Кион от неожиданности молча подчинился, забирая тарелку. Могдар пошуршал в рядом лежащем мешке, вытащил оттуда деревянные ложки и одну протянул Киону. Бард все так же безропотно взял ее, но есть суп не торопился, хотя от него исходил дразнящий аромат, призывающий наброситься на еду сию же секунду.
Райнир с Могдаром передали ложку и тарелку с супом девушке, которую высокий парень представил как Ханэру. Она не стала никого ждать и тут же принялась за еду. Могдар вытащил из мешка булку хлеба и, разделив его на всех, передал куски остальным. Ханэра вцепилась в свой кусочек хлеба и продолжила активно жевать челюстями. Могдар и Райнир тоже приступили к еде. Кион решил от них не отставать, откусил от хлеба кусок и отправил ложку горячего супа в рот. Вкусно. У этих южан даже пряные травы для супа нашлись и соль. Кион наслаждался трапезой, с каждой ложкой чувствуя, как жизнь снова возвращается к нему. Даже его раны и ссадины, казалось, перестали болеть и успокоились.
— Мы нашли тебя на дороге, — через некоторое время произнес Могдар, — Видок у тебя был, мягко говоря, не очень. Мы перевязали твои раны и напоили лечебным зельем, так что скоро все заживет.
Кион отметил про себя, что крепкий мужчина, которому на вид было около пятидесяти лет, неплохо говорил на языке этого королевства, даже без акцента. Голос его был громкий и командирский и Киону всякий раз инстинктивно хотелось ему подчиниться. Бард заметил еще и то, что южане обращались к Киону сразу на «ты» вместо вежливой формы, но потом Кион вспомнил, что в культуре южных народов просто не было обращения на «вы». Вежливая форма была, но обращения не было. Видимо, они не стали бороться с трудностями языка, на котором говорил Кион и попросту перенесли в него свои привычки.
— Боюсь, вам не повезло, — хмыкнул Кион, — У меня нет денег, чтобы вам заплатить.
— Мы не для денег тебя спасали, — поморщился Могдар.
Райнир ел молча, но то и дело бросал взгляды то на Киона, то на мужчину. Ханэра же продолжала есть так, будто рядом с ней никого не было, она вовсе не участвовала в диалоге и, казалось, даже не его слушала.
Кион задумчиво осмотрел своих собеседников, закинув лодку супа в рот. Если они не ради денег ему помогли, то для чего? Должна же у них быть какая-то причина. Южане были довольно спокойным народом, насколько был наслышан бард, так что продавать Киона в рабство они точно не планировали. Зачастую южане сидят в своем королевстве, но некоторые из них снаряжают караваны и торгуют с соседними землями. Скорее всего, Могдар с двумя своими подопечными не были исключением и явились сюда для того, чтобы продать свои товары. Вот только Кион все никак в толк не мог взять, зачем они ему помогли. У него в мозгу даже не пробежала мысль, что Могдар мог это сделать просто так, без всякой выгоды для себя.
Тем временем лидер каравана (а Кион был уверен, что Могдар являлся их лидером, мужчина так уверенно себя вел) еще раз осмотрел барда и передал пустую тарелку Ханэре. То же самое сделал и Райнир и девушка поспешила куда-то удалиться с тарелками в руках, не дожидаясь, когда Кион ей тоже вручит свою миску.
— Неподалеку отсюда есть деревня, — произнес Могдар своим грозным голосом, — Мы тебя проведем туда, нам все равно по пути. Наверняка там найдется лекарь, он осмотрит твои раны, а мы пойдем дальше.
— И даже плату не попросите? — искренне удивился Кион.
— Наш народ не ваш, — вперед Модгара высказался Райнир и поморщился, — Мы может помогать люди за просто так, а не блестящие монетки.
Последние два слова высокий южанин произнес таким тоном, словно хотел уязвить Киона за его недавнее замечание про деньги, но бард едва ли не расхохотался. Однако один взгляд на Модгара тут же отбил у него охоту это делать. Не удивительно, что он у них лидер, от крепкого мужчины буквально веяло силой.
— Тебе все еще надо отдохнуть, — Могдар подбородком указал на лежанку Киона, — Мы выйдем в дорогу завтра на рассвете.
