— Кион, — неожиданно для себя бард представился своим настоящим именем. Он едва не выругался из-за этой оплошности, но поспешил забить рот супом. Обычно бард представлялся вымышленным именем или не представлялся вообще никак, как тогда, когда снимал комнату у Марты. Эльвира едва ли единственная, кто знала его настоящее имя. Эту привычку бард развил в себе давно, когда еще даже не ухлестывал за богатенькими аристократками.
— И что сподвигло тебя, Кион, выйти на дорогу без припасов? — продолжил интересоваться Могдар. Райнир и Ханэра никак не участвовали в разговоре, но явно внимательно слушали его, — Когда мы тебя нашли на обочине, вид у тебя был жалкий. Ни еды, ни воды, ни сумок. Только порванный плащ и раны по всему телу.
— На тебя напасть? — спросил Райнир.
Кион хотел было замахать руками и сказать, что не надо на него нападать, он сам все расскажет, но бард вовремя вспомнил, что высокий молодой южанин говорил с акцентом и сейчас он спрашивал, не напал ли кто тогда на Киона. Рыжий бард задумался. Он не соврет, если скажет, что на него и правда напали, но стоило ли южанам рассказывать о людоедке? Райнир в прошлый раз решил, что это миф и даже рассказал похожую историю своего народа.
— Да, на меня напали, — наконец произнес Кион, доедая свой ужин, — Какие-то разбойники. Тогда темно было, так что я не очень хорошо все помню.
Ханэра снова презрительно фыркнула, не отвлекаясь от еды. Райнир задумчиво жевал хлеб, а Могдар уставился в костер. Затем лидер каравана посмотрел на Киона.
— Они и на нас пытались напасть, — неожиданно сказал он, — Как раз перед тем, как мы тебя нашли.
У Киона отвисла челюсть. Разбойников он придумал, чтобы не упоминать ведьму и всю историю с ее сделкой, но оказывается, в округе и правда промышляла банда охотников до чужого добра. Киону несказанно повезло не наткнуться на них, иначе сейчас он бы наверняка валялся бы в какой-нибудь канаве и кормил червей или воронов.
— Мы от них отбились, но боюсь, они не последние, кто захочет напасть на наш караван, — добавил Могдар. Он сидел с пустой тарелкой в руках и поглядывал в огонь.
— Почему это? — спросил Кион.
— Эти придурки думают, что мы возим запрещенные товары, — в который раз фыркнула Ханэра.
Кион удивленно уставился на нее, но дальше свою мысль девушка не стала пояснять. Они что, контрабандисты? Учитывая нрав здешнего короля, он вполне мог запретить множество товаров, даже самых безобидных. Например, какие-нибудь шелка. И получать эту ткань только с одного источника — от другого соседнего королевства. Тогда южанам ничего не останется, кроме незаконного ввоза или вовсе отказаться от подобных товаров.
— Лунный лотос, — прервал затянувшееся молчание Райнир.
Другие караванщики практически никак не отреагировали на его слова, только нахмурились. Кион уже слышал подобное название в столице. Это редкий цветок, который, по слухам, растет где-то на болотах. Цветет он только в полнолуние и если собрать его лепестки в этот момент, то потом из них можно приготовить мощную настойку, которая сразит получше бочонка алкоголя, выпитого за раз, но при этом не оставит после себя похмелья. Наоборот, тот, кто выпьет настойку из лунного лотоса, на следующий день будет чувствовать себя довольно энергичным. Да и под действием лотоса тоже — лепестки давали сильное наркотическое опьянение, но при этом не вызывали никаких побочных эффектов.
Лунный лотос был довольно редким растением и в столице аристократы готовы были платить за его лепестки целые состояния, хотя лучше было не придавать этому огласку. Настойку из лотоса запрещалось принимать в открытую, хотя раньше ее использовали только в лечебных целях — лекари прописывали умеренное количество настойки в качестве лечения депрессии у знатных господ. Но после того, как обнаружились любопытные эффекты этого цветка, да еще не дающие при этом на следующее утро похмелья, король запретил в открытую употреблять настойку, объясняя это тем, что ему не нужен город, полный пьяных и одурманенных людей. Про употребление за закрытыми дверями Элияр Аделла ничего не говорил. Поэтому аристократы принялись втихую выкупать настойку сначала у столичных лекарей, а затем, когда запасы их быстро опустели, начали нанимать людей на поиски лотоса.
