ЛАЙЛ ГРОСКИ
— Свинки и трюфеля, — бормотал я. — Свинки и трюфеля…
У книжных сыщиков такое вообще-то в заводе. Сидеть, уставясь не пойми куда, и повторять зацепку, которая занимает их ум. Верные помощники должны в этот момент пялиться на небритую физиономию сыщика с величайшим почтением. И спрашивать с придыханием: «О чём же ты догадался, о мудрейший?»
— Проголодался, Лайл? — осведомилась Длинноногая Секретарша (она же Нэйш).
— Маленько есть, — с учётом того, что навозный магнат нас даже к ужину не пригласил. — Но это насчёт того, что подслушал парнишка. Те, кто наведался к Дэрришу с веретенщиками, перешучивались, пока паковали ящерок в ящик. И была там пара любопытных фразочек. Кайви запомнил так: «Посмотрим, как этим свинкам пойдут наши трюфеля!» и потом ещё — «Самые дорогие трюфеля в подарочек от мужа». Вот вы, господин Даллейн, не подскажете — какие у нас самые дорогие трюфеля?
Даллейн развёл руками с сожалением.
— «Пурпурное сердце», — тихо подсказал Нэйш. — Их ещё называют подземными гранатами.
И это человек, который жрёт аналог баланды с Рифов, не моргнув и глазом.
— В таком случае не сообщишь ли ты нам что-нибудь этакое про эти самые драгоценные трюфеля?
Нэйш застыл, погрузившись в пучины своего опыта.
— Подаются к айлорским винам и куропаткам.
— Поздравляю — я действительно проголодался. Теперь дай-ка я извлеку из памяти что-то действительное полезное. «Пурпурное сердце» трюфель редкий и труднонаходимый — растёт на глубине, и только в очень старых дубовых и буковых рощах. Грибочки ищут с мелкими яприлями, которых от мамки отнимают и натаскивают. — Эти сведения на меня вывалила Арделл, пока я помогал ей в вольере для яприлят. — А самое чудное — что грибочки эти наподобие драгоценных камней. Если уж где нашлись залежи — там нужно разработки проводить. Вполне себе шахты рыть и до кучи — строить подземное хранилище. Эти трюфеля — штуки весьма нравные, знаете ли. Их даже после срывания нужно выдерживать пару девятниц в той же местности, в земле и холоде. Не поднимая на поверхность — иначе они аромат теряют. А знаете, из какой страны в основном эту вкусность поставляют? Вейгорд. — Это уже следствие знакомства с одной очаровательной контрабандисткой, которая перепродавала и такие грибочки. — Так что, господа, похоже наши ниточки уводят, так сказать, домой.
Даллейн выбивал длинными пальцами по коленям что-то явно шифрованное.
— Моё почтение, господин Гроски — мы сильно продвинулись благодаря вам. Вейгорд… Мне понадобится время, чтобы собрать там группу поиска. И если придётся обыскать все месторождения таких трюфелей…
— А все не надо, — возвестил я с видом фокусника. — Как там было? Самые дорогие трюфеля в подарочек от мужа? Я бы поискал возле бывших земель рода Шеннетских. Или даже прямо в их владениях. У них же был замок в Вейгорде — возле…
— Триграничья, — нежнейшим образом помог устранитель. Я прихлопнул воспоминание, как прыгучего, злого грызуна.
— Да, как это? Белолисье. В Вейгорде немало старых угодий Шеннетских. Хотя, может, и наводить справки-то особо не потребуется. Раз уж наш хозяин рекомендует знатным господам удобрения — должен же он разбираться, что и где растёт.
Навозный магнат таки уделил нам от своего ужина и даже отыскал трюфельную карту Кайетты. Господин Даллейн со знанием дела в карте порылся, ткнул пальцем куда-то в Шеннетен, хмыкнул и буркнул, что ему «надо доложить». Интересно только — кому, если Касильда Виверрент в «чёрном сне», а с Гриз Арделл на связь вышел я?
Известие о том, что веретенщик на территории, как бы это сказать, не совсем один, Гриз приняла со стоицизмом человека, который взял в команду Рихарда Нэйша.
Да ещё я, вроде как, должен следы тут заметать. Если бы отыскать Чашу, связаться с Гильдией, сказать — пусть убирают из Шеннетена своих, если есть…
Нам с повизгивающим внутри грызуном даже благоприятствовал наш Расторопный Помощник. Даллейн заявил, что ночевать придётся в поместье навозного магната. В Цветочном Дворце всё еще был шанс нарваться на укус веретенщика. Если бы выскользнуть потихоньку, ночью… ещё лучше — шепнуть пару словечек Кайви, мол, мне нужно связаться с высоким покровителем. Паренёк же явно знает местность, найти проточную воду не проблема.
Направляясь в комнату, которую выделил мне хозяин поместья, я чуть было даже не стал намурлыкивать песенку.
— Привет, Лайл.
Вир побери, я-то уж надеялся, что он бросил играть мою тень и куда-то да сгинул — его же и на ужине не было.
— Боженьки, да отвянь, ты, воплощённое одиночество! — устранитель приподнял брови. — К твоему сведению, я иду спать. И если ты только не желаешь погреть меня ночью или расположиться где-нибудь на коврике…
На миг он как будто задумался — прежде чем положить мне руку на плечо и одним движением пропихнуть в отведённый мне покой.
