Замок Шона был расположен на юго-западе Древинки, недалеко от Белашкийской границы. Несмотря на то, что Яромир хорошо ориентировался, у него была карта, он иногда останавливался и сверялся с ней. Сначала он повел их по хорошо укатанной дороге прямо на восток, а затем повернул на север. Она слышала, как несколько солдат заметили, что рязанские серебряные рудники были в верхней Древинке, прямо на Стравинской границе. Но она не могла не заметить, что чем дальше они продвигались на север, тем гуще, казалось, росли деревья, а дорога стала более узкой и извилистой. Осенью здесь будет сплошная слякоть.
Погода в Древинке обычно была склонна к холоду и сырости, порой даже летом. Амели привыкла к этому.
Но к концу второго дня пути она начала находить окружение прямо угнетающим. Дневной свет исчез, а старые деревья вдоль узкой дороги были усеяны мхом, который свисал скудными бородами на некоторых ветвях. Поверх аромата суглинка и дикой листвы витал вездесущий тонкий запах гниения. Кстати, несколько солдат взглянули на деревья, и она увидела, что она не одна заметила жуткое состояние леса.
— Небольшая поляна впереди, — позвал Яромир. — Мы разобьем на ней лагерь на ночь.
— О, слава богам, — тихо сказала Селин. — Я не могу дождаться, когда сойду с этой лошади.
Через несколько минут они съехали с дороги и спешились, началась знакомая рутина.
Несколько солдат занялись лошадьми, другие стали искать хворост для костра, а третьи распаковывали провизию. По возможности Амели и Селин пытались помочь, но люди Яромира были хорошо обучены, и Амели чувствовала себя полезнее, чем это было на самом деле.
— Вултер и Риму, — сказал Яромир паре мужчин, указывая на запад. — Чуть ниже этой поляны есть ручей. Идите и принеси воды.
Он уже знал о ручье до привала? Яромир, казалось, планировал все, и умело отдавал приказы. К счастью, он упаковал небольшую палатку, и каждый вечер один из солдат устанавливал ее для Амели и Селин, чтобы им не пришлось спать под открытым небом.
К наступлению полной темноты лагерь был установлен, вода кипела для чая, несколько мужчин раздавали порции говядины, яблок и печенья. Амели, с ужином в одной руке, перешла поближе к костру. Ей пришлось держать другую руку свободной, чтобы приподнять более чем раздражающий подол юбки. Она все еще ненавидела это платье и не думала, что привыкнет к нему. Красный плащ ее так не беспокоил. По крайней мере, в нем было тепло.
Несколько солдат сели рядом с ней. Распорядок дня для лагеря и еды был точно таким же, как и прошлой ночью, но сегодня вечером… что-то было по-другому. Люди все время поглядывали в сторону густого темного леса, а длинные, рваные бороды мха на ближайших деревьях выглядели как черные веревки, будто ожидая, чтобы запутать того, кто будет достаточно глуп, чтобы приблизиться.
Даже Рюрик, гвардеец, который был известен своей жизнерадостной природой, молча сидел с опущенными глазами, вгрызаясь в яблоко.
— Как будем развлекаться? — Улыбаясь, просила Селин, проходя через сидящих солдат, и вставая у костра. — По мне, вы все выглядите мрачно.
У нее не было еды, плащ был отброшен за плечи, чтобы руки оставались свободными. Амели не могла не почувствовать восхищение своей сестрой. У Селин было несколько недостатков, будучи слишком чувствительной для других, но иногда эта чувствительность могла быть полезна. Вероятно, последние несколько часов она чувствовала беспокойство мужчин еще более остро, чем Амели.
Разница заключалась в том, что Селин может что-то с этим сделать.
— Гвардеец Вултер, — сказала Селин, поворачиваясь к молодому человеку с морковно-рыжими волосами. — Я видела вас на рынке на прошлой неделе, пытающимся завоевать Эсмеральду, красивую дочь мясника, и я видела, что она оставила вас в сомнениях.
Несколько солдат перестали жевать и ухмыльнулись, когда лицо Вултера стало красным, как его волосы.
