— Хм, — сказала она и поставила поднос на пол. Затем налила кружку чая и, держа ее на весу, произнесла. — Я понимаю, этой ночью случилось многое. Но ты не можешь пройти мимо. Ты — одарённая.
Селин вздохнула. Хельга как будто знает больше, чем должна, и это вызывало тревогу. Но старушка продолжала протягивать кружку. От кружки поднимался пар, и пахло чем-то пряным и сладким. Казалось бы, праздничный ужин был только вчера, но Селин после стольких событий была очень голодна. Решившись, она протянула руку за кружкой.
— Хорошая девочка, — с удовлетворением в голосе сказала Хельга. — Ты скоро обретёшь себя. И твоя сестра тоже, но её путь будет дольше. Две стороны одной монеты. Будущее и прошлое.
Что всё это значит?
Селин хотела ответить, но не знала, что. Старая женщина указала ей на другую сторону коридора. — Иди туда, моя девочка. Иди, пока не достигнешь лестницы, ведущей вверх. Стены там покрывает бесполезная мазня. Так ты сможешь объяснить своё появление.
Селин моргнула. Она понятия не имела, о чём говорит Хельга, но ей и самой хотелось уйти из этого коридора. — Спасибо, — выдавила она, и поспешила прочь, сжимая в руках дымящуюся кружку чая.
Селин не хотелось думать о прошлой ночи, о том, что она не смогла изменить будущее, которое она так ясно видела… Которое она должна была изменить.
Как и было обещано, она нашла лестницу дальше по коридору и начала подниматься, стараясь не расплескать чай. Лестница была винтовой, и здесь было темнее, чем она ожидала: вдоль стен не было светильников. Наверху оказался широкий коридор, почти зала. Неяркое солнце скупо бросало лучи сквозь высокие узкие окна. Возможно, это были бойницы для лучников. С другой стороны на стене висели огромные портреты в позолоченных рамах. Некоторые были в длину даже выше Селин, а богато украшенные рамы оказались шире ее руки. Сделав последний глоток, девушка поставила кружку на пол, и вошла в залу.
Пыльная паутина покрывала потолок и даже некоторые из картин. Даже тусклого света было достаточно, чтобы понять, что залой пренебрегали. Местами рамы были покрыты отметинами зубов, будто их грызли крысы.
Неужели слуги не заботятся об этом месте?
Когда глаза привыкли к полумраку, Селин внимательней взглянула на первый портрет. На тёмном фоне был изображен высокомерный мужчина средних лет с бородой, тронутой сединой. Меч на боку, рядом пес кремового цвета. Вероятно, один из предков княжича.
Двигаясь дальше вдоль стены, она обратила внимание на групповой портрет. Леди, джентльмены и несколько хорошо одетых солдат с серьёзными лицами взирали на Селин со стены. Раньше пышные наряды вызвали бы у неё негодование. Такая роскошь неуместна в стране, находящейся на грани нищеты. Но сейчас девушка была даже рада их присутствию.
Селин остановилась. Одна картина резко отличалась от всех остальных. Молодая женщина с длинными волосами стояла у костра. Тёмная ночь окутывала её со всех сторон. И сама она была облачена во всё чёрное. Чёрная одежда, чёрные ботинки и чёрные волосы, ниспадающие вниз волнами. Только кожа цвета слоновой кости светилась в отблесках огня. Очень странный выбор места и одеяния, чтобы запечатлеть дворянку из дома Пэлен. Это изображение казалось более живым, чем прочие, и Селин не могла оторвать от него взгляда.
Взволнованная, она не сразу услышала шаги по лестнице. Это был Антон. На нём была свежая стеганая туника, хорошо начищенные сапоги. Несмотря на красивую одежду он казался еще бледнее, чем прошлой ночью.
— Хельга сказала мне, что ты здесь, — сказал он отрывисто.
Почему-то общество Антона не было ей в тягость. Но при виде его сурового лица чувство вины вернулось вновь.
— Ты знаешь о Сибил, — констатировала она.
Он кивнул, и помрачнел еще сильнее: — Она была хорошим человеком.
У Селин перехватило дыхание, и она отвернулась: — Прости.
— Почему ты извиняешься?
Повернувшись, она увидела на его лице искреннее недоумение. Селин понимала, что говорить с ним так открыто было ошибкой. От него зависело их с сестрой будущее, и было необходимо поддерживать ауру таинственности. Но в то же время почему-то он был единственным, кому она могла показать сомнения и боль.
Весь ужас прошлой ночи вырвался на поверхность. Она почти кричала: — Потому что я должна была предотвратить это! Остановить это! А я только посмотрела, что на кровати не было желто-красного стёганого одеяла. Я должна была обыскать комнату и убедиться, что этого одеяла там нет. Я должна была остаться с ней. — Она замолчала, и тут её истинный страх вырвался на свободу. — А если это мои видения привели Сибил в эту комнату? И это я виновата в её смерти?
Антон молча смотрел на неё. Под его пристальным взглядом ужас продолжал выплескиваться из ее рта. — А Рианнон? — спросила она. — Что, если отец пригрозит изгнанием, если она не выйдет замуж за Дамека? Она конечно согласится. И тогда в числе причин, по которым он убьёт Рианнон, будет злость на её первоначальный отказ. — Она резко вздохнула. — Отказ, который посоветовала ей я! Что, если все мои пророчества помогают этим смертям свершиться? Если это так, то я должна молчать!