— Как тебе нравится твоя комната?
Спаленка пестрела патриотично-золотистыми цветами Айлора, а на картинах и покрывале было многовато роз. Словом, средней помпезности гостевая комнатушка.
— Она мне до черта не нравится по одной причине. В ней есть ты.
Напарничек добродушно хмыкнул, запирая дверь. Кивнул мне на стул, проследовал к кровати и вытряхнул подушку из наволочки.
— Просто создана для вечерних бесед, — длинный треск ткани, разрезаемой острым ножичком. — Для разговоров с лучшим другом перед сном.
— … у тебя какая-то личная неприязнь к розочкам или к цветам Айлора? У этого Дэриша, знаешь ли, будет куча вопросов к тому, что он увидит тут утром.
Я частил, выдавал смешочки и отчаянно потел, наблюдая за неспешными, отточенными движениями. За тем, как ткань обращается в полосы.
— Вопросы будут в любом случае — особенно если наша беседа пройдёт слишком громко. Ты хотел что-то спросить?
— В другом случае я бы спросил человека — какая муха его укусила, но в случае с тобой… что, у какой-то стаи бешеных шнырков таки хватило смелости?
Нэйш одобрительно кивнул наволочке, дорезая последнюю полосу.
— Я говорил с Арделл. Она и Мел нашли вещество, которое приманивает веретенщиков. Какая-то бирюзовая пыль с травянистым запахом. На туфлях Касильды Виверрент. Представляешь?
Воздух из комнаты исчез, выпитый неведомой сволочью. Я прикипел взглядом к длинным пальцам, которые ласково поглаживали нож.
— П-п-приманивает? — значит, Виверрент не случайно так быстро атаковали, когда она вышла из помещения, где были… о-о-о, черти водные…
— Ну-у… само-то собой, в замке есть агенты Хромца… или кто там это устроил.
Нэйш поощрил полосы ткани на своих коленях микроскопическим кивком.
— Действительно. Агенты того, кто всё это устроил. Одного из них мы с тобой как будто знаем, ты как полагаешь?
— Ты что же, думаешь, это был я?
— На этот раз, — с праздничной улыбкой сообщил устранитель, поднимаясь, — так думаю не я один, Лайл.
Эффект был таким, будто устранитель мне всё-таки врезал сразу по нескольким болевым точкам: колени ослабли, в ушах появился шум, и я словно погрузился куда-то в тёмную глубину вслед за крысой. Вздор, Лайл, надо думать, как выжить, ты же понимал, что однажды это случится, ты же не считал, что она будет доверять тебе вечно?
Под седалище подпихнули стул. Я поднял глаза, встретился взглядом с Нэйшем, который надо мной наклонился, спросил тихо:
— Она… приказала тебе?
«Клык» глядел с разочарованием. То ли из-за идиотского вопроса, то ли потому, что я раскис, когда он ещё не начал работу.
— Она просила за тобой присмотреть. Но я подумал — раз уж у нас сложились доверительные отношения…
Перед глазами с намёком закачалась бывшая наволочка.
— Я не делал этого.
Нэйш над головой хмыкнул понимающе («Ты же расскажешь мне всё, что я хочу знать»), и я открыл рот, чтобы пропихнуть в грудь хоть толику воздуха.
— Знаю, как выглядит. Но я о задании узнал только сегодня утром, а дальше был всё время на виду. Ч-чёрт… и об этом снадобье я ни сном, ни духом. У тебя случайно нет «Истины на ладони»? Тогда можешь попытать меня малость, чтобы оправдать расправу над наволочкой.
Сверху установилось задумчивое молчание. Там боролись с искушением. Или взвешивали шансы на то, что никто не услышит моих криков.
— И, кстати говоря, у них тут пацан со знаком Следопыта, так что если ты не уверен, что сможешь заткнуть меня эффективно…
— Есть приёмы, при которых кляп не нужен. Сбивается дыхание или теряется голос… правда, восстановление потом длится не меньше суток.
Я осмелился перевести дух и покосился наверх. Нэйш стоял в шаге от меня, задумчиво поигрывая готовым кляпом.
— Кто это мог быть? Ещё один посланник Гильдии?
Мастер и стряпчий наверняка под кровными обетами, ковчежники, понятно, исключаются. Так что это за…
— Не знаю… не могу сказать. Я бы ставил на прямого агента заказчика, но мало данных. Может, прояснится, если сумеем взять лабораторию.
Будем надеяться — гильдейские нам что-то оставят. Нужно их всё же предупредить, а то как бы бляхи с жизнью не лишиться.
— Ах да, лаборатория, — на плечо не спеша опустилась рука. — Так как тебе нравится твоя комната, Лайл?
— Ну, в ней слегка не хватает наволочек, но…
— Уютная, не так ли? Достаточно, чтобы оставаться в ней всю ночь. В ней, конечно, нет особых удобств, наподобие Водной Чаши… но я не думаю, что тебе захочется их искать. Учитывая, что моя комната рядом.
— А если мне понадобятся ещё какие-нибудь чаши, ну или горшки… — рука на плече потяжелела раз в десять. — Понял, все потребности — в угол да в камин. Надеюсь, ты не будешь заглядывать ко мне каждый час поправить одеяльце, чёртов ты параноик?
