-- Не знаю, может, вернусь в Одессу. -- Тебе есть куда и к кому возвращаться?
-- Да нет, в том-то и дело, что мне некуда возвращаться. Я не могу доставить родителям столько страданий. Притом там абсолютно негде жить. -Наберись терпения, я уверена, что твой муж тебя очень любит. Это вся пена пройдет. Сейчас он немного опьянел от этой новизны, романтики, это все пройдет. Я уверена, что у вас все будет прекрасно и ты найдешь себя в Академгородке. А потом... знаешь, что я тебе скажу, никогда нет гарантий, что следующая встреча, следующая любовь принесут счастье. Вообще брак -- это компромисс. И чем больше компромисс, тем он счастливей. Сейчас ты пойдешь на компромисс, уступишь место мужу, а потом он сделает то же самое. Так в семьях, где оба супруга с творческими устремлениями, часто и бывает. Я не думаю, что твой муж тебя предает или изменяет. Нет, просто он окунулся в этот образ жизни, где свои правила. Так что я тебе советую: на семейном поприще наберись терпения, а на творческом -- не сдавайся, не изменяй себе. Тут ты на компромисс не иди, а борись за сохранение себя. Это я тебе говорю на основании личного опыта. -- Спасибо, Вилена, -- сказала Инга соседке и, взяв Анюту на руки, пошла домой. Она открыла дверь, и ее любимая отдельная квартирка, которую она, как могла, при ограниченных деньгах каждый день все более украшала, словно приняла ее в свои объятия, излучая тепло и любовь. Положив дочурку спать, она улеглась в теплую ванну. Выйдя из нее совсем успокоенной, она постелила развернутый диванкровать и, обняв его во всю ширину распростертых рук, закрыла глаза. x x x
Инга нажала кнопку звонка и маленькая, с простоватым лицом женщина открыла ей дверь. -- Здавствуйте, а можно Вадима. -- Здравствуйте, вы Инга? -- Да. -- Я жена Вадима, Настя. Его нет дома, но вы можете все ему передать в устной или письменной форме. Он мне говорил о вас. -- Спасибо. Можно листок бумаги, пожалуйста? -- Конечно, конечно, -- засуетилась Настя. -Проходите вот сюда. Она предложила Инге сесть и дала листок бумаги и ручку. Инга быстро написала: "Уважаемый Вадим. Большое спасибо за книжки. Я их прочитала с огромным интересом, и у меня появились некоторые идеи. В пятницу я в город не еду и смогу с вами и вашими коллегами встретиться в любое время до 6ти часов вечера. (После мне нужно идти в садик за дочкой.) С уважением, Инга". Сложив листок, Инга на его обороте написала свой адрес и отдала его Насте. -- Большое спасибо. До свиданья, -- сказа Инга, направляясь к двери. -- Может, чайку попьете? -- Нет, спасибо. Мне нужно дочку купать. А завтра рано на работу. Я ведь в городе работаю. -- Да, мне Вадим говорил. Я вам сочувствую. Но все образуется. Заходите, если что. -- Большое спасибо, -сказала еще раз Инга и вышла.
Оказавшись на улице, она почувствовала, что у нее окрепла почва под ногами, что пришел конец ее одиночеству в Академгородке.
x x x
Стоял один из типичных солнечноморозных дней. Инга зашла в институт и вся наполнилась каким-то ликованием от той атмосферы, которая здесь царила. Огромные окна, отражаясь в блестящей пластиковой серого цвета плитке полов, словно приумножали здесь количество света и воздуха. Громко звучала по радио музыка и голос диктора, руководившего производственной гимнастикой.
"Каким же нужно быть счастливым, чтоб здесь работать", -- подумала Инга, поднимаясь на второй этаж. Она быстро нашла указанную Вадимом комнату и робко приоткрыла дверь. Вадим тут же встал и пригласил ее зайти. Он помог ей раздеться и указал на стул у его стола, стоящий напротив его стула. -Инга, ты знаешь, что такое социологическое счастье? -- сказа он весело, энергично, как только уселся напротив гостьи. -- Не знаешь. Сейчас я тебе объясню. Социологическое счастье -- это, когда то, над чем мы бьемся, окажется кем-то из "официоза" принятым всерьез. Так вот такое чудо случилось, и наконец категория "свободное время" попала в офицальные документы. Это значит, что мы занимаемся не "ничем", а чем-то реальным, на что могут выделяться средства и к чему можно прислушаться. Но это так, предисловие, чтоб тебя более глубоко ввести в курс дела. Ну теперь рассказывай, какие идеи тебя посетили при знакомстве с нашими работами.
