Дико тряся головой, Федор настаивал:
— Нет! Я никого не убивал. Моя единственная задача состояла в том, чтобы… — он затих, в ужасе сознавая, что почти проговорился.
— Чтобы?…
— Заботиться о здоровье княжича Антона. — Фёдор снова овладел собой. — И у вас нет доказательств. У вас нет ничего, кроме слов какой-то девки, одевающейся как мальчишка.
Яромир рванул кинжал из-за пояса и прижал острый край чуть ниже левого глаза Фёдора.
— Как долго ты работаешь на Дамека? С тех пор, как принц Ливен решил отправить вас сюда?
Страх исказил физиономию лекаря:
— Ты не сделаешь этого! Не имеешь права!
Быстрым движением Яромир рассёк щёку мужчины, наблюдая, как кровь течёт по его лицу.
— Это мой долг перед княжичем, — прошептал Яромир на ухо мастеру Фёдору. — Я буду делать всё, что нужно.
Глаза Фёдора расширились от страха и боли.
— Как давно ты работаешь на Дамека? — угрожающе повторил Яромир.
— Два года, — выпалил Фёдор.
— Дамек каким-то образом убедил отца, что Антон болен?
— Дамек не сам пустил слух. Отец никогда не поверил бы, что его беспокоит здоровье брата. Князь Ливен сделал это по совету доверенных людей Дамека.
Яромир снова приложил лезвие к лицу Фёдора.
— И он приказал тебе медленно отравить Антона болиголовом?
— Я никогда не навредил бы ему! Я должен был только ослабить его. Тогда люди увидели бы, что он непригоден для правления.
Ярость внутри Яромира продолжала расти. Он доверил здоровье Антона этой дряни… и даже не подозревал.
— Ты сообщил Дамеку об убийствах здесь?
Фёдор быстро вздохнул.
— Да.
— А о недавнем ухудшении здоровья Антона?
— Ещё нет.
Яромир отступил назад, задумавшись. Если он оставит Фёдора в живых до официального слушания, есть возможность, что Дамек найдет какой-то способ вмешаться. Фёдор — умный малый. Даже в ходе процесса лекарь может найти способ доносить Дамеку информацию о том, что происходит в замке и городке.
Надо сделать так, чтобы он не мог и дальше вредить. Яромир пропустил шпиона и предателя. Такой проступок не может быть прощён. Но может быть изменён.
Потянувшись левой рукой, он выдернул второй кинжал из сапога и протянул его рукояткой вперёд:
— Возьми его.
В глазах Фёдора отразилось понимание. Он попытался отпрянуть, но забыл, что стена уже за спиной.
— Нет! Я не дам тебе повода убить меня.
— Возьми! Или я убью тебя и вложу его в твою руку, когда ты умрёшь. По крайней мере так у тебя есть шанс.
Ничего не происходило в течение нескольких секунд, потом Фёдор потянулся за кинжалом. Яромир молниеносным движением перехватил его руку, и запустил кинжал в горло Фёдора, перерезав его пополам.
Отступив, он наблюдал, как падает тело.
Готово.
Селин шла размеренным шагом рядом с Антоном. Воздух вокруг был промозглым, даже ступеньки лестницы влажно блестели. Потом они прошли через небольшую комнату, которая раньше была дежуркой. Тюрьма давила на девушку, и она задавалась вопросом, какие трагедии происходили здесь за последние сто лет или около того.
Амели шла позади них. Когда все трое миновали караульную будку, то оказались в большом мрачном помещении. На них смотрели шесть деревянных дверей с узкими щелями в нижней части. Они вели в камеры. Рядом с одной из дверей Селин увидела Павла, стоящего по стойке «смирно».
Дверь за Павлом открылась, и показался Яромир. При виде Антона он застыл в открытых дверях. Взгляд Селин спустился к кинжалу в его руке. Что-то вязкое и тёмное капало на каменный пол. Она похолодела.
— Я пришёл допросить его сам, — спокойно сказал Антон. — Есть проблема?
— Да, милорд, — ответил Яромир. — Я получил полное признание. Только вот когда я закончил, ему удалось вытащить кинжал из-за пояса и напасть на меня. Мне пришлось защищаться.
— Он мёртв?
— Боюсь, что так. Я не думаю, что он был причастен к гибели девушек. Но он признался в своём предательстве.
Селин слушала эти отчуждённые реплики, произнесённые спокойным тоном, и в её ушах начал нарастать гул. Как будто Фёдор отважится напасть на Яромира. Ей стало тяжело дышать.
— Жаль, — сказал Антон, — но если он дал полное признание, ваши слова не подлежат сомнению.
Гул в ушах Селин набирал обороты, она бросилась мимо Яромира в камеру. Он повернулся, чтобы остановить девушку, но она уже смотрела на пол.
Мастер Фёдор лежал на влажном полу темницы с кинжалом, зажатым в правой руке. Его глаза всё ещё были открыты, на щеке глубокий порез. Кровь вытекала из раны у основания его горла, образуя лужу вокруг головы.
— Ты убийца! — закричала она, поворачиваясь к Яромиру.
— Селин! — Антон повысил голос.
Рёв в ушах стал почти нестерпимым, и её обед угрожал выплеснуться на мокрые камни камеры.
— Ты пришёл сюда и убил его! — продолжала она, не в силах остановиться. — Судья и палач. И твой хозяин и господин не скажет ни слова.