Вечные каникулы - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 3

Урок третийКАК БЫТЬ ВОЖДЁМ

Глава тринадцатая

— Я не виноват. Они старше нас.

Уайли сыпал оправданиями, но искренности в его словах не было. Подобно всем самым крутым хулиганам, в душе он был трусом. Оказывается, ребята взорвали мосты не для того, чтобы избавиться от нас с Маком. Взрослые из Хилденборо, напуганные до смерти, некоторые вооруженные (нами), потребовали от мальчишек немедленно взорвать мосты. Уайли, который руководил этой частью операции, согласился.

Я промок до нитки, замёрз, устал и был очень, очень взбешён.

— Ты бросил нас умирать, — процедил я сквозь стиснутые зубы.

— Как по мне, ты в порядке. — Самоуверенный кусок говна.

Я поднял «Браунинг» и прицелился ему в лицо. Такого он не ожидал.

— Отдай своё оружие, — произнёс я.

— Чего?

Я сместил ствол на дюйм в сторону и выстрелил над его правым ухом. Он подпрыгнул, вскрикнул и отступил.

— Хули ты делаешь?

— Второй раз просить не буду.

Он бросил винтовку в мою сторону. Я позволил ей упасть на пол.

— На, держи, псих ебанутый. — Крик у него вышел отчасти жалостливым, словно у избалованного мальчишки, которому приказали вернуть ключи от машины.

Я не опустил оружие.

— Сколько тебе лет, Уайли?

Он посмотрел по сторонам в поисках поддержки или пути побега. Я зажал его в угол.

— Семнадцать. А что? — ответил он. Отчасти раздражённо, отчасти с наглостью.

— И сколько человек ты убил?

Он выпучил глаза, ощущая приступ истинного страха.

— Только одного.

— Одного человека, стоящего на коленях со связанными руками. Что, никого не завалил, когда напали из Хилденборо?

— У меня… у меня оружие заело.

Я рассмеялся.

— Я слышал другое.

Роулс нашёл его, прячущимся в классе рисования. Кроме меня он никому не рассказывал, поскольку слишком испугался того, что Уайли с ним сделает, если его раскроют.

— На хуй иди! Я шестиклассник! И я староста! — Он начал плакать.

— Всё так. А мне пятнадцать. Но я убил четверых, двоих этим утром. Так, как считаешь, кто тут самый страшный?

Он всхлипнул.

Я дослал в ствол очередной патрон.

— Кто, по-твоему, тут самый страшный?

Я выстрелил над его левым ухом.

— Ты. Ты, ладно. Ты. — Его нижняя губа начала дрожать.

Я кивнул.

— Снова верно. Я. Я здесь самый страшный.

Я забавлялся. Я бы переживал из-за того, если бы перестал об этом думать. Но я не стал. Я наслаждался собой изо всех сил.

— Ты громила, Уайли. И трус. Мне не очень нравятся трусы. А задир я ненавижу.

Из носа у него начало течь.

— А знаешь, что я ненавижу больше задир, Уайли? Знаешь?

Он покачал головой. С его трясущегося подбородка капали слёзы и сопли.

Я подошёл к нему вплотную и приставил ствол к виску. Он застонал от страха.

— Больше задир я ненавижу тех, — произнёс я, — кто изнасиловал Матрону.

Он выглядел так, что был готов обосраться.

— Это… это… это не я придумал. Это всё Мак… он нас заставил… у него было оружие и всё такое.

— Мне. Плевать.

— Мне пришлось! Мне не понравилось. Честно. Совсем не понравилось. Правда.

— Не оправдание.

— Что… что ты собрался со мной сделать?

— Пока не решил. Полагаю, выбор стоит между выстрелом тебе в затылок и распятием. Что предпочтёшь?

Его колени подогнулись, он упал на пол, хныкая и стоная.

Я опустился на колени рядом с ним и прошептал ему в ухо.

— Я собирался тебя распять, но это требует времени и усилий. Вероятно, проще тебя пристрелить. Как считаешь?

— Прости, хорошо? — выкрикнул он. — Прости, прости!

Я изо всех сил проорал ему в ухо:

— Мне плевать!

Он вжался в стену.

— Выбирай!

— О, боже!

— Выбирай!

— Пожалуйста, нет, прости, пожалуйста. — Он уронил лицо ладонями, скрючился и завыл.

— Ладно, — произнёс я. — Значит, пуля.

Я схватил его за плечо и поднял на ноги. Он попробовал немного посопротивляться, но я пихнул его коленом по яйцам. Затем я вывел его в коридор и подвёл к парадной двери. От боли и ужаса он едва мог идти.

Я пинком отправил его вниз по ступенькам, и он упал лицом в гравий и вцепился пальцами в землю. Он попытался подняться, но единственное, что у него получилось — это ползти на четвереньках. Я пошёл за ним. Когда он дополз до травы, я поставил ногу ему на спину, и он уткнулся в грунт.

— На колени, — произнёс я.

Он вскрикнул от боли и вцепился в землю.

— На колени!

Я наклонился, обхватил Уайли и поднял, пока он не оказался на коленях передо мной. Как только я его выпустил, он снова завалился. Я изо всех сил пнул его по рёбрам.

— На колени, жалкий ты кусок говна.

Я снова поднял его, на этот раз он устоял. Он дрожал и трясся, охал и стонал.

— Почти то же самое место, где ты пристрелил того беззащитного невооружённого человека, не так ли? Как раз подходит, чтобы и тебя пристрелить.

Он начал умолять.

— Пожалуйста, о, боже, пожалуйста, не надо.

— Так она и говорила, да? Именно так говорила Матрона?

Я прижал горячий ствол пистолета к основанию его шеи. Он закричал.

— Так?

Я позволил ему пропотеть пару минут, затем нажал спусковой крючок.

В конце концов, он не знал, что я уже истратил все патроны.

— Это было необходимо? — спросил Нортон, пока я наблюдал, как Уайли ковылял за школьные ворота. Я указал на лица, прижавшиеся к окнам школы позади нас.

— Да.

* * *

Я взглянул на лица мальчиков перед собой. Они выглядели такими усталыми. Они не спали всю ночь и прошагали три мили, готовясь к бою. В итоге, по ним постреляли издалека, а затем над ними издевались обезумевшие от страха взрослые, что, наверняка, их перепугало, особенно, самых маленьких.

Впрочем, дело не только в событиях последних двадцати четырёх часов. Жизни этих мальчиков до Отбора протекали тихо и спокойно. Они день за днём проживали по жёсткому графику, установленному какими-то далёкими недоступными взрослыми. Они играли в игры, сидели на уроках, по пятницам изображали солдат и случайными выходными. Они ели назначенную пищу в назначенное время и на месяцы вперёд знаю, что день за днём будут заниматься тем же самым.

Разумеется, были задиры, побои и наказания, но если речь не о Маке, далеко дело не заходило никогда. И всегда рядом находилась Матрона, чтобы обнять, наложить пластырь или залечить полученный синяк.

Однако за последние несколько месяцев ситуация поменялась кардинально. Они видели смерть своих родителей и бежали в единственное убежище, которое знали. Они надеялись найти спасение в знакомой рутине школы святого Марка. Вместо этого они убивали людей в бою, видели, как погибали их друзья и учителя, над ними издевались, их мучили, подчиняясь прихотям банды вооружённых головорезов, приказывавших им днём и ночью. Их готовили к войне и обучили жить с постоянным ожиданием неминуемой смерти.

Я смотрел на помещение, полное мальчишек с посттравматическим стрессовым расстройством. И я должен был ими руководить.

Я понятия не имел, с чего начинать.

— Мак мёртв, — сообщил я им.

Я ожидал какой-то реакции; парочки восторженных криков, хотя бы. Но видел я лишь мёртвые глаза и унылые лица.

— Будучи его заместителем, командовать буду я, и теперь всё изменится. В данный момент, я хочу, чтобы вы все поспали. Оставьте оружие у двери и отправляйтесь по койкам. В столовой, все, кто захочет, смогут взять холодной еды, но до завтрашнего утра вы сами по себе. Просто… расслабьтесь, лады?

Я ждал, пока они разойдутся, но они просто сидели на месте. Я смущённо посмотрел на Нортона.

— Свободны, — подсказал он.

— Простите. Свободны.

Когда мальчики поднялись, я добавил:

— И, кстати, больше никакой армейщины, ясно? Теперь можете носить собственную одежду. Завтра мы соберём всю форму и вернём её на склад.

Мальчики вышли в тишине.

Когда они разошлись, я остался наедине с Нортоном, миссис Аткинс и оставшимися офицерами — Вольфом-Барри, Пьюгом, Спейтом, Пейтелом и Грином.

— Соберитесь в круг, — сказал я.

Они разобрали стулья и сели передо мной. Я тоже сел.

— Все видели, что сегодня произошло с Уайли, так?

Офицеры закивали.

— Хорошо. Так и должно быть. Мак его пристрелил бы, а я отпустил. Между мной и Маком есть разница; я не очень люблю убивать. Однако я хочу, чтобы до вас до всех дошло, что, если вы не подчинитесь моим прямым приказам, я вас убью и закопаю. Понятно?

Мальчики забормотали и закивали.

— В таком случае, я хочу, чтобы вы сложили оружие в углу и сели.

Так они и поступили.

— Хорошо. Роулс!

Открылась дверь и вошёл Роулс с винтовкой в руках. Офицеры озадаченно посмотрели на меня.

— Что происходит? — спросил внезапно занервничавший Вольф-Барри.

— Вы уходите, — сказал я. — Все. Немедленно.

— Чего? — переспросил Пейтел.

— Я сказал, вы уходите. Немедленно. Через ворота и не оглядываясь. Я больше не желаю видеть ваших рож на этой земле. Никогда. Потому что, если я, или кто-нибудь из мальчиков увидит вас в пределах этих стен, мы без раздумий вас пристрелим. Понятно? И считайте, вам повезло. Я представлял, как убиваю вас самыми различными способами. Но на сегодня смертей хватит, не думаю, что выдержу ещё.

— Так, слышь… — Спейт начал подниматься.

Послышался безошибочный звук заряжаемого и готового к стрельбе оружия. Он повернулся и увидел целящегося в него Роулса.

— Разрешите стрелять, сэр? — спросил младшеклассник.

Спейт замер, пока я изображал раздумья.

— Проводи этих людей с территории, Роулс. Если кто-нибудь из них будет сопротивляться, тебе дозволяется стрелять.

Никто не пошевелился. Офицеры выглядели сбитыми с толку и напуганными.

— Но, куда нам идти? — спросил Пьюг.

— Куда-нибудь. Куда угодно. Только не сюда, — ответил я.

— Ты же не будешь из этого стрелять, Роулс? — спросил Пейтел.

Он поднялся и пошёл к нему, расставив руки в стороны. Роулс улыбнулся самой жуткой улыбкой, какую я только видел. Я гадал, что стряслось с этим тихим напуганным мальчуганом, который ловил каждое слово Бейтса.

— Ты рискни, — сказал он.

Пейтел благоразумно задумался.

— Довольно, — гаркнул я. — Я хочу, чтобы вы все немедленно свалили отсюда. Вы отчислены.

Когда они подались на выход, я расслабился.

— Грин, задержись на минуточку, — сказал я, когда тот дошёл до двери. Остальные офицеры шли на выход.

Я жестом указал Грину сесть. Тот выглядел напуганным. Я оглядел его, прежде чем спросить:

— Почему тебя прозвали Нестояк, Грин?

— Не могу знать, сэр, — промямлил он.

— Слышь, не трать моё время. Я устал, хочу чаю и спать. Чем скорее я тут закончу, тем скорее смогу расслабиться. Так что, я повторю вопрос: почему тебя зовут Нестояк?

Он уставился себе под ноги и пробормотал ответ.

— Из-за Матроны.

— Ты был там, когда на неё напали?

Он кивнул.

Я сглотнул. Мне не хотелось знать деталей, но спросить я должен был.

— Участвовали все?

Он снова кивнул.

— Ты — гей, Грин, или просто, блядь, импотент?

Теперь он отреагировал.

— Пошёл ты на хуй! — неожиданно дерзко выкрикнул он. — То, что я не стал кого-то насиловать, ещё не значит, что я — гей, ясно? Мне нравилась Матрона. То, что там произошло, было неправильно. Просто… неправильно. Я сказал Маку, что не стану, спорил с ним, но он заставил меня, у них было… оружие. Меня заставили снять брюки и лечь на неё. А она просто смотрела в потолок. Я извинялся перед ней, а она даже не посмотрела на меня. Я не смог. Просто не смог.

На его глаза навернулись слёзы.

— А мужик, которого ты убил?

Он сник.

— Мак сказал, что пристрелит меня, — простонал он.

Я тяжело вздохнул. Хорошо.

— Ладно. Так я и думал. Просто хотел убедиться.

Я встал, подошёл и сел рядом с ним, положил ему руку на плечо. Он обиженно скинул её и снова уставился на свои ботинки.

— Останешься с нами? — спросил я.

Он удивлённо посмотрел на меня и вытер слёзы.

— Но, я думал…

— Завтра мы встретимся с Матроной. Если она подтвердит твой рассказ, а я уверен, что подтвердит, то она будет рада, если ты останешься. Нам здесь нужны такие, как ты. Петтс мёртв, так что тебе придётся подыскать в труппу кого-нибудь другого, но, ей-богу, нам потребуются какие-нибудь развлечения, чтобы отвлечься. Так, что, оставайся, ставь свою пьесу, лады?

Я протянул руку. Он пожал её.

Когда он ушёл, миссис Аткинс улыбнулась мне.

— Неплохое начало, — произнёс Нортон. — Весьма неплохое. Теперь, прошу прощения, но мне нужно уйти и вытащить эту блядскую пулю, пока рука совсем не отвалилась.

* * *

Пока Нортон лечился, я отправился к себе в комнату и сменил мокрую одежду. Стягивание грязной, влажной формы было похоже на разворачивание карты моих приключений.

На левой голени, там, где меня укусил Иона, у меня был шрам; на правом бедре, там, где в меня стреляли, было сморщенное красное пятно; моя талия была перевязана; на шее, там, где в кожу врезалась веревка, виднелся рубец; туловище и руки были покрыты синяками; под правым глазом фингал, левая скула посинела, и виднелась ссадина от удара печатки Бейкера, которая, вероятно превратится в шрам.

Выглядел я просто жутко.

Я упал на кровать. Я настолько устал, что был готов проспать целую неделю, но разум мой бушевал. У меня получилось. Мака больше нет, наш враг побеждён. Прежде чем вернуться обратно в Хилденборо, Чешир (выяснилось, его зовут Боб) заверил меня, что отныне обе общины будут жить в союзе. Моей задачей теперь являлось поправить дела в школе. Завтра я отправлюсь на ферму, где нашла убежище Матрона с девочками, и найти способ вернуть их в Замок. Миссис Аткинс сказала мне, что под защитой Матроны уже двадцать девочек. Новенькие нам понадобятся; это место стало слишком мужским.

Не то, чтобы я собирался отринуть всё, чего достиг Мак. Школа выдержала нападение силы, которая была отлично подготовлена взломать нашу оборону, и всё время, пока он был у власти, здесь почти не было инакомыслия и раздоров.

Мне потребуются собственные офицеры, но я не хотел сохранять военную структуру. Потребуются патрули и прочее, им придётся носить обмундирование и оружие, но все остальные вернутся нормальной одежде и обычным делам. Мы возобновим обучение, организуем круговые спортивные турниры, восстановим структуру и порядок, которые не основывались бы на военных принципах. Школа святого Марка должна снова походить на школу, а не на военный лагерь.

Нортон станет моей правой рукой, а Роулс станет представителем младшеклассников. Я обеспечу работой тех мальчиков, которые этого захотят, делегирую ответственность. Сад и огород после гибели Петтса и Уильямса легли на плечи одного Хиткоута; ему потребуется помощь. Верховая езда станет нашим основным средством передвижения, так что понадобится поискать ещё лошадей для Хейкокса. Также надо будет разыскать стёкла для замены разбитых окон. Нельзя, чтобы здание заливал дождь.

А ещё у нас в плену сидел Кровавый Охотник. К тому времени, как мы закончили его мыть он что-то бормотал и впал в истерику. Его до сих пор держали в кладовой, где он завывал о Втором Пришествии.

Так много предстояло сделать.

Возможно, если я сосредоточусь на деле, то смогу отвлечься от размышлений о том, что натворил. Возможно, я так буду уставать, что буду спать безо всяких кошмаров.

Возможно.

* * *

Следующим утром я надел пару старых «Левайсов» и футболку. Странно было возвращаться к обычной одежде. Впрочем, и комфортно. Я отставил крепкие кожаные ботинки и надел пару старых ношенных кроссовок. Роскошно.

Я спустился вниз, в столовую, налил себе воды и взял кусок хлеба. Дрожжей у нас не было, поэтому хлеб представлял собой лепёшки, но они оставались тёплыми и вкусными. Я прошёл через двор на старую кухню, где миссис Аткинс готовила уже вторую порцию за день.

— Миссис Аткинс, пахнет чудесно, вы просто чудо, — произнёс я.

Я сдвинул стопку кулинарных книг и сел за стол.

— Голос у тебя бодрый, — сказала женщина.

— Не припомню, когда просыпался в таком хорошем состоянии, — ответил я. — Но солнце светит, а на завтрак у нас свежий хлеб и яйца, и насколько мне известно, никто не пытается нас убить. Сегодня не будет ни муштры, ни шагистики со стрельбами, никаких штурмов, никаких нападений, казней и боёв. Думаю, завтра весь день просижу под солнцем с книжкой в руках. Можете представить? Просто сидеть и читать под солнцем. В джинсах! Сегодня будет хороший день, попомните мои слова, миссис Аткинс. Новое начало. Предупреждаю, возможно, я даже встану из-за стола и обниму вас.

— Не смей, — сказала женщина, но всё равно рассмеялась. — Если оставишь меня в покое, я допеку хлеб и, когда, закончу с завтраком, расскажу тебе, где Матрона и девочки. Договорились?

— Идёт!

Я спрыгнул со стола, подбежал к ней и поцеловал в щёку. Она бросила в меня деревянную ложку, так что пришлось уйти. Возможно, даже насвистывая.

В течение следующего часа мальчики по одному и по двое шли на завтрак. Когда все переоделись в нормальную одежду, столовая вновь стала выглядеть, как обычно. Яичница миссис Аткинс, приготовленная из яиц, собранных в курятнике, была прекрасна. Без муштры, без боёв, мальчики были предоставлены сами себе, и после еды тусовались в столовой, ожидая, что будет дальше.

Я встал на стол и прочистил горло.

