"Вирус "Почтальон" сердечно приветствует вас!"
Суга сделал свой вирус куда более дружелюбным, чем он сам.
"Вы хотите отправить свое послание массам с клавиатуры или загрузить с диска?"
Я нажимаю "Д".
"Отлично. Вставьте диск и нажмите "ВВОД".
Я вынимаю диск Суги, вставляю тот, что прислала мне Козуэ Ямая, и нажимаю "Ввод". Вирусная программа начинает свою работу. Дисковод гудит и подмигивает.
"Отлично. Теперь введите адрес счастливого получателя".
Я набираю адрес информационной странички полицейского управления, который записал у себя на руке.
"Нажмите "ВВОД", чтобы наклеить марку!"
Курсор пульсирует, мой палец зависает над клавиатурой -- в голове роятся мысли о том, что будет, если я нажму эту кнопку. Щелк. Слишком поздно менять решение.
"Почтальон доставляет ваше письмо первичному адресату... Считка. Почтальон доставляет ваше письмо адресатам второго поколения..."
Короткая пауза.
"Адресатам третьего поколения..."
Долгая пауза.
"Четвертого поколения... [зевок]".
Экран возвращается в исходное состояние.
"Почтальон продолжит до поколения 99".
Сообщение ползет по экрану вниз.
"Теперь выйдите из Сети / покиньте место преступления / бегите изо всех сил".
Гудок.
"До встречи".
До встречи, Суга. Я вынимаю диск Козуэ Ямаи и кладу его в карман рубашки. Я -- разносчик чумы. Только чума эта, возможно, подействует, как лекарство.
-- Простите, -- ко мне широким шагом приближается продавец постарше, -что вы только что загрузили в нашу систему?
Я пытаюсь придумать более-менее правдоподобную ложь, но у меня ничего не выходит.
-- Э-э... Мой моральный долг -- довести до всеобщего сведения информацию о сети Якудзы, которая похищает людей, расчленяет их и, э-э, продает их органы. Я решил воспользоваться вашим компьютером. Это показалось мне самым безопасным способом обнародовать имеющиеся у меня данные. Надеюсь, ничего страшного не произошло?
Продавец кивает с самым серьезным видом, пытаясь определить мое место в ряду сумасшедших: тихий, безобидный или может пырнуть ножом?
-- Рад, что мы смогли вам помочь.
Мы благодарим друг друга, раскланиваемся, и я позволяю эскалатору унести меня прочь. Я беспрепятственно забираю свой рюкзак у девушек за справочной стойкой и выхожу на улицу. Там тепло от выхлопных газов. Бросаю оба диска в ближайший водосток. Из телефонной будки рядом с "Онизука ТрансДжапэн" пытаюсь позвонить Аи домой, потом на мобильный -- не отвечает. Без четверти полдень. Пора найти отчима Онизуки и представиться. Я так устал, что все кажется нереальным.
Восемь
р
ГОРЫ ГОВОРЯТ НА ЯЗЫКЕ ДОЖДЯ
р
Веду футбольный мяч по многолюдному торговому пассажу в центре Токио. Ни единого яркого, крутого магазинчика -- торговля в упадке, продают на вес мочалки для сковородок, блузки, модные лет тридцать назад, да хлипкие тренажеры. Свет сгущается в медуз из древних морей. Как и когда я завладел этим футбольным мячом, не могу сказать, но он теперь для меня -- проклятье, а не благословение, потому что ворота противника могут быть спрятаны где угодно, по всей Японии. Если я подниму мяч, судья отрежет мне руки огромными ржавыми ножницами. Если я уступлю мяч противнику, школьники будут плевать в меня, а собаки -- кусать меня до самой моей смерти. Но игроки не выбирают -это их выбрали. Я должен найти ворота противника и загнать туда мяч. В водовороте покупателей кружатся знакомые лица: хозяин музыкального магазина в Кагосиме, секретарша моего отца, Гендзи-цирюльник, щелкающий маникюрными ножницами, -- но я знаю: стоит отвлечься лишь на секунду, и противнику этого достаточно, чтобы завладеть мячом. Пассаж наполняется вязким туманом, откуда-то тянет холодом. Медузы падают на пол и умирают. Я пробираюсь сквозь их студенистые тела, подбрасывая мяч коленом, под хлюпанье уходящей в канализационные стоки воды. Я знаю, что противник следит за мной с помощью радарных установок, полученных от нацистской Германии, -- почему же мне позволили проникнуть так глубоко на территорию противника? А вот и Клод Дебюсси, шагает по болоту в снегоступах.
-- Вы слышали, месье Миякэ? Потрясающие новости!
Он громко шепчет:
-- Я принес вам шифрованное послание от вашего прадедушки. Одна из наших команд предала нас! Никому не доверяйте, даже мне!
-- Бунтаро?
-- Матико-сан?
В "Падающую звезду" уже много лет не ступала ничья нога. Грязные, истрепанные плакаты едва держатся на стенах, приколотые кое-где еще не выпавшими кнопками. Я запираю за собой дверь на засов -- оказывается, это вполне разумная предосторожность, так как игроки противника перестают скрываться и собираются на тротуаре. Жалкий вид заброшенного салона -- вот причина того, почему противник решил спрятать свои ворота в моей капсуле. Я подталкиваю мяч за прилавок, но тут передо мной встает лестница, в девять раз выше, чем я ее знал. Ударом ноги посылаю мяч наверх, но он отскакивает и возвращается обратно. Тем временем противник таранит окно деревянной статуей бога смеха -- стекло треснуло, но еще не разбилось. Я зажимаю мяч между ступней и прыгаю вверх, как лягушка, ступенька за ступенькой. Я уже почти наверху, когда стекло разлетается вдребезги. Если прыгать хоть немного быстрее, мяч выскользнет и поскачет вниз, к противнику. Противник ревет от ярости -- дорожная сводка -- последняя ступенька -- противник бросается наверх -- я подпираю шпингалет бильярдными киями.
На месте моей капсулы -- мрачный склад, где нет ничего, кроме строительного мусора.
Впереди меня ждет моя слава -- ворота противника.
Господин Икеда надрывается прямо мне в ухо:
-- Что ты наделал?
Я оборачиваюсь и вижу своего отца:
-- Я пришел, чтобы забить гол!
-- Это наши ворота, а не ворота противника! Предатель! Ты показал им, куда идти!
Кии для пула с треском ломаются и разлетаются в щепки.
р
Сказочный великан одной рукой сжимает руль, а другой трясет меня за колено.