-- Спасибо... Извини, нет аппетита.
-- Неважно. Я полагаю, твоя пылкая страсть к никотину не угасла?
-- "Пис" -- это отлично.
-- А почему ты сидишь в темноте?
-- Просто так.
По пути в гостиную я зажигаю свет.
-- Ого! -- Бунтаро смотрит на мой фингал. -- Красота!
-- А кто сейчас в "Падающей звезде"?
-- Жена. А ты думал?
-- Но ведь ей нельзя волноваться. Я хотел сказать, э-э, что она ведь беременна.
-- Хуже, чем беременна: она беременна, и ей скучно. Честно сказать, мы с утра немного повздорили. Она говорит, что устала оттого, что с ней обращаются, как с китом-инвалидом, и что если она посмотрит еще хоть одну дневную программу о том, как делать кукол из пластиковых бутылок, то купит пистолет. Да, если тебе интересно, она знает, что произошло. Но есть и хорошая новость: похоже, она -- единственный человек в мире, кто это знает.
-- Что?
-- В новостях ничего. В газетах -- тоже.
-- Невозможно.
Бунтаро пожимает плечами:
-- Парень, ничего не было.
-- Но это было.
-- Нет, если этого не было в новостях.
-- Ты мне веришь?
-- Эй! Я всю ночь просидел за баранкой, вспомни об этом, дурень.
-- Значит, все -- выстрелы, взрывы?..
-- Засекречено. Или, возможно, все замели до того, как полиция успела что-нибудь узнать. Якудза сама убирает за собой дерьмо, вот если бы она так же скрывала свой аппетит. Благодари судьбу, парень. Значит, нам одной заботой меньше.
-- А как же с управляющим патинко?
-- Да мало ли что? Выпал из окна, когда полез менять перегоревшую лампочку.
Мы выходим с сад и курим на ступеньках. Сумерки растворяются в темноте. В пруду плещется карп.
Я выключаю свет, чтобы не налетела мошкара. Лягушки квакают то тише, то громче.
-- Скажи, деревенский житель, чем лягушки отличаются от жаб? -спрашивает Бунтаро.
-- Жабы живут вечно. Лягушки прыгают под колеса.
-- С меня брали налоги на твое обучение.
-- Бунтаро, еще одна вещь. Помнишь, я говорил про кошку...
-- Эта животина? Да их с моей женой уже водой не разлить. Ее будущее обеспечено. Пора кормить рыб.
Он заходит в дом и возвращается с коробкой чего-то рассыпчатого, пахнущего так же, как еда из "Хокка-Хокка". Мы по очереди кидаем в пруд щепотки корма. Карп молотит хвостом и хлюпает.
-- Бунтаро, я действительно тебе очень благодарен.
-- За рыбий корм? Пустяки.
-- Я не о рыбьем корме.
-- А, сигареты. Потом расплатишься. Я замолкаю.
р
ГОЛОДНЫЙ ГОРОД
Госпожа Хохлатка снесла последнее яйцо за эту неделю. Она обернула его ватой, положила вместе с другими в плетеную корзину и накрыла салфеткой. Потом в последний раз пробежала глазами список покупок: вязальная спица номер девять, лосьон против блох, индийские чернила цвета индиго, польский полироль, занзибарский марципан, две связки свежих светских свечей. В дверь ее будуара постучали, потом раздалось "гм" Козла-Сочинителя.
-- Да, мой господин?
Дверь со скрипом приоткрылась, и Козел-Сочинитель поверх очков заглянул в щель.
-- Я вижу, вы собираетесь на рынок, госпожа Хохлатка?
-- Да, мой господин. Хочу продать свои яйца.
-- Замечательно, замечательно. В этих местах я чувствую катастрофическую нехватку коротких рассказов. Я подумал, может быть, вы отнесете одну из моих книг на рынок, вдруг мимо будет проходить какой-нибудь книготорговец. Мало ли, что может случиться. Предложение, спрос и все такое...
-- Ваша правда, мой господин.
Госпожа Хохлатка была настроена скептически, но не хотела оскорбить чувства Козла-Сочинителя и поэтому положила книгу в карман фартука. Дверь со стуком отворилась, и в комнату ворвался ветер. На пороге вопросительно мычал Питекантроп.
-- Да, -- ответила госпожа Хохлатка. -- Я ухожу. Нет, пойти со мной нельзя -- я не хочу, чтобы ты опять распугал всех покупателей, как в тот раз au march в Марракеше.
Питекантроп пробормотал что-то насчет одолжения и раскрыл перед госпожой Хохлаткой сложенные ладони. Она чуть не выронила корзину.
-- Черви! У меня в будуаре! Здесь живут уважаемые, сытые создания! Они не едят червей! Да как ты посмел подумать, что можно эту дрянь положить рядом с моими чудесными свежими яйцами! Убирайся отсюда сейчас же! Невежа!