Одна из знатных леди, за которой однажды ухаживал Кион, пока жил в столице, даже как-то предложила ему попробовать эту настойку, но тогда бард отказался по каким-то причинам, которых уже сам не помнил. Но потом, глядя на то, как весело хохотала та дама по любому поводу и без после того, как выпила небольшой пузырек настойки из лотоса, Кион успел не один раз пожалеть, что не принял ее предложения.
Кион передал свою пустую миску Райниру и тот, собрав остальные, отдалился к реке, у которой караван устроил сегодня привал. Пока высокий южанин занимался мытьем посуды, Ханэра достала из мешка яблоко и принялась его чистить, а Могдар продолжил смотреть в огонь, сцепив руки в замок. Бард поерзал на месте, но потом все же не выдержал и решил задать своим спутникам мучивший его вопрос.
— Так вы добываете лунный лотос?
Могдар и Ханэра одновременно посмотрели на Киона с явным удивлением.
— Откуда тебе это в голову пришло, Лахма? — спросила девушка и вернулась к чистке яблока.
— Зачем тогда разбойникам нападать на вас? — парировал Кион.
— Они думают, что мы контрабандисты, — ответил Могдар своим грозным голосом.
— А вы нет? — ляпнул рыжий бард быстрее, чем успел подумать.
Ханэра снова перестала чистить яблоко и сверкнула на Киона своими большими карими глазами. Могдар тоже посмотрел на барда из-под бровей, задумавшись о чем-то. Затем он встал, медленно подошел к Киону и махнул рукой вверх, призывая его подняться.
— Пойдем, — грозно произнес лидер каравана.
Кион глянул на Ханэру в надежде на то, что она пояснит, что это значит, но девушка только довольно хмыкнула и продолжила чистить яблоко как ни в чем не бывало. Могдар махнул рукой второй раз, поторапливая своего собеседника, поэтому Киону ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Рыжий бард встал с земли и пошел следом за мужчиной, который вел его к фургону.
Добравшись до него, Могдар влез внутрь и велел Киону делать то же самое. Бард беспрекословно подчинился, на ходу незаметно проверяя свой меч в ножнах. Жаль, у него нет кинжала — выхватить его было бы гораздо проще в этой тесной повозке, нежели чем меч. Тем временем Могдар вытащил из угла с одеялами сундук, открыл его и повернул Киону.
— Сам посмотри, какую контрабанду мы везем, — произнес мужчина.
Кион осторожно заглянул в сундук, но все, что он там увидел, продавать в королевстве не запрещалось. В основном южане торговали безделушками — маленькими красиво украшенными зеркалами, гребнями для волос и даже легкими веерами. Но в сундуке так же обнаружились еще несколько шкур маленьких животных, похожих на лисичек и обитающих только в южном королевстве, откуда прибыли Могдар с остальными. Была еще странного вида еда, завернутая в пергаментную бумагу. Как пояснил лидер каравана, это было лакомство его народа и оно не быстро портилось, так что оно было идеальным товаром для продажи в соседних королевствах. Никаких запрещенных шелков или растений в сундуке не было.
Кион разочарованно отодвинулся от сундука, а Могдар, закрыв крышку, поставил его обратно в угол и повернулся к барду.
— Убедился? — спросил мужчина, — Мы не нарушаем законы.
Кион кивнул и они вдвоем покинули фургон, присоединившись к остальным у костра. Райнир уже успел вернуться с реки и сейчас с удовольствием грыз очищенное яблоко, которое протянула ему Ханэра. Сама девушка принялась очищать второе, ловко отделяя шкурку ножом.
Кион опустился на свою лежанку и угрюмо посмотрел в огонь. Значит, караванщики не добывали лунный лотос. Отчего-то эта мысль так расстроила барда, что хорошее настроение, доселе бурлившее в нем, моментально его покинуло. А он так надеялся попробовать эту настойку и узнать, почему та знатная леди так задорно хохотала после того, как выпила ее.