— Хотите знать, как вам привлечь её внимание в следующий раз? — Спросила Селин.
— Я хотел бы знать, — отозвался Рюрик, с полным ртом яблока.
Некоторые рассмеялись.
Стоя там, со сверкающими волосами от света костра, с темнотой позади нее, в красном плаще, отброшенным назад, Селин каждым дюймом выглядела красивой цыганской гадалкой.
— Вы хотите знать? — Осторожно спросила она Вултера, и он кратко кивнул.
Подойдя, Селин взял его за руку.
— О, очень многообещающе, — сказала она, глядя ему в ладонь. Она на самом деле не пыталась использовать свои способности и увидеть его будущее, но мужчины этого не знали. В течение пяти лет, до того, как проявилась ее истинная сила, Селин хорошо зарабатывала, притворяясь, что читает будущее. Она точно знала, что сказать и сделать.
— Отец Эсмеральды заставляет свою семью есть слишком много мяса, — объявила она, все еще глядя в ладонь Вултера. — Я вижу здесь, что в следующий раз, когда вы ее увидите, вы принесёте ей небольшую булочку с корицей и клубнику, которые она обожает, — и она будет очень приветлива и рада видеть вас. Ваши знаки внимания будут с радостью приняты.
Большинство мужчин теперь улыбались, Селин повернулась к солдату с серебром на висках.
— У вас есть вопрос. Я вижу это по вашему лицу.
Она был искусна в чтении лица. Она всегда это умела.
Солдат колебался, а затем сказал:
— Я хотел бы получить еще одного жеребенка от моей кобылы, Аспен, но она становится старше, и я не хочу ее потерять. Будет ли она в безопасности, если я попробую?
Это был более сложный вопрос. У Селин было много друзей в деревне, и она могла знать, что Эсмеральда питает слабость к коричным булочкам и клубнике. Однако, хотя эта новая задача была не такой забавной, как у Вултера, все люди у костра внимательно слушали,
заинтересованные ответом.
Селин не колебалась. Подойдя, она взяла руку мужчины и посмотрела на его ладонь, провела пальцем по центральной линии.
— Нет, вы мудры, раз обеспокоены. Я вижу ее в беде, если она снова родит. Если хотите сохранить ее в безопасности, вы не должны пробовать.
У Амели было ощущение, что это и есть ответ. Селин, когда сомневалась, обычно ошибалась по поводу безопасности, но она также сумела похвалить солдата за его мудрость и в то же время, вероятно, сказала ему то, что он хотел услышать.
Селин огляделась по кругу и снова улыбнулась.
— Кто следующий?
Амели перестала слушать и слегка повернула голову, пытаясь заглянуть себе за спину.
Яромир стоял вне круга сидящих мужчин, наблюдая за Селином с благодарностью на лице. Он не был дураком, и, должно быть, чувствовал нервозность людей, когда они разбивали лагерь.
Теперь Селин облегчила ситуацию.
Тем не менее, нежелательная волна несчастья захлестнула Амели.
По какой-то причине — и она понятия не имела, почему… она не хотела, чтобы Яромир плохо думал о ней. Это было против ее природы, чтобы объяснять или извиняться. За всю свою жизнь она несколько раз испытала это с Селином. Но Селин всегда прощала ее с большой теплотой.
Яромир не был человеком, известным своим теплом.
Тем не менее, не позволяя себе думать, Амели поднялась на ноги. Она не могла пойти в другой день, оставив всё так, как было.
Пробираясь за пределы круга, она почти отшатнулась, когда Яромир увидел, как она приближается, и выражение его лица стало каменным. Как бы она себя чувствовала, если бы попыталась объяснить всё себе, ее попытка что-нибудь изменила бы? Унижение было бы слишком большим.
Но она не могла остановиться.
— Яромир, … — пыталась она начать.
Он оглянулся на костер, и ее сердце сжалось.
— Я хотела… — заикалась она. — Я хотела сказать, что я не имел в виду то, что сказала в покоях князя Антона.