— Доброе утро всем. Без камуфляжа всё вокруг выглядит милее! Понимаю, надо составить расписание и прочее, и скоро я этим займусь, но сегодня устроим себе выходной, лады? Я не хочу, чтобы вы выходили за пределы школьной территории, Нортон соберёт некоторых из вас в патрули, но сегодня можете расслабиться и отдохнуть. Поиграйте в футбол, искупайтесь в реке, сходите на рыбалку, почитайте книжку, всё, что угодно. Обед и ужин будут в обычное время, а к шести вечера буду рад вас здесь видеть. К тому времени, должна будет вернуться Матрона, и я уверен, она захочет с вами поздороваться. Но, до тех пор, валите отсюда и веселитесь. Заслужили.

— Тебе следовало бы носить красный мундир[17], - пробормотал Нортон, когда я вновь сел. — Идём, выпьем чаю с булочками на лужайке и сыграем в крикет. Может, даже, выпьем имбирного пива и вляпаемся в какие-нибудь передряги.

— Отвали.

— Есть, сэр, исполняю, сэр.

— Как рука?

— Болит невероятно, но не думаю, что травма серьёзная. Я её стерилизовал и зашил. Впрочем, в регби ближайшее время сыграть не смогу.

— Хочешь пойти со мной к Матроне?

— Не. Трястись верхом на лошади выглядит как-то не очень привлекательно. Останусь здесь, приму много-много болеутоляющих и применю свой увядающий дар сарказма на молодняке.

— Постарайся, чтобы Роулс тебя не пристрелил.

— Знаю! Когда он стал таким страшным?

— Полагаю, убил кого-то во время боя с Хилденборо. Есть у меня жуткое подозрение, что ему это понравилось.

Эта мрачная мысль прекратила наши шутки.

Когда я шёл мимо загона, на запасном поле начался футбольный матч; один мальчик шёл в сторону реки со снастями в руках; третьеклассники включили бумбокс, тратя заряд драгоценных батарей на прослушивание музыки на максимальной громкости. Было похоже на обычную субботу в разгар учебного года. Только детей меньше, и никаких учителей, способных испортить веселье.

Хейкокс пас лошадей. У нас их было уже пять, и все были просто счастливы пастись. Он переделал одну из старых конюшен под её изначальное предназначение, и теперь у животных появилось тёплое жильё, на случай, если погода изменится. У всех лошадей имелись свои сёдла и сбруя, которые Хейкокс постоянно полировал и смазывал. С тех пор как он стал ухаживать за лошадьми в одиночку, он стал действительно очень довольным мальчиком. Я ездил верхом с десяти лет, это был одно из дополнительных упражнений, которые школа предоставляла по выходным, но из-за раненого бока и больной ноги я решил, что это занятие дастся мне тяжело. Поездка на разведку в Айтхем и обратно превратилась в агонию; я был гораздо счастливее, когда мы шли туда en masse[18].

Тем не менее, я попросил Хейкокса запрячь трёх лошадей для небольшой поездки. Он взял их за поводья и вывел во двор.

Оставалось одно дело, которое я откладывал всё утро, и больше откладывать уже не мог. Я прошёл через Замок в старую комнату директора. Дверь была заперта. Внезапно перед глазами встало изображение ключей в кармане Мака, вплавившихся в мёртвую плоть бедра среди дымящихся руин Айтхем Мот.

Удивительно, насколько креативным бывает воображение в своих попытках испытать вас, когда вы мучаетесь чувством вины.

Я выбил дверь ударом ноги.

Перед уходом Мак не сделал уборку, и всё его жилище было полно деталей его частной жизни, о которых я, признаться, не желал знать. На кофейном столике стояла недопитая бутылка виски, рядом с низкопробным выпуском «Barely Legal» и коробкой больших салфеток. На серванте стоял CD-плеер, а рядом книжный шкаф, на котором валялась гора батареек. В кухне царил вонючий бардак. Там стояла небольшая газовая плитка, на которой стояла кастрюля, рядом валялись консервы, в основном, печёные бобы и макароны с сыром. В углу валялась гора пустых банок «Пот Нудл»[19] — отличный маяк для крыс и тараканов.

В спальне на постели валялся наполовину свесившийся килт, открывая мятые грязные простыни. Нормальной рабочей прачечной у нас не было. Я сделал в уме пометку поставить этот вопрос в ранг приоритетных.

Над кроватью висел коллаж из прикреплённых фотографий. Снимков, казалось, были сотни. В основном, на них была изображена семья, но кое-где попадались друзья, а один угол был отведён под снимки миловидной девушки, которую я не знал. Мне и в голову никогда не приходило, что у него могла быть подружка.

Мне не хотелось здесь задерживаться, рассматривать его фотографии и видеть мятые простыни. Мне не хотелось, чтобы все эти вещи заставляли меня думать о нём, как об обычном человеке, позволяя своему воображению пытать меня ещё сильнее. Но уже слишком поздно. Я знал, что в каких-нибудь кошмарах эта девушка явится мне, будет обвинять меня в убийстве и оплакивать обгорелый труп Мака.

Я со злостью принялся распахивать все шкафы и тумбочки. Я рылся среди нижнего белья и носков, точечных мазей, дисков, книг и футболок, пока не нашёл то, что искал — связку ключей от подвала. Я как можно скорее вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь. Оборачиваться я не стал.

Когда я дошёл до оружейной комнаты, меня уже ждал Роулс. Небольшая дверь, что вела в подвал, находилась под лестницей, которая изначально вела в жилые помещения для прислуги. Мак постоянно держал дверь на замке и под охраной. Я не считал, что нам потребуется охрана.

Я открыл дверь и включил свет. В подвале пахло сыростью и затхлостью. Мы спустились по каменным ступеням и оказались в коридоре с комнатами со сводчатыми потолками. Комнат оказалось шесть; все, кроме двух были битком забиты оружием, патронами и взрывчаткой.

Роулс без разрешения выбрал себе винтовку, снарядил магазин и вставил его на место. Вёл он себя совершенно непринуждённо, словно обращение с полуавтоматической винтовкой было для него самым обычным занятием. Я напомнил себе, что ему всего десять и задумался, сможет ли он оградить от оружия мальчиков постарше. Ослабит ли это нашу оборону? Ещё один повод для беспокойства.

Я был потрясён тем, насколько комфортно мне стало рядом с оружием, насколько естественно лежал «Браунинг» в ладони, словно, являясь продолжением руки, как будто и был создан для этого. Я не хотел быть человеком, который постоянно ходит с оружием. Я беспокоился, что при решении своих проблем буду рассчитывать именно на него. В конце концов, как верно заметил Мак, волочь меня в тюрьму за убийство некому. Единственное, что удерживало меня от правления при помощи оружия — это моя нацеленность не позволить этому случиться.

Однако мы выезжали из школы на неизвестную территорию. Кто знает, кого мы там встретим? Я неохотно взял холодный металлический пистолет и проверил, заряжен ли тот.

Я пообещал себе, что верну его в подвал как можно скорее.

* * *

Дым мы заметили задолго до того, как увидели ферму.

Роулс, Хейкокс и я ехали верхом с запада, однако нам пришлось привязать лошадей к забору и дальше продвигаться скрытно. Поначалу я решил, что, возможно, это дым обычного костра, кто-то жёг листья или мусор, но, когда мы подошли ближе, стало ясно, что это были угасающие угли более крупного пожара.

Я запаниковал и побежал. Моё нежелание носить оружие куда-то делось, когда я достал пистолет, но ещё до того, как добраться до фермы, я понял, что там не в кого стрелять и некого спасать. Ферма была заброшена.

Главное здание представляло собой руины. Вероятно, оно горело несколько дней. В траве перед домом валялась выброшенная канистра из-под бензина. Кто-то умышленно сжёг это место дотла. Остальные разошлись осмотреть хозяйственные постройки, а я вошёл через парадную дверь.

Напольное покрытие выгорело, а от поперечных балок остались только угольки. Пол первого этажа сгорел, впервые за две сотни лет явив свету подвал. Прохода туда не было. Я обошёл здание, заглядывая в пустые разбитые окна. Видел я лишь обгорелую мебель и обвалившиеся стены. Трупов я не нашёл.

Роулс доложил, что в амбарах пусто, но мы услышали крик Хейкокса и поспешили к конюшне. Когда я впервые увидел лежащее тело юноши с головой, частично отстреленной из дробовика, я не придал этому значения; в конце концов, кровь была повсюду. Кровь говорила о том, что был бой, и что тело давно остыло. Я предположил, что он мёртв уже три или четыре дня, и случилось это, скорее всего, во время нападения на ферму. А затем я увидел, что волосы его были вымазаны кровью и желудок у меня скрутило. Кровь была не его.

Матрону и девочек забрали Кровавые Охотники.

Глава четырнадцатая

На ферму мы ехали лёгким шагом, но обратно летели таким галопом, какой только могли позволить лошади. Швы на боку начали расходиться. Я не обратил на них внимания.

Чтобы добраться до Айтхема ушло около часа. И я, и лошадь к тому моменту были измотаны. Хейкокс выглядел так, словно наслаждался поездкой. Мы не могли просто взять и вломиться — там ещё могли оставаться выжившие Кровавые Охотники. Мы привязали лошадей к деревьям и пошли через лес, оружие наготове, глаза высматривают часовых или потерявшихся. Никого не было.

Дом всё ещё горел. Его деревянная часть обвалилась до первого этажа, где и подожгла всё оставшееся топливо. Дом представлял собой каркас, совершенно заброшенный, однако во рву валялось около двадцати тел. Мне совершенно не хотелось этого делать, но я должен был удостовериться, но я нашёл вентиль, которым регулировался уровень воды и выкрутил его до конца. Вода начала потихоньку уходить через шлюз. Когда её уровень стал по колено, мы спрыгнули в ров и начали обходить здание вокруг, осматривая тела. Большинство сильно обгорело. Это было утомительное и страшное занятие, одно из самых неприятных, какими мне только приходилось заниматься. Среди мёртвых не было ни Мака, ни Дэвида, однако последним телом оказалась младшая сестра Анвина.

Значит, всё это время, пока мы спасали жителей Хилденборо, они находились здесь. Я взглянул на горящий дом. Они могли всё ещё находиться там, обугленные и мёртвые. Я мог быть лично ответственным за их смерть. Знать наверняка никак нельзя.

Мы с Хейкоксом выбрались изо рва и обыскали округу в поисках признаков побега. Накрытых тентом грузовиков, которые я видел в Хилденборо, нигде не было, однако в щебёнке в гараже виднелись свежие автомобильные следы. По крайней мере, кто-то сумел выбраться из пожара и уйти.

Сейчас они могли находиться за много миль отсюда.

Залегли ли они где-то ещё, чтобы зализать раны, или планировали отомстить?

Когда мы вернулись в школу, у ворот нас встретила охрана. После возвращения Роулса Нортон усилил караулы. Я оставил Хейкокса заниматься измотанными лошадьми, отправился прямиком в склад и распахнул дверь настежь. Наш пленный Кровавый Охотник скрючился на полу, раскачивался из стороны в сторону и бормотал в темноте. Я схватил его и вытащил наружу.

— Другие пленники! — выкрикнул я. — Почему ты не рассказал про других пленников?

Я тряс его, пинал, бил по лицу и кричал в лицо, но никакой реакции не добился. Он впал в забвение.

Час спустя, после того, как мы дали ему поесть и попить, он заговорил.

— Но вы же спрашивали только о пленниках из Хилденборо, — сказал он.

Снова появилось то самое желание, которому я всячески сопротивлялся. Желание кого-нибудь пристрелить.

Когда захватили Матрону и девочек, склеп был переполнен, поэтому их поместили в библиотеку, на южной стороне дома. Насколько ему было известно, когда мы напали, они всё ещё находились там. Больше он ничего нам рассказать не мог, поэтому его вывели за ворота и отпустили.

Затем я направился на поиски Анвина. Надо было сказать ему, что его сестра мертва.

* * *

За последующие месяцы мы обыскали всё вокруг. Мы нашли ещё шесть лошадей, Хейкокс обучил мальчиков верховой езде, и каждый день мы отправляли поисковые отряды из трёх человек. Спустя месяц мы исследовали всё вокруг на расстоянии дня пути, поэтому пришлось отправлять отряды с палатками. Двухдневные поиски перетекли в трёхдневные, но Кровавых Охотников, по-прежнему, нигде видно не было.

Со временем, поиски пришлось прекратить. Вероятнее всего, Матрона и девочки мертвы, Дэвид погиб во время взрыва, а грузовики забрали оставшиеся без вожака культисты, которые уже укатили далеко-далеко. Возможно, мы искали группу, которой больше не существовало. С реальностью было трудно ужиться, но нам предстояло двигаться дальше.

По мере того, как весна переходила в лето, школа начала возвращаться к тому, чем была изначально. Мы разбили огород и построили пару теплиц для фруктов и салата. Постепенно росли стада овец, свиней и коров, в ягнении и отёле принимали участие все мальчики. Бережливость Хиткоута сделала возможным, чтобы мы никогда не оставались без мяса, молока, сыра и масла. Река давала множество рыбы, а восстановленный рынок Хилденборо разросся настолько, что мы могли выменивать соусы, джемы и пироги.

Хилденборо выбрал Боба своим новым вождём. Мы наладили с ними крепкие связи, даже раз в месяц вместе играли в крикет. Несколько взрослых оттуда перебрались жить к нам, в основном, те, у кого были дети. Я чётко довёл до взрослых, что главный здесь — я, и что они находятся здесь только с разрешения детей.

После одного базарного дня миссис Аткинс вернулась в школу с пузатым краснолицым мужчиной среднего возраста, и безо всяких церемоний и сомнений поселила его у себя в комнате. Его звали Джастин и вместе они превратили кухню в центральное место школы. Они постоянно что-то готовили, и мальчикам очень нравилось там зависать. Всё было так по-домашнему, мы все не испытывали этого чувства очень и очень давно.

Наши поиски не привели ни к каким следам Кровавых Охотников, однако нам удалось составить весьма подробную карту окрестных поселений и ферм. Мы наладили связь со всеми, кто позволил к себе приблизиться, и весьма скоро мы смогли наладить торговую сеть.

Как только я убедился, что в школе безопасно и всё идёт своим чередом, мы начали поиск новых рекрутов. Вокруг было полно осиротевших детей, живших своими стаями, или в приёмных семьях. К нам присоединилось семнадцать новых ребят, десять из них — девочки. Завязалось несколько неуверенных романов. Две женщины из Хилденборо вызвались преподавать, так что каждое утро по два часа было отдано занятиям. Никакого учебного плана у нас не было, и они учили всему, что нравилось им самим. Обе они вели себя естественно, поэтому, хоть посещение занятий и не было обязательным, они всегда собирали аншлаг.

Театральная труппа Грина также поимела громогласный успех. Они, в итоге, забросили «Наш городок», сочинили ревю и съездили с ним в Хилденборо и окрестные поселения. Они оказались нашими самыми лучшими посланниками.

Несмотря на солнце и царившую доброжелательность, военной стороной мы также не пренебрегали. Мы продолжали придерживаться строго оборонительного плана, с патрулями и сторожевыми постами, и каждую пятницу устраивали стрельбы и тренировки. Я разработал ряд планов обороны на случай возможных нападений и тщательно натренировал мальчишек по каждой внештатной ситуации; если кто-нибудь придёт к нам повоевать, мы встретим его готовыми.

Время от времени до нас доносились истории о происходящем в большом мире, слухи о телевизионных трансляциях и об аббате, творящем чудеса, но топливо у нас давно кончилось, так что поймать сигнал мы не могли. Что бы там ни бурлило в городах, до нашей сельской местности оно не доходило. По крайней мере, пока. Так что мы продолжили строить свою тихую гавань и готовились встретить день, когда в нашу дверь вновь постучит безумие или новый порядок.

Я льстил себе тем, что оказался весьма неплохим вождём. Когда мальчиков что-то тревожило, они могли прийти ко мне и поговорить, а я старался изо всех сил разрешить споры и прочие вопросы. Мне кажется, я был доступен и честен. В коридорах Замка снова слышался смех, которого я никогда слышал, когда всем управлял Мак. Я рассчитывал, что Нортон и Роулс дадут мне знать, если я начну что-то делать не так, а те не стеснялись, по необходимости, вставить мне пару пистонов.

Когда раны зажили, я продолжил разрабатывать ногу, и заметил, что моя хромота стала менее заметна. От кольца Бейтса на щеке остался небольшой шрам, и Нортон шутил, что я стал похож на Экшн-мэна[20]. Спустя пару месяцев, я начал чувствовать себя крепким и здоровым, как и прежде.

Разумеется, мои ночные видения покойников не прекратились.

И до сих пор нигде не было видно отца.

* * *

Я целых три месяца прожил, не беря в руки оружие.

Приятное ощущение.

Но долго оно длиться не могло.

* * *

Ферма Вудхэмса находилась в двух милях к юго-западу от школы. Ряд хозяйственных построек и сушилок в георгианском стиле населяли десять человек, которые после Отбора перебрались туда из Лондона. Они обнаружили, что там пусто, заселились и принялись управлять фермой, на которой раскинулись обширные сады и поля для выращивания фруктов, включая виноград и клубнику. Миссис Аткинс встретила их на рынке в Хилденборо, и те пригласили к себе на ферму на выходные Грина и его труппу. Мальчики устроили представление, а они, в ответ, оставили их у себя на ночь, накормили, и позволили взять с собой немного фруктов. Очень мило. Что могло пойти не так?

Джон был одним из наших новеньких. Его родители умерли, но с самого Отбора он жил в Хилденборо. Он был хорошим пианистом, поэтому Грин привлёк его к ревю, и он отлично вписался. Труппа Грина отправилась на ферму Вудхэмса на телеге, запряжённой лошадьми, поэтому, когда Джонс посреди ночи приковылял к парадным воротам, охрана подняла тревогу.

— Я только взял первые аккорды «После ядерных осадков», как в дверь постучали, — рассказывал он. — Бен Вудхэмс пошёл открывать, мы услышали звуки борьбы у двери, а потом ворвалась толпа в балаклавах с оружием наперевес. Грин полез в драку и его сильно ранили. Мне удалось улизнуть посреди этой суматохи, и всю дорогу сюда я бежал. Было это где-то часа два назад. Вам надо спешить!

Я, Нортон, Джонс, Роулс, Хейкокс и новенький паренек по имени Нит, который всё время вёл себя, как солдат, за десять минут оделись, вооружились и сели в сёдла. Луны не было и мы ехали вслепую до самой ограды фермы, однако за занавесками видели мерцание свечей.

— Там семь мальчиков и десять взрослых, — сказал я. — Джонс говорит, что там четверо или пятеро вооруженных людей, так, Джонс?

