-- Это, э-э, кинотеатр?
-- Нет. Это линкор --> "Ямато"[Author:A] .
-- Я зритель.
-- Как мило с вашей стороны.
-- Э-э. Этот фильм... Он, э-э, о чем? Она продевает нитку в ушко иголки.
-- Вы видите на моем столе надпись: "Здесь продается краткое содержание"?
-- Я только...
Она вздыхает, как будто ей приходится иметь дело с недоумком.
-- Так видите вы или нет на моем столе надпись: "Здесь продается краткое содержание"?
-- Нет.
-- А почему, скажите на милость, здесь нет такой надписи?
Я бы пристрелил ее, но "Вальтер ПК" остался в прошлой фантазии. Я бы ушел, но я точно знаю, что Акико Като где-то здесь, в этом здании.
-- Один билет, пожалуйста.
-- Тысяча иен.
На сегодня бюджет исчерпан. Она дает мне потрепанный билет. В нескольких местах он заклеен пластырем. По справедливости, это заведение должно было прекратить свое существование не один десяток лет назад. Она возвращается к вышиванию, поручив меня нежным заботам надписи, гласящей:
р ВХОД В ЗАЛ - ДИРЕКЦИЯ НЕ НЕСЕТ
ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА НЕСЧАСТНЫЕ
СЛУЧАИ НА ЛЕСТНИЦЕ р.
Крутые пролеты идут вниз под прямым углом. Стены увешаны плакатами к фильмам. Ни один мне не знаком. Каждый пролет кажется последним, но каждый раз я обманываюсь. В случае пожара зрителей любезно просят спокойно обугливаться. Похоже, становится теплее? Внезапно я оказался на дне. Пахнет горьким миндалем. Путь мне преграждает женщина с выбритой, в синяках головой, словно она проходит химиотерапию. Ее глазницы абсолютно пусты. Я покашливаю. Она не двигается. Я пытаюсь протиснуться мимо нее, но ее рука тут же вытягивается, как шлагбаум. Указательный палец на этой руке сросся со средним, а безымянный с мизинцем, как у свиного копыта. Я стараюсь не смотреть. Она берет мой билет и надрывает.
-- Попкорн?
-- Спасибо, обойдусь.
-- Вы не любите попкорн?
-- Никогда всерьез не думал об этом. Она взвешивает мое высказывание.
-- Так вы отказываетесь признать, что не любите попкорн?
-- Попкорн не относится к вещам, которые я люблю или не люблю.
-- Почему вы играете со мной в эти игры?
-- Я не играю в игры. Я просто плотно пообедал. Я не хочу есть.
-- Терпеть не могу, когда лгут.
-- Вы, должно быть, меня с кем-то спутали. Она качает головой.
-- Случайные люди в такую глубь не забираются.
-- Ладно, ладно, я возьму попкорн.
-- Невозможно. Его нет. Я чего-то не понимаю.
-- Тогда зачем вы предложили мне купить его?
-- У вас что-то с памятью. Я ничего вам не предлагала. Вы будете смотреть фильм или нет?
-- Да. -- Все это начинает меня раздражать. -- Я буду смотреть фильм.
-- Тогда зачем тратить время? -- Она приподнимает занавес.
В зале с сильно наклонным полом ровно три человека. В переднем ряду я вижу Акико Като. Рядом с ней какой-то мужчина. Внизу, в дальнем проходе, в инвалидном кресле сидит третий человек; судя по всему, он мертв: шея резко отогнута назад, челюсть отвисла, голова болтается, к тому же он совершенно неподвижен. Проследив за его взглядом, я вижу ночное небо, нарисованное на потолке кинозала. Я крадусь вниз по центральному проходу, надеясь подобраться к парочке поближе и подслушать разговор. Из проекционной доносится громкий хлопок. Приседаю на корточки, чтобы меня не увидели. Выстрел из дробовика или неумело открытый пакет чипсов. Ни Акико Като, ни ее спутник не оборачиваются -- ползу дальше и останавливаюсь в паре рядов позади них. Свет гаснет, поднимается занавес. Идет реклама курсов вождения -- она или очень старая, или на курсы принимают только тех, кто одет и причесан под семидесятые. Саундтреком служит песня --> YMCA[Author:A] . Следующий рекламный ролик -- пластический хирург по имени Аполло Сигенобо дарит вечные улыбки всем своим клиентам. Поют о лицевой коррекции. В кинотеатре Кагосимы мне нравится смотреть анонсы "Скоро на экране" -- это избавляет от необходимости смотреть саму картину, -- но здесь их не показывают. Громовой голос объявляет о начале фильма "Пан-Оптикон" -режиссер, имя которого невозможно произнести, удостоен награды на кинофестивале в городе, которого уж точно нет на соседнем континенте. Ни титров, ни музыки. Сразу действие.
В черно-белом городе, где царит зима, сквозь толпу едет автобус. Пассажир, мужчина средних лет, смотрит в окно. Деловито падающий снег, разносчики газет -- действие происходит в военное время, -- полицейские, избивающие чернокожего торговца, голодные лица в пустых магазинах, обгоревший остов моста. Выходя, мужчина спрашивает у водителя дорогу -- и получает в ответ кивок в сторону громадной стены, заслоняющей небо. Мужчина идет вдоль стены, пытаясь найти дверь. Вокруг воронки от бомб, сломанные предметы, одичавшие собаки. Развалины круглого здания, где заросший волосами душевнобольной разговаривает с костром. Наконец мужчина находит деревянную дверь, поднимается на крыльцо и стучит. Ответа нет. Он видит консервную банку, висящую на куске провода, торчащего из каменной кладки, и произносит в нее:
-- Здесь кто-нибудь есть?
Внизу субтитры на японском, сам же язык состоит из шипения, хлюпанья и треска.
-- Я доктор Полонски, начальник тюрьмы Бентам ждет меня.
Он прикладывает консервную банку к уху и слышит гул. Дверь открывается, за ней продуваемый ветром двор перед каким-то зданием. Доктор спускается вниз по ступенькам. Ветер доносит странное пение.
-- Тоудлинг к вашим услугам, доктор. -- Человечек очень маленького роста буквально вырастает у него из-под ног, и доктор отпрыгивает. -- Сюда, пожалуйста.
Под ногами скрипит снег. Атмосфера ирреальности сгущается, отступает, снова сгущается. У Тоудлинга на ремне позвякивают ключи. Лабиринт тюремных коридоров; надзиратели играют в карты.
-- Вот мы и пришли, -- каркает Тоудлинг. Доктор холодно кивает, стучит и входит в грязный кабинет.
-- Доктор! -- Начальник тюрьмы на вид полная развалина и к тому же пьян. -- Присаживайтесь, прошу вас.
-- Спасибо.
Доктор Полонски ступает осторожно -- половицы не только голые, половина из них просто отсутствует. Доктор садится на стул, который размером больше подошел бы школьнику. Начальник тюрьмы фотографирует земляной орех, плавающий в высоком стакане с жидкостью.
-- Я пишу трактат, посвященный поведению закусок в бренди с содовой, -объясняет начальник тюрьмы.