Устранитель показал зубы в непроницаемо-сердечной улыбке. От которой у меня наверняка отмер какой-нибудь орган.
— Тебе лучше как следует выспаться. Похоже, завтра от тебя столько будет зависеть. Гильдия, Арделл, господин Даллейн. Все возлагают на тебя надежды. Какие из них ты собираешься оправдать?
— А ты позволишь мне оправдать какие-то, кроме твоих?
— Просто решил тебе об этом напомнить.
Заботливый напарничек. И тон такой, что снов можно лишиться на добрую половину ночи. Я покосился на бренные останки наволочки и постарался придать голосу убедительность.
— Сделаю, что смогу. Если, конечно, подручные Даллейна не облажаются.
Позже я сам себе говорил, что из меня бы вышел неплохой горевестник.
* * *
— С-с-сволочи, — приложил невозмутимый господин Даллейн. Рискнул высунуться из укрытия и влупить магией со всей своей немалой дури.
Порыв ветра всколыхнул волосы да развеял туманную дымку, которая плотно облепила бывший Шеннетен.
Бирюзовая сфера над входом в трюфельное хранилище весело мигнула. В ответ кто-то из защитников маленькой крепости высадил по нам заряд огненного амулета, но Даллейн отбил его воздушным щитом. Сполз назад в ложбинку за дубом-исполином и выпалил в сторону своих людей что-то на древнем жреческом наречии.
Отряд магов, собранный расторопным господином, облажался не просто как-то, а с размахом, эпически. Сперва разведчики потревожили сигналки, которые они даже не заметили. Затем часа два проводили осмотр окрестностей, хотя совершенно пустая местность без единого часового уже должна была их малость насторожить. Затем ребятушки решили, что штурм малыми силами — отличное решение.
Мы втроем подоспели через часик после того, как Даллейну сообщили: мол, ой, какая неприятность, вход в здание закрылся мощной защитной сферой. А когда по сфере начали гвоздить всеми возможными видами магии — изнутри полезли ребятушки с запитанными до отказа боевыми артефактами. И начали гвоздить в ответ.
В общем, мы прибыли в довольно-таки перепаханную местность. Пара-тройка средних дубков художественно валялись там и сям — два выкорчеванных с корнем, один переломанный. Печальной корявой свечкой чадил один из местных дубовых старожилов. Посреди всего этого безобразия невозмутимо торчало крытое каменное строение — наподобие сарая или конюшни. Над почётной древностью раскинулась бирюзовая сфера магической защиты.
Из шести окон время от времени высовывались защитнички — выставляли то артефакты, то ладони с Печатями Огня и Воздуха. Удары магии отдавались в тумане между столетних дубов весёлым уханьем.
Ребятушки Даллейна рассредоточились по местности, залегли и отвечали со всей должной страстью.
— Улей, — прошептал я. — Приходилось сталкиваться с этим типом защиты. Похоже, основные фигуранты успели сбежать. Только вот валили поспешно — стало быть, всё важное с собой не забрали. Эти типчики там, внутри, — наёмники, мелкие сошки…
Кто-то из мелких сошек с отменным глазомером дослал в нашу сторону ещё один огненный удар. Сгусток пламени зашипел почти над головой, остановленный щитом Даллейна.
— Их задача — потянуть время, пока остальные внутри уберут улики. Потом снимут сферу и сдадутся. И мы им ни черта предъявить не сможем, скажут — не при делах, наняли помещение охранять, перепугались, думали — разбойники лезут.
Не говоря уж о том, что Даллейн вообще на территории враждебного государства.
— Переговоры? — углом рта шепнул подручный Вивверент.
— Им только на руку.
У «пчёлок», которые тычут в нас сейчас «жальцами» магии — задача задержать. Пока остальные не подчистят «соты».
Севернее бахнуло с такой силой, что нас присыпало землёй и перепревшими желудями. Черти водные, что ж у них там за зверские артефакты.
— А остальные входы? Этот — явно основной, других разве нет?
— Пока нашли два, оба завалены, — маг Воздуха сделал пару сложных пассов и подвесил перед нами проекцию здания. Теперь мы не рисковали головами, высовываясь из ложбинки. — Вир побери, защита держится уже почти два часа, чем же они её запитывают?!
— Она проницаема для магии изнутри.
Нэйш соизволил подать голос в первый раз с того момента, как мы влезли в эту клятую дубовую рощу.
— Разумеется, — отмахнулся Даллейн. — Это не артефакт типа «Клетки Таррона». Здесь боевая защитная сфера: пропускает магию изнутри, не пропускает снаружи…
— Исключительно магию, — уточнил Нэйш, любуясь бирюзовыми отсветами над зданием.
— Или удары с артефактов. Ценные сведения, господин Нэйш, но у нас отсутствуют не-магические средства для возможной атаки… уп.
Простая истина — что у нас есть как минимум одно средство для немагической атаки — дошла до Даллейна в тот миг, когда Нэйш поднялся во весь рост, отряхнул костюм и шагнул из ложбинки. Пройдя при этом через очередной удар — для разнообразия, холодом.
Воздух вокруг «клыка» заискрился и оледенел, туманная дымка обратилась в похрустывающую мглу. По земле пролегла замороженная полоса. По которой устранитель и продолжил своё невозмутимое шествие. Под дружный хор «Мужик совсем…?!» — и со стороны защитничков, и со стороны ребят Даллейна.