Тот кивнул.

— Мы понятия не имеем, что там происходит, — продолжал я. — Возможно, они там просто грабят, возможно, им приглянулось место и они решили остаться, возможно много чего. Наше преимущество в том, что они не знают, что мы идём, так что внезапность на нашей стороне. Противник одет в чёрную одежду и балаклавы.

— Зачем? — спросил Нортон.

— Что?

— Зачем они носят балаклавы? Боятся скрытых камер или что? Бессмыслица же.

— Я не знаю. Наверное, для пущего эффекта.

Нортона это не убедило.

— Хейкокс и Нит, держите парадную дверь, — сказал я. — Не хочу, чтобы вы без необходимости подстрелили кого-нибудь из напавших. Если решат убежать, мешать не будем. Но если они попытаются выйти с заложниками, сделайте пару предупредительных выстрелов и заставьте их скрыться внутри. Надо попытаться их взять. Остальные, со мной. Когда они напали, все находились в гостиной, а это в передней части дома, поэтому зайдём сзади через кухню. Идти будем тихо и осторожно, высматриваем часовых Пока они нас не заметят, используем ножи, а потом стреляйте на своё усмотрение. Не рискуйте, убивайте только по необходимости. Джонс знает дом, поэтому он пойдёт со мной впереди. Вопросы?

— Просто… будьте осторожно, ладно? — произнёс Нортон. — Мне всё это совсем не нравится. Как по мне, что-то тут не так.

Я хмыкнул.

— Какая банальщина!

— Я серьёзно.

Лошадей мы оставили на безопасном расстоянии и пошли пешком, достав ножи. На кухне горели свечи, но внутри никого не было. Дверь была не заперта и не скрипнула. Пока неплохо. Внутри до сих пор пахло ростбифом. Я жадно осмотрел груду грязной посуды и обошёл большой деревянный стол. Межкомнатная дверь была приоткрыта. Она вела в коридор, который вёл к парадной двери. Слева и справа тянулся ряд комнат, а в конце коридора слева лестница.

Я не слышал никаких голосов и никого не видел. Я жестом указал остальным оставаться на кухне, а сам аккуратно толкнул дверь и мне снова повезло — та не скрипнула. Коридор был застелен ковром, поэтому я решил рискнуть и подойти к двери в гостиную, та была приоткрыта. Я прижался к ней и прислушался. Полнейшая тишина. Я уже собирался проверить другие двери, как услышал внутри кашель, а затем, как кто-то попытался этот кашель подавить.

Они находятся на удалённой ферме, стоит ночь, маловероятно, что кто-то придёт. Зачем же им сидеть тихо?

Я услышал тихий скрип позади и чуть левее себя. На лестнице кто-то был. Внезапно, я ощутил, как мир перевернулся, и осознал, что я тут совсем не охотник. Я — жертва.

Это была ловушка.

Оставался маленький шанс, что тот, кто ждал на лестнице, меня не заметил. Не глядя в ту сторону, я попятился обратно на кухню настолько тихо, насколько это было возможно.

И вдруг раздался ещё один звук, прямо позади меня. Кто-то открыл дверь между мной и кухней и вышел в коридор. Я обернулся и увидел одетого в черное мужчину, который смотрел прямо на меня. На голове у него была балаклава, а в руках обрез дробовика.

Он открыл рот, чтобы предупредить остальных и я бросился на него. В обычной ситуации я бы поднял оружие и приказал ему замереть. Но здесь творилось что-то странное, а я чувствовал себя загнанным в угол и напуганным. Я совершенно не собирался рисковать. Я поднял нож, левой рукой зажал ему рот и со всей силы вонзил лезвие ему между рёбер, отчего он даже приподнялся на цыпочках.

Я ощутил, как по руке полилась кровь, и посмотрел прямо в глаза человеку, которого в данный момент убивал.

Это был не мужчина, это был мальчишка. Я его узнал. Вольф-Барри.

За спиной у него не было стены и он завалился назад. Я пытался удержать его, чтобы не нарушить тишину, но он меня перевесил. Мы оба упали на пол, дробовик ударился и выстрелил, оставив в потолке две аккуратные дырки.

Твою мать, в кино почему-то всё всегда так просто. Я вновь убедился, что я никакой не профессиональный наёмный убийцы — да и не стремился я становиться таковым — но, ёб вашу мать, было бы неплохо не завалить всё дело в один момент.

Я увидел, что взгляд мальчишки, которого я только что убил, начал мутнеть. Я внезапно вспомнил, как встретил его в первый раз, в кабинете информатики три года назад. Вспомнил, как он что-то пошутил про директора, но что именно это была за шутка, я не вспомнил. Хотя, было смешно. Я считал его забавным. А теперь я пырнул его ножом в сердце, даже не раздумывая.

Я ощутил, как всё, чего я достиг за последние три месяца, исчезло в одно мгновение. Кого я пытался обмануть? Такова теперь моя жизнь. Не крикет, игры и уроки, а убийства, кровь и смерть. Я был глупцом, надеясь на иное.

С разряженным оружием и ножом в груди Вольф-Барри более не представлял угрозы, а поскольку наше присутствие здесь полностью и безоговорочно раскрыто, прятаться больше не было смысла. Я скатился с него, одновременно, пытаясь достать оружие, но запутался и у меня ничего не получилось. С лестницы, громко ругаясь, спустился человек, и, как только он вышел из-за угла, кто-то позади меня дважды выстрелил. Обе пули попали в цель, и он завалился на спину с парой дырок в груди.

Из гостиной послышались крики; Грин крикнул «Сюда!» и следом женский вопль. Однако из-за двери никто не вышел.

Не вставая, я ползком попятился в кухню. Дверь была распахнута настежь, в проёме стояли Нортон и Роулс, дымящиеся стволы их оружия смотрели в коридор, прикрывая мой отход.

— Ты был прав, это ловушка! — крикнул я.

Я добрался до двери и вскочил на ноги. Едва я встал, как с улицы, со стороны парадного входа, послышались выстрелы. Кто-то напал на Хейкокса и Нита, кто-то, кто ждал, пока мы зайдём, чтобы затем явить своё присутствие.

Я указал на мальчика, что лежал на полу передо мной, из его рта надувался кровавый пузырь.

— Это — Вольф-Барри, — сказал я.

— Так и знал, блядь, — ответил Нортон.

— А это, кажется, Пейтел, — продолжил я, указывая на труп у подножья лестницы.

— Грин, — крикнул я. — Ты там один?

— А ты как думаешь, блядь? — послышался ответ. Это Уайли.

Нехорошо. Совсем нехорошо.

— Мы приставили ствол к башке Нестояка, Киган. Если кто-нибудь из твоих рыпнется, я его мозгами стену залью. Уяснил?

— Чего тебе надо, Уайли?

— Надо? Я уже получил то, что мне надо — тебя. Вы окружены. Мои люди ждут снаружи в темноте. Нас тут десять человек, а вас сколько?

«Блядь, блядь, блядь».

Я услышал звук падающего на пол оружия позади себя, обернулся и увидел, как Джонс замер у черного хода, его глаза были шириной с блюдца. Пьюг держал нож у его горла.

— Бросайте оружие, — сказал он.

Никто не пошевелился.

— Я сказал, бросайте оружие!

Пьюг прижал лезвие к горлу Джонса, появилась тонкая струйка крови.

Мы бросили оружие.

— Теперь, на пол, — крикнул он. — Руки на голову.

Мы подчинились. Плитка на полу кухни была жёсткой и холодной.

— Ладно, командир, мы их взяли, — сказал он.

* * *

Десять минут спустя я уже сидел в столовой, привязанный к стулу. Остальных пленников держали за соседней дверью. Я заметил их, пока меня волокли сюда; у Грина на лбу здоровенный синяк, Нита убили у парадного входа, но остальные, вроде, целы. Там же находились все десять фермеров, дети из труппы Грина, а также Нортон, Джонс и Роулс.

Очевидно, меня усадили отдельно для особого обращения. Мне не хотелось загадывать, что там Уайли намеревался со мной сделать. Мои руки и ноги были тщательно связаны, никакой возможности скинуть эти верёвки не было вообще. Я никуда не денусь.

Уайли пододвинул стул, развернул его и сел лицом ко мне, сложив руки на спинку. Балаклаву он снял, нужды в ней уже не было. Он выглядел очень довольным собой. И имел право. Я покорно шагнул в его ловушку, словно какой-то любитель. Я бы пнул сам себя, если бы ноги не были связаны. Я решил, что лучшее, на что я мог надеяться, так это чертовски хороший пинок, и не видел причин продлевать агонию.

— Пейтел и Вольф-Барри мертвы, — произнёс я. — Остаёшься ты, Пьюг и Спейт. Так, где остальные, Уайли?

— Это твои старые друзья, Ли, — ответил тот. — Искали возможность немного расквитаться. Строго говоря, я работаю на них, что-то вроде субподряда. Они хотели, чтобы я доставил тебя им. Как нехер делать, правда.

— Не похоже было, чтобы Вольфу-Барри понравился твой план, когда я всадил ему нож прямо в сердце.

Уайли выглядел раздражённым.

— Ему не следовало нарушать маскировку. Он должен был сидеть на месте, пока я не подам сигнал. Мудила.

— Не удивительно, что твои команды выполняются настолько беспрекословно. Ты прям полон сострадания.

Он улыбнулся улыбкой человека, который точно знал, что всё держит под контролем.

— Не пытайся выбесить меня, Ли. У меня есть приказы, и я намерен их придерживаться. Ты не можешь разозлить меня настолько, чтобы я совершил ошибку. Я должен доставить тебя в целости, и именно это я и собираюсь сделать.

Он встал, подошёл ко мне, склонился так, что вплотную приблизился ко мне.

— Но это ведь не значит, что я не могу тебе немного навредить, правда?

Он выпрямился, поднял правую ногу и наступил мне на яйца.

Нет смысла описывать эту боль. Если вы — женщина, вы и понятия не имеете, каково это, а если вы — парень, то и так прекрасно всё знаете. Достаточно сказать, что я немного покричал, немного повсхлипывал, а потом вырубился.

Обморок перетёк в сон. Утром Уайли разбудил меня, пнув по голеням. Первое, что я услышал, не считая собственных ругательств, были крики снаружи дома. Он развязал мне ноги и провёл до парадной двери, у которой был припаркован уже знакомый тентовый грузовик. Двигатель был заведён и остальные пленники уже сидели в кузове. Все, за исключением мистера Вудхэмса, который лежал в траве, разрезанный от паха до горла, а вокруг него стояла группа мужчин, они совали руки в его внутренности и обтирали их об себя.

«Кровавые Охотники».

Пьюг и Спейт стояли в кузове грузовика, у них на груди висели пулемёты. Они старались не смотреть на кровавый ритуал, проходящий прямо рядом с ними. Пьюг выглядел не в себе.

Уайли силой затолкал меня в грузовик, затем туда же залезли шестеро Кровавых Охотников. Они сидели тихо и смотрели в пространство. Каждый держал мачете и пистолет. От них воняло скотобойней. Пьюг поднял задний борт, трое шестиклассников сели в кабину, и мы выехали с тропы на дорогу.

Оставшиеся девять обитателей фермы Вудхэмса сгрудились в дальнем конце кузова, находясь на различных стадиях истерики. Одиннадцать учеников школы святого Марка находились там же, руки связаны, все смотрели на меня в ожидании идей или надежды, пока мы катились по изрытым выбоинами дорогам. Я беспомощно пожал плечами. Однако Нортон поймал мой взгляд и подмигнул. Приятно знать, что хоть у кого-то имелся план.

Мы ехали около пяти минут, пока я не ощутил лёгкий толчок от Джонса, сидевшего рядом. Я ощутил, как что-то коснулось моих пальцев. Нож! Где, блин, он раздобыл нож? Я поднял взгляд и увидел, как Нортон ухмыляется мне. Он кивнул вниз и приподнял правую ногу. Под ботинком у него тоже лежал нож. Мне хотелось его расцеловать. Я оглядел лица остальных мальчишек. Все сидели с руками за спиной, словно, до сих пор были связаны, но все они смотрели на меня, нервно и восхищённо. Господи. Они же все свободны!

Я схватил нож и принялся разрезать верёвки. Много времени у меня это не заняло — лезвие было острым. Я ощутил, как руки обрели свободу и поудобнее перехватил рукоятку ножа правой рукой. Я поднял взгляд. Все одиннадцать мальчиков смотрели на меня.

Одними губами я произнёс: «Раз, два, три».

Как один, мы вскочили с мест и бросились на Кровавых Охотников. Один перевалился через задний борт и шлёпнулся на дорогу, так и не поняв, что произошло. Я воткнул нож в глазницу другому, и, когда он завалился на брезент, выхватил у него мачете. Остальные четверо ничего не стоили против объединенной силы двенадцати мальчишек, однако задний борт всё ещё был закрыт, и они попытались этой силе воспротивиться. Один попытался дотянуться до оружия, но вес тел оказался настолько тяжёл, он сложил руки на груди, не в силах сопротивляться. Роулс раз за разом бил его, колотя обеими руками по его лицу, словно по боксёрской груше. Джонс боролся за владение мачете с другим мужчиной, которое нависало у него над головой. Но он был слишком слаб, чтобы не дать лезвию опуститься ему на голову и раскроить её. Пока Кровавый Охотник пытался вырвать лезвие, Хейкокс, которому каким-то образом удалось завладеть мачете, вернул долг, снеся тому голову с плеч одним мощным ударом. Нортон схватил обезглавленного мужчину и выкинул его за борт.

К этому моменту, Кровавый Охотник, которого бил Роулс уже был без сознания, и единственным, кто находился в вертикальном положении, из-за окружавшей его рукопашной схватки. Роулс, всё равно, продолжал его колотить. Остальные двое Кровавых Охотников были прижаты к заднему борту. Один бешено размахивал мачете, я заметил, что ему удалось перерезать горло молодому пареньку по имени Рассел, который в ревю Грина исполнял комические куплеты. Он с жутким визгом завалился навзничь. Другой Кровавый Охотник боролся с Нортоном за обладание пистолетом, пока его собственный товарищ, бешено размахивая мачете, не воткнул его ему в голову с тихим хрустом. Нортон спихнул его за борт, мачете так и осталось торчать у него из головы.

Оставшийся Охотник, теперь безоружный, попытался дотянуться до пистолета. И тут, он внезапно дёрнулся, скривился, его глаза расширились, а изо рта потекла струйка крови. Хейкокс выдернул окровавленное мачете из его грудной клетки и вытолкнул его за борт.

Дело сделано.

Я потянулся мимо Роулса, который продолжал избивать бездыханное тело, и схватил пулемёт, что лежал под Кровавым Охотником. Я протолкался сквозь толпу в переднюю часть грузовика.

— Всем лечь! — выкрикнул я.

— Ли, погодь, ты же не собираешься… — начал, было, Нортон.

Но я не дал ему закончить. Я переключил рычаг предохранителя и выпустил весь магазин в брезент перед собой, расстреливая кабину и в одно мгновение убивая Уайли, Пьюга и Спейта.

— Надо было сделать это с самого начала, — произнёс я, пока грузовик бешено трясся по дороге.

Машина налетела на канаву и перевернулась, а меня подбросило в воздух в переплетении конечностей. Послышался жуткий удар, хор криков, а затем наступила тишина и покой.

Я оказался под горой тел, уткнувшись носом в чью-то подмышку. Несколько минут ушло на то, чтобы все сумели распутаться и выбраться из грузовика на дорогу. Мы огляделись.

Рассел и Джонс мертвы, одна девочка с фермы Вудхэмса сломала шею во время удара. У остальных были только порезы и синяки. Я достал магазин из пулемёта. Он был привязан к другому вверх ногами и был полон. Я перевернул его и вставил на место.

Нортон был в бешенстве.

— Хули это было, Ли? — выкрикнул он. — Нахуя ты их всех перестрелял? Это самое безумное, что когда-либо видел.

Я крепче сжал оружие, палец царапал спусковой крючок.

«Спокойнее. Тебе есть, чем заняться».

— Посмотри, где мы, — терпеливо произнес я.

Нортон осмотрел дорогу.

— И что? — неуверенно спросил он.

— Школа примерно в миле дальше по дороге. Мы доберемся за две минуты. Они везли нас в школу.

— Ох. — До него дошло, к чему я веду. — Ох, бля.

Я обратился к остальным мальчикам, те сидели у дороги и переводили дыхание.

— Слушайте все. Уайли исполнял приказы Кровавых Охотников. Его задачей было выманить меня из школы, а потом вернуть им. Но они везли нас обратно в школу.

— И что? — спросил Роулс. — Они хотели нас отпустить?

— Ты, что, не понимаешь? Пока нас не было, Кровавые Охотники напали на школу.

Глава пятнадцатая

Пулемёт я отдал Вудхэмсам, дабы у них было чем защищаться по пути домой. Мёртвую девочку они забрали с собой. Одного молодого человека пришлось удерживать, чтобы он не набросился на меня. Когда его оттаскивали, он всё ещё продолжал кричать в мой адрес:

— Убийца! Психопат!

Я не мог его винить. Это я вызвал аварию, которая погубила её. Но, какой у меня был выбор? Я мог выстрелить над головами офицеров, приказать им свернуть на обочину, но тогда мы бы оказались очень близко от школы, в пределах досягаемости звука выстрела. Если бы мне пришлось стрелять снова, Кровавые Охотники могли услышать выстрелы и прибежать. Если, конечно, я прав и они в школе.

Ещё одна смерть на моей совести, но переживать о ней я буду потом. У меня есть дела.

Я обошел разбитый грузовик спереди и заглянул в кабину. Внутри я разглядел три тела, но я особо не приглядывался. Они не двигались, и я удовлетворённо решил, что они мертвы. С каких пор я начал думать о смерти с удовлетворением?

Я стал выше ценить точку зрения Мака; вероятно, я был недостаточно жесток, чтобы быть вождём. Моё решение отпустить четверых офицеров прямиком привело к четырём смертям. Разве, не лучше было бы их казнить?

Три месяца назад я не смог бы смотреть на подобное, но сейчас я выяснил, что мог. Возможно, причиной тому стало всё, чего я достиг за прошедшие три месяца. Когда я планировал свергнуть Мака, мои надежды строились на построении чего-то хорошего, но мои цели оказались неосязаемыми и слишком далёкими. Теперь они стали явью. Мы так многого добились, построили нечто ценное. Я чувствовал, что был готов пойти на всё, чтобы это защитить.

Хейкокса и Роулса я отправил обратно по дороге собрать оружие с тел убитых Кровавых Охотников. Когда они вернулись, у нас оказалось пять пулемётов, шесть мачете, и достаточно патронов, чтобы принять бой. Грин, Нортон, Хейкокс и Роулс взяли огнестрельное, большие ножи мы раздали оставшимся в живых членам труппы Грина.

