ИВАН СТЕПАНОВИЧ. Это факт, с которым надо смириться.
РОМАН. Я не хочу быть чужим.
ИВАН СТЕПАНОВИЧ. Чтобы стать своим...
РОМАН. Надо прожить жизнь.
ВАДИМ. К сожалению, не всем помогает.
РОМАН. Я не могу жить в том империалистическом мире, он мне неинтересен, я хочу понять ваш мир.
ВАДИМ. Только понять?
ИВАН СТЕПАНОВИЧ. Чтобы понять, надо хотя бы лет двадцать пожить с нами.
РОМАН. Поэтому я и решил остаться.
ИВАН СТЕПАНОВИЧ. Вы это серьезно?
ВАДИМ. А ну как не поймете?
РОМАН. Сегодня я получу разрешение.
ИВАН СТЕПАНОВИЧ. Могут не разрешить?
РОМАН. Разрешат, я добьюсь, чтобы разрешили. Вот только не знаю, что с жильем.
ИВАН СТЕПАНОВИЧ. Не волнуйтесь, устроим как-нибудь.
РОМАН. Аня, пропишите меня к себе? Вадим? А ты, Сонь?
ИВАН СТЕПАНОВИЧ. И я вас припишу. Тесновато будет, но... В общем, я поздравляю вас, Роман. Я сердечно рад... Принимаем в свое общество. Не все же наши - к вам, надо и вашим когда-нибудь. Не правда ли?
РОМАН. Ну, вот и хорошо, теперь я в вашем обществе. Сонь. Соня, ты слышишь? Меня приняли. Сонечка... А раз приняли, то и выгнать сложно будет. Да, Иван Степанович? Все-таки акция политическая.
ИВАН СТЕПАНОВИЧ. Почему же мы должны вас выгонять? Как можно?.. Бог с вами, наоборот, совсем наоборот...
РОМАН. Сонечка, Сонечка...
ИВАН СТЕПАНОВИЧ. Вадим, объясните вы ему.
ВАДИМ. Ну все, хватит! Хватит! Это уже невыносимо! Иван Степанович!.. Неужели вы не видите, что перед вами?! Какие прописки, какие?!. О чем вы говорите?! (Роману). Остаться решил?! Комнатку ему сдай?! Не останешься! (Ивану Степановичу). Какая, к черту, Америка?! Какая Москва?! Вы что, не видите?! Совершенно не понимаете, что вас надувают как!.. Иван Степанович, откройте глаза! Перед вами жулик, вор, жалкий карманник! (Роману). Что вы смотрите?! Говорите, говорите! Или без акцента уже не можете?! Вспоминай, вспоминай родной язык!
ИВАН СТЕПАНОВИЧ. Он не американец?!.
ВАДИМ. Иван Степанович!.. Ты кто, Роман?! А-а, он испанец, он турок, он араб, он грек! Ну, говори!
РОМАН. Не понимаю вашего тона, Вадим. Разве это я говорил, что я американец? Может быть, я говорил, что я палач? Скажи, Сонь? По-моему, это не мои игры.
ВАДИМ. Слушай, ты!..
РОМАН. Спокойней, спокойней.
ИВАН СТЕПАНОВИЧ. Не американец!..
АННА (Вадиму). Зачем ты?!. Иван Степанович, ради Бога!.. Иван Степанович!.. (Выбегает на кухню).
ИВАН СТЕПАНОВИЧ. А я!.. Зачем вы меня обманули?!. Зачем?!. Я ведь поверил, я говорил от чистого сердца!.. Зачем?!. Господи, Боже мой!.. Что вы со мной сделали! За что?! Я никогда, никогда!.. Боже мой!.. меня никто, никогда так не обманывал!.. Как шута! Маня, кукла Маня!.. Господи!.. Сонечка!.. Почему?! Ты же добрая!.. Ты ведь!.. Соня! За что?! Что я вам всем сделал?! Как шута! Кто вам позволил?!. Я вам никто, никто, только сосед!.. А вы!.. Вы за дурака меня!.. Я стар для таких игр, стар! И не хочу, не позволю, не позволю!..
Входит Анна с чашкой в руках, протягивает Ивану Степановичу лекарство.
ИВАН СТЕПАНОВИЧ. Не позволю!.. (Хочет уйти).
АННА. Иван Степанович!..
ИВАН СТЕПАНОВИЧ. Не смейте! Вы, вы!.. Никогда не приходите ко мне!
Иван Степанович выходит.
Пауза.
АННА. Что вы наделали!.. Зачем? Он же старик, старик!.. Что ты творишь, Вадим?!
ВАДИМ. Не знаю, ничего не знаю!
АННА. Ты забываешь, что имеешь дело с людьми, что у этих людей есть чувства, нервы!.. и нервы эти натянуты до предела!
РОМАН. От боли в пятке могу предложить следующие лекарства... Тут вино есть, хотите? Сонь, хочешь вина?
СОНЯ. Налей.
Роман наливает всем, ставит перед каждым бокал.
РОМАН. За что пьем? Чтобы все кончилось хорошо, а?
АННА. Уже не кончилось.
РОМАН. Вот я и говорю - чтобы кончилось. Чтобы каждому по заслугам. Программистам - за точность, женщинам - за женственность, а остальным - за талант. Кстати, вы так и не ответили, кем работаете. Дворником? Впрочем, не хотите говорить - не надо, это неважно, потом как-нибудь.
АННА. У него такая профессия, что он ждет-не дождется выхода на пенсию.
РОМАН (Вадиму). Вы спешите постареть?
АННА. Он спешит на пенсию.
РОМАН (Вадиму). Зачем?