Кион задумчиво обвел взглядом южан, которые сидели полукругом вокруг костра напротив барда. Они весело что-то обсуждали между собой на языке Киона, но он их не слушал, полностью погрузившись в свои мысли. Возможно, они все же добывали лунный лотос на болотах, но по явным причинам не стали говорить об этом рыжему барду. Они его впервые видят, как они могут доверить ему такую тайну? Кион потер ладони над костром, но сделал он это не от того, что замерз. Он захотел пошарить по всему фургону в поисках спрятанного сундучка или шкатулки, которые, как был убежден бард, наверняка хранили в себе лепестки лотоса.
Кион почесал за ухом и глянул в звездное небо. Судя по простому виду южан, вряд ли они торгуют лотосом. Иначе они за один только лепесток выручили бы огромные деньги. Кион проследил взглядом за падающей звездой. А что, если южане специально не одеваются вычурно, чтобы не наводить на себя лишних разбойников, которые по их богатым одеждам решили бы, что их добро в повозке чего-то стоит? В таком случае, Могдар и остальные действовали довольно умно — на дороге лучше всегда быть начеку и не привлекать к себе лишнего внимания.
Кион почесал кончик носа и отбросил все мысли о лотосе. Ему все еще было безумно интересно прочувствовать его эффект, но делать это в дороге явно не стоило. Бард растянулся на своей лежанке у костра и, не слушая веселую болтовню своих спутников, провалился в сон.
* * *
На следующее утро они двинулись в путь едва ли не на рассвете. Киону было тяжело отлепить веки в такой час и южанам буквально пришлось его расталкивать, чтобы бард наконец-то проснулся. Могдар и Ханэра, как обычно, управляли лошадьми, а Райнир и Кион устроились внутри повозки. После сытного завтрака рыжий бард вновь почувствовал сонливость, да и покачивание фургона в дороге не добавляли ему бодрости. Кион зевнул, приложив ладонь ко рту, а потом потер глаза. Райнир предложил ему поспать, все равно в повозке делать было нечего.
— Мы дойти до деревни на два дня, — добавил высокий южанин.
— Ты хотел сказать «за два дня», — снова зевнул Кион.
Райнир задумался, а потом кивнул.
— Мы дойти до деревни за два дня, — уверенно произнес он и бард едва не расхохотался.
Кион поправил только последнюю часть фразы Райнира, но южанин решил, что первая, раз осталась без внимания, так и должна произноситься. Кион хитро посмотрел на простодушного Райнира. Может, стоит научить его похабным выражениям? И подать их так, будто они приветствие в здешних местах? Наверняка Могдар и Ханэра в курсе о правильных приветствиях, но Райнир сейчас представлял собой белый лист, на котором барду захотелось запечатлеть не самые лучшие фразы для знакомства. Кион решил, что маленькая шалость никому не повредит и повернулся к южанину.
— Хочешь, я научу тебя одному местному приветствию? — спросил он, изо всех сил стараясь не рассмеяться своей будущей выходке, когда Райнир использует эту фразу, чтобы поздороваться с жителями деревни, в которую они сейчас ехали на фургоне.
— Местный народ говорить по-другому? — искренне удивился высокий южанин и Кион прям пришел в бурный восторг от его наивности и простодушия. Райнир, как маленький ребенок, готов был поверить чему угодно.
— В этой деревне сохранился старый диалект и если ты поприветствуешь их одним из устаревших слов, им это явно понравится, — соврал бард, нацепив на лицо совершенно серьезное выражение.
Райнир охотно закивал и Кион довольно потер ладони. Он принялся обучать южанина своей фразе и все это время старался сохранять на лице спокойное выражение, которое постоянно грозило перерасти в громкий смех от того, как старательно Райнир выговаривал каждое слово. За все утро Ханэра так и не заглянула в фургон через окошечко. Скорее всего, она решила, что ее попутчики сейчас спят в повозке, настолько тихо они себя вели.
Кион спрятал предательскую улыбку за ладонью, делая вид, что зевает. Райнир неплохо выговаривал его фразу и барда даже взяла гордость за своего ученика. Еще немного и он даже сможет ее произнести практически без акцента. Кион дождаться не мог, когда они въедут в деревню и бард насладится зрелищем, семена которого он сейчас поместил во фразу Райнира.
— Только не говори пока Могдару и Ханэре о том, что я обучаю тебя местному приветствию, — попросил Кион, — Вот они удивятся, когда узнают, что ты выучил новую фразу.