— Нужно убедиться, что они захватили школу, — сказал я. — Они, наверняка, расставили посты наблюдения и часовых. Нам надо выяснить, что творится внутри, но приближаться толпой мы не можем. Короче, Нортон, ты со мной. Пойдём через поля и выйдем к школе со стороны реки. Хейкокс и Грин, я хочу, чтобы вы укрылись за этой живой изгородью и шли вдоль дороги, не высовываясь, пока не дойдёте до школьных ворот. Подходите к ним только в случае, если точно уверены, что там всё в порядке. Это просто разведка, ясно? Мы не вмешиваемся и не высовываемся. Роулс, отведи остальных в Хилденборо и жди нас. Как закончим, встретимся там. Всем всё понятно?

Мальчишки закивали.

— Удачи всем.

Чтобы добраться до границы школьной территории ушло полчаса, но увиденное нами оказалось совсем не тем, что мы ожидали. Мы ползли по лесу, пока не добрались до первого поста. Мы разглядели ствол пулемёта, но он был повёрнут в сторону школы. Я никак не мог взять в толк, зачем. Надо рассмотреть получше.

Оставив Нортона наблюдать за постом. Я отполз обратно в заросли и разделся до трусов. Огнестрельное оружие я оставил, но мачете взял с собой, затем я добежал до реки и скользнул в воду. Я немного проплыл по течению вдоль школьной территории. Когда я проплывал мимо первого поста, то увидел у стены тело мальчика. Ему перерезали горло. Я был прав, Кровавые Охотники напали и захватили этот пост. Но, зачем тогда направлять пулемёт в сторону школы… если только им не удалось её захватить!

Я проплыл дальше. У второго поста я ничего не увидел, а у третьего заметил двоих Кровавых Охотников, они смотрели в сторону школы и курили. Трупов нигде видно не было, но их волосы блестели от свежей крови. Я подплыл к берегу и какое-то время сидел там, выбирая, как поступить. Тайком или напролом? Я мог вернуться к Нортону, и отправиться в Хилденборо с тем, что удалось разузнать; либо я мог выбрать беспощадное убийство. Три месяца назад я бы о таком даже не задумался бы. Но я снова вспомнил о том, куда нас привёл мой отказ от убийств, и моя решимость окрепла. Больше нет смысла притворяться, будто я не хладнокровный убийца.

Пора начать действовать именно таким образом.

Я выбрался из воды, как можно тихо, и пополз к ним с ножом в руке. Секрет скрытого передвижения в лесу в том, чтобы держаться как можно ниже, не шаркать ногами, как при обычной ходьбе. Так можно избежать хруста веток, когда стоишь. Босой, я преследовал жертву.

Когда я подошёл ближе, то услышал их болтовню. Они пытались понять, нравится ли некоей девушке по имени Кэрол тот, что справа. Сам он думал, что нет, но его приятель был уверен в обратном, и убеждал его «подкатить». Жестокие религиозные фанатики, измазанные человеческой кровью, спорят о свидании. Они настолько увлеклись обсуждением, что заметили меня только, когда я прижал влажное холодное лезвие к горлу того, что справа.

— Привет, — прошептал я ему в ухо, когда он замер от страха.

Его приятель громко вскрикнул и подпрыгнул. Он прицелился в нас обоих.

— Тише, тише, — успокаивающе произнёс я. — Не спеши. Нажмёшь на спуск и твой дружок сдохнет. — «Плюс, сюда сбегутся все Кровавые Охотники». — Так, что опускай.

Он замер, не зная, что делать. Я сильнее прижал нож к шее человека передо мной, и тот застонал. Его приятель наклонил ствол и дослал патрон.

— И чего? — произнёс он, стараясь говорить более уверенно, чем чувствовал себя на самом деле. — Он чуть раньше обретёт вечную жизнь. Он мне «спасибо» скажет, когда мы снова встретимся.

— Эм, Роб, — заговорил тот, что стоял передо мной. — Он мне горло перережет.

— Он прав, знаешь ли, — сказал я. — Перережу. Так что, если не хочешь разбить сердце бедняжке Кэрол, брось оружие.

Роб уставился на меня, стараясь сохранить спокойствие. Но вскоре он опустил оружие и положил его на землю.

— Спасибо, — произнёс я и улыбнулся. — Теперь отбрось его ногой.

Он подчинился.

Минуту спустя, они уже оба лежали на земле, лицами вниз, руки на затылке. У меня не ушло много времени, чтобы заставить их говорить, гораздо больше времени ушло на то, чтобы поверить в сказанное ими. Когда я узнал, всё, что мог, передо мной встал выбор. Я был готов убить одного, чтобы разговорить второго, но убить их сейчас, означало убить без причины, вот так, просто.

Тем не менее, дальнейшие мои действия были ясны. Убить их, выпотрошить, измазаться их кровью, столкнуть трупы в реку, затем прогуляться до следующего поста и убить всех там до того, как они догадаются, что я никакой не Кровавый Охотник. Повторить на всех оставшихся постах. Пока есть такая возможность. Это — самое безопасное, что можно сделать.

Я крепче сжал нож, стиснул зубы и приготовился ударить, но внезапно у меня перед глазами появилось выражение лица Вольфа-Барри, когда я вонзил нож ему в грудь. Я закашлялся. Я не мог этого сделать. Даже сейчас, после всего того, что я натворил, я не мог представить, что устраиваю кровавую баню, и неважно, насколько она необходима.

У меня появилось чувство, будто я провалил какое-то испытание.

Я приказал им раздеться, разрезал их одежду на полосы и крепко связал их. Затем я проплыл вверх по течению и вернулся к Нортону.

Мне было, что ему рассказать.

* * *

Той ночью я совершенно не мог уснуть. В пабе Хилденборо мы до хрипоты спорили, пытаясь разработать план, который не приведёт к тому, что мы окажемся висеть вверх ногами с перерезанными глотками. К тому времени, когда мы договорились о плане нападения, уже стемнело и все были измотаны. Нортон без возражений согласился на свою роль и ушёл в ночь выполнять поставленные задачи. Боб приготовил для нас кровати в том самом большом доме, где три месяца назад я дрался за свою жизнь. Необычно спать здесь, будучи почётным гостем.

Но, разумеется, я не мог спать. Раз за разом я проигрывал в голове тот день. Убийство Вольфа-Барри, стрельба по остальным, свисающая голова мёртвой женщины, когда её уносили прочь, вонь Кровавых Охотников, чувство, что мне следовало убить их прямо там, на месте, ноющее ощущение того, что я всё ещё не настолько безжалостен, насколько следовало бы. Знание того, что, если бы нами руководил Мак, всё было бы намного проще. И это не говоря о моих тревогах насчёт предстоящего дня, вероятности боя, ожидания очередных убийств, возможности моей собственной смерти и смерти моих друзей. Я боялся тех кошмаров, что мог принести сон.

Плюс, мне казалось неправильным спокойно спать, пока там, во тьме, Нортон рискует жизнью.

Так я и лежал, слушал сов и лис, жалея о том, что рядом нет отца, который бы принял командование за меня. Я жалел, что не мог снова стать ребёнком, что я не мог отступить в мир, где моими единственными тревогами были прыщи, запах пота, и будет ли девочка из старших классов смеяться надо мной, если я попрошу её встретиться со мной во время обеда и поесть чипсов на автобусной остановке. Такой должна была быть моя жизнь. Господи, да мне же пятнадцать лет. Вы когда-нибудь слышали о пятнадцатилетнем генерале? Ну, Александр Македонский, может. Что бы там ни было, к концу дня всё разрешится раз и навсегда. Либо я погибну и школа будет разрушена, либо Кровавые Охотники будут стёрты с лица земли, подобно чуме их породившей. Когда, наконец, забрезжил рассвет, я встретил его с некоторым облегчением; ожидание боя намного хуже, чем сам бой.

Завтрак прошёл в мрачной обстановке. Грин не сказал ни слова с тех пор, как мы его спасли. Он сидел на краю стола и ковырялся в беконе с яичницей. Хейкокс находился в состоянии шока, пытаясь смириться с тем фактом, что вчера его жизнь изменилась с ухода за лошадьми на потрошение и отрубание голов. Мальчиков, которые входили в труппу Грина я практически не знал, но это были вычурные ребята, не умеющие сражаться, приунывшие из-за гибели своих друзей Рассела и Джонса. Боб был подавлен, поскольку ему пришлось потрудиться, убеждая мужчин Хилденборо присоединиться к нашему плану; в конце концов, во время нападения на школу у них погибли друзья. Но, в итоге, возможность отомстить Кровавым Охотникам склонила их на нашу сторону.

Единственным человеком, кто ел нормально, был Роулс. Он очистил свою тарелку, а затем ушёл за добавкой. Похоже, он вообще не переживал. Но, если приглядеться, можно заметить, что за его глазами нет жизни. Я беспокоился за этого пацана.

Закончив с едой, мы умылись и оделись. У меня, Роулса и Хейкокса имелась своя форма, остальным пришлось переодеваться в зелёно-коричневые одежды, которые Боб нашёл и навыпрашивал днём ранее. Мы встретились с новым ополчением Хилденборо во дворе перед домом и освежили план действий. Все получили оружие и распрощались друг с другом. Затем мы вышли на дорогу в сторону восходящего солнца.

Мы готовились вступить в бой.

* * *

Было что-то средневековое в установке палатки и установлении осады укреплённого замка. Но, поскольку Кровавые Охотники обходились без умных бомб, авиаударов и топлива, воссоздать забытое искусство войны казалось разумным.

Шатёр стоял за школьными воротами, по ту сторону стен, на траве, между дорогой и школьной оградой. Сами ворота лежали на земле, разбитые, их снесли грузовиком. Грузовик же валялся на боку метрах в двадцати за воротами. С водительской стороны кабины свисал труп. Пулемётное гнездо из мешков с песком оказалось разбито ударом, и я не имел ни малейшего представления о судьбе мальчишек, что сидели там. Кровавые Охотники собрали мешки, восстановили позицию, установили пулемёт и направили его в сторону выезда из школы.

Поскольку подъезд блокирован, а на всех постах в тылу сидели люди, все подходы к школе были перекрыты. Однако длинная дорога спереди, игровые поля сзади, загоны и огороды по обеим сторонам не могли служить нападавшим укрытием, а значит, лобовой штурм представлялся форменным самоубийством. Тупик.

Кровавые Охотники намеревались заморить школу голодом до полного подчинения. А я не собирался давать им столько времени.

Я повернул бинокль в сторону Замка и с удовлетворением заметил Юнион Джек, свисающий из окна. Это был сигнал; Нортон пробрался мимо охраны и зашёл внутрь. Делать больше нечего. Пора начинать.

Я вышел из укрытия где-то за полмили и, как мог, небрежно направился прямиком к школе. Я пытался насвистывать, но во рту всё пересохло. У них ушла минута, чтобы меня заметить. Трое самых здоровенных парней, что мне приходилось видеть, вышли мне навстречу с оружием наизготовку.

Я ухмыльнулся им. Я хотел выглядеть уверенно, но, наверное, выглядел расстроенным.

— Отведите меня к своему вождю, — сказал я.

Так они и поступили.

По мере нашего приближения, у входа в шатёр начала собираться толпа. Целое племя людей, одетых в джинсы и футболки, шлёпанцы и кроссовки, с мачете и огнестрельным оружием в руках, с лицами, руками и волосами покрытыми человеческой кровью. Трудно было принять эту смесь обыденности и сюрреализма. Как и запах.

Я никогда не был верующим. Для меня это не имело никакого смысла. Однако я пел гимны и читал молитвы на школьных собраниях во время обязательной воскресной службы в часовне. Та религия, которой следовал я, выглядела вполне безобидно. Викарии были либо напыщенными занудами, либо молодыми людьми, которые пытались казаться крутыми, играя на гитаре, или что-то в этом роде. Один мальчик из моего общежития на летних каникулах начал посещать курс под названием «Альфа-курс»[21], а к следующему семестру он бросил курить и вступил в школьное христианское братство. Но это не было настолько зловеще. И я это принимал. Это было ощущение принадлежности к общине, ощущение комфорта в вере, что в этом имелся какой-то смысл. Мне это было не нужно, но я понимал, что у других людей бывает наоборот.

Но такое… Подобное не умещалось у меня в голове. Насколько нужно быть ебанутым, чтобы считать, будто человеческая жертва спасёт твою бессмертную душу? Насколько нужно отчаяться, чтобы представлять, будто обтирание человеческой кровью — это хорошая мысль? Я гадал, были ли Кровавые Охотники лишь сборищем слабых напуганных людей, попавших в плен к харизматичному психопату, или они выражали нечто более глубокое, фундаментальное? Какую-то ацтекскую часть нашего нутра, если пожелаете.

Я словно бы шёл сквозь толпу марсиан. Я совершенно не мог понять этих людей. И внезапно я осознал, что совершил чудовищную ошибку, вломившись к ним. Потому что, как можно с кем-то разговаривать, если даже не понимаешь его язык?

Полог шатра откинулся и я вошёл внутрь. Воздух внутри был затхлый и влажный, пахло травой, потом и кровью. На полу лежали покрывала в окружении сумок, разнообразных вещей и гор одежды; маленькое гнёздышко Кровавого Охотника. Прямо посредине палатки расстелился длинный красный ковёр, а в дальнем углу на деревянном возвышении стоял трон. Я говорю «трон», но на самом деле, это большой деревянный стул, накрытый золотистым одеялом и красными бархатными подушками. На троне восседал Дэвид, одетый в элегантный костюм в полоску и шляпу-котелок. В одной руке он держал зонт. По обе стороны от трона стояли вооружённые охранники.

Меня подтолкнули на красную дорожку и я шагнул навстречу вождю Кровавых Охотников. Я не имел ни малейшего представления, чего ожидать. Чего я точно не ожидал, так это того, что он встанет, подойдёт ко мне, пожмёт руку и предложит чашку чая с куском пирога.

Однако именно так он и поступил.

— Мы же уже общались прежде? — спросил он, наливая «эрл грей» в чашку из китайского фарфора.

— Да, общались. — Он протянул мне чашку с блюдцем, я поблагодарил его. — В Айтхеме.

— Так я и думал. Вы из тех мальчишек, что напали на нас.

Я сделал глоток.

— Ага.

Мы сидели на обитых тканью стульях за столом из кованого железа. На столе стояло блюдо с лимонным пирогом. Я не стал спрашивать, где им удалось раздобыть лимоны, а просто попробовал. Очень вкусно.

Представьте клоуна, выступающего перед детьми, его лицо покрыто гримом. Затем попытайтесь представить его, когда аплодисменты стихли. Он стар или молод? Уродлив или привлекателен? Невозможно сказать. Перед вами лишь лицо клоуна. То же самое касается Дэвида. Мне оказалось очень тяжело понять, как он выглядит, поскольку я видел лишь потрескавшуюся и осыпающуюся кровь, которой было измазано его лицо. От этого его стало сложно читать.

Очевидно, я распивал чай с безумцем. Но был ли опасен лично он? Убьёт ли он меня сам, без предупреждения, по прихоти, или из-за того, что я скажу что-нибудь не то? Или его опасность исходит только из его способности влиять на других? Ничего из этого я не мог прочесть по выражению его лица или холодных серых глаз.

— Итак, что я могу сделать для вас этим солнечным днём, юноша? — спросил он. — Возможно, вы желаете присоединиться к нам? У нас всегда есть место для раскаявшихся душ.

Он неискренне улыбнулся.

— Я пришёл просить вас уйти. — Даже после того, как я неоднократно прокручивал в голове эту фразу прошлой ночью, я никак не мог поверить, что произношу её вслух.

— Что, простите?

— Я хочу, чтобы вы оставили школу Святого Марка в покое. Просто уходите. Пожалуйста.

Он аккуратно отставил чай, водрузил локти на стол, и подпёр ладонями лицо.

— С чего бы мне так поступать? Там, внутри молодые невинные души, нуждающиеся в спасении. Я могу им его обеспечить. Я здесь лишь, чтобы помочь.

— А если им не нужно ваше спасение?

— Тогда они смогут помочь спасти других.

— В качестве источника крови.

— Или еды. Или и того, и другого. Их плоть и кровь — это священное таинство.

— Значит, для вас они всего лишь ресурс?

— Если они не внимут слову Божьему, да. — Он откинулся на стуле и пожал плечами, словно, говоря: «что я ещё могу сделать?».

Я решил зайти с другой стороны.

— Когда мы взорвали ту комнату, вы находились за дверью, — произнёс я. — Как вы выжили?

— За мной присматривали, — ответил Дэвид.

«Скорее всего, ты сбежал вниз по лестнице, когда услышал звон стекла», — подумал я.

— Но, если ваш культ благословлён, как же мы смогли сжечь ваш дом дотла?

Он рассмеялся, словно потакая ребёнку, задавшему поистине глупый вопрос.

— Вы не более, чем, простые посланники гнева Божьего. Он желает, чтобы я нёс Его слово всему миру. Я предал собственный призыв, задержавшись на одном месте. — Он обвёл руками вокруг себя, указывая на шатёр. — Теперь, как видите, мы мобильны! И в ходе нашего бесконечного путешествия мы спасаем гораздо больше душ. Всё, благодаря вам.

— Пожалуйста. Так, почему бы не двигаться дальше? Зачем осаждать школу, когда вокруг ещё много мест, нуждающихся в спасении?

— Может, я и святой человек, но я не отказываю себе в маленькой мести. Вы убили моих учеников, встали на пути у меня и моих последователей. Такое не может остаться безнаказанным.

— Сегодня многие умрут. Очень многие. И ваши и мои. Мужчины, женщины, мальчики, девочки. В этом нет необходимости. Вы можете просто уйти.

— Мы не станем.

«Первый удар».

— Ладненько, тогда позвольте обитателям школы уйти, и всё здание ваше, сделайте его своей новой базой. Без арендной платы. Оно ваше.

— Вы не слышали, что я только что сказал? Теперь мы мобильны. Вот так и должно быть.

«Второй удар».

— Тогда берите меня.

— Что, простите?

— Забирайте меня. Слейте мою кровь, съешьте меня, делайте, что хотите. Я не стану сопротивляться. Но оставьте школу в покое.

— Мой дорогой юноша, вы уже мой. Какая моя выгода в этой сделке?

«Третий удар».

Ну, что ж, ладно. Я предоставил ему возможность, сделал всё, чтобы избежать кровопролития. Иных вариантов, кроме драки, не осталось. Проблема в том, что мой план был основан на том, что я останусь снаружи. А я тут застрял, в этой здоровенной палатке. Надо быть более находчивым.