— У Дара Щита вашего друга замечательный потенциал, — пробормотал подручный Виверрент, наблюдая за прогулочкой Нэйша по перепаханной поляне. Удивлённо скосился в ответ на моё мычание. — Вы не согласны?
— Разве что со словом «друг». А вам, стало быть, доводилось наблюдать этот Дар в действии?
— Несколько раз, но такой исключительной силы…
По Нэйшу теперь били из трёх окон. Огнём и воздухом, с нескольких амулетов и печатей, удары магического ветра и пламени переплетались, свивались в смерч — и в нем поблёскивали голубоватые молнии. И в центре клубящихся огненных вихрей плыла неспешно белая фигура. Устранитель даже и не думал перейти на бег, шёл через магический ад — будто за бабочками прогуляться собрался.
Группа Даллейна малость обалдела от зрелища, но потом там спохватились, попытались боковыми ударами сбить магию противников, хоть немного оттянуть на себя. Поздно — Нэйш перешёл на быстрый шаг, перешагнул через последний обгоревший ствол, пролетел через бирюзовый пузырь защиты, почти позволил садануть себя магией в упор — почти, потому что схватился за руку наёмника, резко дёрнул на себя, выдал пару тычков сжатыми пальцами и попросту вытащил парня из окна. Заслонился им ещё от одного магического удара, отшвырнул в сторону, легко подтянулся — и исчез внутри здания.
Магические удары из окон перестали наноситься почти тут же. А в самом здании явно наметилось побоище.
Невозмутимый господин Даллейн только языком цокнул, покидая канаву.
Уникальный Дар, ага, размышлял я, пока трусцой нёсся вслед за ним к трюфельному хранилищу. Такой, что выдерживает «Эффект Овхарти» у феникса — притом, что Нэйш тогда ещё и Гриз закрывал. Или агонию четырёхсотлетнего геральдиона (а в том случае он закрывал Аманду и меня). С другой стороны, Нэйша как-то повязали двое придурков с арбалетом — вот что мне покоя не даёт.
Когда мы подошли к зданию, внутри уже всё утихло. Бирюзовая дымка защиты не рассосалась, зато двери теперь были гостеприимно распахнуты.
Наземная часть трюфельного хранилища была небольшой. На единственном столе выставлены бутыльки укрепляющих и заживляющих зелий и аккуратно разложены боевые амулеты — в основном ударного типа. Огонь, воздух, заморозка, даже что-то с молниями. Недешёвые, запитанные до отказа штучки — я только присвистнул от зависти.
Ребятки из набранного Даллейном отряда вязали тех, кто лупил по нам магией. Шестеро магов, да ещё один валяется под окном и стонет. В основном все скрючены от боли, но у двух ножевые раны — дарта у устранителя не было, а ножики никто не отменял.
— Где господин Нэйш? — осведомился Даллейн вполголоса.
Его группа, не сговариваясь, кивнула на старинную кованую дверь прямо в стене. Так, словно за дверью скрывался Властелин Пустошей.
За дверью обнаружились тьма и холод небольшого переходника. Вниз вели широкие, но искрошившиеся от старости ступени. Кое-где их пытались подлатать деревянными досками, но ступать всё равно приходилось осторожно, подсвечивая фонариками.
Где-то внизу и вдалеке гуляло эхо отдалённых криков, и на последних ступенях до нас донеслись пара громких хлопков — и всё затихло совсем.
У подножия лестницы чуть не споткнулись ещё о двоих наёмников. Один был в отключке, второй — едва слышно постанывал. Даллейн перешагнул через них, посветил по сторонам, наткнулся лучом фонаря ещё на одну дверь и шагнул к ней.
У двери разлеглись ещё два тела, а сама дверка оказалась запертой на магический засов. Даллейн примерился, пробормотал что-то — и просто выдрал дверь из стены при помощи Дара.
В нос ударил густой, терпкий и настоянный запах грибов, смешанный с запахом земли, ветхости и чего-то ещё, знакомого, сладко-солёного. Глаза не сразу справились со светом — слишком много бирюзовых отсветов, ярких переливов от ракушек флектусов. Так что я сперва не разобрал, что это стоит на середине зала. И почему между стен эхом отдаётся невозмутимое густое «кап-кап-кап».
— Девятеро, что за… — прохрипел не такой уж невозмутивый господин Даллейн.
Мы стояли в старом трюфельном хранилище — приземистом и широком, вдоль стен ещё сохранились остатки полок, на которых вызревали рубиновые трюфеля. А посреди хранилища расположился алтарь. Деревянный и грубый, в виде плоской ладьи.
На алтаре лежало тело. Мужчина лет тридцати, с виду — то ли учёный, то ли деятель искусства: нежные, тонкие пальцы, худые руки, аккуратная бородка. Лёгкая полуулыбка — словно смотрит сны.
И кровь, которая пропитала доски, капает на пол, стекает по желобочкам в ноги, к пазу, где неярко сияет бирюзовый кристалл, обточенный в форме щита.
Я ощупал шею бедолаги, на всякий случай пошарил по поясу — вдруг да поможет кроветвор. Почти сразу понял — не поможет, такую потерю не восполнить, да и сердце не бьётся уже — трепещет, замирая.