-- Признаюсь, что я никогда не думала, что возможна такая стыковка правовых исследований с социологическими. Я удивилась, какие интересные выводы рождаются сами собой. Например, вы в общем бюджете времени людей выделили категории "внерабочее время" и "свободное время". Это позволило вам проанализировать, как же расходуют трудящиеся нашей страны время, которое остается за минусом рабочего времени. И на конкретных цифрах вы показали, что работающая семейная женщина, например, после работы фактически выполняет вторую, еще более тяжелую смену, связанную с уходом за семьей и детьми. Плюс ко всему, затраты сил и времени на стояние в очередях, на транспорт с работы и на работу. В нашем законодательстве весь бюджет времени "трудящихся" делится только на "рабочее время" и "время отдыха". А у этой замордованной женщины "на отдых" порой нет и получаса. Если исходить из того, что и труд на работе, и труд в быту -- общественнополезный, то, значит, что работающая несемейная женщина и работающая семейная женщина с детьми при прочих равных параметрах фактически оказываются в совершенно неравных условиях... Таким образом, соединив социологические исследования с правовыми, можно содействовать изменению законодательства таким образом, чтоб для работающей женщины, имеющей несколько детей, был установлен сокращенный рабочий день с полной оплатой. Тогда лишь ей будет обеспечено и фактическое равенство. Карл Маркс в "Критике Готской программы писал": -- Инга открыла папку и, достав оттуда лист бумаги, стала зачитывать цитату -- "По своей природе право может состоять лишь в применении равной меры: но неравные индивиды... могут быть измеряемы одной и той же мерой лишь постольку, поскольку их рассматривают под одним углом зрения... При равном труде и, следовательно, при равном участии в общественном потребительском фонде один получит на самом деле больше, чем другой, окажется богаче другого и тому подобное. Чтобы избежать всего этого, право, вместо того чтоб быть равным, должно быть неравным". Что это означает? С моей точки зрения, это означает, что основной закон -Конституция, провозгласив юридическое равенство, определяет лишь общую концепцию. В дальнейшем, чтоб достичь не только юридического, но и фактического равенства, это общее установление должно быть дополнено различными нормами, устанавливающими льготы... -- Инга, перебил Вадим, протянув свою руку к руке Инги, -- я вижу, что ты можешь говорить об этом бесконечно. Да ты провернула огромную работу. Ведь по существу ты предлагаешь совершенно новый, оригинальный и очень перспективный проект исследования на стыке права и социологии. Он дает нам пути конкретного воздействия данных социологических исследований на процесс совершенствования законодательства, а значит, улучшение жизни людей. Я и не предполагал наличия такой перспективы.
-- Я сама себя чувствую алхимиком, который с помощью "философского камня" "трансмутировал" свои разбросанные "неблагородные" знания в "благородные", -- сказала смеясь Инга. -- Позволь мне высказать соображения по поводу еще одной проблемы, -- добавила она после небольшой паузы, --которая, мне кажется, должна быть исследована на стыке наших наук. Речь идет о "презумпции невиновности". Презумпция невиновности -- одно из основных положений права, согласно которому обвиняемый не считается виновным до тех пор, пока его вина не будет доказана в установленном законом порядке. Я когда-то работала в суде. Еще совсем юной, неопытной. Но помню, как освободили от наказания одного типа, который обвинялся в краже. И знаешь, все были убеждены, что он украл -- и следователи, и судьи, и прокурор, но доказательств не было. И он ушел из суда невиновным. С тех пор я не переставала возвращаться к этой проблеме. Вот бы исследовать ощущения окружающих, живущих рядом с таким человеком, который признан невиновным при всеми понимаемой его виновности.
-- Так, Инга, оставь мне свой реферат, -- снова прервал ее Вадим. -- Я его покажу всем из нашей группы и сам внимательно прочитаю. Где-то после Нового года у нас появятся коекакие деньги на прием людей на временную работу. Это абсолютно точно. Так что ты сможешь сразу приступить к работе и перестанешь мотаться в город. Будешь работать в моей группе. Это будет техническая работа -- обработка анкет. Но это -- пока, для зацепки. Ты сможешь себя зарекомендовать как человек творческий, будешь участвовать в семинарах, в написании текстов по анализу анкетных данных. А через полгода мы ждем крупное финансирование хоздоговорных работ, и мы тебя примем на постоянную работу... x x x
С весны освободившись от изнуряющих поездок в город, Инга обрела свежесть, легкость, прекрасную форму.
В группе Вадима ей нравилось все и все. Как бесценную драгоценность она брала в руки каждую социологическую анкету с записями ответов на вопросы самых разных людей. Нужно было с точностью до минуты рассчитать расходы бюджета времени советских людей за сутки, затем составить обобщенную диаграмму того, сколько времени и на что тратится этими людьми за неделю, за месяц. Цифры впечатляли нерадостными картинами тяжелой, перегруженной жизни советской женщины, особенно семейной. Тогда социологи поднимали в прессе вопросы о необходимости совершенствования сферы обслуживания, создания кулинарий с полуфабрикатами, совершенствования работы транспорта, улучшения условий труда и психологического климата в коллективах. В заполнении анкет, респонденты часто не ограничивались подчеркиванием соответствующего их мнению "да", "нет", "не думал об этом". Иногда на полях они делали обширные записи, излагая свои проблемы и беды. Однажды была и такая: "Вот вы хотите ввести пятидневную рабочую неделю, чтоб было два выходных дня. А что я буду делать со своим мужем эти два дня. Ведь и один выходной для меня пытка, потому что он с утра напивается и терроризирует всю семью". Читая анкеты, она пыталась представить лица этих людей и чем-то помочь, хоть добрым словом. Все ее мечты в таких случаях устремлялись к тому времени, когда она будет переведена на постоянную работу и сможет участвовать в экспедициях по опросу людей. Работа с анкетами ей не казалась "технической", как ее называли. Для нее это была творческая работа, рождающая новые идеи, чувства, обогащающая