти работу?
Я киваю. Он читает дальше:
-- Дата рождения -- 9 сентября. Двадцать тебе исполнилось вчера, так?
-- Так.
-- Значит, во время посещения вышеупомянутого бара ты еще не достиг возраста, когда разрешается распитие спиртных напитков? Так?
-- Я был в "Пиковой Даме" вчера. В свой день рождения.
-- Ты был в вышеупомянутом баре вчера. В свой день рождения.
-- Единственное, чего я хочу, офицер, -- адрес этого места.
Он изучает мое лицо, будто ищет разгадку. Наконец возвращает мне права:
-- Тогда единственное, что я могу посоветовать, это получить вышеупомянутый адрес, позвонив вышеупомянутому другу. "Пиковая Дама" не значится ни на одной из моих карт.
Конец. Я кланяюсь и ухожу, с трудом закрывая дверь, а он все запоминает мое лицо.
Признаю свое поражение. Ноги вот-вот отвалятся. Я обошел все улицы и переулки в Сибуя по крайней мере дважды, но "Пиковая Дама" исчезла. Я покупаю банку "Кальпис" и пачку "Севен Старз" и присаживаюсь на какую-то ступеньку. Смогу ли я найти Дэймона в том бильярдном зале? Нет. Он еще долго не зайдет туда, чтобы избежать встречи со мной. Если бы только Мириам сказала, что знает моего отца, вчера вечером. Откуда она узнала, как меня зовут? Да ведь Дэймон несколько раз называл меня по имени. Хотя "Миякэ" -имя довольно распространенное. Дэймон вписывал меня в книгу посетителей, и она, должно быть, увидела необычный иероглиф, которым пишется "Эидзи". Мой отец наверняка говорил обо мне. Я делаю большой глоток из банки и закуриваю сигарету. Мой отец вращается в этих привилегированных клубных кругах -- еще один штрих к тому единственному, что мне о нем известно, -- к его богатству. Я представляю, как дым проникает в мои легкие, пыль клубится в залитых солнцем шахтах. Столкнуться с Мириам у пруда Синобацу -- не такая уж и неожиданность. Она любит кормить уток -- много ли в Токио мест, где можно кормить уток? Я пристраиваю сигарету на край банки и пролистываю выроненную Мириам библиотечную книгу. Вот это здорово! Получить по яйцам от женщины, которая обслуживает моего отца. Нет. Тут что-то не так. Слишком много совпадений. Надо найти им объяснение -- вот вам и план "Г". Интересно, мой отец такой же бабник, как отец Дэймона? Мне-то казалось, что он склонен к супружеской неверности, но не более. И все же: я здесь, чтобы встретиться с ним, а не судить его. Сигарета скатывается с банки, которая вдруг сама по себе начинает вибрировать, трястись и...
...падает, стонет земля, звенят оконные стекла, дрожат здания, черт, я дрожу, в крови подскакивает адреналин, обрываются на полуслове миллионы фраз, замирают лифты, миллионы токийцев ныряют под столы и косяки дверей -я сжимаюсь в комок, мысленно уже выбираясь из-под развалин каменной кладки, -- и весь город и я вместе с ним возносим свои горячие молитвы кому угодно -- кому угодно -- Богу, богам, ками, предкам -- тому, кто слушает: пусть это кончится пусть это кончится пусть это кончится сейчас же, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть оно не будет сильным, не будет сильным, не сейчас, не как в Кобэ, не как в 1923-м, не сегодня, не --> здесь[Author:A] . "Кальпис" ручейками растекается по истомившемуся от жажды тротуару. Бунтаро говорил мне, что землетрясения бывают вертикальными и горизонтальными. Горизонтальные -- это ничего. Вертикальные же сравнивают города с землей. Но как отличить одно от другого? Какая разница -- просто пусть оно кончится!
Землетрясение прекращается.
Я выпрямляюсь, новорожденный, потерявший дар речи, еще не совсем в это веря. Тишина. Звук дыхания. С небес льется облегчение. Люди включают радиоприемники, чтобы выяснить, был ли это локальный толчок, или Иокогама или Нагоя уже стерты с японской карты. Я поднимаю свою банку и закуриваю новую сигарету. И вдруг я вижу -- и не верю своим глазам. Напротив меня, через дорогу, -- вход в пассаж. Пассаж ведет в здание и упирается в лифт. Рядом с лифтом табло. На табло, рядом с цифрой "9", два трапециевидных глаза, которые смотрят прямо на меня. Я узнаю эти глаза. Глаза пиковой дамы.
Двери лифта открываются -- бьет бронзовый гонг. Рядом с прожектором стоит ведро с мыльной водой. Женщина в комбинезоне, стоя на стремянке, чистит дырочки в куполе планетария палочкой для коктейля.
-- Извините, но мы открываемся в девять.
Тут она замечает, как неказисто я одет.
-- Ради бога, только не еще один идиот с мобильными телефонами.
Я тоже обхожусь без любезностей:
-- Мне нужно перемолвиться парой слов с Мириам. Меня пристально оглядывают.
-- Кто вы такой?
-- Меня зовут Миякэ. Я был здесь вчера с Юзу Дэймоном. Мириам нам прислуживала. Мне нужно задать ей один вопрос. И я сразу же уйду.
Женщина качает головой:
-- На самом деле вы уйдете прямо сейчас.
-- Прошу вас. Я не маньяк и не псих. Пожалуйста.
-- В любом случае Мириам сегодня не работает.
-- Могу я узнать номер ее телефона? Она засовывает палочку в дырку.
-- Что за вопрос вы хотите ей задать?
-- Личный.
Никто никогда не смотрел на меня так до этого дня. Она указывает большим пальцем на скрытую занавесом дверь:
-- Вам лучше поговорить с Мамой-сан.
Я благодарю ее и прохожу в курительную комнату. Гобелены закатаны под потолок, и солнечный свет падает в окна, забранные прочными решетками. В комнате женщины в футболках и джинсах сидят на полу и, причмокивая, поедают --> семэн[Author:A] . Хрупкая дама возится с заводным попугаем. Когда я вхожу; разговор затихает.
-- Да? -- спрашивает одна из девушек.
-- Девушка у входа велела мне обратиться к Сиери.
-- Это я. -- Она наливает себе чашку черного чая. -- Что вы хотите?
-- Мне нужно поговорить с Мириам.
-- Она сегодня не работает.
Другая девушка перекладывает в руке палочки: