— Слышь, Выкормыш мажий! Иди за мешком. Там обоз с деревень пришел.
— Тебе велели, сам и неси сюда. А не принесешь, госпожа Блажа тебя лично побьет. — огрызнулся мальчишка, не желая отвлекаться от книги.
— Че ты сказал?
Обозный мужик замахнулся кулаком, но мальчишка по-звериному зарычал, вскидывая руку. На пальцах тут же выступили когти. Глаза заволокла тьма. Из ушей пошел зеленый дым. Обозный мужик как был свалился на землю, держась за горло. Говнецом за воняло сильнее. Выкормыш отдернул руку на себя. Его образ очень быстро вернулся к тому, что был. И глаза, и когти пропали. Только зеленый дым еще немного шел из ушей. Но и он быстро пропал.
— Щенок, сбегай за котлами и ставь на огонь. Большой с водой, второй так.
Совсем юный мальчишка, из тех, что был рожден без дела, навязавшийся юному магу служить за остатки в котелке, вылез из-под котла и стрелой побежал исполнять наказ. Выкормыш развернулся, глянув на дрова, выставил руку и сверяясь с книгой, прорычал заклинание. Три сваленных куска ствола разлетелись на ворох щепы, пригодной в огонь. Щенок бросил котлы у своего господина и рванул собирать дрова, радуясь такой подмоге. Воровать у магов не рискнут, но и по щепочке, по веточке растащить все могут.
Пока Выкормыш завис с книгой, его Щенок успел собрать дрова, принять мешек с обоза, принести воды, распалить костер. Все это время, его господин просидел не шелохнувшись, и даже не смотря вокруг, только в книгу. Страницы он не листал. Слова возникали там, где книга была открыта. Не ровный подчерк выводил строчку за строчкой. Морда на обложке светилась и скалилась в улыбке.
— Господин! — не смело сказал Щенок, и постарался оказаться подальше.
Выкормыш оторвался от книги, посмотрел по сторонам, увидел котлы и встал. Сало достал из своей палатки, из большого мешка. Корешки и луковицы из корзин, что стояли там же. Ларь с зерном стоял в центре. И много что еще. Самому ученику мага в палатке оставалось лишь чуть места с краю. Щенку место и вовсе доставалось только в плохую погоду, и то, когда он не так сильно боялся подходить к своему господину. А это обычно в холода.
— Сторожи. — сказал Выкормыш Щенку, указывая на палатку и положив книгу на подставку у стола, принялся резать сало, то и дело заглядывая в книгу, где проступил рецепт.
И корешки, и сало, все в свое время пошло в малый котел. Перевязь ножей, подаренная Блаженной, то и дело отдавала новый. Использованный нож шел в миску на помывку. Юный маг готовил по рецепту. Все отмерял в чашках. Засекал время по солнцу, а то и в пропетых молитвах, отмеряя короткий срок.
Ополоснув малый котел кипятком из большого и вылив все туда, Выкормыш пересыпал зерно, и сдвинул котел с огня на угли преть. Малый котелок залил водой и вернул на огонь.
Тесто делалось на закваске, с вершковым маслом, и птичьими яйцами. Все по книге. Но утром. Что бы ко времени подошло. Выкормыш свистнул щенка, помочь принести лохань. И принялся крутить колбаски на прутики. Работы хватило до тех пор, пока котелок не закипел. Колбаски пошли на прутьях поверх котла. Еще и крышкой прикрыл. Над бурлящей водой, на пару, хлеб варился за три молитвы. Потом следующие прутья. Сваренный хлеб, Выкормыш держал над огнем, румяня бока, прежде чем убрать под полотенце в корзину. Вот когда надо будет, тогда и разломят. Обед то на поле боя.
Отлежавшееся мясо принесли, как всегда, только за час до темноты. Но книга светилась зеленым, освещая страницы. Свежим мясом кормили только солдат. Сотникам, магам, и офицеру мясо приносили выдержанным. Выкормыш отбил выделенный кусок камнем, нарезал, еще и разорвал на волокна когтями. И только тогда принялся обжаривать в малом котел.
— Огурцов ушат принеси. Бочка справа стоит. Прям с рассолом.