ее знания о мире, о людях. Но особое счастье доставляли семинары, интеллектуальные споры, обсуждение самых фантастических проектов, направленных на всестороннее совершенствование жизни, которые составляли одну из основных сторон научной работы в их секторе. Она переворачивала горы литературы, готовясь к каждому семинару, в связи с чем ее участие в них стало весьма заметным. Вадим всячески подталкивал ее к этому и не скрывал своей гордости тем, что в его небольшой группе появился такой плодотворный сотрудник. Хотя она была на должности лаборанта, но ее реальный авторитет становился вровень с авторитетом научного сотрудника. Это было огромным стимулом, и страх не оправдать ожидания Вадима и утратить авторитет среди сотрудников их группы заставлял ее без устали работать над собой. Несмотря на неудовлетворенность отношениями с мужем, она чувствовала себя совершенно счастливой. Днем, в рабочее время, она сидела и обрабатывала социологические анкеты, в обеденный перерыв на полтора часа (с разрешения Вадима) бегала на занятия по подготовке к сдаче кандидатского минимума по английскому языку, а вечерами, уложив Анютку, садилась за учебники, готовясь к сдаче экзамена по философии. Огромное удовлетворение ей принесло участие в организации и работе конференции молодых социологов. Подготовка к этой конференции началась еще задолго до начала ее работы. Но Вадим, обнаружив у Инги организаторские способности и прекрасное владение пером, немедленно подключил ее к группе помощников оргкомитета, и она ночами напролет работала над редактированием тезисов докладов для готовящегося к публикации сборника, над формированием программы конференции и рада была любому поручению. Дни работы самой конференции были каким-то совершенно новым ощущением качества жизни. А когда после завершения конференции ей, как и другим активным участникам в ее подготовке, вручили грамоту обкома комсомола, ей казалось, что удача воистину благоволит ее творческой судьбе и уже не покинет ее никогда. Единственное, что омрачало ее жизнь, была неприязнь, которую проявляла к ней с первых дней одна из ведущих сотрудниц группы зав. сектором Нина Глебовна Павлова. Это была красивая женщина лет тридцати пяти, пользовавшаяся огромным успехом у мужчин, но, не считая никого достойным себя, замуж не торопилась. Претендующая на то, чтоб быть вне конкуренции по критериям привлекательности, она ревновала всех мужчин ко всем женщинам в институте. Диссертацию она защитила одновременно с Вадимом и не могла ему простить, что он уже стал руководителем группы, а она лишь старший научный сотрудник и не имеет юридической власти над людьми. Вероятно, именно поэтому она водила дружбу с чиновниками их института (в том числе с начальником отдела кадров), а также с некоторыми чиновниками университета. Эти связи давали ей если не прямую, то косвенную власть над людьми. Не полюбив Ингу, Нина Глебовна не упускала малейшей возможности указать Инге на ее последнее место в секторе как временного, не имеющего никаких прав сотрудника, да к тому же с юридическим образованием.
Как-то Инга поделилась с Вадимом своими волнениями, связанными с возможными осложнениями при ее переводе на постоянную работу Из-за отношения Нины Глебовны к ней. Но Вадим лишь с усмешкой посоветовал Инге не обращать ни на кого внимания, так как вопрос о зачислении Инги в штат их сектора уже практически решен. Как только поступит финансирование, потребуется лишь чисто формальное оформление бумаг. Вадим также сообщил Инге, что вся его группа готовится к экспедиции для проведения сравнительного социологического обследования совместно с коллегами из Москвы в Псковской области. Экспедиция будет продолжаться месяц и, если к тому времени поступит финансирование, Инга поедет с ними. Однако сведения о поступлении денег пришли лишь в пятницу, накануне отъезда. Поэтому, определив Инге задания, которые она должна будет выполнять во время его отсутствия, Вадим помог ей заполнить все документы и приказал прямо с утра в понедельник сдать их начальнику отдела кадров.
Еле дождавшись утра, Инга, пришла в приемную начальника отдела кадров. К своему неудовольствию, она там встретила Нину Глебовну. -- Доброе утро, -сказала Инга ей подчеркнуто доброжелательно, даже с оттенком заискивания в голосе. -- Привет, привет, -- ответила Нина Глебовна снисходительно. -- Что это ты прямо с утра? что-то срочное, ведь Вадим, кажется, уже уехал? -- Да, но вот я подготовила все документы для перевода меня в штат, на постоянную работу, и мне нужно их сдать начальнику отдела кадров. Он уже у себя? -говорила Инга, охваченная волнением и неуверенностью в себе. -- Он на месте. У него пятиминутка. Так что придется подождать. Однако... -- она окинула Ингу циничным взглядом с ног до головы и сказала с издевательской улыбкой: -- однако при такой прическе тебе можно к любому мужчине заходить прямо без стука. Да еще к такому, как Иван Петрович! Он ведь у нас красавец, полконик в отставке... Инга вся похолодела от этих слов и не знала, что ответить, так как страх перед этой женщиной сковал ее. -- А если серьезно, то я бы тебе посоветовала, -- продолжала Нина Глебовна, -- подойти минут через двадцать пять -- тридцать. Когда кончится пятиминутка, я зайду к Ивану Петровичу, у меня дело очень срочное. -- Большое спасибо, -- сказала Инга, пытаясь зацепиться за совет Нины Глебовны, ища в нем что-то позитивное для себя. Полчаса показались ей вечностью, и, когда они истекли, она зашла в отдел кадров. Высокий, с военной выправкой мужчина лет пятидесяти пяти стоял у письменного стола и, увидев зашедшую молодую женщину, посмотрел на нее с холодным равнодушием и, не предложив сесть, сказал: -- Так, так, ну дайте мне ваши дукументы. Инга робко протянула ему папку. -- Вы ведь работали юрисконсультом, -- спросил он, не глядя на Ингу, усаживаясь за стол и открыв папку, -- что же вас заставило менять такую интересную работу на техническую, лаборантскую на девяносто рублей в месяц? -- Вопервых, мне очень тяжело ездить в город. Мы переехали в Городок, потому что мужа пригласили работать в СО АН. Кроме того, я сдала кандидатские экзамены, и это тоже мне дает перспективу стать младшим научным сотрудником либо поступать в аспирантуру.