Даллейн тем временем вынул из углубления защитный артефакт. Брезгливо коснулся пальцами нижней части — испачканной алым.
— Защита на крови?
— Артефакт-преобразователь.
В темноте у дверного проёма блеснула брошь-бабочка. Серебристо-багряным, почти кровавым отсветом. Вслед за бабочкой из темноты выплыла безмятежная физиономия устранителя.
— Да… их называют ещё артефактами-передатчиками. Трансформами или вампирами. Обычные амулеты — просто резервуары для магии. Их запитывают Мастера или маги при помощи Дара. Артефакты-трансформы способны восполняться сами: преобразовывать энергию иного рода и переплавлять её в магию. Чаще всего эмоции — страсть, гнев, печаль… страдания. Иногда смерть. И временами…
Он неспешно приближался к алтарю, пока проговаривал это. Обвёл пальцами желобок для стекающей крови — словно прикасался к чему-то знакомому. Может, мне показалось — но на лице «клыка» — полускрытом тенями — в этот момент проступило что-то вроде нежности.
— Артефакты-трансформы часто используют для защиты — как видите, их возможности очень велики. Даже когда они действуют напрямик, без накопления сил.
Даллейн пялился на кристальный щит в своей руке с омерзением
— Припоминаю, я читал о таком… в основном времён Войны Артефактов. Но это под строжайшим запретом. Даже использовать артефакт такого типа…
Настала моя очередь проявлять эрудицию.
— От двадцати пяти до пожизненного на Северных Рифах. С Мастерами, которые осмелятся такое создать, разбираются свои, в Мастерграде. Я бы так сказал, эти парни нехило так рисковали.
Приходилось болтать, чтобы заглушать подступающую тошноту. От кроваво-грибного запашка, медленного, вязкого звука падения кровавых капель, да ещё от физиономии устранителя — такой проникновенной, будто он встретил свою давно потерянную тётушку. По счастью, Даллейн вспомнил, что мы тут вроде как по делу, завернул артефакт-трансформ в платок и сунул в карман.
— Господин Нэйш, вам удалось найти лабораторию?
Под лаборатории оказались отведены два других подземных хранилища. В одном, наверное, хранились основные записи, потому там остались головешки да перебитые колбы. В другом зале нам улыбнулась какая-никакая удача.
Нэйш успел вырубить тройку наёмников посередь процесса зачистки. Записей на нашу долю не осталось, зато удалось увидеть обстановку. Довольно солидную — видно, денег не жалели. Перегонные кубы и колбы, клетки с дохлыми теперь уже крысами, бутыли с разными заманчивыми химикалиями — большей частью битые — лупы и микроскопы, пара амулетов невыясненного значения.
Даллейн заметил, что тут нужна полная опись, и сунулся наверх за своими людьми. Оставив меня в компании из трёх бессознательных и одного отмороженного.
— Знакомые, Лайл? — осведомился Нэйш, пока я притворялся, что по уши занят хладными тушками отключённых наёмников.
— Не то чтобы мы вместе пили пивко, но они из завсегдатаев «Честной вдовушки». «Уборщики», ранга четвёртого… а вот и бляхи.
Двое парней поближе к двери были вполне в пристойном состоянии для допроса. Третий, в глубине помещения, был в состоянии непристойном. Похоже, ему от души надавали по болевым точкам, а на закуску впечатали физиономией в стол с битым стеклом.
— А с этим типчиком у вас возникла личная неприязнь?
— Ну, он порвал мне костюм.
Устранитель с беспредельной скорбью изучал прореху на сюртуке. Таллея была прорвана на левом плече, с самого края.
— Боженьки, да как ты его в живых-то вообще оставил. Стоп, — мой взгляд упал на вывернутую кисть бедолаги. — У него же знак Огня. И как он ухитрился нанести твоему сюртуку ранение — вы что сошлись врукопашную, и он хватанул тебя зубами?
Нэйш слегка пожал плечами.
— Какое-то оружие с Пустошей.
Крыса внутри замерла. С Пустошей — стало быть, не-магическое?
— Версия с зубами мне нравилась больше. А насчёт оружия…
Пришлось заползти под стол — туда оно отлетело после того, как Нэйш вывернул кисть наёмнику. Гладенькая серебристая игрушка, похожая на во много раз уменьшенную пушку, из которой фейерверки пускают. Удобная ручка — не скользят ладони. Спусковой крючок. Я перевёл рычажок и вскрыл «гнездовье», где в уютных гнёздышках расположились восемь серебряных пулек. Одно гнёздышко было пустым.
— «Горевестник». Так эту штуку называют на Пустошах. Из-за мелкого размера, да и звук пронзительный. Стреляет за счёт взрывчатого состава — он вот в эту ёмкость подаётся. Вир знает, из чего они его делают в Гегемонии — пустошники своих секретов не выдают.
На миг позволил себе прикрыть глаза — и провалиться в прошлое четырёхлетней давности. В прогулочки по чистым, усыпанным песком дорожкам, под нескончаемое журчание мягкого голоса: «В Гегемонии знают, на что ставить, сынок, и нельзя недооценивать их изобретения. А теперь вглядись в мишень, опусти дуло вот так…»
«Горевестник» привычно соскользнул в руку, я опустил дуло, прицеливаясь в пустоту. Открыл глаза.
Дуло смотрело аккурат в настороженный прищур моего напарничка.