Соленые огурцы пошли из под ножа да под крышку, тогда же, когда костер до горел. Выкормыш сгреб угли под котел, накрыл крышкой и уселся за книгу. Щенок крутился вокруг, водя носом и чуть поскуливая. Пахло упревшей кашей на сале, луком жареным с мясом, свежим хлебом и мясным соусом с бочковыми огурцами. Сам Выкормыш даже не пробовал, что готовил, хотя сильно толще Щенка не выглядел.
— Чего стоишь? Ножи и доски по мой и убери. Ушат, лохань, черпак. Вечером и утром тебе и так будет что мыть.
Много мыть не оставалось. Выкормыш в отличии от офицерского повара посуду не пачкал. Не оближешь. Только доски под все свои и ножи под каждое дело. Щенок все собрал, найдя на ноже, как бы случайно прилипший кусок сала. С тем за щекой счастливый и побежал работать. Мыть что сказали, посуду доставать.
Заранее Выкормыш не накладывал. Дожидался, пока все вернуться — все никогда не возвращались, и Щенок еще ни разу голодным не ложился. Пару раз и на обноски объедки поменял, отдав свои младшим.
К темноте бои заканчивали и оба офицера отводили своих людей. Об этом не договаривались, потому правило изо дня в день и соблюдалось. И не один год. Сперва войска отводили, но недалеко. На поле шли бабы и обозные собирать трупы и людей. А когда всех растаскивали то и вовсе разводили войска.
Маги со всех концов стягивались к своему месту. Падаль шел не один, волоча на магических путах связанных простой веревкой людей. Солдат десять.
— Ну, чего тебе сегодня Морда на пел? — спросил Падаль, подходя к ученику.
— Руку увядания, господин.
— Эх, любит он тебя, мерзость полудохлая. Не зря столько в сундуке валялся. Соскучился по общению. Я тебе людей наловил. После ужина проверю, что там выучил.
— А чего по жрать? — вмешалась Блаженная.
— Да тут… — смутился Выкормыш — Морда научил.
— Дай проверю.
Блаженная заглянула в котлы, и расплылась в улыбке.
— Славная еда. Не то что мое хрючево.
— Морда до того, как учеником мага стать, поваренком в замке был. Он мне много рассказывает. Его отец с рождения учил своему ремеслу. Это потом его маги заприметили.
— Интересная у него судьба. От поваренка до офицера. Сильным некромантом был, образованным, пока Падаль его в самом начале войны не прибил. Они почти три месяца на поле боя тягались. Но вот видишь, и на том судьба не кончилась. Судьба, она девка такая. Кому все, а кому из утробы в компост.
— Или того хуже, родился, помучался и в канаву.
Ужинали все долго и молча. Сил на разговоры не хватало. Солдаты только готовили себе по жрать, и близко к магам не подходили. Запах скручивал живот и вызывал тошнотворные позывы сдохнуть от зависти. Пленные на трапезу смотрели с ужасом. Им и кусочка не хотелось. Но с каждым мигом, тарелки магов пустели, как и масло в лампадах в царстве богов, отмерявшее их жизнь тут.
Падаль после еды ни лежать ни сидеть не мог, а потому пристроился полубоком, уперевшись в мешок и слушал рассказ Выкормыша. Иногда поддакивая, иногда рассказывая сам. А потом и вовсе подтянул первого из пленных.
Воин в ужасе упирался, и голосил, но петля магии легко подтянула его. Молить, просить, говорить, даже гадить, он уже не мог. Наслушался и в ужасе, сбивая дыхание, даже орал то плохо.
Выкормыш вскинул руку. Рыкнул заклинание. Глаза потемнели. На пальцах выступили черные когти, из ушей по валил зеленый дым. Воин дернулся, за хрипел и на глазах стал иссыхать. Ветер красиво подхватил и в миг развеял прах, вырывая из рук мага.
— Больше контроля. У тебя сила из всех щелей прет. Много тебе госпожа дала, а держать в себе не умеешь. Давай еще. Сам подтягивай.
Выкормыш перевел взгляд на пленных и рыча себе под нос заклинание стал вытягивать одного. Но тот отключился сразу, стоило силе коснуться его. Выкормыш ругнулся, ослабил хват, бросил, и потащил другого. Уже осторожнее. Этот орал и умирал куда дольше. Старел на глазах, седел, терял волосы. Его глаза подернулись пеленой, как у древнего старика. И только тогда, когда крик стал похож на свист, он обвалился кучкой костей. Но зато и из ушей Выкормыша зеленый дым не шел.