-- Да, скромности вам не занимать. У нас тут социологи работают по несколько лет и никак не доберутся до должности научного сотрудника, а вы еще не работали по существу в научном учреждении и уже вон куда метите. К тому ж мне сказали, что вы не очень дисциплинированны и опаздываете на работу. -- Несколько раз я пришла позже, так как у дочки в садике был ремонт и я вынуждена была сидеть с ней дома до замены меня мужем. Но Вадим Ильич был предупрежден, и он мне разрешил приходить позже с последующей отработкой. -- Ну, ладно, -- прервал Ингу начальник отдела кадров, -- я очень занят, и у меня сейчас нет времени разговаривать. Вот посмотрю ваши документы и тогда будем говорить. У вас, насколько я помню, осталось еще три недели работы на временной должности, так что к концу этого срока мы вам дадим знать о нашем решении. Инга вышла, не зная, что думать. Однако тот факт, что у нее есть еще три недели, и заверения Вадима, что вопрос о ее приеме на работу решен, вселяли надежду, и она каждый день аккуратно являлась на свое рабочее место, выполняя предписанные ей задания. За два дня до конца последней недели шестимесячной временной работы, сразу после обеда ей позвонила Нина Глебовна и попросила зайти. Инга вспыхнула от радости, уверенная, что ей объявят, о том что она зачислена в штат. В большой комнате сидело человек двенадцать сотрудников. Место Нины Глебовны занимал Федор Григорьевич -- заведующий сектором, а сама Нина Глебовна сидела рядом. Встречаясь со всеми этими людьми на семинарах и дискуссиях, Инга проявляла к ним искреннее почтение, уверенная, что и они ей платят взаимностью. Им, собственно, нечего было делить: они работали в группе зав. сектором над своим проектом, Инга работала в группе Вадима над другим проектом. -Садитесь, Инга, -- сказал Федор Григорьевич, с которым Инга почти не была знакома. -- Видите ли, Инга, -- начала Нина Глебовна, -- поскольку вы подали заявление о переходе к нам на постоянную работу, у нас возник ряд вопросов. Ведь речь идет о поступлении в штат в Академию наук! И мне, честно говоря, непонятно, какой вам резон идти в лаборантки, на техническую нудную работу после самостоятельного положения, которое вы имели в должности юрисконсульта. Может, вы убежали оттуда Из-за каких-то неприятностей?
Инга оцепела. -- К тому же вы не имеете ни малейшего понятия, что есть наука, а пришли к нам в сектор не как человек, который должен учиться, а наоборот, как наш наставник и учитель, а может, даже как прокурор или судья! Ваши выступления на семинарах -- это же лекции ученого человека для нас, неучей! -- Извините, -- сказала Инга дрожащим голосом, -- я никого не собиралась учить. Я лишь по рекомендации Вадима Ильича излагала фрагменты своего анализа правовых аспектов, которые могли быть интересным и актуальным дополнением к тому, что делают социологи. Поэтому я стремилась дать как можно больше информации, чтоб показать, как продуктивны могут быть исследования на стыке наук... -- Какую такую информацию вы нам даете?! Вы говорите об управлении социальными процессами. Что вы имеете в виду, что в социалистическом обществе можно манипулировать поведением людей? В нашей стране, где все имеют записанные конституцией равные права, вы говорите о каком-то неравенстве?!
Инга чувствовала, что у нее стынет кровь. -- Когда я говорю об управлении социальными процессами, я подразумеваю систему правовых норм, которые имеют устанавливающее, запрещающее, стимулирующее значение. Например, льготы работникам Крайнего Севера являются существенным стимулом для привлечения людей в этот район. Льготы, установленные для вечерников и заочников, играют большую роль в увеличении числа студентов в вечерних и заочных вузах. То есть можно сказать, что они в определенном смысле в этих сферах регулировали поведение людей. И если правовые исследования объединить с социологическими...
-- Так, значит, то, что вы делаете, вы уже называете "исследованием"?! Написание реферата -- это, повашему, исследование?! Вы же понятия не имеете, что такое исследование, а считаете себя уже ученым! -- Я отнюдь не считаю себя ученым пока. Уже одно то, что я поступаю на должность лаборанта, говорит о том, что я пока ни на что не претендую. Но ведь каждый же с чего-то начинает. -- Так, кто же вам дал право выступать на научных семинарах пока? На семинарах научным сотрудникам не всегда времени достаточно, чтоб высказаться. А лаборанты должны сидеть за столом и заниматься технической работой! -- Но мои выступления на семинарах стимулировал и поощрял сам Вадим Ильич... -- А не считаете ли вы непорядочным сейчас все сваливать на вашего руководителя, когда его нет здесь! -- Но я не сваливаю ничего на него, наоборот. Я ему благодарна. Что в том плохого и неправильного, если он предлагал мне выступать на семинарах, где я могла поделиться своими знаниями и рассуждениями. Он считал, что всем будет интересно познакомиться с новыми аспектами тех проблем, которые вы изучаете... -- Нам не нужны новые аспекты, -- крикнула одна из сотрудниц с ироническим смешком. -- Нам бы со старыми справиться. Да к тому же известно, что еще Хрущев сказал, что у нас слишком много юристов. Так что, им теперь всем в социологию податься?! В комнате раздался смех. -- Скоро отчеты писать по хоздоговорным работам, только бы уложиться в срок, а тут новые аспекты, -- сказал ктото. -- А скажите, Инга, -- вставил все время молчавший Федор Григорьевич, -- вот вы уже более двух недель ходите на работу в отсутствие Вадима, и никто не знает, чем вы занимаетесь. Почему вы ни разу не подошли ни к кому, например, к Нине Глебовне, и не попросили, чтоб вам дали какую-то работу. -- Но я загружена работой, -- ответила Инга, совершенно подавленная таким недоверием. -- Вадим Ильич дал мне ряд поручений, на выполнение которых и потребуется не меньше месяца.
-- Я, например, не знаю ни о каких поручениях, которые бы вам дал Вадим, -- вставила Нина Глебовна.