— Не знал, что ты разбираешься в оружии Пустошей.
— Был у меня знакомый, помешанный на этом деле. Тоже, в общем, коллекционер на свой лад. Разве что собирал не бабочек.
В загородном доме — потому что на квартире Старый Лис держал разве что книги о законах да брошюрки с благотворительностью. Вот в поместье, которое он именовал Логовом, была даже отдельная комнатка, вдоль и поперёк увешанная «воронами», «скроггами», «горевестниками» и прочими образчиками искусства Пустошей.
— В самом деле, — уронил Нэйш, плавно сокращая дистанцию. — И этот человек был связан с Гильдией?
— Жаон Флористан, — я отложил «горевестник» подальше и добавил, пока меня не просверлили глазами. — «Сводник» высшей категории. В том смысле, что он был посредником. Если вдруг что-то нужно было обтяпать — обращались к нему, а дальше старина Флористан подбирал исполнителей, союзников… смотря кого нужно, словом. К тому же один из лучших вербовщиков.
Не договаривать не было смысла.
— Это с его подачи я попал в Гильдию.
Странновато было стоять в разгромленной подземной лаборатории и вспоминать тёплые вечерки в компании со Старым Лисом. Тогда я уже работал пару раз с «чисторучками» — но как вольнонаёмный, а тут выпало особое дельце, и друг свёл меня с Жаоном. Флористан (до оторопи похожий на кузена Эрли, только куда постарше) ерошил аккуратную седую причёсочку — в ней начинала мелькать рыжина — и вещал мягко: «Понимаешь ли, сынок, я совсем было уж собрался на покой, а тут дельце с этой графинькой и браком, который непременно нужно расстроить. Эти дураки подсылали ей своих жеребцов — только что копытом не бьют — но потом всё-таки уломали меня. Так вот, я-то полагаю, тут нужен человек, который умеет слушать и проявлять участие. Да ещё рассказывать интересные и трагичные истории. Поживёшь у меня пару девятниц — наберешься информации…»
О Старом Лисе шла слава того, кто может уломать кого угодно и на что угодно. Думаю, он мог бы втюхать Мел её титул и женишка в придачу.
— И у него были связи с Гегемонией Равных. Так?
— Да, он же сам, — взмахнул правой ладонью и тут же стёр с неё воображаемый порез. — Искалеченная Печать, рассказывали — в бою с пиратами или что-то такое героическое. Словом, пустошники дела вели через него. Впрочем, кто только не вёл через него дела — знать, магнаты, пираты, контрабандисты, ребята из Закрытых Городов…
Иногда законническая жилка работает слишком хорошо. Вот сейчас память с готовностью мне расписала — сколько артефактов было в поместье у Старого Лиса.
— Лайл?
— Мастерград… ч-чёрт же.
— Звучит так, будто ты только что обнаружил очередную зацепку.
Ага, умница, Лайл Гроски, лови поощрительный взгляд от своего злого рока — приправленный сладчайшей, до печёночек выедающей поощрительной улыбочкой. И хотя я и впрямь только что самолично связал в одном человеке Гильдию, запрещённые артефакты, оружие Пустошей… и меня… почему-то до жути, до пронзительного крысиного ора хочется ошибиться.
— Не знаю. В последний раз я его видел два года назад. Он ушёл на покой и постреливал уток у себя в угодьях из оружия Пустошей, но…
Если бы старине Флористану пообещали вкусный, жирный кусок — а в придачу возможность подставить самого Шеннета — что, разве он не согласился бы?
От необходимости продолжать меня спасло появление господина Даллейна — на сей раз больше расстроенного, чем невозмутимого.
— Приношу извинения за промедление, — указал троице своих ребят на столы. — Обыск, опись, полную. Удалось что-нибудь узнать?
Нэйш приобнял меня за плечи, сформировав композицию для портрета «Лучшие друзья навеки, один улыбается, а у второго, кажись флюс».
— Лайл проявил себя наилучшим образом.
— Замечательно, — выдал Даллейн. — Господин Гроски, по поводу пленных наверху, оправдываются ваши прогнозы: наёмники, наняты вчера, для охраны, через подставное лицо, оплата вперёд, вниз не спускались — во всяком случае, утверждают так. Боюсь, с ними может затянуться — они накачаны противоядиями, и «Истина на ладони» эффекта не оказывает. Лучше допросить тех, которых вы обнаружили здесь, но если зелья не окажут на них эффекта…
Я покосился на пальцы на своём левом плече и пробубнил:
— Ну-у, это как раз тот случай, когда с нами специалист.
Какой-то части меня было даже жаль наёмников. Очнуться и увидеть над собой Нэйша, весь вид которого говорит «Вы мне тут сейчас все ответите за мой костюм»…
На экзекуцию я смотреть отказался, сославшись на чувствительную, склонную к нервным запорам натуру. Убрёл шастать по лаборатории. Позвякал пробирками под ругательства очнувшихся наёмников. Постучал ящичками под дружные уверения, что ничего, ничего они нам, сволочам… Благополучно пережил дрожь при знакомом «Вы же расскажете всё, что я хочу знать».
И после первого переливчатого вопля, — по-крысиному оглядываясь, скользнул поближе к тому самому столу.