Обессилев, она закрыла глаза руками, не желая видеть ничего: ни реального, ни воображаемого.
Зазвучали шаги, и Селин почувствовала его холодные руки у себя на запястьях. Он медленно отнял пальцы Селин от её лиц. — Послушай меня. Благодаря тебе мы с Яромиром знаем больше, чем вчера. Мы не знаем точно, как это происходит. Но нам известно, что некто с худыми руками, затянутыми в черные перчатки, убивает девушек одним прикосновением. Может, это какой-то неизвестный нам вид яда, нанесённый на перчатки. А может всё оказаться чем-то более … загадочным. Но ты не можешь перестать рассказывать нам о том, что видишь.
Его лицо было так близко, что она могла хорошо разглядеть синеву у него под глазами. Его густые волосы были аккуратно причесаны и заправлены за уши. Черты его лица были утончёнными, и Селин невольно отметила, что без темных кругов под глазами он будет довольно привлекателен. В то же время княжич выглядел таким усталым и изнурённым. Она вновь задумалась о том, что же такое с ним происходит, с чем мастер Феодор пытается помочь ему справиться?
Селин поняла, что вновь ушла в себя. Он, казалось, тоже заметил это. Отпустив ее запястье, Антон отошел назад. — Не тревожься о Рианонн, я написал ей сегодня. Сказал, что она всегда может найти пристанище здесь, если отец прогонит ее. Я должен быть уверен, что ее не заставят выйти замуж за Дамека.
Чувство благодарности наполнило сердце Селин и поглотило все переживания. Сегодня Антон казался совсем другим: надменное высокомерие ушло. Он выглядел как обыкновенный человек, который пытается её утешить.
Она не привыкла к тому, что кто-то пытается помочь ей. Кроме Амели, конечно.
— Но вы должны продолжать делать предсказания молодым женщинам и рассказывать мне и Яромиру, что вы видите. Он сделал еще один шаг назад. — Договорились?
Она неохотно кивнула. Если она не поможет Антону с этим разобраться, что станет с ней и Амели? После этой вспышки она старательно пыталась затолкать обрывки своих эмоций вглубь сознания.
Селин еще ничего в своей жизни не желала так сильно, как тот аптекарский магазинчик.
— Этот холл выглядит заброшенным, — сказала она, чтобы сменить тему разговора.
Его воспитание возобладало, и он встал рядом с ней, глядя на портрет высокого, воинственного мужчины в кольчуге. — Не думаю, что я когда-то бывал здесь. Я редко захожу в гостевое крыло. И даже не знаю, кто все эти люди
.
— Правда? — удивленно спросила Селин. — Разве это не Ваши предки?
— Я не знаю. Мой дед захватил этот замок. Большинство портретов моих предков находятся в отцовском замке. — Он умолк. — Единственные, кого я узнаю, это мои дед и… мать.
Его тон немного изменился, голос стал тоньше при упоминании матери.
— Когда она умерла? — спросила Селин.
— Мне было восемь, но я помню ее. Я рад, что у отца есть ее портрет. Иногда я забываю, как она выглядела, и тогда навещаю отца. — Он продолжал смотреть наверх. — У меня была миниатюра с изображением её лица, но этот портрет потерялся. Очень жаль. Это была одна из немногих вещей, которыми я дорожу.
Позднее Селин не могла понять, что сподвигло ее задать следующий вопрос. Он вылетел изо рта сам собой: — А портрет Джозелин у вас есть?
Он побледнел.
— Простите меня, — она запнулась. — Я не хотела. — Что на нее нашло? Зачем она напомнила ему об этом? Она должна доказать свою незаменимость и устроить безопасную жизнь для себя и сестры. А вместо этого напоминает о том, что женщина, на которой она посоветовала ему жениться, умерла меньше, чем через год после их свадьбы.
— Нет. — ответил он тихо. — Я хотел сделать портрет, но не успел. — Он не рассердился, что и встревожило и успокоило ее одновременно. Казалось, ему хотелось говорить о Джозелин. — Зачем ты сказала мне, что я буду счастлив?
Она чувствовала себя загнанной в угол. Ну почему они отошли от обсуждения портретов и ступили на эту зыбкую почву? Если он не до конца поверит в ее способность предсказывать будущее, их с Амели вскоре могли выставить за ворота замка.
Мысли метались. — У меня было лишь одно видение, — ответила она. — Я видела этот замок вскоре после вашей свадьбы. Ты был в большом холле внизу, и я отчётливо видела твое лицо. Ты был счастлив.
Это показалось ей безопасным ответом.
Антон выглядел так, будто получил удар под дых. Селин поняла, что если у неё осталась хоть крупица здравомыслия, ей следует немедленно сменить тему. Но исподволь из её уст вырвался вопрос: — Как она умерла?
— Я убил ее, — ответил он тихо, почти неслышно. Селин похолодела. Чувство самосохранения требовало, чтобы она как можно быстрее покинула эту пустынную залу.