— Сколько вы привезли сюда людей и оружия? — спросил я.

Дэвид улыбнулся. Не очень приятно.

— Множество и множество, — ответил он.

Я сделал вид, словно обдумываю его слова.

— Тогда, возможно, я смогу к вам присоединиться?

Наконец, мне удалось его удивить.

— Вы желаете влиться в паству спасённых?

— Я не желаю умирать, так, что, да. Пожалуйста.

— Вы понимаете, что влечёт за собой вступление в ряды спасённых?

— Я слышал о ритуале кровопускания. Поправьте, если ошибаюсь. Из пленников, или если тот, кто присоединяется, считается особо ценным, из числа уже спасённых, выбирается жертва. Двое мужчин держат жертву, а кандидат раздевается догола, перерезает жертве горло и сливает кровь в чашу. Когда чаша наполняется, он выпивает кровь. Затем тело переворачивают и вскрывают. Вы погружаете руки во внутренности жертвы и рисуете кровью на груди кандидата крест. Кандидат берёт нож, режет себе запястья, окропляет кровью ваши ладони, и вы умываетесь ею. Я прав?

— И вы будете рады пройти ритуал спасения?

— Если это будет означать, что я останусь в живых, да.

— Хотите, поведаю вам тайну?

— Будьте любезны.

Он подался вперёд и заговорщицки прошептал:

— Вы не очень хороший лжец.

— Я вам не лгу. Клянусь, я присоединюсь к вам, если позволите.

— Если вы так хотите присоединиться, зачем вы убили моих учеников, которых я послал доставить вас ко мне? Мы вчера нашли их тела на дороге. А зачем было нападать и связывать двоих моих людей у реки? Нет, я считаю, это больше похоже на некий план, начало которому положено этим разговором. Вы, правда, решили, что мы уйдем, если вы вежливо попросите?

Слово «вежливо» он выплюнул мне в лицо, словно ругательство, и в его глазах, внезапно, вспыхнула искра яростного безумия.

— Я надеялся на это. Надо же было попытаться, разве, нет?

Ярость сменилась презрением.

— Вы видите себя вписанным на страницы истории, не так ли? — Он хмыкнул. — Полагаю, вы воображаете себя героем, который врывается во вражеский лагерь, выманивает злодея и убегает, чтобы сразиться в другой. Так? Но вы ошибаетесь. Мой крестовый поход свят и праведен, а вы ни что иное как невежественный язычник. Я связал своих последователей верой, кровью и силой своей воли. Я веду их к славе и спасению. Вы и не представляете, какие испытания я перенёс, какое противодействие преодолел, каких демонов изгнал. Я — герой этой сказки, мальчик, а не ты. Ты всего лишь примечание. Ничего более.

Он был впечатлён собственной речью.

— Я не знаю, что ты со своими бойскаутами там запланировал, но заверяю тебя — всё это бесполезно, — разглагольствовал он. — У тебя нет сил, которые ты мог бы призвать. Мы окружили школу, все твои мальчики, всё твоё оружие осталось внутри. Они не смогут атаковать нас по той же причине, почему мы не можем атаковать их — их перебьют раньше, чем они добегут до стены. И если дойдёт до драки, что я считаю маловероятным, мои люди перевешивают твоих числом два к одному, и не боятся умереть. Ты увидишь, как они сражаются. Это прекрасно. Они без раздумий бросаются в самую гущу событий. Они великолепны!

Мессианский пыл Дэвида впечатлял, но меня он не сильно убедил. Я подумал о тех двоих, что я допросил у реки днём ранее. Слово «великолепны» не входило в число тех, каким я бы их описал; это всего лишь напуганные идиоты, которые были рады примкнуть к какому-нибудь племени. Очевидно, у них имелось некое жёсткое ядро из людей, вроде того, что я убил в Хилденборо, который дрался до последнего, но я был уверен, что если убрать Дэвида из этого уравнения, большинство Кровавых Охотников разбежится. По крайней мере, я на это надеялся. Весь мой план был основан на этом.

— Вы… вы правы, — сказал я, стараясь не переигрывать. — Я знаю, у нас нет ни шанса. Я блефовал. Мы не сможем перебороть вас, не таким способом.

— Не верь ни единому его слову, Дэвид, — раздался позади меня знакомый голос. — У него есть план.

Я обернулся посмотреть на вновь прибывшего. Парни, которых я допрашивал на посту, сообщили, что Мак здесь, поэтому я ожидал вновь встретиться с ним лицом к лицу. Но, к тому, что предстало перед моими глазами, я готов не был. При виде этого человека я отшатнулся.

Его волосы сгорели, лысая голова почернела и была покрыта шрамами. Левая сторона лица также представляла собой обгорелую плоть, она провисала, что говорило о том, что мышц там не было. Левый край губ тоже обгорел, обнажая зубы, отчего складывалось впечатление, что он постоянно отвратительно и презрительно ухмылялся. Левое ухо превратилось в рваные лохмотья, а левый глаз выпал, на его месте зияла чёрная глазница. Левая рука заканчивалась в районе локтя, но в правой он уверенно держал пулемёт. Он был похож на зомби.

Но не внешний вид Мака заставил мою кровь застыть, а сердце замереть.

Рядом с ним стояла Матрона.

И её лицо и волосы были измазаны кровью.

Глава шестнадцатая

— Послушай, — сказал я. — План простой.

— Слишком простой, как по мне, — сказал Боб.

— Твой человек, действительно так хорошо стреляет, как ты говоришь… да, или нет? — спросил я.

— Он превосходен, бляха, — ответил он.

— У него есть какие-нибудь сложности со стрельбой по людям?

— Нет, — мрачно отозвался Боб.

— Тогда, он — наша лучшая цель. Ой, прости. Я не со зла.

— А ты уверен, что сработает? — спросил Роулс.

— Кровавые Охотники держатся на культе личности. Следовательно, если устранить вождя, остальные не будут знать, что делать. Всегда есть вероятность, что они просто разойдутся.

— Поверить не могу, что это — наш лучший план. Надеяться, что они разойдутся. Господи, — пробормотал Нортон.

— Ты говоришь, он никогда не выходит из палатки, так, как ты вытащишь его наружу? — спросил Боб.

— Буду импровизировать. Главное, убедись, что твой человек будет готов. Едва Дэвид ступит наружу, я хочу, чтобы он умер. Затем, пока они будут бегать вокруг, размахивать руками и вопить, вы выйдете на дорогу и встанете строем, с оружием наизготовку. Только не стреляйте без крайней необходимости. Нортон, ты поведешь мальчишек из школы, и вы поступите точно так же. Когда их главарь умрёт, а мы зажмём их с двух сторон, демонстрируя силу, тогда есть вероятность, что они сдадутся.

— А Мак? — спросил Нортон. — Мы же не ждём, что он просто так уйдёт, правда?

— Нет. Я, честно говоря, не знаю, что он будет делать. Он — тёмная лошадка.

* * *

Матрона стояла и целилась в меня, пока Мак и Дэвид отошли в сторону и тихо беседовали, периодически поглядывая на меня. Я продолжал сидеть. Я взглянул на Матрону, пытаясь выявить признаки того, что она действует по принуждению. Ничего.

Вскоре Дэвид вернулся за стол. Мак встал позади него, его изогнутый рот исказился в зловещей ухмылке. По его лицу было сложно что-то прочесть, как и по лицу Дэвида, вероятно из-за того, что части этого лица просто не существовало. Однако он что-то затеял, и мне это не нравилось.

— После прений с братом Шоном, я решил удовлетворить вашу просьбу присоединиться к нам, — произнёс Дэвид.

«Что ещё за нахуй?»

— О. Эм… Благодарю.

— Если вам нужно время на подготовку, сестра Джейн побудет с вами в уединении до назначенного часа.

— Отлично, спасибо, — произнёс я, смущенный и полный подозрений. — Обещаю, вы об этом не пожалеете.

В итоге мы с Матроной присели на траву в углу палатки, прикрытые от посторонних глаз импровизированной ширмой из одеял, наброшенных на деревянные стойки.

Я столько хотел сказать. Джейн Кроутер была весёлой и живой; она умела за себя постоять и ни от кого не терпела никакой херни. Неужели эта пустоглазая прислужница, и в самом деле, она?

— Прости, — вскоре произнёс я.

Она взглянула на меня. Было сложно разобрать, но мне показалось, что она смутилась.

— Если бы я раньше разобрался с Маком, то раньше вернул бы тебя в школу. Они бы вас никогда не нашли.

— Хвала небесам, что нашли, — произнесла она. — Ведь, я спасена!

«О, боже, нет!». Я ощутил, как по щекам покатились слёзы.

— Ай, — вскоре сказала она. — Я шучу.

Я ни разу в жизни не испытывал такого облегчения. Не считая того случая, когда чуть не погиб на эшафоте. По размышлении, тот случай, пожалуй, превзойдёт этот. Однако я был чертовски доволен. Мне хотелось обнять её, но она оттолкнула меня.

— Лучше не надо. Я, типа, воняю. Кровь, все дела, — прошептала она, осторожно, дабы никто не подслушал нас с той стороны одеяла.

— Да, насчёт этого. Всё хотел спросить, с чего это ты вся покрыта кровью, ходишь с оружием и околачиваешься с толпой шизанутых религиозных каннибалов?

— Я теперь верный последователь, Ли. Должна быть.

— Почему?

— Девочки у них. Теперь с Дэвидом путешествует около сотни человек, и у некоторых такое физическое состояние, что они нуждаются в уходе. Им нужен доктор, поэтому меня оставили в живых. Но, когда они меня принимали, я чётко дала им понять, что если девочкам чем-то навредят, я покончу с собой. Пока я с ними сотрудничаю, девочки остаются живы и их никто не трогает. Их держат в обозе, который каждую ночь останавливается в миле от основной стоянки, поэтому я и не пыталась их найти.

— Но ты же не врач.

— Ты не всё обо мне знаешь, Ли, — нетерпеливо бросила она. Видимо, я задел её. — Я три года училась в медицинском училище.

— Тогда, зачем…

Она перебила меня.

— Сейчас уже неважно. Это было в прошлой жизни.

Я взглянул в её измазанное кровью лицо.

— Тебе пришлось обратиться?

— Да. Таково было условие.

Она кивнула.

— В качестве жертвы избрали Кровавого Охотника. Было несколько проще. С пленником я бы так поступить не смогла. Бог знает, что бы тогда с нами стало, но я бы не смогла… — Она прервалась, не в силах продолжить.

— Значит, девочки в безопасности, а ты стала доктором у культистов, так?

— Ага.

— Не очень-то хочется спрашивать, но Мак?..

— Да, я его залатала. Не самая приятная работёнка, он два раза умирал у меня на столе, но, в итоге, я справилась. Полагаю, он выжил на чистой силе воли. Он очень-очень зол на тебя, Ли.

— Да ну нахер, Шерлок. Но нахуя ты его спасла?

— Это моя работа. Я спасаю людей. Вот, чем я занимаюсь. Я стараюсь… стараюсь не убивать людей.

— Как ты могла, после того, что он сделал?

— А как я не могла? — с яростью бросила она.

Я не знал, что на это ответить.

— И он — правая рука Дэвида?

Она вздохнула.

— Да. Когда я его залатала, он попросил о вступлении, и Дэвид разрешил. Сказал, что он принёс послание Божье и заслужил спасение. Для его посвящения выбрали ребёнка. Девочку, не старше пятнадцати. Он ни секунды не сомневался. А потом он начал по-новой.

— Что начал?

— Прогрызать себе путь. Лезть вперёд, проявлять инициативу, решать задачи. За свой первый месяц он привёл больше пленников, чем они сами за предыдущие три. Их стратег погиб во время нападения на Хилденборо. Мак решил, что место свободно и занял его. Теперь Дэвид очень на него рассчитывает.

— Значит, ему следует за ним приглядывать. Иначе, окажется распятым раньше, чем сам это поймёт.

— Это не так просто. Здесь у Мака нет той же власти. Он не сумел собрать свою банду приспешников. Все здесь верны в первую очередь Дэвиду. Это Мак убедил Дэвида прийти сюда, он же разработал план нападения. Думаю, он несколько недель назад споткнулся о, назовём их, офицерами, за неимением лучшего слова, и вместе они предложили план. Выманить тебя, напасть, пока тебя нет. Он был в бешенстве, когда штурм школы провалился. Он не ожидал столь организованного сопротивления. Боже, а когда вчера утром он нашёл в грузовике трупы мальчишек. Это ты сделал?

Я рассказал о том, что случилось с нами на ферме и потом. Когда я рассказал ей об убийстве Вольфа-Барри, она поступила очень странно. Она протянула руку и потрепала мои волосы.

— Бедненький, — сказала она, её голос был полон сострадания и печали.

Мне внезапно стало очень неуютно.

— Это было необходимо, — неловко произнёс я. — Я сделал то, что должен был.

Она кивнула, без слов. Но продолжила держать меня за руку.

— Так, что насчёт разрешения Дэвида обратить меня? — спросил я.

— Не знаю. Что бы там ни было задумано, ничего хорошего ждать не стоит.

— Но, ритуал же будет проходить снаружи?

— Обычно, да. Как только выйдем наружу, всё и начнётся. Если повезёт, полноценной перестрелки не будет, но если будет, я хочу, чтобы ты как можно быстрее бежала через дорогу. Там, в живых зарослях, в нескольких метрах левее от школьных ворот есть лазейка. Тебя там будут ждать, и, если потребуется, прикроют огнём.

Она кивнула.

В этот момент одеяло откинулось и на нас уставился Мак.

— Как идёт воссоединение? — прохрипел он.

— Что, прости? — переспросил я. — Я что-то не расслышал. Не мог бы ты говорить немного чётче, пожалуйста?

Он с яростью посмотрел на меня. Тяжело говорить, когда губы частично обгорели.

Я встал и протянул руку.

— Привет, Мак, отлично выглядишь. Без обид, да?

Я опустил взгляд и изобразил удивление, не увидев руки.

— Ой, прости.

Я притворно смутился.

— Идём со мной, — сказал он, изобразив нечто, похожее на улыбку.

Снаружи палатки собралась толпа, нас с Матроной провели сквозь неё к открытому месту, где стоял Дэвид. Толпа — это совсем нехорошо. Среди такого сборища снайпер не сможет как следует прицелиться в Дэвида. Я судорожно соображал, но на ум ничего не шло. Возможно, в итоге придётся пройти через весь ритуал.

— Ты выбрал сегодняшнюю жертву, Дэвид? — спросил Мак.

Что-то в его тоне вызвало у меня ещё большее беспокойство.

— Я решил внять твоему совету, брат Шон, — ответил Дэвид.

Толпа разделилась, вперёд вышли двое мужчин, ведя за собой мальчика. Это был Хиткоут. Теперь я понял, что стало с мальчиком, сидевшим за пулемётом у школьных ворот. Его лицо было залито слезами и соплями, он хныкал. Он выглядел совершенно остолбеневшим. Он увидел меня, на его лице, на мгновение отразилась надежда, но он быстро догадался, что происходит, и издал низкий стон животного ужаса.

— О, боже, нет, боже, нет, боже, нет, пожалуйста, нет, — забормотал он.

Сопровождающие вывели его на центр поляны и силой поставили на колени. Когда он встал на колени, я заметил, что руки его связаны за спиной. Один мужчина схватил его за волосы и запрокинул голову, обнажая голую шею. Хиткоут замолчал, слишком напуганный, чтобы даже хныкать. Он знал, что сейчас умрёт. Когда он посмотрел на меня, я заметил в его глазах смесь страха и мольбы, и почувствовал, что меня сейчас стошнит.

Я был настолько парализован, что не заметил, как позади меня встал Мак. Его присутствие я заметил, лишь, когда он зашептал мне на ухо.

— Тебя не было, когда мы преподали этой сучке урок. Тебя не было, когда мы казнили тех, из Хилденборо. Я сделал тебя своим заместителем, но ты этого даже не заслужил, не так ли? Никогда не марал рук. Или член, без разницы.

Я сжал кулаки. Нельзя поддаваться на его провокации. Надо придумать, как из этого выбраться.

— Для тебя всё было слишком просто, — продолжал он. — Интересно, будь ты тогда там, застрелил бы ты пленного?

Я повернулся к нему, злой.

— Нет, не застрелил бы. Я не живодёр.

Мак хмыкнул.

— Всё те же речи, Ли. Кого ты пытаешься убедить? Следовало бы тебя предупредить, меня трудно развести. Это меня ты предал, хладнокровно выстрелил и бросил умирать, не забывай. Бейтс тоже мог бы с тобой не согласиться. Также, полагаю, вчера ты убил одного из моих офицеров. Так, в чём же разница между убийцей и живодёром? Потому что ты, определенно, убийца.

Я просто смотрел в его единственный глаз.

— Нечего ответить? Что ж, давай-ка устроим проверку. У тебя есть выбор. Хочешь жить, убей Хиткоута. Возьми нож, перережь ему горло, посмотри, как он будет умирать. А потом ты должен выпить его кровь. В этот раз, если хочешь быть в моей банде, придётся заслужить. Если откажешься, я прострелю тебе коленки, подвешу за ноги и солью кровь.

Дэвид снисходительно улыбался нам обоим. Он не мог слышать, что Мак нашёптывал мне в уши, однако позволял своему приспешнику немного повеселиться.

— И чему же этот урок должен меня научить? — спросил я.

— Тому, что ты не способен делать то, что должно, — ответил Мак. — Если ты убьёшь Хиткоута и присоединишься к нам, тогда я не смогу тебя тронуть. Ты будешь под защитой, как член братства. Тогда ты сможешь разрабатывать планы, схемы, что душе угодно. Попытаться скинуть его, как меня. Можешь даже убить его. Что угодно, мелкий ты извращённый пиздюк. Возможно, даже у тебя появится шанс спасти школу. И Матрону, и девочек. Но только, если будешь жить. А жить ты будешь, если убьёшь Хиткоута. Пожертвуй им, если хочешь спасти других, или пожертвуй собой, чтобы сберечь совесть. Выбирай.

Он вложил мне в ладонь охотничий нож.

— Ты обманом пробил себе путь к руководству, даже не принимая сложных решений. Вот так выглядит руководство, Ли; готовность, при необходимости, отправить людей на смерть, способность убить без угрызений совести и сомнений, если потребуется. Покажи, из чего ты сделан.

Он отступил назад, держа ладонь на рукояти пистолета.

Нож, словно свинец, тяжело лежал в руке. Я смотрел на Хиткоута широкими напуганными глазами, а он незаметно покачивал головой, будто пытался отрицать происходящее. Я огляделся, осмотрел море окровавленных, замерших в ожидании и волнении лиц. И Дэвид, удивлённый, но привлеченный моими сомнениями.