Нэйш нависал над своей жертвой, Даллейн проникался методами рифских допросчиков, двое магов заняты обыском, один отвлёкся на сцену допроса. Так что никто не заметил, как моя лапка утащила со стола серебристый «горевестник». А потом скользнула во вместительный внутренний карман.
Дальше я с головой погрузился в мнимый обыск: заглядывал под столы, обстукивал стены в поисках тайников, суетился над колбами (нашёл четыре почти целые банки с заспиртованными веретенщиками).
Первый наёмник на диво скоро перешёл от «Мрази, глотку перегрызу» до «Всё скажу, господин, не надо больше». И залепетал — про Гильдию, про свой контракт со Стольфси. Про то, что они только охраняли тут всё, а вниз не спускались, что там — не знали, кто был внутри — не видели, те часто ходили через другие выходы.
Да, да, господин, — шептал паренек, и я даже мог вообразить его преданный взгляд («Я скажу, всё скажу, вам не солгу никогда»). А с нами разговаривали… их было несколько — полный такой, с залысинами, черноволосый ещё, и один был высокий, с обожжённой рукой… Имена — нет, не знаю. Знаю клички — Хорь, Лучина, Крюк…
Те самые красавцы, которых срисовал малыш Кайви. Только в его рассказе был и четвёртый.
— А человек в плаще, с акцентом? — подгадал мои мысли Даллейн.
Да, выходил ещё один — в капюшоне, худой, так смешно пришепётывал. Он часто ходил туда-сюда. Но он не с остальными был, остальные его боялись, называли тварью. Ещё шутили — «такая погань, что даже наши трюфельки его не берут»…
Первый бедолага замолк — то ли Нэйш его перепрессовал, то ли еще не отошёл от недавнего удара. Зато второй начал рассказывать, не дожидаясь, пока его начнут допрашивать с ударами по больным точкам.
«Пыльца фей» — они часто говорили о какой-то «пыльце фей», он слышал. «Испытаем пыльцу фей», «на пыльцу фей приманиваем трюфельков». Наверное, какой-то наркотик. Он-то думал, лаборатория для этого и создана. И сюда же приводили покупателей, а может, распространителей. Он пару раз видел. Были мужчины и женщины. Им завязывали глаза, проводили внутрь.
— А потом?
Ответом на вопрос Нэйша стало молчание — выразительное и испуганное. Показывающее, что потом покупателей никто почему-то и не видел.
Нужно же было эту самую «пыльцу фей» испытать на ком-то. Посмотреть, идут ли «трюфельки» на запах. Скверное дело, и всё сквернее с каждой секундой, и интересно бы знать — как они потом отлавливали своих ящерок, у них что — было противоядие, или они их замораживали?
Бирюзовый отблеск возле одного из столов заставил отвлечься. На полу валялась плоская коробочка из толстого стекла. Наполненная чем-то легчайшим, с блёстками. Пыльца фей… ну-ну. Прихватим-ка её с собой за компанию. А вот и ещё несколько коробочек, попроще. Завалились по углам, будто кто-то торопливо выгребал партию… будто этой пыльцы тут была целая куча.
— Сюда, ребята, — я махнул парням, которые сосредоточенно шерстили всё подряд. Показал им коробочки, вполуха слушая — что там несёт наёмник: к ночи пришёл сигнал эвакуации, начали выгружать книги, клетки, ящики; внутри была суета, очень долго. Потом привели новую партию охраны, а их Крюк и Лучина снабдили амулетами и оружием Пустошей, приказали зачистить внутри. Одно хранилище оставили запертым, сказали — не трогать, там амулет защиты. А дозачистить приказали жилые помещения, всё в лабораториях, и ещё ту, дальнюю шахту. Жилые помещения — это налево отсюда, они с них и начали…
Стало быть, найти что-нибудь будет сложновато. Так, в общем, и получилось.
Жилые комнаты были снесены подчисто — работали огнём и мощными ветряными ударами. Навскидку можно было сказать, что жило здесь не меньше десяти человек. Да на одной из глиняных стен запеклась странная монограмма — две переплетённые буквы «А», увитые языками пламени.
— Инициалы? — усомнился я, потыкав в знак пальцем.
— Или название организации, — отозвался Даллейн. — Впрочем, в Академии Таррахоры встречаются подобные знаки. Обозначают полный круг жизни — от «Аканты» до «Арлаа».
Точно, буквы «А» — разные, первая буква общекайетского алфавита, как в начале имени «Арианта», и последняя — как в конце того же имени.
Нэйш, пока мы пытались разобраться в дебрях лингвистики, откопал в углу какую-то фигурку, покрутил в пальцах, хмыкнул и перебросил мне.
— Малыш из Энкера, — три алапарда и ребёнок сверху, разве что ребёнок что-то великоват по росту. — Либо кто-то сюда ребёнка приволок, либо это настоящий поклонник.
Либо господа, которые принялись выращивать веретенщика, как-то связаны с Энкером, а может, с Академией.
— Господин Гроски, можете ли вы сделать какие-то выводы?
От почтительного тона господина Даллейна захотелось приосаниться. Или как ещё ведут себя Настоящие Сыщики, когда их подручные задают им такие вопросы? Впрочем, сомневаюсь, что сыщики в этот момент топают при свете фонарей по узковатым и низковатым земляным коридорам. Как можно незаметнее придерживая пустошное оружие в кармашке.
