— Сначала я возьму Амели и Селин, — позвал он. — Павел и Рюрик, вы поможете Базину с повозкой, встаньте по одному с обеих сторон от лошадей.
— Да, сэр, — оба отозвались одновременно.
Амели вспомнила, что коренастый охранник среднего возраста, управляющий повозкой, был тем, кого жена, по-видимому, выбросила из дома.
Но у нее не было времени подумать об этом, Яромир подтолкнул лошадь вперед.
— Следуйте за мной, — сказал он.
С небольшим колебанием Амели повела своего мерина следом за крупным каштановым жеребцом Яромира по кличке «Барсук» из-за его склонности к кусанию любого, кого он невзлюбил. Маленькая лошадь Амели, не колеблясь, шла прямо в воду. Она оглянулась назад, чтобы увидеть серую кобылу Селин, идущую за ними. Вода поднялась до уровня живота Амели, поток быстро ускорился. Низ ее платья и плаща пропитались водой, но ее лошадь сумела идти в постоянном темпе, следуя примеру Яромира, и вскоре все три лошади сорвались на рысь, когда достигли берега с другой стороны.
Селин все еще была бледной, но ей удалось улыбнуться.
— Не так уж и плохо.
Амели обернулась, оглядываясь на то, как идут все остальные. Солдаты верхом не испытывали никаких проблем, но Базин пытался заставить запряженную двойку войти в воду, и обе лошади отказывались. Чтобы помочь, Рюрик наклонился и схватил одну уздечку, в то время как Павел сделал то же самое с другой. Яромир напряженно наблюдал, а затем, казалось, немного расслабился, когда двойка, наконец, двинулась вперед, потянув повозку в поток.
— Хорошо, — отозвался он.
Как догадалась Амели, вода быстро достигла более чем половины колес, и двойка фыркала, когда изо всех сил пыталась продвигаться вперед, с бешеными глазами. На полпути, казалось, они сделают это без приключений, но затем запряженная лошадь с левой стороны споткнулась о скалу и начала уходить под воду. Она громко заржала, борясь за жизнь. К сожалению, Павел не держал свою уздечку, его конь запаниковал и попытался убежать. Он тоже поскользнулся… и стал заваливаться на всадника.
— Павел! — Крикнул Яромир, пиная собственного коня обратно в воду.
Амели беспомощно наблюдала, как лошадь Павла завалилась на него, а затем взвилась, чтобы выпрыгнуть. Павел сошел с лошади, но его нога все еще была в стремени. Амели услышала треск над водой, затем он освободился от седла, но его подхватило потоком.
Селин громко вздохнула, когда Яромир добрался до него и спрыгнул с лошади. Поймав Павла обеими руками, Яромир каким-то образом сумел протащить его остаток пути через реку и вытянуть вверх на берег. Лошадь Павла тоже сумела добраться до берега. Селин уже бежала к ним, наконец, поборов шок, Амели бросилась за ней.
Павел плакал от боли, а Селин уже отдавала приказы.
— Яромир, не двигай его больше. Просто положи. Это правая нога.
Следующие несколько мгновений были размыты путаницей, когда все больше людей выбирались вслед за ними на берег. Яромир использовал кинжал, чтобы разрезать штанину Павла, Амели зажала рот рукой. Она не была брезгливой, но белая кость голени торчала из его разорванной плоти.
— О, боги, — сказал один из солдат, — это невозможно исправить. Он потеряет ногу.
Глаза Павла широко распахнулись. «Нет!» Он попытался приподняться.
Амели захотелось ударить солдата, который говорил.
Но Селин была возле Павла, разговаривая с ним.
— Не слушай его. Ты не потеряешь ногу.
Она огляделась, когда повозка выехала из реки на берег.
— Амели, беги и достань мою коробку. — Она повернулась. — Яромир, мне нужны плоские доски. Можешь разбить один из ящиков с яблоком и принести мне несколько досок?
Амели и Яромир оба побежали к повозке. Поручение Амели было быстрее, так как ей просто нужно было достать коробку Селин и бежать обратно. Она оставила Яромира, разбивающего одну сторону ящика.
— Вот! — позвала Амели, затормозив.
Павлу было так больно, что он тяжело дышал, его черты исказились.
Коробка была большой, и Селин осторожно открыла ее. Внутренняя часть была заполнена бутылками, баночками, порошками и бинтами. Она достала бутылку с белым молочного цвета веществом.
— Амели, держи голову.
Амели знала, что делать, и двинулась к голове Павла.
— Проглоти это, — сказал Селин. — Это остановит боль.
Ее слова, должно быть, дошли до него, потому что он позволил ей положить бутылку ему в рот, и выпил.
— Еще разочек, — приказала она. — Большой глоток.
Он повиновался ей.
Все остальные просто смотрели, но через несколько мгновений Павел начал расслабляться в объятиях Амели. Осторожно, она положила его на берег, его глаза закрылись ещё на полпути. Яромир прибежал с досками.
— Что ты ему дала?
— Маковый сироп, — ответила Селин. — Скоро он заснет. Я должна сложить его ногу, и ты не захочешь, чтобы он проснулся в этот момент.
Спустившись вниз, она нахмурилась над сломанной костью. Сапоги Павла были сделаны из жёсткой кожи и доходили до середины голени.
— Этот сапог, должно быть, защитил его лодыжку и ногу, когда лошадь прыгнула обратно, но потом на ногу пришлась вся нагрузка. — Она взглянула на Яромира. — Нам нужно снять обувь, не причинив больше никакого урона. Я собираюсь держать ногу, и мне нужно, чтобы ты медленно, очень медленно, снял сапог.
При всей его силе, Амели подозревала, что Яромир был способен быть нежным, и в следующие несколько мгновений он доказал её правоту, когда Селин держала ногу Павла ниже перелома, а Яромир не спеша, понемногу снимал сапог.
Селин глубоко вздохнула, когда Яромир отошел от ноги Павла с сапогом в руке.
— Хорошо, — сказала она. — Теперь мне нужно отрезать остальную часть этой штанины, а затем поставить кость на место.
— Ты уже делала это раньше? — Спросил Яромир осипшим голосом.
— Да, много раз. Моя мать научила меня, как складывать все — от сломанных костей до вывихнутых плеч.
Это показалось ему достаточно хорошим ответом, потому что он замолчал и позволил ей работать. Она взглянула на Павла, чтобы убедиться, что он не проснулся; затем, с хрустом, она сложила сломанную кость на место, пока части кости не выстроились идеально, и нога стала прямой. После этого она быстро, но осторожно протерла рваные края раны очищающей и лечебной мазью, сделанной из яда гадюки. Затем обложила его голень узкими досками и начала
медленный процесс, плотно обертывая полосками бинтов.
Это заняло некоторое время.
Вытирая лоб тыльной стороной ладони, она, наконец, сказала:
— Хорошо. Это все, что я могу сделать. Кость защищена, и она должна срастись. Ему нельзя путешествовать до тех пор, пока не проснется, и даже тогда нам нужно будет устроить для него место в повозке, чтобы он мог сидеть с прямой с ногой. Он не сможет наступать на неё в течение нескольких недель. Когда вернется домой, ему придётся пользоваться костылями, пока нога не сможет держать его вес. — Глядя на Яромира, она колебалась. — Прости, но придется выбрать другого солдата, чтобы оставить с нами в Рязани.