— Давай, давай, тренируйся. Освоишь чего хорошего, и буду брать на поле пробовать.
— Падаль, я сам наловлю ему, только пусть готовит! Хрючево вот уже где было. Вместе с рыгаловкой и пердельной похлебкой. Такую жратву я не ел с тех пор, как по ранению в город посылали год назад, и я там бабе в корчме приглянулся. Хочешь, мага какого поймаю? Блажа, поддержи отряд. Уговори своего.
— Рано ему. Пусть на солдатах учится. А Головешка, и сам на потешном бою за место врага по натаскать может. Да и я. И ты лежебока. — сказала Блаженная.
— Чего стоим? Тащи следующего. Другую руку тоже пробуй. Потом и двух.
Пока Выкормыш тренировался, Щенок вернулся с мытыми котелками магов, чтобы наложить им на день и забрать большой котел мыть. Последним из большого котелка наложил своему господину, потом забрал остатки себе. Мясо с хлебом на утро. С полным пузом только спать удобно. А воевать на сытно набитое надо.
***
— Выкормыш! А ну бросай свои котлы и поварешки! Что бы через молитву времени был готов. — Прямо с утра обрадовал Падаль — сегодня с нами пойдешь.
— А жрать? — ужаснулись остальные маги.
— Вечером в канаве отоспитесь и на поле жрать погоню.
— Я мигом! Только Щенку заданий на даю. Пусть хоть лепешек за день напечет. С таким кто угодно справится.
— Оставь. Тебя и на два пальца от восхода пока не хватит. Успеешь еще пожрать сделать.
— Щенок! Ставь тесто! — Выкормыш подхватил книгу, и побежал в след за Падалью.
Поле боя выглядело истоптанной пустошью. От луга в ущелье и следа не осталось. По всем местам стояли загородки, укрепления, которые солдаты и пытались изредка взять. То одна, то вторая сторона поднимала своих в атаку. Людей с деревень поставляли изрядно. Оружие переходило из мертвых рук в живые и давно перемешалось. На этом участке война давно уперлась в узкое место. На соседних и того хуже, в реки. Люди рождались, подрастали, дохли, но война не двигалась. Кто выживал, привыкал. Кто умирал, не жаловался.
— сегодня нас штурмовать будут. Спрячься за той загородкой и постарайся не сдохнуть. Посмотришь, как маги бьют.
Маги бой начали почти сразу. Выкормыш с ужасом смотрел, как десяток магов распределившись по загородкам, почти разом ударили. Сперва с той стороны, а потом и с этой.
Заклинания летели через солдат. Маги атаковали магов, стараясь не дать им времени отвлечься на людей. На Выкормыша маги не нападали. Вот люди шли. Страх мешал дышать. Разъяренные рожи перли словно в последний раз. Книга дернулась, засветилась, и Выкормыш ожил и зарычал заклинание. Первая же его атака выкосили половину людей, бежавших к нему. Зеленый искрящимся морозом холод разом выпил их силы. И все. Мысли кончились. Книга дернулась, и Выкормыш еле успел прикрыть себя от атаки другого мага. Он стоял где-то там и видно его не было.
Наплевав на все, мальчишка присел, достав книгу. Заклинание сплеталось долго, но, когда он подскочил и отправил его по тому, кто кинул заклинание в него, удар прошел. Сломанные загородки. Куски тел. Крики. В ответ трое магов ударили в него, но Падаль, Головешка и Блаженная прикрыли.
— Все, меняй место! Ползи на право и сильно не лезь. Остальные экономят силы на весь день. Не выделяйся.
Солнце поднялось всего на два пальца от рассвета, когда Выкормыш уже не мог стоять. Магия еще была, но моральных сил уже не было. Падаль дал команду, и один из солдат по тащил Выкормыша прочь.
— Завтра опять повторим. Готовься столько же продержаться. А потом жрать варить! От тебя боеспособность всех магов зависит. На хрючеве сильно то не по воюешь.
К следующему дню Выкормыш готовился. И к дню после и после, и после. За край книги держался как за последнюю соломинку в бурлящих водах. Готовил план на день. Не высовываться. Не умирать. Бить сильно и по магам. Отгонять солдат так, чтобы подойти боялись. И быстро менять место.