-- Но я могу показать, что я делаю, -- сказала уже со слезами на глазах Инга. -- Похоже, -- продолжала Нина Глебовна, не слушая Ингу, -- что вы считаете, что для нас важнее просто смотреть на вас. Вы ведь у нас "самая красивая", не так ли?! От этих слов Инга почувствовала тошноту и страшное головокружение. Она выскочила из комнаты и побежала в туалет. Упершись руками в умывальник, она хотела освободиться от какихто, как ей казалось нечистот, которые сдавили горло. Но очищения не наступало. Тут в туалете появилась Валентина Петровна, -- заведующая соседним сектором, немолодая полнеющая женщина, и, увидев, что Инге плохо, быстро принесла стакан воды и валерияновые капли. Напоив Ингу, она взяла ее под руку и привела в свой кабинет. Там, усадив ее на стул, она спросила: -- Уж не беременна ли ты, деточка? Инга, будучи не в состоянии что-либо говорить, лишь покачала головой. В это время в кабинет вошел атлетического сложения брюнет, новый аспирант Валентины Петровны. Видя, что его "шефиня" занята каким-то женским делом, он решил выйти. -- Димитр, Димитр, погоди. Эта девушка себя неважно чувствует. Помоги, пожалуйста, ей дойти домой. Она живет недалеко. -Конечно, конечно, -- с готовнотью ответил Димитр.
Инга, совершенно отключенная от реальности, оперлась на руку юного красавца и, не видя любопытных зевак, стоящих вдоль коридора и лестниц, пошла домой. Когда через какоето время она пришла в себя и увидела лицо сидящего недалеко от ее дивана молодого мужчины, она испугалась. Затем картины недавнего события предстали во всей ясности, и она смущенно сказала: -- Большое вам спасибо. Как вас зовут? -- Меня зовут Димитр Димитров. Я родом из Молдавии, хотя по национальности болгарин. Вот приехал закаляться в Сибирь, и мне здесь очень нравится. -- Спасибо, Димитр Димитров. Передайте мою признательность Валентине Петровне. Я сегодня пережила жуткое потрясение и подверглась несправедливости. Не знаю, за что мне такое. Но не буду вас обременять. Спасибо вам. Димитр, не комментируя того, чему оказался невольным свидетелем, попрощавшись вышел. x x x
Инга ждала с нетерпением прихода мужа, желая поделиться с ним пережитым. Уложив спать Анюту, она завела его в кухню и начала по порядку все рассказывать. Однако уже с первых слов поняла, что Саша совершенно не проникся тем, что она пережила. Он лишь сухо, заключил: -- Ну что ж, значит, наука тебе не судьба. Ей стало невыносимо душно и захотелось вообще исчезнуть. Ничего не сказав мужу, она вышла на улицу и, несмотря на позднее время, вошла в свой любимый пролесок. Было нехолодно, и падал легкий снег, который еще не обрел смелость и легко прикасался к земле и ко всему окружающему. Вдруг кто-то тронул ее за руку. Она испугалась, подняла голову и увидела Димитра. Остановившись от удивления, она смущенно улыбнулась своему благодетелю. -- Какое, однако, совпадение, -- сказал Димитр, -- а я иду от друга, который живет вот в этом доме, -- он указал на соседний дом. Вы еще не пришли в себя, или это у вас правило гулять здесь перед сном? -Да нет, я только хочу завести такое правило, но не получается пока. А сейчас я вышла, чтоб выбросить из головы происшедшее сегодня. -- Я все знаю, -сказал азартно Димитр. -- Мне все рассказали. Это вам просто завидуют. Инга иронично улыбнулась. Сейчас ей было совсем не до комплиментов. Мысль, что с завтрашнего дня она вообще без работы и без малейшей перспективы ее иметь, обжигала ее.
-- Спасибо, Димитр. Но я вам признаюсь, что совершенно не была к этому готова. Я настроилась на другое. А теперь не знаю, что делать, и потому в отчаянье. -- Она посмотрела ему в глаза, чтоб прочитать хоть тень того сочувствия, которое так искала и не нашла в глазах мужа. Но Димитр, обхватив ее, тесно прижал к дереву и, целуя со всей страстью юного пылкого мужчины, дрожащим голосом произносил: -- Я влюбился в тебя с первого взгляда, когда увидел в первый день своего приезда несколько месяцев назад. Ты ни разу не обратила на меня внимания и не подозревала, что я наблюдаю за тобой. Инга слушала его слова, сопровождаемые поцелуями и объятиями, не сопротивляясь. После пережитого на работе, после несоучастия мужа она почувствовала себя в какой-то теплой обители, отгораживающей ее от зла, ненависти и предательства. Она не отвечала ласкающему ее мужчине, но покорно и с благодарностью принимала его ласки. Ей казалось, что ее обледеневшая душа оттаивает, а вера в себя и оптимизм возвращаются.
-- Пойдем ко мне. Моя комната в общежитии самая красивая. Она вся увешана молдавскими и болгарскими сувенирами. Пойдем ко мне, я тебя умоляю. -- Милый Димитр Димитров, -- заговорила она тоном старшего с младшим, -- ты, наверное, не знаешь, что я замужняя женщина, что у меня дочка... -- Я все знаю. Не надо ничего говорить. Сейчас ничто не имеет значения, кроме того, что мы с тобой должны быть вместе. -- Послушай, Димитр, -- я не готова ко всему этому. Спасибо тебе за теплоту, за твои слова. Ты даже не представляешь, насколько они греют меня сегодня. Но я не хочу поступать с тобой несправедливо. Я не хочу тебя обманывать. Я не готова к этому. Но я тебе даю слово, что если я пойму, что я готова на то, чтоб прийти к тебе, я сама приду. А сейчас позволь мне вернуться домой. Димитр отпрянул, посмотрел ей в глаза и тихо сказал:
-- Хорошо, я буду ждать... x x x
Было уже около десяти вечера, когда зазвенел дверной звонок. Инга из кухни, а Саша из гостиной одновременно направились к двери. Окрыв ее, они увидели Вадима. -- Добрый вечер, -- сказал он, переступив порог. -- Добрый вечер, -- ответили одновременно Инга и Саша. Затем Саша быстро удалился к своему рабочему месту, а Инга проводила Вадима на кухню. -- Попьем чайку, -сказала она, стараясь быть веселой.