— Мы по уши в навозе яприля. Лаборатория здесь не меньше года, разработка серьёзная, с финансами всё более чем в порядке. Дерзости и выдумки хоть отбавляй — посадить лабораторию так, чтобы одновременно бросить тень на Вейгорд и на Шеннета — это нужно уметь! — промолчим пока о том, что это фирменный стиль старика Флористана. — Да плюс ещё они были настороже — следили за поместьем Дэриша, я так думаю, на тот случай, если мы выйдем на след. Как только мы зашли в поместье — провели временную эвакуацию, на всякий случай, а как только ваша группа задела сигналки тут, в окрестностях… не надо объяснять, да?
Эвакуация на полную, забрали даже основную свою охрану, взамен запихнули ничего не знающих сменщиков, приказали им зачищать всю территорию, оставили нам сюрприз — артефакт-трансформ с мощным щитом. Да ещё команду зачистки с пушками от Гегемонии Равных. Видать, на случай кой-чьего Дара. Странного такого Дара, который не пробьёшь пламенем взбешённого феникса, а вот арбалет или оружие Пустошей…
Если бы они ещё объяснили им — с кем дело иметь придётся и что стрелять нужно сразу, не пытаясь обороняться с Печатей.
— Это всё меньше похоже на заговор против Касильды Виверрент с подачи её муженька. Кто бы ни провернул всё это, с Касильдой… у тех, кто обосновался здесь, цели были покрупнее. Несколько союзников, не поручусь, что даже с одинаковыми целями. Гильдия, какие-то отбитые на всю голову учёные, запрещённые артефакты Мастерграда, возможно, кто-то из Айлора или Вейгорда, да ещё оружие Пустошей… Плюс, у нас тут ниточки связи с Академией и Энкером, так? Ну, и…
И вот в этом ты увяз по самую шею, — выстонал внутренний голос. Ну давай, попытайся сказать, что и похуже бывало.
— В любом случае, должен быть посредник, — высказался Даллейн, я дёрнул головой и въехал макушкой в низкий потолок. — Объединяющий фактор — и если мы найдём его…
В вязкой грибной тьме обозначился предвкушающий взгляд Нэйша. Где-то у меня в затылке — ощущалось, будто туда воткнули два холодноватых лезвия.
Я даже уже начал прикидывать — кто меня скорее доконает: Нэйш за попытку соврать или Гильдия, если я сдам одного из лучших посредников. Но тут фонари высветили дверь — деревянную, грубую, сработанную явно недавно. Засова на ней не было, так что Даллейн просто рванул дверь на себя.
Мы дошли до той самой «дальней шахты». Небольшой, разведывательной — запас трюфелей в других начал иссякать, вот рабочие и прорылись сюда, к корням дуба-исполина. Корни причудливой сетью оплели стены, свисали бахромой и перекручивались могучими узлами. И повсюду шли рубиновые отблески — трюфельные жилы. Разработка остановилась давным-давно, а трюфеля продолжали расти — прятались по стенам богатыми гроздьями, нарастали и бугрились, заполняя воздух пьяным ароматом.
Стены в пурпурных прожилках казались оплетённым венами куском сырой плоти. Остановившимся давным-давно сердцем. Внутри которого…
Пола не было видно. Он был погребён под слоем пепла — чёрного, жирного, и белесого, хлопьями. Тысячи сортов пепла, в которых поблёскивали временами пуговицы и заколки. Может, и зубы.
Не сожжённых тел было два — они ещё не начали разлагаться, только окостенели. Молодой мужчина и женщина в годах. Горожанин и крестьянка. Их положили поближе к двери, чтобы наблюдать за объектами, а потом, когда надобность пропадёт — кликнуть помощников-магов… и превратить в почти однородный, жирный, чёрный пепел, на котором, словно на диковинном покрывале, разлеглись они.
Мелкие разноцветные ящерки. Поодиночке и гнёздами. Прорастающие на черноте пепла, словно экзотические пёстрые цветы. Десятки, нет, сотни — ведь под пеплом наверняка таятся другие.
Мёртвые. Сваленные сюда после опытов. Выявления жизнеспособности, исследования ядовитости, отработки размножения, устойчивости к холоду и вир знает, чего ещё.
Отработанный материал — как и люди.
Даллейн прочистил горло. Завернул длинную поэтическую тираду на старожреческом языке, певучую и многоэтажную.
Я как раз старался удержать внутри свой желудок, когда заметил движение — две капли, стремительно стекающие по пурпурным стенам. Пёстрые, очень-очень стремительные капли.
Нам оставили ещё один сюрприз — на случай, если галерею не успеют зачистить.
Поднял руку — тяжёлую и будто онемевшую. Вытолкнул откуда-то из-под сердца скопившийся холод. Та ящерица, которая нацелилась в прыжке на меня, опала прозрачной ледяной статуэткой.
Даллейн дёрнул ладонью, статуэтка разлетелась о противоположную стену. Осыпав рубины бриллиантовой пылью.
Слева раздался свист, и второго веретенщика пришпилил к стене безошибочно пущенный нож. Нэйш повернул ко мне лицо с плотно сжатыми губами. Мина не оставляла сомнений в том, кому достанется второй нож в случае молчания.
— Насчёт посредника… — голос раздался будто со стороны и был совершенно, непередаваемо спокойным. — Есть одна догадка…