— Давайте-давайте, юноша, — резко бросил он. — Вы знаете, что делать, если хотите к нам присоединиться. Забейте скотину. Заслужите спасение. Оберегите себя.

Я подумал о двух мужчинах, которых связал на посту. Если бы я убил их и разобрался с рубежами на реке, мы бы смогли эвакуировать школу незаметно для войск у ворот.

Я подумал об офицерах, которых освободил. Если бы я их не отпустил, то Бен Вудхэмс, та девушка, Рассел и Джонс остались бы в живых.

Я подумал о Маке. Если бы я убил его до того, как он захватил власть, тогда Матрона не пережила бы своих испытаний, и было бы спасено бессчётное количество жизней.

Если бы я делал то, что необходимо, очень многие остались бы живы.

Каждый раз, когда я сохранял кому-то жизнь, становилось только хуже. Мак был прав. И Хиткоут всё равно умрёт.

Я подошёл, склонился над дрожащим мальчиком, прошептал: «Прости» и перерезал ему горло. Всё это время я не переставал смотреть в лицо Маку. Даже на изуродованном, на нём явственно читалось выражение триумфа. Это было самое ужасное зрелище, что мне приходилось видеть.

Он изобразил аплодисменты, пока вся толпа запела осанны.

Когда я выпрямился, то заметил в толпе Матрону. Она плакала. По её щекам текли красные слёзы. Только в этот миг я осознал, что сам плачу.

Двое мужчин держали Хиткоута, пока тот бился и дёргался в предсмертных судорогах, и собирали льющуюся из его горла кровь в самую обычную салатницу. Когда его судороги, наконец, прекратились, а чаща наполнилась свежей кровью, Дэвид шагнул вперёд, взял чашу и протянул мне. Он поднёс её к моим губам. Мои ноздри наполнились металлическим ароматом скотобойни.

— Выпей крови агнца, и переродись до самой души, — произнёс он.

Он не осознал, что я уже переродился.

Я сделал два коротких вздоха и подался вперёд, чтобы отпить.

В тот же момент я крепче сжал рукоять ножа и изо всех сил ткнул Дэвида в грудь, целясь в сердце.

Лезвие отскочило от пуленепробиваемого жилета, который Дэвид носил под пиджаком, и упало в траву.

И тогда разверзся ад.

Глава семнадцатая

Я не ожидал, что выживу. Если бы выбор стоял чётко — убить Хиткоута, или умереть самому — мне хочется думать, что я выбрал бы собственную смерть.

Беда в том, что у меня был нож, а Дэвид стоял в трёх метрах от меня. Если я дёрнусь в его сторону, меня пристрелят ещё на полдороги. Единственный способ убить его — это вынудить подойти ко мне. А единственный способ этого добиться — это убить Хиткоута и продолжить ритуал. Я понимал, едва я перережу горло этому бедолаге, это будет мой единственный шанс убить Дэвида. Уговор такой. Разумеется, секунду спустя после того, как мой нож пронзит сердце этой сволочи, мне прострелят голову. Я был не против.

Однако он не умер. Как и я. И мне придётся жить с тем, что я хладнокровно зарезал собственного друга. Уснуть мне не давали другие кошмары, но молящий шёпот Хиткоута будет вечно звучать у меня в ушах.

* * *

— Ой, — произнёс Дэвид, ухмыляясь.

Затем он пнул меня коленом по яйцам. Я скрючился, и он снова ударил меня коленом, на этот раз, по лицу, разбив нос и опрокинув на спину. Я споткнулся и упал. По толпе пронёсся рёв, и все бросились на меня. Повсюду мелькали ноги и руки, слышались крики и вопли. Ботинки впивались в каждый сантиметр моего тела, мне удалось поднять локти и прикрыть голову, но толку с этого было мало.

Я услышал жуткий хруст, и моя рука переломилась надвое. Я закричал в агонии, в голове всё поплыло. Возникло ощущение, будто я воспарил над землёй. Я начал отходить.

Затем началась стрельба. Побои прекратились практически мгновенно, крики злобы сменились воплями страха. Я услышал слева и справа топот бегущих ног, резкий настойчивый стук пулемёта, окрики Мака и Дэвида, отдающих приказы. Всё моё тело болело, а рука просто выла в агонии. Голова была в два раза больше. Я попытался восстановить дыхание. Нельзя в таком виде валяться на открытом месте. Затем я почувствовал, как меня подхватили под руки и подняли. Я открыл глаза, но перед глазами мелькали лишь разноцветные пятна; сплошная бессмыслица. Меня так часто били по голове, что возникло ощущение, будто мозг в черепе болтается по сторонам. Кто бы мне ни помогал, но ему удалось поставить меня на ноги, и я сделал несколько неуверенных шагов.

— Вниз!

Матрона.

Она толкнула меня вперёд и я распластался на траве. Приземлился я на больную руку и тут же вырубился.

Когда я вновь пришёл в себя, то понял, что снова двигаюсь, ковыляя следом за Матроной, которая меня поддерживала. До меня доносились звуки боя, но я не мог сказать, где он происходил. Находились ли мы в самой гуще, или оставили её позади? Я ощутил, как по лицу скользнула ткань, и меня втолкнули в палатку. Зрение начало потихоньку проясняться, я начал различать формы и цвета.

— Сиди здесь, — сказала Матрона, сажая меня на стул.

Зрение и слух продолжали восстанавливаться. Снаружи творилась натуральная мясорубка. Прибежала Матрона с аптечкой.

— За руку держишься, она сломана?

Она тяжело дышала и постоянно огладывалась через плечо в сторону выхода из палатки.

— Похоже.

— Будет больно — предупредила она, взяла меня за руку и слегка её повернула, пытаясь найти место перелома и вправить кость.

Я снова вырубился.

Когда чувства вновь вернулись ко мне, моя рука висела на перевязи и была крепко примотана к груди. Я поднял взгляд и увидел, что Матрона боролась с нападавшим. В глазах всё ещё по-прежнему плыло, и деталей рассмотреть я не мог, но я видел, что она проигрывала. Я огляделся в поисках оружия и увидел у своих ног аптечку. Я наклонился и поднял её здоровой правой рукой. Я попытался встать, но ноги были как желе. Я сумел подняться, но завалился набок и упал на землю. К счастью, на этот раз я приземлился на здоровую руку.

«Дыши глубже. Сконцентрируйся. Надо работать».

В этот раз мне удалось встать и подойти к борющимся. Я изо всех сил ударил углом аптечки по голове мужчины, который уже сжимал горло Матроны. Он хрюкнул и упал на землю. Погодите, это не Кровавый Охотник. Блядь.

— Спасибо, — выдохнула Матрона.

— Надо отсюда уходить, — сказал я. — Наши парни считают тебя врагом, а Кровавые Охотники, видя, как ты мне помогаешь, тебя зарежут. Тебе надо идти.

— Знаю. Надо найти девочек. Впрочем, есть ещё одно.

Она взяла у меня аптечку, достала из неё шприц и бутылёк. Она наполнила шприц и воткнула иглу в мою здоровую руку раньше, чем я успел подать голос.

— Что это за хуйня? — спросил я.

— Домашняя настойка, — ответила Матрона. — Поможет тебе продержаться на ногах какое-то время. Возьми. — Она вложила в мою здоровую руку автомат. Затем она подалась вперёд и крепко поцеловала меня в губы. — Удачи! — И вышла через заднюю часть палатки с автоматом наизготовку.

Место, куда она меня уколола, покраснело и нагрелось. Этот жар от руки распространился по венам по всему телу, пока не появилось ощущение, будто я наполнен лавой.

Фантастическое чувство!

Ткань палатки прямо передо мной прошила горизонтальная очередь. Я упал в поисках укрытия. Поток пуль на мгновение прекратился, словно в кого-то попали, затем возобновился. На ткань упало тело и сползло на траву. В палатку спиной вперёд вошёл Кровавый Охотник, яростно отстреливаясь. Оказавшись внутри, он повернулся и уже приготовился побежать дальше, как заметил меня. Он закричал и вскинул оружие. Я оказался быстрее. Две пули в грудь успокоили его.

Человек позади меня застонал и потёр голову, приходя в себя. Я с трудом узнал в нём одного из жителей Хилденборо.

— Очнись! — крикнул я ему.

Он посмотрел на меня и тряхнул головой, прочищая зрение.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Буду. Ты как?

Он кивнул.

Мы поднялись на ноги.

— Тогда, идём, — сказал я и мы выбежали из палатки в гущу боя.

Ничего подобного я прежде никогда не видел. Всюду, куда бы я ни посмотрел, дрались в рукопашную; повсюду на солнце блестели лезвия мачете, пахло кровью и кордитом. Люди резали, стреляли, душили и избивали друг друга. Царила натуральная свалка, и нельзя было сказать, кто одерживал верх. Силы, что мы привели из Хилденборо, насчитывали всего сорок человек, так что, мы были в явном меньшинстве.

Я вскинул оружие и несколько раз прицельно выстрелил, гарантированно убив двух Кровавых Охотников, и, как минимум, ещё одного ранив. Я стрелял одной рукой, от бедра, вторая бесполезно висела на груди, но всё равно, стрелял я лучше, чем когда-либо прежде. Все мои органы чувств обострились. Что бы там ни вколола мне Матрона, я чувствовал себя практически неуязвимым.

Парень рядом со мной завалился на спину, его голова раскололась надвое, рассечённая мачете. Я развернулся, выстрелил очередью, и Кровавый Охотник упал, дёргаясь, словно марионетка, которой перерезали верёвки. Внезапно я оказался прямо посреди боя.

В меня врезались люди, сплетённые в битве не на жизнь, а на смерть. Над головой свистели пули. Ко мне подошёл Кровавый Охотник с занесённым мачете. Я попытался вскинуть оружие, но его уже держал другой Кровавый Охотник. Я боролся за оружие, краем глаза увидел вскинутое мачете и отпустил хватку. Тот, что держал его, подался назад, удивлённо вскрикнул и очередью срезал того, что был с мачете. Когда он упал, я схватил мачете и метнул с максимальной аккуратностью. Лезвие нашло свою цель в груди того, что застрелил своего товарища. Я вырвал оружие из безжизненных рук Кровавого Охотника, и попытался разобраться в происходящем вокруг. Мальчиков я не заметил. Где, блин, Нортон?

В свалке боя я заметил пулеметную позицию за мешками с песком. Там сидел Кровавый Охотник и стрелял из пулемёта дорогу, ведущую к школе. Рядом с ним укрывалась целая группа Охотников, они стреляли прямо в дерущихся, выцеливая бойцов из Хилденборо. Если ничего не изменится, очень скоро Кровавые Охотники возьмут верх. Нужно угомонить пулемётчика, чтобы Нортон смог привести подкрепление. Кто-то врезался в меня сзади, отчего я упал на колени. Я обернулся и увидел молодую девушку, измазанную кровью. Она смотрела на меня, а над её левым глазом зияла дыра. Она завалилась на бок и перед моим взором предстал Роулс с дымящимся пистолетом в одной руке и окровавленным мачете в другой.

— Приказы, сэр? — выкрикнул он, перекрывая шум.

— Надо…

Он вскинул оружие и я пригнулся. Над головой просвистела пуля и я услышал приглушённый крик. Я снова посмотрел на него.

Определённо, это самый жуткий десятилетка, каких я только видел. Рад, что он на моей стороне.

— Пулемёт! — крикнул я, указывая в сторону ворот.

Он наклонился и помог мне встать. Я ещё только поднимался, как вдруг, мне пришлось выстрелить ему между ног, целясь в колено женщине, которая подкрадывалась к нему с мачете в руке. Роулс обернулся и добил её одним выстрелом.

Встав на ноги, я принял командование. Мы пробивались сквозь свалку, простреливая и прорубая себе путь к краю схватки. Затем мы обошли её кругом, подобрав по пути ещё двоих человек из Хилденборо. Мы нашли у стены чистую поляну и Роулс произнёс:

— Позвольте мне, сэр.

Он поднял оружие и аккуратно прицелился.

Пока он стрелял в сидящих за мешками с песком, мы обеспечивали его охрану, отстреливая всех Кровавых Охотников, кто оказывался у нас в перекрестье прицела. Один из стоявших рядом со мной мужчин поймал пулю в бедро, а когда он наклонился, чтобы зажать рану, вторая пуля попала ему прямо в голову. Он умер мгновенно, упав, словно мешок.

Роулс перед выстрелом каждый раз выходил вперёд, а я и оставшийся мужчина прикрывали его с боков. Ему удалось снять ещё двоих, прежде чем они догадались, кто по ним стрелял. К тому моменту мы уже находились в паре метров от мешков с песком. Оружие Роулса безвредно щёлкнуло, и тот отбросил его без каких-либо раздумий. Я встал на колено и принялся поливать позицию свинцом, пока Роулс бежал к ним с вскинутым мачете, выкрикивая нечто похожее на боевой клич. Одна моя пуля попала Кровавому Охотнику в грудь, и тот скрылся из вида. Другой принялся палить в Роулса, но пули, каким-то образом, прошли мимо, а стрелок вскоре лишился левой руки.

Я услышал мокрый шлепок, и голова человека, который сражался рядом со мной, упала к моим ногам. Я нырнул вперёд, одновременно разворачиваясь, приземлился на спину и тут же выстрелил. Но оружие молчало. Пусто.

Я перекатился в сторону, уклоняясь от лезвия, целившего мне в голову. В процессе я перекатился по сломанной руке. Больно не было ни капельки. Лезвие врезалось в траву рядом с моим ухом. Я потянулся здоровой рукой, схватил Кровавого Охотника за запястье, но его рука была измазана свежей кровью, поэтому моя ладонь соскользнула, пока он выдёргивал лезвие из земли. Он снова занёс мачете, а я лежал на земле, оказавшись в ловушке. Затем над головой что-то промелькнуло, кто-то в буквальном смысле пролетел надо мной, влетел плечом в живот Кровавому Охотнику и сбил того с ног. Хейкокс.

Даже среди шума боя я расслышал жуткий хруст при падении. Хейкокс вскочил на ноги, шея его противника была свёрнута. Он повернулся и протянул мне руку. Не успел я принять её, как его голова дернулась вбок, а повсюду разлетелись брызги крови и серого вещества. Пуля в голову. Он упал замертво. Я ползком попятился назад и попытался встать. Я уже слишком много времени провёл, лёжа на спине. Я заметил двух Кровавых Охотников, бегущих ко мне с оружием наизготовку. Вдруг они попадали на спины, когда в них врезалась очередь крупнокалиберных пуль из пулемёта. Я обернулся и увидел за мешками с песком Роулса, благослови его Господь, а тот лупил из пулемёта по каждому Кровавому Охотнику, который оказался достаточно глуп, чтобы представлять собой мишень.

Я вскочил на ноги, и на полусогнутых побежал к мешкам с песком. Я прыгнул за них, приземлился прямо на труп одной из жертв Роулса. Я забрал его оружие, занял место рядом с Роулсом, укрывшись за мешками с песком, и принялся отстреливать Кровавых Охотников.

Быстрый взгляд вправо явил моему взору группу вооружённых мальчишек, бегущих в сторону нашей позиции — Нортон с подкреплением. Однако, посмотрев на то, что происходило впереди, я понял, что уже слишком поздно. Кровавые Охотники сломили сопротивление. Мы проигрывали.

Крупнокалиберный пулемёт рядом со мной загремел ещё раз и стих.

— Патроны кончились, — беззаботно произнёс Роулс. — Что дальше?

— Обратно в Замок! Бегом!

Пока Роулс бежал по дороге, жестами указывая Нортону и его отряду отходить, я поднялся и выкрикнул, как можно громче:

— Отходим! Назад к школе! Отходим!

Кровавые Охотники выпустили по мешкам с песком несколько пуль, и я снова нырнул в укрытие. В этот раз, я переполз через трупы и забрался за школьную стену, подальше от линии огня. Затем я встал и со всей мочи побежал к школе.

Позади я слышал звуки погони, крики, удары, стрельбу. Бегать с одной рукой чертовски трудно; у вас теряется чувство равновесия, вас постоянно качает из стороны в сторону. Я пробежал уже полпути, когда туловище каким-то образом обогнало ноги. Я плюхнулся в траву головой вперёд. Я попытался перекатиться и встать, но больная рука снова меня подвела, и я упал.

Я сумел подняться на ноги посмотреть, что там позади. Около двадцати жителей Хилденборо, Грин и несколько выживших актёров его труппы бежали за мной, а за ними по пятам следовала орда Кровавых Охотников. Погоню возглавлял Мак. Он кричал что-то воодушевляющее своим войскам, размахивал над головой окровавленным мачете.

Когда человеческая волна настигла меня, я развернулся и побежал вместе с ними. Впереди я видел, как Нортон выстраивал мальчишек в шеренгу. Они вскинули оружие и целились прямо в нас. Что, мать вашу, он задумал?

Когда мы оказались метрах в десяти от них, Нортон крикнул:

— Ложись!

Дважды повторять не пришлось. Мы попадали на землю. Раздался ужасный шум, когда все мальчишки выстрелили одновременно, посылая волну свинца в толпу Кровавых Охотников.

— Вперёд! — крикнул Нортон.

Мы вскочили и побежали. Вскоре Нортон крикнул:

— Ложись!

Мы снова упали. Над нами прогремел очередной залп.

— Внутрь!

Мы встали и вбежали в большие двойные ворота. Пока я стоял в дверном проёме и заводил людей внутрь, я смог разглядеть результат залпов Нортона. Они выбили весь первый ряд наступающих Кровавых Охотников, человек тридцать, или больше, они извивались и стонали на залитой кровью траве. Те, что шли сзади, осознали, что третьего залпа не будет, побежали вперёд, по трупам своих же убитых и раненых, отчаянно желая выпотрошить нас. Они почти нас достали. Мака я не видел. Он погиб?

Я загнал последнего человека за дверь и последовал за ним. Нортон находился среди мальчишек, тащивших огромную баррикаду. Она была собрана из книжных шкафов и столешниц, и покоилась на колёсных телегах. Ребята прикатили её напротив хлипких дверей. Группа мальчишек приняла вес баррикады на себя, тележки откатили, а саму конструкцию поставили на землю. Баррикада была утыкана деревянными подпорками под углом 45 градусов, и поставленная на землю, полностью перекрыла главный вход. Практически сразу же в дверь врезалась толпа и принялась её ломать. Баррикада не сдвинулась ни на дюйм.

— На позиции! — крикнул Нортон.

