Мама-сан подталкивает колоду к центру стола. С виду колода совершенно безобидна. Я смотрю на нее, как на бомбу, бомба она и есть. Я жду взрыва, землетрясения, пальбы, криков "Полиция!".
Слышно, как на гриле шипят сосиски.
Затаенное людское дыхание.
-- Теперь сними верхнюю карту, -- мягко напоминает голос Цуру -- Или охранник отрежет тебе веки, и ты никогда не сможешь ни закрыть глаза, ни моргнуть.
Я переворачиваю девятку бубей.
У господина Пончика вот-вот начнется приступ астмы, его дыхание становится все прерывистей. Он снимает трефового туза.
Дергунок нараспев три раза читает "Namu amida butsu" -- он получил буддистское воспитание, -- а потом молниеносно протягивает руку и срывает с колоды пикового туза.
-- Спасибо, -- говорит он.
Насмешник -- самый невозмутимый из всех. Он спокойно переворачивает карту -- семерка пик.
Снова моя очередь. У меня такое чувство, что Миякэ руководит Миякэ при помощи пульта дистанционного управления. Я смотрю на себя на экране. Моя рука увеличивается...
Узкая дверь в тонированном стекле распахивается, из нее, виляя хвостом, выбегает Лабрадор, чавкает сосиской и скользит по полированному мраморному полу.
-- Верните ее! -- кричит Цуру, его настоящий голос, идущий из дверного проема, подхвачен микрофонами и динамиками только наполовину. -- Ей нельзя бегать на полный желудок! У нее чувствительное пищеварение!
Двум охранникам в конце концов удается увести собаку к хозяину.
-- Мы, -- бормочет Насмешник, -- всего лишь телевизионная закуска к ужину этого старого козла.
Все взгляды вновь обращены на меня.
У себя под языком я нащупываю какое-то инородное тело.
Я открываю шестерку червей.
Лизнув руку, чувствую привкус соли и вижу крошечное черное насекомое.
Рука господина Пончика оставляет на сукне влажное пятно. Тройка бубей.
Насмешник вздыхает и открывает пятерку треф.
Вышли уже двенадцать карт из пятидесяти двух, из пятидесяти четырех, если считать двух джокеров.
Я смотрю на рубашку верхней карты, пытаясь раскрыть ее тайну, и на меня в упор смотрят два трапециевидных глаза. Я узнаю эти глаза.
Каково это, жить без половины своих органов?
Нет, Цуру никогда не позволит проигравшему уйти и рассказать все, ведь шрамы и впадины на его теле будут служить доказательством его слов. На молчание тех, кому повезет, можно положиться, но проигравшего ждет такой же конец, как сына Козуэ Ямаи.
Как я сюда попал?
Я смотрю на своего экранного двойника. Он тоже не знает ответа.
Мама-сан открывает рот, чтобы пригрозить мне... Я переворачиваю карту и встречаюсь взглядом с черной дамой.
Комната раскачивается.
-- Черт, -- говорит Дергунок. -- Я думал, парень вытянет эту стерву, а ему досталась ее сестра.
-- Парень, -- говорит Насмешник, -- тоже так думал.
О чем они говорят? Насмешник кивает на мой смертный приговор, что лежит на столе.
-- Посмотри получше.
Это трефовая дама, а не пиковая. Трефовая. Господин Пончик произносит:
-- Мне нужен ингалятор.
Мама-сан кивает, и он вытаскивает ингалятор из кармана, запрокидывает голову, делает шумный вдох, задерживает дыхание и выдыхает. И открывает даму пик.
Все молчат.
Экранный двойник господина Пончика покрыт потом сильнее, чем человек, умирающий от чумы.
Что до меня -- я весь дрожу; меня раздирают облегчение, и вина, и жалость.
Мама-сан прочищает горло:
-- Ваша дама показала свое лицо, господин Цуру. Динамики молчат.
-- Господин Цуру?-- Мама-сан, нахмурившись, смотрит в дымчатое стекло. -- Ваша дама сказала свое слово.
Ответа нет.
Мама-сан перегибается через спинку стула и стучит по стеклу.
-- Господин Цуру?
Один из охранников морщит нос:
-- Что он там готовит? Другой охранник хмурит брови:
-- На сосиски не похоже...
Охранник, что стоит ближе всех к дверце в стекле, толкает ее и заглядывает внутрь.
-- Господин Цуру? -- Его дыхание прерывается, как будто он получил удар в живот. -- Господин Цуру! -- не сходя с места, он поворачивается и тупо смотрит на нас.