-- Да, какого, к черту, чайку. Инга, я сегодня вернулся из экспедиции и все узнал. Ты мне лучше расскажи все как было. Мне такое на тебя наговорили, -- что ты не являлась на работу, опаздывала, оскорбляла Нину, даже то, что ты на меня наговаривала. Я, конечно, этому не верю, но меня мучает загадка: что же послужило поводом к тому, что весь сектор Федора Григорьевича против тебя, за что они тебя так возненавидели?
В этих вопросах Вадима Инга уловила тщательно скрываемый им упрек и сомнения в том, не виновна ли в чем Инга сама. -- Вадим, -- сказала Инга, -что я точно знаю и что меня както греет, так это то, что ты ни в чем не виноват. А уж виновата я или нет, не буду ни в чем опавдываться и ничего доказывать. Ты можешь думать все, что хочешь. Только ради бога, не говори мне, что не бывает так, чтобы один человек был прав, а все остальные не правы. Я уже это слышала когда-то давно. Я не буду тебе доказывать свою невиновность. В конце концов, есть презумпция невиновности. Вот и доказывай, что я виновата... -- Инга рассмеялась, -- чтоб разрядить обстановку.
-- А!.. Так ты всетаки за презумпцию невиновности, -- засмеявшись, -сказал Вадим, подхватив шутливый тон. -- А ведь я тебя предупреждала, -сказала Инга мягко, -- что Нинка меня ненавидит. Вот она-то оправдается. Ей презумпция невиновности как раз и на руку. И ты ничего не докажешь. Она прячется за демагогию, и уже никто не найдет концов, с чего все началось. Она накрутила начальника отдела кадров и зав. сектором, и всех "менээсов", и лаборантов, но не прямиком, а косвенно. Сказала одному то, третьему другое и так по цепочке, по прямым и перпендикулярным линиям всех скрестила в этой интриге. И уже не найдешь концов. Сейчас она будет самой невиновной, ибо спрячется за мнение коллектива. А коллектив -- это кто? Это никто персонально.
-- Ну и стерва! -- сказал Вадим подавленно. -- Я не предполагал, что она так коварна. И что ей с тобой делить, ты ведь даже не в одной с ней группе. Но самое противное, что, пока меня не было, они заполнили все ставки, набрали каких-то людей. Федор вообще пожимает плечами. Он только, как зав. сектором подписывал бумаги, не вникая в их суть. Ты же знаешь, что он Нинке ни в чем не отказывает. Я не думаю, что у них был когда-либо роман. Но она знает ту кнопочку у него, которую может нажать, и он перед ней просто слабеет. Вот она, воспользовавшись моим отсутствием, и набрала людей, поглотив все деньги. Теперь нужно ждать новую финансовую подпитку. Как только мы отчитаемся за эти хоздоговорные исследования, предприятия оплатят нашу работу, и тогда мы чтонибудь придумаем. Ты будешь у нас работать, твои исследования нам нужны. Инга видела, что Вадиму очень неловко за случившееся: с одной стороны, ему жаль, что он потерял ценного сотрудника, а с другой -- ему стыдно, что зав. сектором и Нина продемонстрировали пренебрежение к его мнению. -- Вадим, -- сказала она, -- ты не расстраивайся. Что бы ни было, я тебе бесконечно благодарна. Ты просто перевернул всю мою жизнь. И теперь я вижу перспективу. Я думаю, что я не пропаду. А ты хороших сотрудников еще будешь иметь целый вагон... Но в ваш сектор я не приду ни при каких обстоятельствах. Это, однако, не должно распространиться на наши с тобой отношения. С тобой мы будем сотрудничать столько, сколько это понадобится в интересах дела, которому ты служишь. Так что можешь всегда рассчитывать на меня. Если тебе нужно, скопируй мой реферат, и пусть он будет у тебя. А рукопись я заберу. Я думаю, что она может мне понадобиться.
-- Конечно, конечно, Инга. Заходи в любое время. Вадим ушел подавленный и расстроенный.
x x x
Испытывая отчаянное безденежье с первого дня, как перестала получать зарплату, Инга днем отдавала массу времени готовке, чтоб кормить семью как можно экономнее. В этот холодный и снежный субботний день Саша ушел в институт, пообещав вскоре вернуться. Но уже было около девяти, а его еще не было. Звонить от Вилены и искать мужа было стыдно. Замирая, с одной стороны, от ревности, с другой -- от страха, что с ним что-то случилось, она села на детский стульчик в коридорчике у двери, прислушиваясь, не зазвучат ли шаги в подъезде. Саша явился около десяти, "благоухая" алкоголем и, не оправдываясь, пошел спать. Покрутившись отчаянно в кухне, она не могла найти себе места. Затем быстро переоделась и, набросив полупальто вышла на улицу. Дойдя до подъезда общежития, она на мгновенье остановилась в раздумье. Но тут же, словно что-то смахнув с себя, решительно поднялась на второй этаж и постучала в дверь. Димитр мгновенно открыл дверь. -- Я чувствовал, что ты придешь сегодня, -- сказал он, страстно заключив ее в свои объятия.
В этот момент ее охватил страх падения... Она отстранилась. Он удивленно посмотрел на нее. -- Инга, что с тобой? Я не понимаю. Ты же пришла, ты же сама пришла!.. Ты говорила, что если ты поймешь, что готова, ты сама придешь. -- Да, конечно, Димитр. Я пришла. Но дай мне отдышаться. Дай мне осмотреться.