Две группы мальчишек разбежались влево и вправо от зала по комнатам, которые смотрели на лужайку. Там были широкие окна, через которые могли пролезть Кровавые Охотники. Однако каждое окно было перекрыто изнутри деревянными ставнями с металлическими перекладинами для усиления защиты. Сквозь дверные проёмы я мог видеть, что все они закрыты, укреплены и усилены всем, что подвернулось под руку. Нортон отлично справился со своей задачей. Ещё одна группа убежала наверх занимать стрелковые позиции на втором этаже. Спустя несколько мгновений до меня донеслись звуки выстрелов, когда мальчишки принялись палить по наступающим. Последняя группа побежала назад занимать оборону в задней части здания.

Вокруг толпились мужчины и мальчики, пережившие бой у ворот, они перевязывали раны и восстанавливали дыхание. Среди них ходила миссис Аткинс, выбирая тех, кому требовалась неотложная помощь.

Ко мне подбежал Нортон и вложил в ладонь «Браунинг».

— Что случилось? — спросил он.

— Жребий не тот выпал, — ответил я. — Всё сделано, как обсуждали?

— Да, мы к ним готовы.

Я повернулся и крикнул толпе, что собралась вокруг нас.

— Все, кто слишком тяжело ранен, чтобы сражаться, отправляйтесь на верхний этаж. Там, в общежитии мы собрали все лекарства и прочее. Идите, подлечитесь.

Миссис Аткинс увела наверх около десяти мужчин и мальчиков.

Прямо передо мной возник Грин. На лбу у него была неприятная рана, а волосы измазаны кровью. Он крепко сжимал автомат, но его нижняя губа подрагивала. Было похоже, что сейчас он скрючится на полу и начнёт хныкать.

— Грин, отведи этих парней в оружейку, раздай им оружие и патроны.

Он кивнул без слов и убежал в подвал. Остальные последовали за ним.

Внезапно стук в дверь прекратился, стихло и оружие Кровавых Охотников. Мы с Нортоном обменялись тревожными взглядами и побежали наверх в одну из комнат, из которой открывался вид на лужайку.

— Что происходит? — спросил я.

— Не знаю, сэр — ответил мальчишка, который стрелял вниз. — Они просто убежали за здание.

В тот же миг где-то в отдалении раздался крик.

— Они сзади зашли, — сказал Нортон, мы выбежали из комнаты, и побежали через площадку.

Мы выскочили через двойные двери и по балкону главного зала бросились в заднюю часть дома. Нортон бежал впереди, мы выносили двери и перепрыгивали сразу через три ступеньки. Мы прибежали прямо ко входу в подвал и очутились посреди генерального сражения. Грин и те, кого он вооружил, дрались врукопашную с группой Кровавых Охотников, но я видел, как снаружи забегали другие.

Как, блин, они забрались внутрь?

Мы с Нортоном принялись стрелять, стоя на лестнице. Я видел, как Грин поднял руки и пытался замедлить приближение к своей голове мачете, которое держал здоровенный мускулистый Кровавый Охотник. Тот ухмылялся, его мышцы бугрились, а лезвие всё приближалось. Из-за толпы я не мог нормально прицелиться, поэтому я наклонил голову и растолкал борющихся людей, пока не добрался до Грина. Я прижал ствол пистолета к идеальному прессу Охотника и дважды нажал на спусковой крючок. Тот откинулся на спину и сполз по стене, держась за живот.

Грин тоже упал и забился в угол. Он скрючился, обхватил голову руками и начал плакать. Времени переживать за него у меня не было. Кто-то врезался мне в левый бок и отбросил к двери. Дверь была открыта. На какое-то мгновение я замер в дверном проёме, но не сумел удержать равновесие. Я вытянул левую руку и попытался остаться на ногах. Но левая рука висела на перевязи. Я ударился головой о пыльные каменные ступеньки подвала.

Растянувшись на сырых кирпичах, я услышал, как кто-то ударом распахнул дверь и побежал за мной вниз по лестнице. Всё ещё лёжа, я обернулся, и увидел, как ко мне бежала Кровавая Охотница. Я выстрелил в неё дважды, но она по инерции пробежала дальше и упала прямо на меня. Её голова ударилась о мою, отчего я стукнулся затылком о кирпичный пол.

Перед глазами разметались искры, я начал терять сознание. Я закрыл глаза, успокоил дыхание и попытался сосредоточиться, хоть это было непросто. Один лишь бог знает, сколько раз меня били по голове за последние двадцать минут. Я был абсолютно уверен, что на ногах меня удерживала лишь домашняя настойка Матроны.

Я сумел избежать потери сознания и скатил с себя мёртвую женщину. Она всё ещё была жива, но в расчёт её можно было уже не брать. Я решил, что время брать заложников давно прошло. Я приставил ствол к её голове и добил.

Едва я поднялся на ноги, как услышал оглушительный взрыв, а затем плотную автоматную стрельбу. Звук доносился с парадного входа в школу.

Они взорвали дверь.

Звуки боя над головой стали интенсивнее. Нас одолевали. Я повернулся и побежал в боковую комнату. Я схватил коробку с гранатами и вещмешок. Мешок я максимально набил взрывчаткой, и побежал в следующую комнату. Там я закинул на плечи два автомата, сунул за пояс ещё один пистолет, а по карманам рассовал столько обойм, сколько мог унести. На мне было больше оружия, чем на Рэмбо.

Рэмбо с усталыми мышцами, неуклюжими руками, одна из которых сломана, редкими прыщами, сломанным носом, головой, похожей на боксёрскую грушу, и кровеносными сосудами, полными неизвестной наркоты. И всё же, у меня было полно оружия.

— Понеслась! — выкрикнул я, поправил автоматы и побежал наверх. Прямо под чей-то кулак. Нос ещё раз хрустнул, а я покатился по ступенькам на кирпичный пол.

— Начинает… повторяться, — слабо проговорил я, лёжа на полу.

— Не переживай, — прозвучал знакомый голос. — Скоро всё закончится.

На вершине лестницы стоял Мак и тряс пальцами здоровой руки. Ну, хоть удар по мне причинил ему боль. Он посмотрел на меня сверху вниз и хмыкнул.

Я попытался достать пистолет, но Мак оказался быстрее. Он спустился по лестнице раньше, чем я сумел собраться, и пинком выбил оружие из моей ладони.

Впрочем, я ничего не почувствовал. Реально, реально хорошее лекарство.

Сверху послышалась автоматная стрельба. Там стоял Кровавый Охотник и стрелял вдоль коридора, защищая вход в подвал. Я должен был любой ценой не дать им захватить оружейку. Я хотел достать гранату, но даже если бы моя свободная рука была здорова, и я смог бы выдернуть кольцо, единственное, что у меня получилось бы, так это взорвать всю школу, убив всех вокруг. Не вариант.

Мак стоял надо мной и целился прямо в голову.

— Мне, правда, очень хочется прострелить тебе башку, Девять Жизней, — бросил он. — Ты даже не представляешь, как сильно мне хочется прострелить тебе башку, нахуй.

— Будь любезен. — Я закрыл глаза в ожидании удара.

— Но, так будет не очень прикольно, — сказал он. — В смысле, оргазм — это прекрасно, но он гораздо лучше после небольших предварительных ласк, как считаешь?

— Можешь меня хоть пристрелить, хоть трахнуть, Мак… сам решай.

Он наступил на мою ладонь. Я ощутил, как кожу протыкают обломки костей мизинца.

Крики и стрельба наверху усилились. Я представил, как Кровавые Охотники вламываются через парадную дверь, рубя и расстреливая мальчишек, умываются их кровью и празднуют победу.

— Всё кончено, Ли. Нас слишком много. Через час я снова встану во главе школы. Может, отпраздную это ещё одним распятием. Как считаешь?

— Не шибко оригинально, — сказал я. — Тебе нужно увеличить масштаб. Как насчёт, свежевания? Или четвертования? Удиви меня.

Он склонился надо мной и подался вперёд, практически прижал остатки своего обгорелого носа к моему, сломанному.

— Так и сделаю, Ли. Я тебе обещаю. А теперь, вставай и скидывай барахло.

Он поднялся, позволил подняться мне, и целился в меня, пока я снимал с себя оружие и боеприпасы.

— А теперь подождём, пока сопротивление стихнет, чтобы я смог объявить свой приз.

— А как же Дэвид? — спросил я. — Разве у него не найдётся сказать пару слов по поводу твоего захвата власти?

— Дэвид — это моя проблема. Переживать за него буду я. А ты, Ли, переживай за меня. Переживай за то, что я сделаю с тобой, Нортоном, этим мелким говном Роулсом, и всеми, кто переживёт бой. Этой ночью прольётся кровь.

Что-то изменилось в Маке, и дело касалось не травм и отсутствия руки. Он искренне наслаждался разрушением, царившим наверху. Он стал более злобным, меньше себя контролировал. В его оставшемся глазе горело едва сдерживаемое безумие, что сильно отличалось от того жадного до власти громилу, которого я знал прежде. Раньше он был непредсказуем; теперь же он просто пугал.

— Не против, если я посижу, пока будем ждать?

Мак открыл было рот, чтобы ответить, но очередь из автомата вынудила его замолчать. Я увидел, как Кровавый Охотник в дверном проёме с кем-то боролся, услышал хруст костей, по ступенькам к нашим ногам скатилось безжизненное тело.

— Ага, почему нет, — ответил Мак, не обращая внимания на труп. — Бери ящик из-под гранат и садись. Подождём.

Я заглянул в одну из комнат в поисках куда присесть.

— Но, если подумать, — произнёс Мак. — Давай, сделаем вид, будто ждём.

Что-то ударило меня в основание шеи, и мир вокруг померк.

Теряя сознание, последнее, что я услышал, был смех Мака. Это было безумное карканье торжествующего психопата.

Глава восемнадцатая

Мне плеснули воды на лицо и я сплюнул. Вода была ледяная, я сразу же пришёл в себя. Я лежал на деревянных досках. Я протёр глаза и увидел стоящего надо мной Мака. Над ним я разглядел ткани и подпорки; я лежал на сцене актового зала школы. Я слышал, как вокруг ходят люди, зал казался заполненным.

— Просыпайся, Девять Жизней, — произнёс Мак. — Взбодрись. Проснись и пой.

Я опёрся на доски, приподнялся и заметил, что мой мизинец был в два раза толще обычного. Над костяшкой из кожи торчал острый кусок кости. Действие наркотика закончилось, и рука пульсировала от боли. Сильной боли. Я охнул и стиснул зубы. Нельзя доставлять ему удовольствие видеть, насколько мне больно. Я подозревал, что отчасти наркотик всё ещё действовал, поскольку сломанная рука меня не беспокоила. Если я не буду делать глупостей, вроде битья кого-нибудь, всё будет хорошо. Я приподнялся на локтях и сел.

Зал находился по левую сторону от меня. Вдоль одной стороны выстроились выжившие мальчики и девочки, а также мужчины, которые сражались на нашей стороне. Они стояли на коленях с руками, связанными за спиной. Я осмотрел толпу и облегчённо выдохнул, когда заметил Роулса, Нортона и миссис Аткинс, живых и здоровых. Там же был и Грин. Всего, около тридцати выживших детей и десяти мужчин. Боба среди них не оказалось, зато был мужчина миссис Аткинс, Джастин. Вокруг них стояли охранники, вооруженные ружьями и мачете, дабы никто них ничего не натворил. Деревянный балкон, с трёх сторон окольцовывавший зал, был пуст. В помещении собралось примерно шестьдесят Кровавых Охотников, тело каждого из них блестело от свежайшей крови. Все они смотрели на сцену. На меня. Никто не разговаривал.

— Представление начинается, — с ухмылкой провозгласил Мак.

У меня имелось два варианта. Продолжать молчать и дать всем понять, насколько я напуган, либо начать издеваться и постараться выглядеть уверенным.

— Ну, давай — сказал я. — Давай, попляшем. Покажи нам свои джазовые руки[22]. Ой, прости, забыл. Свою джазовую руку.

Его ухмылка не исчезла.

— Вставай.

Когда я подчинился, то заметил позади себя Дэвида, сидящего на троне. Он, как всегда, выглядел безупречно и невозмутимо, не считая того места, где мой нож разрезал ткань его костюма.

— С возвращением, Ли, — произнёс он. — Как видишь, мы захватили вашу школу. Меня позабавило организовывать это небольшое собрание. Чуть позже сможем спеть пару гимнов, как тебе такое?

— Нормально, если не будем петь «Утро не настало»[23]. Ненавижу, блядь, эту песню.

Я быстро соображал, пытаясь рассмотреть всё. По обе стороны зала стояли охранники. Позади Дэвида сцена тонула во тьме. Там находился пожарный выход, но мне до него не добраться. В самом зале имелось три выхода — две двойные двери по обе стороны от сцены и пожарный выход позади неё. Все под охраной. Выхода отсюда нет. Что бы там ни задумали Мак и Дэвид, я здесь застрял.

— Я хотел публично слить твою кровь, — сказал Дэвид, когда я поднялся на ноги. — Сделать из тебя пример для всех остальных. Однако брат Шон убедил меня в обратном. У него на это место грандиозные планы. Он хочет, чтобы я позволил создать здесь религиозное училище для нашего братства. Сюда будет приходит свежее пополнение для обучения и размышления. Наши раненые и пожилые найдут здесь убежище. Он будет руководить этим местом от моего имени. Он даже пожелал создать банк крови. Детишки, за которыми ты тут следил, будут сидеть взаперти, им будут регулярно пускать кровь, но они будут жить в качестве ресурса для верующих. Я вместе с избранными учениками продолжу странствовать, неся слово миру. Мне нравится замысел. Как считаешь?

— Звучит мило, — с энтузиазмом отозвался я. — Можете даже собрать команду по крикету, будете играть с местными. Хилденборо неплохое место, пускай ты и забил глав города.

Дэвид снисходительно хмыкнул.

— Я думал, тебе понравится. Однако у брата Шона есть несколько странных идей. — «Ну, вот», — подумал я. — Пусть мы силой захватили вашу школу, разбили вашу армию и завладели вашим оружием, на тебя у него зуб.

— Уверен, его сердце просто истекает кровью, — сказал я, глядя на Мака. Его лицо ничего не выражало.

Дэвид продолжил:

— У него есть причудливое представление о том, что ему необходимо доказать, будто он лучше подходит для управления этим местом, нежели ты. Даже представить не могу, почему.

— У него всегда были неадекватные запросы, — сказал я. — Это всё тянется у него с детства. В кровать дул, знаете ли.

— Понимаю. Это многое объясняет, — произнёс Дэвид и подмигнул Маку.

— Я тебе объяснял, как всё работает, Ли, — сказал Мак. — Если хочешь быть тут главным, тебе нужно вызвать вождя на поединок и победить его. Доказать, что ты лучше. Ты так и не выучил этот урок. Но теперь выучишь. Ты здесь главный, поэтому я вызываю тебя.

Я недоверчиво рассмеялся.

— Чего? Драться? Нам с тобой? Ты прикалываешься? У меня рука и палец сломаны. Если я побегу, то упаду, я даже ладонь в кулак сжать не могу. Что это будет за победа? Ты с тем же успехом можешь драться со щенком, долбоёбина!

Он шагнул вперёд и яростно зашипел мне в лицо:

— Лучше так, чем колоть в спину, лживый ты сучонок.

Я повернулся к Дэвиду и пожал плечами.

— У вашего парня проблемы, мистер Дэвид, сэр.

— Можно мне сказать?

Все повернулись к пленникам. Это был Нортон.

— Нет! Заткнись на хуй! — выкрикнул Мак, возмущённый тем, что его перебили, между тем, что некогда было губами, брызгала слюна.

— Я тут, просто, вспомнил, как ты что-то говорил о делегировании ответственности, — продолжил Нортон.

Мак повернулся к толпе.

— Приведите сюда этого мелкого пиздюка.

К Нортону подошёл Кровавый Охотник, поднял его за волосы, затем провёл его к сцене. Мак тут же подошёл к нему и ткнул в лицо пистолетом.

— Объяснись, — потребовал он.

Нортон бросил в мою сторону нервный взгляд и шагнул вперёд.

— Позволь кое-что прояснить. Ты хочешь драться с Ли за контроль над школой. Победитель получает всё?

Мак кивнул.

— А что будет с проигравшим?

— Бой насмерть. Если он хочет владеть школой, то должен убить меня голыми руками. Этот урок он хорошо усвоил. Спроси Хиткоута.

Нортон взглянул на Дэвида.

— Вы с этим согласны? Если Ли победит, вы уйдёте?

— Мы в любом случае уйдём, — ответил Дэвид. — Вопрос лишь в том, кто будет здесь командовать за меня. Кто бы ни победил, для нас это место станет священным. Но я позволю Ли закончить ритуал руководить от моего имени. Разумеется, его будет окружать широкий круг помощников. — Дэвид указал на толпу Кровавых Охотников внизу. — Дабы они не давали ему сойти с праведного пути.

— Ладно, — сказал Нортон и вновь обратился ко мне: — Ли, ты здесь главный, Мак, прости, брат Шон, это признаёт, так?

Мак с подозрением кивнул.

— Тогда, доверь это мне, Ли. Позволь драться за тебя. За всех нас.

— Нихуя подобного, — прорычал Мак.

— Погоди-ка, ты что-то путаешься в словах, — сказал я. — Полчаса назад ты утверждал, что я должен быть способен послать людей в бой умирать за себя. Ты сказал, это одно из свойств, присущих настоящим вождям. Так, почему я не могу доверить эту обязанность другому человеку? Нортон, ты желаешь умереть за меня?

— Сэр, так точно, сэр! — гаркнул Нортон. Он даже шутливо, с улыбкой, отсалютовал.

— Молодец, — произнёс я.

Мне нравился его план. У Нортона чёрный пояс. Он порвёт однорукую жопу Мака так, что та до следующего Рождества не заживёт.

— Итак, Мак, вот какой урок ты хотел мне преподать. И посмотри, как я его выучил. Готов делом ответить за свои слова? Готов сразиться с моим верным подчинённым? Или ты хочешь драться только тогда, когда драться нужно со мной? В смысле, если бы у меня только рука была сломана, мы были бы равны. Но ты сломал мне мизинец и на другой руке. Так, что если не дашь мне ствол, единственное, что я смогу, так это отшлёпать тебя. Не самая лучшая драка выйдет, да? Твоя победа нихера не будет стоить. Но, если победишь Нортона, что ж, это будет уже что-то. Тогда ты её заслужил. Так ведь ты сказал… её нужно заслужить, да?

Повисла тишина. Все взгляды были прикованы к Маку, люди ждали, что он скажет. Если он согласится, тогда у нас ещё будет шанс.

