-- Вероятно, было ужасно много работы.
-- Больше, чем ваш хилый гиппокамп -- не в обиду вам будь сказано -может представить. Приходится думать над каждым атомом, иначе -- бах! -- все пойдет псу под хвост. "Солипсист" пишется с одним "л", доктор.
Полонский хмурится и перекладывает свой блокнот. Вурмен вздыхает.
-- Я знаю, что вы скептик, доктор. Я вас таким создал. Могу я предложить объективный эксперимент, чтобы подтвердить свои притязания?
-- Что вы имеете в виду?
-- Бельгию.
-- Бельгию?
-- Спорим, даже бельгийцы не заметят ее отсутствия?
Мой отец не отвечает. Он сидит, склонив голову. У него очень густые волосы -- можно не бояться, что к старости я облысею. События разворачиваются таинственным, захватывающим и непредсказуемым образом. Я могу в любой момент заявить о своем присутствии и выставить Акико Като лживой гадиной, но я хочу еще ненадолго сохранить преимущество, чтобы получше вооружиться перед предстоящей схваткой. У Акико Като звонит мобильный. Она достает его из сумочки, бросает:
-- Перезвоню позже, я занята, -- и кладет назад.
-- Конгрессмен, выборы через четыре недели. Ваше лицо будет расклеено по всему Токио. Вы будете каждый день выступать по телевизору. Сейчас не время что-то скрывать.
-- Если бы я мог встретиться со своим сыном...
-- Если он узнает, кто вы, вы обречены.
-- У каждого есть хоть капля благоразумия.
-- На нем столько же преступлений -- тяжкие телесные повреждения, кража со взломом, наркотики, -- сколько меховых вещей в шкафу у вашей жены. У него крайне тяжелая стадия кокаиновой зависимости. Представьте, что сделает оппозиция. "Незаконнорожденный сын министра стал преступником и клянется убить его!"
Мой отец вздыхает в мерцающей темноте.
-- Что вы предлагаете?
-- Ликвидировать эту проблему, пока она не стала причиной вашей политической смерти.
Мой отец чуть поворачивается к ней.
-- Разумеется, вы не имеете в виду насильственные меры?
Акико Като осторожно подбирает слова.
-- Я предвидела, что такой день настанет. Все подготовлено. В этом городе несчастные случаи не редкость, а я знаю людей, которые знают людей, которые могут помочь несчастным случаям происходить своевременно.
Жду, что ответит мой отец.
Чета Полонски живет в квартире на четвертом этаже старинного дома с двориком и воротами. Они уже несколько месяцев не ели и не высыпались как следует. В полумраке подрагивает слабый огонек камина. За окном с грохотом проходит танковая колонна. Миссис Полонски режет тупым ножом черствый хлеб и наливает в тарелки пустой суп.
-- Тебя тревожит этот заключенный, Бурмен?
-- Вурмен. Да, тревожит.
-- Несправедливо заставлять тебя выполнять работу судьи.
-- Неважно. В этом городе тюрьма мало чем отличается от сумасшедшего дома.
Ложкой он вылавливает из супа хвостик морковки.
-- Тогда в чем же дело?
-- Раб он или хозяин своего воображения? Он поклялся, что к пяти вечера Бельгия исчезнет с лица земли.
-- Бельгия -- это другой заключенный? Полонский жует.
-- Бельгия.
-- Новый сорт сыра?
-- Бельгия. Страна. Между Францией и Голландией. Бельгия.
Миссис Полонски недоверчиво качает головой. Ее муж улыбается, чтобы скрыть раздражение.
-- Бель-ги-я.
-- Ты шутишь, дорогой?
-- Ты же знаешь, я никогда не шучу, когда говорю о своих пациентах.
-- "Бельгия". Может, какое-нибудь графство или деревня в Люксембурге?
-- Принеси атлас!
Доктор открывает карту Европы и каменеет лицом. Между Францией и Голландией находится нечто под названием Валлонская лагуна. Как громом пораженный, Полонски вглядывается в карту.
-- Не может быть. Не может быть. Не может быть.
-- Я отказываюсь верить, -- настаивает мой отец, -- что мой сын способен на убийство. Возможно, разговаривая с вами, он потерял самообладание, и вы по-своему перетолковали его слова. Все это -- ваше воображение.
-- Я адвокат, -- отвечает Акико Като, -- мне платят не за воображение.
-- Если бы я мог встретиться со своим сыном и объяснить ему...
-- Сколько раз вам повторять, министр? Он убьет вас.
-- Так я должен санкционировать его смерть?
-- Вы любите свою настоящую семью?