-- Хорошо, -- сказал он, -- осмотрись. Может, выпьем? У меня есть "Плиска" болгарская, молдавское вино, что ты желаешь? -- Нет, нет, я не хочу пить. Давай поближе познакомимся. Ведь мы ничего не знаем друг о друге. Расскажи мне о себе... -- Хорошо. Я Димитр Димитров, двадцати пяти лет от роду, не женатый и никогда не был. Родился в Молдавии, в семье крестьянина... -- Он громко расхохотался и, подойдя снова к Инге, присел на корточки у ее ног. Обняв ее колени и любовно заглядывая в ее глаза, он, растягивая каждое слово, говорил: -- Я ничего не хочу рассказывать, ничего не хочу слушать. Я хочу слушать только стук твоего сердца. Я хочу тебя. Он схватил ее на руки и повалил на свою односпальную кровать. Если б он, набравшись терпения, дал ей возможность обогреться его человеческим теплом и участием, если б он расположил ее к тому, чтоб поделиться с ним своими горестями и страданиями... Эта человеческая близость родила б пусть спонтанное, но чувство любви к нему и желание. Но измученный ожиданием и возбужденный самим фактом ее прихода, он жадным натиском вызывал лишь противоположный эффект в ее чувствах. -- Димитр, я тебя умоляю, оставь меня, -- взмолилась Инга, пытаясь освободиться из плена. -- Если ты сделаешь что-то против моей воли, я тебя возненавижу, -- говорила она, с силой отталкивая его. Он сначала не слушая ее, стал расстегивать молнию на узкой юбке, затем, что-то сообразив, встал и, отпрянув с выражением злобы на лице, сказал громко: -- Зачем ты тогда пришла?! Ты что хочешь играть мной? Зачем ты пришла, скажи?! Я сидел вечерами дома, боясь даже выйти в соседнюю комнату, чтоб не пропустить этого мига, когда ты придешь. Я знал, что ты придешь. И вот ты пришла! Зачем? Инга быстро встала и, поправив одежду, сказала виновато: -- Извини, Димитр, я гадкая женщина, не заслуживающая какого-либо уважения. Извини. -- Опустив голову, она надела пальто, шапку и вышла из комнаты. Димитр тут же догнал ее, предлагая вернуться. -- Нет, Димитр. Извини, прошу тебя, извини. Я не хотела тебя обидеть, и дело здесь не в тебе. Ты замечательный парень и достоин самой лучшей девушки на свете... Димитр снова обнял ее, с мольбой в голосе твердя:
-- Мне не нужна никакая девушка. Мне нужна ты, ты. Пойми, я серьезный человек. Я вырос в атмосфере, где семейные ценности на первом месте. Я загадал, что, если ты ко мне придешь, я тебе сделаю тут же предложение. Я не смогу здесь уже жить без мечты о тебе. Оставь мне хоть надежду. Я буду ждать... -- Милый, добрый Димитр, ты так молод и так красив. Через короткое время ты забудешь обо всем этом и встретишь свою любовь. А сейчас прости меня, я должна уйти. Уже поздно, и меня ждут дома. Я хочу, чтоб ты меня возненавидел, потому что я гадкая женщина. Я не должна была приходить к тебе. Это было эгоистично с моей стороны. Так что прости. Он, увидев в ее глазах слезы, ничего не ответил и повернул назад к общежитию. Академгородок накрытый снегом, уже почти весь спал. Светились лишь окна подъездов. "Я что-то выдумала, сказав, что меня дома ждут, -- размышляла Инга, утирая слезы. -- Никто меня не ждет, и никому я не нужна. Кроме, конечно, Анютки. Но она сейчас спит. И в науку мне лезть незачем, потому что нет у меня для этого ни образования, ни опыта. Может, не зря меня выгнали оттуда, и все мои научные изыскания -- блеф". Она шла по пролеску, где кругом ни души, и ей казалось, что снег обволакивает ее, отделяя от всего окружающего мира. Она была даже рада этому одиночеству, где нет свидетелей ее никчемности. Она еще ощущала прикосновения Димитра на своем теле, но в отличие от их первого случайного свидания, оставившего чувственное впечатление, от этой встречи ничего, кроме угрызений совести и отвращения к себе, она не испытывала. Домой идти не хотелось, хотя было далеко за полночь. Однако ноги сами автоматически доставили ее к месту, откуда просматривался сквозь деревья огонек из окна их подъезда. Ей показалось, что у входной двери стоит какойто мужчина, и стало страшно. Она замедлила шаги, не зная, что делать. Вдруг раздалось: -- Инга, Инга, это ты! Я тебя жду. Муж рванулся к ней навстречу и, настигув, обхватил в свои объятия, покрывая поцелуями. -- Инга, прости меня, -- говорил он, и в глазах его она увидела слезы, -- я столько передумал. Я, я во всем виноват. Мы с тобой переболели чемто. Но сейчас все будет подругому. Мы начнем с тобой новую прекрасную жизнь, и у нас все будет очень хорошо. Вот ты увидишь. И у тебя с работой все будет прекрасно. У нас все будет прекрасно. Я все сделаю, чтоб ты и Анюта были счастливы. Я чувствую, что вотвот мы выйдем на новый уровень жизни. У нас все будет прекрасно. Я виноват перед тобой, и я все сделаю, чтоб ты меня простила, чтоб ты забыла о тех страданиях, которые я доставил тебе. Я все передумал за это время. В этот момент Инга осознала, что уже отвыкла от проявлений любви с его стороны. И прижавшись к нему, как к теплому спасительному очагу, покорно отдалась во власть его ласк. x x x
Месяц прошел, еще один месяц отчаянных поисков решения проблемы с трудоустройством. Иногда забегал Вадим и обнадеживал обещаниями, что вотвот они получат новое финансирование. В начале декабря Саша, придя с работы, сказал: -- В пятницу в Доме ученых Новосибирский оперный театр дает спектакль "Корсар". В институте распрост ранялись билеты, и многие из наших решили пойти. Поскольку Костя не любитель балета, он останется с детьми, и мы сможем отвести к ним Анюту. Так что готовься. Инга, с одной стороны обрадовалась, потому что любила балет, с другой -- огорчилась, так как знала, что при каждой новой встрече с коллегами мужа, ей нужно будет что-то отвечать на вопросы о работе.