Я подошёл к Маку, который продолжал целиться в Нортона и прошептал ему на ухо:

— Всё это время ты указывал мне на вещи, которые у меня не получаются. Вещи, которые я не могу делать, как положено вождю. Не забывать о правилах вызова, о которых ты без конца талдычил. Хочешь, чтобы всё прошло как надо, да? Согласно правилам? Так, вот твой шанс. Следуй своей же логике, Мак. Сразить с человеком, которого я выдвинул меня представлять. Докажи, что ты лучше того, кого я могу выставить.

— А, если я тоже выставлю человека? Что, если я попрошу Гарета драться за меня? — Мак указал на одного из здоровенных громил Дэвида.

— Брат Шон, мне кажется, ты забываешь, что командую тут я, — произнёс Дэвид со сталью в голосе. — Это я выставляю людей, а не ты. Я потакаю твоей прихоти. Сделай так, чтобы моя благосклонность не испарилась. В словах молодого человека есть логика. Я предлагаю тебе принять вызов. В противном случае, я решу, что ты не тот, кем себя представляешь. Я могу решить, что ты — скот.

Мак, кажется, вздрогнул. Но иных вариантов у него не было. Это он создал эту ситуацию, он должен всё понимать.

— Ладно, — произнес он, выронил оружие на пол и приготовился.

Не успел Нортон отреагировать, как он обхватил его за живот и бросился вперёд, выталкивая со сцены. Они взмыли в воздух и упали на пол с высоты пяти футов. Нортон приземлился на спину, а Мак взгромоздился на него. Послышался жуткий хруст позвоночника, ударившегося о деревянный пол и гулкий удар черепа. Лёжа на Нортоне, Мак здоровой рукой схватил его за волосы и ударил головой о доски. Один, два, три раза. Затем он откинулся, выставил локоть и со всей силы прижал к глотке Нортона. Раздался чудовищный хруст трахеи.

Вся драка длилась около пяти секунд.

Мак перекатился и встал на ноги. Нортон лежал на месте, держась за сломанное горло и ловя ртом воздух. Собравшиеся Кровавые Охотники торжествующе заревели.

Показателем того, насколько я привык к подобным вещам является то, что пока все смотрели, как умирает мой лучший друг, я решил воспользоваться возможностью завладеть выброшенным пистолетом Мака. Я нырнул вперёд, приземлился на больную руку, и потянулся к оружию не совсем здоровой рукой. Ага, наркотики отпустили. Было больно.

Охранник Гарет шагнул вперёд и пнул меня в подбородок раньше, чем я успел дотянуться до оружия. Я улетел со сцены спиной вперёд. Упал я на пол зала рядом с Нортоном. Мы посмотрели друг другу в глаза. В его широких умирающих глазах я видел страх, панику и ужас. Толпа продолжала восторженно кричать.

Надо мной нависла ухмыляющаяся зомбиподобная рожа Мака.

— Прекрасно, — произнёс он, перекрикивая шум. — Ещё одно тело ради дела. Надеюсь, ты гордишься.

В этот момент я, наконец, смирился. Нам конец. Полный. У меня не осталось никакого толкового плана, на который можно было бы опереться, ни одной ловушки, которую можно было бы захлопнуть, ни одного аргумента, который можно было бы выдвинуть. Я ощутил темнейшее, чернейшее отчаяние. Я не мог плакать или молить о пощаде. Не будет больше саркастических замечаний и легкомысленных оскорблений. Мои друзья мертвы, либо захвачены в плен. Я сломан и сломлен. Уничтожено всё, чего я старался достичь. Я подвёл друзей, отца, себя самого. Я мог лишь смотреть в лицо красиво обставленной смерти. И я был не против. Это будет, своего рода, успокоение.

Я восстановил дыхание и встал. Мак смотрел на меня, сидя рядом с остывающим телом Нортона. Его единственный глаз торжествующе светился. Я плюнул в него. Он лишь рассмеялся.

Я посмотрел за его спину на стоящих на коленях пленников. Лицо Роулса представляло собой маску холодной ярости, Грин хныкал, миссис Аткинс тупо смотрела перед собой. Мне хотелось сказать им, что мне жаль, только всё это нихрена не значило.

— Неудачник, — бросил Мак, подзуживая меня. Я не ответил.

Дэвид призвал к тишине и шум прекратился. Глава культа встал и обратился к нам:

— Брат Шон оказал большую честь нашему крестовому походу. Он вывел нас из затворничества и указал истинный путь. И теперь, братья и сёстры, он привёл нас в убежище и святилище, где избранные будут пребывать в ожидании окончания Скорби. Это место, некогда бывшее школой, станет маяком надежды для всего мира. Здесь дети будут обучаться под нашим наставничеством, постигать истинный путь. Здесь мы будем готовить последователей и пилигримов, проповедников и жнецов. Доброе слово разольётся из этого места подобно наводнению, оно смоет с нашей земли весь скот и убережёт нас. Аллилуйя!

Кровавые Охотники вторили ему в ответ. Дэвид указал на меня.

— Приведите это дитя ко мне.

Я не стал ждать, пока меня схватят и потащат. Я сам подошёл к ступенькам и снова поднялся на сцену.

— Нет! — закричал Мак. — Ты мне обещал! Ты сказал, мне будет можно!

Дэвид одним взглядом заткнул Мака и повернулся ко мне.

— Молодой человек, — произнёс он. — Вам была предоставлена возможность присоединиться к нам, но вы это предложение отвергли. Вместо этого вы попытались заткнуть мой священный голос. Подобное не остаётся безнаказанным. — Он указал на людей у стен. — Принесите верёвку.

Те даже не пошевелились, они просто протянули руки и верёвка оказалась в их руках, словно преподнесённая богами. Один охранник поднялся на сцену с одним концом в руке. Верёвка тянулась легко, поскольку под потолком она проходила через блок. Дэвид взял веревку, наклонился и обвязал её вокруг моих ног.

Он сделал знак охраннику, тот отошёл к стене и распутал другой конец верёвки, намотанный вокруг металлического штыря. Затем он натянул её и мои ноги вздёрнулись вверх. Я ударился лицом о пол. Я ощутил, как во рту треснул зуб. Меня подняли в воздух и тянули, пока моё лицо не оказалось на уровне головы Дэвида.

В толпе я заметил Мака. Он выглядел возбуждённым.

Дэвид медленно и аккуратно разделся догола. Затем он взял из рук охранника нож и встал по центру сцены. Он расставил руки в стороны и обратился к толпе:

— В фонтане жизни я буду перерождён.

Кровавые Охотники отозвались:

— Обереги нас.

— Кровью агнца очищен я буду.

— Обереги нас.

— От источника поветрия исходит спасение наше.

— Обереги нас.

— Жизнь за жизнь. Кровь за кровь.

— Обереги нас.

Он повернулся ко мне, обхватил мою голову и приблизился, чтобы поцеловать.

— Я тебе губы нахуй откушу, — прорычал я.

Он отпрянул.

— Благодарю тебя за этот дар, — сказал он.

И вдруг правая часть его головы перестала существовать. Он потянулся к лицу, словно удивлённый тем, что что-то укололо его в щёку. Кто-то в толпе начал верещать. Ладонь Дэвида коснулась раны, он поднёс окровавленные пальцы к лицу, силясь их рассмотреть. Он издал лающий смешок и произнёс:

— Как по волшебству!

И упал набок.

По правую сторону от сцены стоял Мак с дымящимся пистолетом в руке.

— Ты обещал! — выкрикнул он лежащему Дэвиду. — Ты обещал, блядь! Он мой! Я тебе говорил, и ты пообещал!

Падший глава культа склонил голову, чтобы взглянуть на Мака. Он издал тихий булькающий смешок, из его рта запузырилась кровь.

— Теперь спасён, — проговорил он, после чего его голова запрокинулась и он умер.

Пока всё это происходило, я краем глаза ухватил движение открывающейся двери на балконе. Я не смог разглядеть, чтобы кто-нибудь входил. Дверь не закрылась, но качнулась, как будто входил кто-то ещё. Затем она ещё несколько раз качнулась, прикрылась, а потом распахнулась вновь. На балкон актового зала выползали люди, прячась за деревянными перилами. Что там, блин, творится?

Стук головы Дэвида о доски вывел охранников из состояния шока, они вскинули мачете и побежали к Маку. Он их пристрелил. Они ещё падали, а он уже повернулся к толпе и выстрелил над головами.

— Заткнулись нахуй! — выкрикнул он. Повисла тишина. — Теперь я тут главный, ясно? Ты! — Он указал на охранника у стены. — Срежь его.

Кровавый Охотник не пошевелился. Мак прицелился в него.

— Живо!

Тот так и не сдвинулся с места. Мак задумался, решая, как поступить перед лицом откровенного неповиновения.

В его голове, словно, прояснилось и он осознал, куда его завела собственная необдуманная ярость. Он только что убил религиозного лидера толпы безумных до зубов вооружённых каннибалов. И все они смотрели прямо на него.

— Неплохо, Мак, — сказал я. — Отличный ход.

Раздался всеобщий рёв, гортанный взрыв ярости, которым разразились все присутствующие в зале Кровавые Охотники. Затем они бросились на него. Они могли бы его и пристрелить, но, полагаю, в этом жесте было какое-то желание причинить боль лично, необходимость самим ощутить наносимые пинки и удары. Некоторые даже во время бега отбросили оружие. Подобно потоку культисты обогнули сцену слева и справа и по ступенькам поднялись наверх. Про меня совсем забыли. Мак выстрелил, свалив одного из них, но всё это было бессмысленно. Они набросились на него, а он закричал, исчезая под градом ударов.

Два события произошли одновременно. Мальчики и мужчины, бывшие пленниками, выбежали вперёд и похватали брошенное оружие; а на балконе над нами появилась армия девочек.

Прямо напротив меня на балконе стояла Матрона и целилась вниз из автомата. Слева и справа от неё, окружая зал с трёх сторон, стояли пятнадцать одинаково вооружённых девушек.

Я заметил, как Роулс восхищённо поднял взгляд. Затем он посмотрел на сцену и широко улыбнулся.

— Огонь! — выкрикнул он.

Все девочки одновременно принялись поливать свинцом толпу Кровавых Охотников. К ним присоединились мальчики и мужчины с подобранным оружием.

У Кровавых Охотников не было ни единого шанса. Это была бойня. Некоторые из них осознали происходящее и пытались стрелять в ответ, но натиск был слишком яростным, огонь слишком плотным. Стрельба, казалось, длилась бесконечно, ей аккомпанировало стаккато стреляных гильз, бьющихся об пол. Грохот достиг крещендо, а затем потихоньку начал стихать по мере того, как пустели обоймы, а потом и вовсе прекратился. Всё вокруг заполнилось дымом и запахом кордита, опустилась тишина.

На сцене высотой в человеческий рост громоздилась гора извивающихся и дёргающихся тел Кровавых Охотников; мёртвых, умирающих и раненых. И я, висящий кверху ногами, тихо раскачивающийся над всей этой бойней, кровью и разбросанными внутренностями, и истерично хохочущий.

* * *

Матрона была в шоке от произошедшего, но быстро взяла в себя под контроль с уверенным деловитым спокойствием. Она отделила самых юных мальчиков и девочек, и отправила их собирать оружие с поля боя. Мужчины и мальчики постарше отправились растаскивать Кровавых Охотников со сцены и раскладывать их по трём группам: мёртвые, смертельно раненые и те, кого ещё, вероятно, можно было спасти. Сортировкой руководила Матрона.

Между нею и Роулсом произошёл краткий спор, поскольку Роулс настаивал на том, чтобы всем им прострелили головы. Матрона ничего такого и слышать не желала. Роулс удивил меня тем, что признал её авторитет.

После того, как меня срезали, я сел в дальнем углу зала и перевязал раны, всё ещё не веря, что до сих пор жив. Вскоре ко мне подошла Матрона, села рядом и положила ладонь мне на колено.

— Ты в порядке? — спросила она. Отвечать мне требовалось. — Нет, конечно же, нет. Прости. Дурацкий вопрос.

Я улыбнулся, давая понять, что не возражаю, и она поморщилась.

— Ого, — выдохнула она, когда подалась вперёд, открыла мне рот и увидела отсутствие переднего зуба. Он раскололся на две части, оставив торчать острый обломок, который я постоянно трогал языком.

— Болит, наверное, жутко.

— Пока нет, — прошепелявил я. — Твоя наркота пока действует. Но я не буду против ещё одной дозы, когда ты будешь дёргать корень.

— Без проблем. Сиди спокойно. — Она ухватила меня за сломанный нос и резким движением поставила его на место, отчего я вскрикнул. — Нужно будет зафиксировать. Не уверена, что поставила его правильно.

— Отлично. — Я рассмеялся. — Я хромой, шепелявый, щербатый, резаный и со сломанным носом. Какая прелесть.

Она коснулась ладонью моей щеки.

— Ой, ну даже не знаю.

Она улыбнулась мне дерзкой девчачьей улыбкой, которая вызвала у меня ряд весьма интересных мыслей. Я покраснел.

— Девочки все в порядке? — спросил я, меняя тему.

Она кивнула.

— Свою часть сделки Дэвид выполнил. Их никто не тронул. Это не значит, что им понравилось так долго сидеть в обозе. — Она оглядела самодельный морг перед собой. — Я надеялась, им не придётся стрелять; я думала, что они просто станут угрозой, которой окажется достаточно, чтобы разоружить Кровавых Охотников. Похоже, нынче всем приходится кого-нибудь убивать.

Я посмотрел на неё, и внезапно, осознал, где именно всё пошло не так, много месяцев назад.

— Это должна была быть ты, — сказал я ей.

— Что?

— Руководить. Это должна была быть ты, не Бейтс.

— Что за чушь. — Она усмехнулась.

— Сама подумай. Каждый раз, когда что-то шло не так, именно ты всё исправляла. Ты выступила против той женщины на дороге; выступила против Бейтса и Мака, когда убили Хаммонда. Пока я строил заговоры, притворялся тем, кем я не являюсь, ты всегда оставалась честной. Все эти уроки лидерства, что преподавал мне Мак, я их не понимал — можно быть настоящим лидером только в том случае, если будешь отстаивать то, во что веришь, и тогда тебя будут слушаться. Я таким никогда не был. А ты всегда была. Это должна была быть ты, Джейн. Не Бейтс, не Мак, не я. Ты. Тогда, может быть, ничего этого не случилось бы.

— Ой, не пизди, Девять Жизней, — раздался голос со сцены.

Это был Мак, вытащенный со дна кучи трупов. Он был весь в порезах и синяках, но сквозь толпу в него не попала ни одна пуля. Он лежал, скрючившись, в центре толпы линчевателей.

— Последнее, что нам сейчас нужно, так это блядская мораль, да? Прекращай уже.

Двое мальчиков из тех, кто отсортировывал трупы, встали по обе стороны от него. Я встал и пошёл к нему через весь зал, обходя мёртвых и раненых.

— Что нужно сделать, чтобы тебя убить, а? — скептически поинтересовался я. — В смысле, я в тебя стрелял, я тебя взрывал, в тебя только что стреляли и избили. Что, блядь, нужно сделать, чтобы от тебя избавиться?

— Как и тебя, Девять Жизней, — ответил Мак и хмыкнул.

Я подошёл к сцене, склонился над ней, опёрся на рампу и взглянул на него. Я хмыкнул и покачал головой. Я не мог понять почему, но я был, практически, рад его видеть.

— Убийство Дэвида не самое разумное твоё решение, не так ли?

Он пожал плечами, затем проковылял к центру сцены и сел, свесив ноги рядом со мной.

— Здраво. — Он хмыкнул. — Сам лично вырвал поражение из лап победы, не так ли?

— Вроде того, да. Ты осознаёшь, что безумен. Правда, настоящий психопат.

— Возможно, — ответил он. Он помолчал и добавил: — Это общество виновато.

Я не смог с собой совладать, я рассмеялся. Секунду спустя он присоединился ко мне, и я не заметил, как мы уже обнялись, по нашим щекам текли слёзы, а тела содрогались в приступах жуткого хохота. Когда мы разомкнули объятия, я наклонился и поднял брошенный «Браунинг». Я удостоверился, что он заряжен и дослал патрон в ствол.

— И всё же, — произнёс я, — сейчас я собираюсь тебя убить, Шон. Надеюсь, ты понимаешь.

Он взглянул на меня и кивнул.

— Я бы поступил точно так же, — спокойно проговорил он.

— Хочу, чтобы ты знал, это личное. Я от всей души тебя ненавижу, и хочу твоей смерти.

— Я понимаю, — сказал он.

Я отступил на шаг, поднял пистолет и прицелился ему в сердце. Я взглянул прямо ему в лицо, в единственный глаз и слегка нажал на спусковой крючок.

— Опусти оружие, Ли, — произнесла Матрона за моей спиной.

Я не пошевелил ни единым мускулом.

— Пожалуйста, Ли, опусти пистолет. Хватит уже. Не нужно тебе его убивать. Мне непросто далось собрать его обратно.

Мак смотрел мне в глаза. Его лицо ничего не выражало. Он выглядел скорее заинтересованным, нежели напуганным, ему было любопытно, куда я смогу зайти. Стал ли я, наконец, тем самым хладнокровным убийцей, каким хотел видеть меня он? Ответ был положительный, и я намеревался это доказать. Я хотел его убить. Я был убеждён, что это было правильно и необходимо сделать.

Я ощутил, как Матрона коснулась моей руки.

— Опусти оружие, Ли. Всё закончилось.

Я повернул голову и посмотрел на неё. Почему-то я не заметил, но она отмыла лицо от крови. Впервые за последние несколько месяцев я видел её по-настоящему. В её глазах было столько сострадания и тепла. В животе у меня всё опустело, но я не мог понять, это от того, что спадало действие наркотиков, из-за её лица, или из-за того, что я всё равно нажму на спуск, не взирая на её слова.

— Прости, Джейн, но я теперь убийца. — Я повернулся к Маку. — Это он меня таким сделал.

Я крепче сжал ладонь перед выстрелом. Я бы и так это сделал, но Мак уже не смотрел на меня. Он смотрел мне за спину. Он улыбнулся.

— Наконец-то, — сказал он. — Хоть у кого-то есть яйца.

Первая пуля снесла ему челюсть, вырвав нижнюю часть лица. Вторая попала ему прямо между глаз. Третья и четвёртая угодили в правое плечо. Пятая ушла «в молоко», а шестая разорвала горло. Седьмая и восьмая оторвали нос и пробили оставшийся глаз. Девятая, десятая и одиннадцатая попали в грудь, разорвав сердце и лёгкие. Затем раздался боёк щёлкнул. Мак замертво опрокинулся на спину.

Грин, к тому моменту, стоявший рядом со мной, уронил дымящийся пистолет на пол и ушёл, не произнеся ни слова.

• «
• 1
• 2
• 3
• 4
• »