С этими словами он и Райнир поднялись на ноги и направились к повозке. Кион лег обратно, но продолжил наблюдать за своими внезапными попутчиками. Те кормили и поили лошадей, при этом сами о чем-то переговаривались. Вскоре подошла Ханэра с чистой посудой в руках и среди них раздался ее звонкий смех. Кион думал, что они между собой обсуждали его, но оказалось, что южане говорили о чем-то совсем другом. О чем-то веселом и приятном. Бард вздохнул, повернулся к ним спиной и совсем скоро провалился в сон.
* * *
Утром его разбудил Могдар. Солнце едва только взошло над горизонтом, а эти южане уже были готовы в любую минуту выдвигаться в путь. Лошади уже были накормлены, а караванщики одеты в свои одежды и доспехи. Они снова присели полукругом у костра и стали передавать друг другу тарелки с едой, не забывая и про Киона. Сегодня в меню была самая обычная каша, но бард уплетал ее так, словно ничего доселе вкуснее не ел. После прогулки от ведьмы Кион боялся, что снова окажется голоден, а потому теперь старался запихнуть в себя всю еду, до которой только мог дотянуться. Глядя на него, Могдар довольно хмыкнул.
— Много ешь, — заметил мужчина, — Значит, на поправку идешь.
— Мое тело все еще болит, — пожаловался Кион.
— И будет болеть. Где ты вообще столько ран получил?
— Не понравился одной леди, — бард попытался уйти от ответа, но неожиданно мужчина громко рассмеялся, своим смехом спугнув птиц с соседних деревьев.
— Звучит так, будто у той леди был темперамент Ханэры, — продолжал смеяться Могдар.
Райнир спокойно ел свою порцию каши, а вот сама Ханэра гневно сверкнула глазами на предводителя и даже ткнула его ложкой в бок, правда, из-за кольчуги это не возымело никакого эффекта.
— Я самая спокойная женщина среди нашего народа, — фыркнула Ханэра.
— Если бы так, — снова рассмеялся Могдар и девушка бросила на него такой тяжелый взгляд, что если бы он действительно что-то весил, то наверняка бы раздавил мужчину на месте.
Кион поймал себя на мысли, что наслаждается этим оживленным завтраком. Вчера его новые компаньоны показались ему недружелюбными и холодными, но между собой они взаимодействовали, как настоящая семья. Бард понял, что широко улыбается, как придурок и постарался спрятать улыбку за очередной ложкой каши. Интересно, как там Эльвира? Она единственная, кто искренне переживала за Киона и бард понял, что безумно по ней скучает. Все же стоит послать ей весточку в столицу о том, что он жив. Вряд ли сам Кион сумеет туда вернуться, но хотя бы Эльвира будет знать, что он не пропал и не закончил свою жизнь «на виселице».
Когда с завтраком было покончено, южане собрали все вещи, включая лежанку и навес, которые они выделили для Киона, затем Могдар сел на место возницы и Ханэра ловко запрыгнула рядом с ним, явно не желая сидеть в повозке, пока там находился Кион. Она бросила такой враждебный взгляд на барда, что тому на секунду показалось, будто это Нико глядит на него и Кион даже поежился.
Райнир помог ему влезть внутрь повозки, а после погрузился сам, закрывая за собой дверцу. Внутри повозка оказалась довольно просторной, хотя Кион ожидал, что в ней будет так же мало места, как и в столичных каретах. Повсюду были разбросаны маленькие подушечки, у стены сложена гора одеял, а по центру даже имелась опускающаяся полка, выполняющая роль стола, когда нужно. Помимо этого Кион заметил большой сундук в куче у одеял и Райнир, проследив за его взглядом, пояснил, что там они держат свои товары.
Кион в ответ только кивнул, вслед за высоким южанином опускаясь на мягкие подушки. Значит, бард верно предположил вчера, что они были кочующими торговцами. И эта повозка вовсе не повозка, а фургон или передвижной домик. У стены рядом с сундуком приоткрылось маленькое окошечко и в нем показалась Ханэра.
— Мы выдвигаемся, — произнесла она.
