-- Кажется, я узнаю этот голос, -- говорит Юзу Дэймон, застегивая ремень на брюках. -- Какое совпадение. Ты застал меня врасплох. Так как тебя угораздило попасть в этот дурной сон?
Юзу Дэймон моет руки, глядя на меня в зеркало.
-- Ты ответишь на мой вопрос или будешь играть в молчанку, пока за мной не придет наш тюремщик?
-- Мне бы твою наглость.
Он машет руками под сушилкой, но ничего не происходит, и он вытирает их о свою футболку. На ней изображена школьница из мультфильма, опускающая дымящийся пистолет; рядом -- слова: "Так вот что такое -- убивать... Мне это нравится".
-- Понятно. Ты все дуешься из-за отеля любви.
-- Ты станешь выдающимся адвокатом.
-- Спасибо за некомплимент. -- Он отворачивается от зеркала. -- Мы будем продолжать скорбеть или ты все же расскажешь, как ты сюда попал?
-- Меня привез отец.
-- А твой отец кто?
-- Еще не знаю.
-- Это довольно неосмотрительно с твоей стороны.
-- А ты здесь зачем?
-- Чтобы из меня вытрясли все дерьмо. Возможно, тебе удастся посмотреть.
-- Зачем? Ты тоже удрал из отеля любви?
-- Как смешно, Миякэ. Это долгая история.
Я бросаю взгляд на дверь.
-- Ладно, -- Дэймон залезает на раковину. -- Выбирай себе стул по вкусу.
Стульев нет.
-- Я постою.
Бачок унитаза наполнился -- воцаряется тишина.
-- Это старинное предание о войне за наследство. Жил да был преклонного возраста деспот по имени Коносуке Цуру. Его империя уходила корнями в дни оккупации, с рынками под открытым небом и выпотрошенными сигаретами. Ты, случайно, не...?
Я отрицательно мотаю головой.
-- Полвека спустя Коносуке Цуру настолько продвинулся вперед, что стал завтракать с членами кабинета министров. Его интересы простирались от преступного мира Токио до правительственных кругов, от наркотиков до строительства -- удобный портфель в стране, у правительства которой есть всего лишь одно средство борьбы с экономическим кризисом: лить цемент на горные склоны и соединять висячими мостами необитаемые острова. Но я отклонился от темы. Правой рукой Коносуке был человек по имени Юн Нагасаки. Его левой рукой был Риютаро Морино. Император Цуру, адмирал Нагасаки и генерал Морино. Следишь за моей мыслью?
Я отвечаю этому заносчивому фигляру кивком головы.
-- На свой девяностый с чем-то день рождения Цуру получает сильнейший сердечный приступ и поездку в карете "скорой помощи" в больницу Сиба-коен. Это случилось в феврале сего года. Щекотливое время -- Цуру стравливал Морино с Нагасаки, проверяя своих подчиненных. По традиции Цуру должен выбрать преемника, но он стреляный волк и обещает выкарабкаться. Через неделю Нагасаки решил заявить о себе и устроил свой --> Перл Харбор[Author:A] -- но не против сил Морино, которые держатся начеку, а против людей Цуру, которые считали себя неприкосновенными. Более ста ключевых фигур Цуру ликвидированы за одну ночь, на каждого ушло не более десяти минут. Ни переговоров, ни пощады, ни милосердия. -- Дэймон поднимает указательные пальцы, притворяясь, что стреляет в меня. -- Самого Цуру удалось вывезти из больницы -- одни говорят, что его забили до смерти его же собственными клюшками для гольфа, другие -- что он перебрался аж в Сингапур, где его накрыл повторный приступ. Его время вышло. К рассвету трон перешел к Нагасаки. Вопросы из зала?
-- Откуда ты все это знаешь?
-- Нет ничего проще. Мой отец -- полицейский на содержании у Нагасаки. Дальше.
Слишком прямой ответ для такого скользкого типа.
-- Что ты здесь делаешь?
-- Дай закончить. Если бы это был фильм про Якудзу, уцелевшие члены группировки Цуру должны были бы объединиться с Морино и начать войну чести. Нагасаки нарушил закон и должен был быть наказан, верно? В действительности все не так интересно. Морино колеблется, теряя драгоценное время. Уцелевшие люди Цуру выясняют, с какой стороны дует ветер, и сдаются Нагасаки, поверив обещанию их помиловать. Их быстренько убивают, но это неважно. К маю Нагасаки не только прибрал к рукам операции Цуру в Токио, но и получил контроль над Корейскими группировками и --> Триадой[Author:A] . К июню он помогает выбирать крестного отца для внука токийского губернатора. Когда Морино отправляет к Нагасаки посланца с предложением поделить империю, Нагасаки отправляет посланца обратно, за вычетом рук и ног. К июлю Нагасаки заграбастал все, а Морино опустился до выколачивания страховых денег из владельцев борделей. Нагасаки доставляет больше удовольствия наблюдать, как влияние Морино сходит на нет, чем пачкать себе ноги, наступая на него.
-- Почему ни о чем таком не писали в газетах?
-- Вы, честные японские граждане, живете на съемочной площадке, Миякэ. Вы бесплатные статисты. Наши политиканы -- актеры. Но истинных режиссеров фильма, таких, как Нагасаки и Цуру, вам не видно. Постановкой руководят из-за кулис, а не с авансцены.
-- Так ты мне скажешь, почему очутился здесь?
-- Нас с Морино угораздило влюбиться в одну ту же девушку.
-- Мириам.
Маска соскальзывает с Дэймона, и я впервые вижу его настоящее лицо. Дверь со стуком открывается, и входит Ящерица.
-- Леди удобно устроились?
Он щелчком открывает свой нож, подбрасывает его в воздух, ловит и указывает им на Дэймона:
-- Ты первый.
Дэймон сползает со стойки с раковинами, продолжая смотреть на меня недоуменным взглядом. Ящерица причмокивает губами:
-- Пришло время попрощаться с твоим оч-чаровательным личиком, Дэймон.
Дэймон улыбается в ответ:
-- Ты прикупил это тряпье на благотворительной распродаже или тебе действительно кажется, что ты круто выглядишь?
Ящерица возвращает ему улыбку:
-- Умно сказано.
Когда Дэймон проходит мимо, Ящерица с силой бьет его по кадыку, хватает за затылок и швыряет лицом в металлическую дверь.
-- У меня просто встает от случайного насилия, -- говорит Ящерица. -Скажи еще что-нибудь умное.
С разбитым в кровь носом Дэймон поднимается и, спотыкаясь, выходит в коридор. Дверь снова закрывается.