x x x
Большой зал Дома ученых, как всегда по приезде оперного театра, был наполнен торжественностью. Инга с Сашей, сев на свои места, посматривали по сторонам, ожидая, что кто-то из их компании окажется рядом. Однако рядом с ними расположился профессор, доктор философии Шапошников, который возглавлял в университете социологические исследования при созданной там новой кафедре. Инга не раз слышала его лекции по социологии и в институте, и в Доме ученых и восхищалась ими. Он уже объездил весь мир и по праву считался классиком. Для Инги Шапошников был величиной совершенно недосягаемой, и она с трепетом, искоса поглядывала на него. Сначала рядом с ней оказалась его супруга, но, очевидно, решив, что сидящий вперди высокий мужчина будет ей заслонять сцену, она поменялась с мужем местами. Шапошников, оглядевшись, задержал взгляд на Инге, затем, словно что-то вспомнив, сказал: -- Вы работете в группе Вадима Купцова, не так ли? Я слышал как-то ваше выступление на семинаре, и мне показались ваши предложения по поводу правовых аспектов очень интересными. Вы продолжаете этим заниматься?
-- Я там уже не работаю, -- ответила Инга. -- Почему? -- спросил он удивленно -- Это не очень радостная и даже не очень объяснимая история. В это время в зале погас свет и заиграла увертюра. В антракте профессор Шапошников дал Инге оторванный от программки клочок бумаги со своим рабочим и домашним телефонами и сказал: -- Позвоните мне в понедельник на работу. Если вы меня не найдете в течение рабочего дня, позвоните вечером домой. У меня сейчас появились коекакие возможности. Но я хочу вначале с вами побеседовать.
-- Спасибо, -- сказала Инга, из суеверия не позволив себе даже в душе порадоваться засветившейся надежде. x x x
На следующий день Инга забежала к Вадиму, чтоб забрать реферат и перелистать его перед возможной встречей с Шапошниковым. Вадим сам открыл дверь и предложил войти. -- Садись, Инга, я так рад тебя видеть. Я как раз собирался к тебе зайти на днях. Скоро, скоро ты сможешь приступить вновь к работе. Я уже все подготовил. Я просто не сказал тебе заранее, так как хотел уже все обеспечить на сто процентов. -- Вадим, я случайно встретилась с профессором Шапошниковым, он мне дал понять, что у него есть коекакие возможности... Поэтому я пришла за рефератом. -- О! -- ответил, Вадим несколько растерявшись, -- это здорово! Шапошников -- это, конечно, величина, и с ним работать... Но я сомневаюсь. У них там в университете, помоему, не густо со ставками... Ну что ж, я тебе желаю ни пуха... Но если не получится, знай, что у меня ты будешь обязательно работать. Сейчас, минуточку. -- Он подошел к письменному столу и взял папку с рефератом. -Вот возьми. Я возлагал столько надежд на эту работу. -- Он подошел к Инге поближе и стал гладить ее спадающие до бедер роскошные волосы, которые она не стала укрощать прической в выходной день: -- Вот сейчас ты настоящая колдунья. Какие у тебя волосы! Вообще Инга, ты... -- Он притянул ее к себе и начал целовать. -- Вадим, Вадим, -- говорила она, -- ты что? Опомнись. Мы же с тобой друзья! -- Друзья, друзья... -- сказал он подавленно отстранившись. -- Разве ты не видишь, что я люблю тебя. Я постоянно думаю о тебе. Знаешь, я сейчас в таком возрасте, когда и мой отец, влюбившись до потери сознания в другую женщину, оставил маму и всех нас пятерых. Правда, он нам помогал. Но мы не могли ему простить. А ведь он прожил очень счастливую жизнь со второй женой. И вот похоже, что и меня бес попутал. Я схожу с ума от любви к тебе и не знаю, как к тебе подступиться...
-- Вадим, -- сказала Инга, подойдя к нему и поцеловав его в лоб, -милый Вадим, спасибо, тебе за дружбу, спасибо за все, но я люблю тебя только как друга. Это чувство так прочно, что оно никогда не перерастет во что-то другое. Не расстраивай нашу дружбу. -- Она еще раз поцеловала его в лоб и вышла.
x x x
Шапошников после двухчасовой беседы с Ингой сказал, что у него есть возможность принять ее в аспирантуру. Она, услышав это, совсем замлела, боясь даже лишним движением развеять услышанное. Профессор предложил ей тут же пройти с ним в отдел аспирантуры университета. После того как Шапошников представил Ингу зав. аспирантурой, та объяснила, какие нужно подготовить документы, и сказала, что, поскольку у Инги сданы кандидатские экзамены по философии и английскому, то ей нужно сдать один вступительный экзамен по специальности. Шапошников дал Инге на подготовку несколько дней.
После сдачи экзамена Инга все оформленные документы отнесла в отдел аспирантуры. Зав. аспирантурой сказала, что приказ будет подписан через несколько дней, когда ректор вернется из командировки.
В семье воцарился праздник и приподнятое настроение. Чувствуя себя на высоте, Инга теперь впервые за все время с удовольствием готовилась к приему гостей -- Сашиных коллег, которых они пригласили по случаю ее поступления в аспирантуру.
Когда через несколько дней она торжественно зашла в отдел аспирантуры, то сразу же по выражению лица заведующей поняла, что что-то случилось. -Вы, знаете, приказ на вас не подписан, -- сказала она официальным тоном. -Дело в том, что мы запросили (так положено) характеристику с вашего предыдущего места работы, и она оказалась крайне негативной.
-- А кто подписал характеристику?