— Од, — ответил ей Райнир на языке их народа и повозка тронулась с места.
Кион ожидал, что их будет трясти при малейших кочках, но повозка ехала так спокойно и практически не покачивалась, что бард даже сумел воздать ей в уме хвалебную рифмованную оду. Кион усмехнулся. Он впервые посвящает свои стихи неодушевленному предмету, не считая луны в лесу. Райнир на него странно посмотрел и бард поспешил его успокоить.
— Вспомнил смешную историю, произошедшую со мной в подобной карете.
— Какую? — поинтересовался южанин. Кион даже заметил, что в глазах у того зажглось любопытство, хотя сам парень оставался таким же спокойным.
Кион почесал мочку уха. У него были истории про кареты, которые он мог бы рассказать Райниру, но стоило ли их рассказывать? По большей части они были практически все неприличными. Бард покопался в памяти и выудил оттуда, на его взгляд, нормальную историю. Правда, ему пришлось опустить некоторые детали, а другие и вовсе заменить на что-то более нейтральное, так как он боялся, что Райниру не понравится подобного рода рассказ. Но когда Кион закончил, Райнир только мягко улыбнулся и сказал, что в их повозке ничего подобного случиться не может, поскольку дверца запирается на защелку и, как следствие, случайно на дорогу никто не вывалится.
Лошадки спокойно тянули повозку за собой. Киону приходилось развлекаться тем, что он рассказывал Райниру разные истории и мифы своего королевства, иначе бард помер бы от скуки. К его удивлению, высокий южанин его слушал с интересом и практически не перебивал и это подстегнуло Киона рассказать еще больше историй и он принялся вспоминать некоторые из них, но перед лицом неожиданно возник образ беловолосой ведьмы.
— Как насчет истории про людоедок? — спросил Кион.
— Это очередная легенда? — поинтересовался Райнир. В его глазах продолжало гореть любопытство и бард понял, что он полностью завладел его вниманием.
— О, нет, — покачал головой Кион, — Людоедки вполне реальны. Они окутывают своих жертв магической нитью, похожей на паутину и через эту нить проводят свои иллюзии. А когда жертва полностью пропадает в них, они съедают ее мозг, получая все воспоминания человека.
К удивлению Киона, Райнир не ужаснулся его истории, а всего лишь снисходительно улыбнулся, поудобнее устроившись на подушках.
— У нашего народа тоже ходить подобная легенда, — произнес южанин, — В ней говорят об огромной пауке с телом женщины. Она крутить своих жертв в паутину и питаться их мозги. Мы звать ее Дрыльса — половина паук, половина женщина.
Кион не выдержал и рассмеялся от названия мифического существа южан. Райнир выглядел удивленным, он не совсем понимал, что так сильно развеселило барда. Вскоре Кион успокоился и, пальцем смахнув слезу с глаз, глубоко вздохнул.
— У нас эти ведьмы выглядят как обычные люди, без тела паука, — сказал бард, — И их паутину видят только их жертвы.
— Вот как, — протянул южанин. Кажется, до него дошло, что сейчас они обсуждали совершенно разные легенды.
Кион, вспомнив название паучихи на языке южан, едва не начал снова хохотать, но сделал вид, что откашлялся в кулак. Он подумал о скучных камнях и булыжниках и это помогло ему успокоиться и не выдать очередной взрыв смеха. Не стоило смеяться над языком другого народа, Кион это отлично понимал. К тому же, он был уверен, что некоторые слова его королевства для южан тоже кажутся смешными или нелепыми. Кион посмотрел на своего собеседника и понял, что помрет от любопытства, если не спросит об этом.
— Кстати, а вам с Могдаром и Ханэрой казались какие-нибудь слова в нашем языке смешными?
Райнир уставился на барда, не совсем понимая, что тот имеет в виду. Когда же до него дошел смысл вопроса, южанин растянулся в беззлобной улыбке.
— У вас много есть смешной слова. Например, «улитка». Для нас она смешно. Или «мороз» — он звучать, как наше слово, который означает поход по нужде.
— Полагаю, тогда не стоит говорить о нашем словосочетании «мороз по коже», — усмехнулся Кион.