— Но вы же теряете в деньгах.
— Если бы не обмен, мы бы потеряли в еде, — усмехнулся Могдар, — К тому же, так обменивается мы только с одной деревней, остальные охотно с нами торгуют.
Фургон качнулся на кочке, но дальше дорога была ровной. С каждой минутой они все ближе подбирались к деревне. Кион заметил, что никто из местных жителей не сидел просто так, абсолютно все были заняты делами. Кто-то проходил граблями в своем огороде, кто-то нес ведра с водой из колодца, другие плели корзины, а третьи подметали крыльцо своего дома. Еще Кион заметил несколько мужчин на крыше одного из домов. Кажется, они чинили ее, громко переговариваясь между собой. Стайка детей пролетела ураганом по улицам и Могдар, глядя на них, коротко рассмеялся.
Фургон медленно катился вдоль домов и крестьяне, на секунду оторвавшись от своих дел, посмотрели на новоприбывших караванщиков. Дети весело завизжали, увидев Могдара и Кион сообразил, что южанин наверняка всякий раз делился с ними сладостями своего народа, которые сейчас лежали в сундуке внутри фургона.
Могдар остановил повозку и спрыгнул на землю, постучав по стене фургона. Дверца моментально распахнулась и на улицу выскочили Райнир и Ханэра. Кион тоже не стал прохлаждаться и спрыгнул на землю, продолжая осматривать подошедших крестьян. Руки у них загрубели, лица обветрились из-за постоянного труда на улице, а одежда многих из них уже давно износилась. Да уж, им бы не помешали новые ткани и косметика из столицы. А еще гребни, чтобы причесать торчащие в разные стороны волосы.
Из толпы деревенских вынырнул маленького роста дядечка и, широко улыбаясь, направился к Могдару. Он раскинул свои руки словно бы собрался заключить южанина в крепкие объятия и Могдар в таком же жесте сделал шаг к нему навстречу, но неожиданно Райнир своим громким приветствием остановил их обоих.
— Мир вам, дармоеды! Делитесь своими благами!
Кион хрюкнул от смеха и отвернулся, услышав приветствие молодого южанина, которому сам же его и обучил, а среди толпы повисло неловкое молчание. Жители этой деревни, судя по их виду, очень усердно трудятся в своих огородах и на поле, чинят дома и носят тяжелые ведра с водой целыми днями. Назвать их дармоедами все равно, что назвать пчелу лентяйкой. Но Райнир стоял с такой широкой и искренней улыбкой, что никто не знал, как им реагировать на его слова. Кион намеренно неправильно перевел значение слова «дармоеды» для молодого южанина еще тогда, когда они впервые заговорили о приветствии и наивный Райнир все это время думал, что он сказал нечто приятное и хорошее жителям этой деревни.
— Где ты этого набрался? — прервал затянувшееся молчание Могдар.
— Кион научить, — продолжал улыбаться Райнир, — Он говорил, это здешний приветствие.
Кион замер и посмотрел на молодого южанина так, будто он только что совершил самое страшное предательство. Жители все как один уперлись глазами в рыжего барда, Райнир продолжал гордо улыбаться, совершенно не ощущая нависшей неловкой атмосферы вокруг. Могдар тоже посмотрел на Киона, но на лице мужчины не было ни намека на гнев — он, скорее, смотрел на барда с легким удивлением.
— Значит, Лахма научил, — раздался громкий голос Ханэры и Кион сообразил, что ничего хорошего от нее ему ждать не стоит, — А ну, иди сюда, Лахма. У меня для тебя завалялись хорошие подзатыльники и тумаки.
Девушка шагнула было к барду, но Могдар вскинул руку, одним этим движением остановив ее. Он посмотрел на Киона, затем сам сделал к нему шаг и повернулся к низкому дядечке, с которым они так и не успели обняться при встрече.
— Простите его, он дурачок, — улыбнулся Могдар, — Мы подобрали его на дороге, жалко его было.
Жители снова посмотрели на Киона, но уже как-то снисходительно и сочувствующе, у барда от их взглядов даже кожу закололо.
— Что еще… — начал было Кион, но Могдар ловко схватил его за кончик уха и потянул вверх. Кион вскрикнул, но скорее от неожиданности, чем от боли, — Ай!
— Больше никаких подобных выходок, Кион, — отчитывал мужчина барда, будто ребенка, — Особенно с Райниром. Он не всегда понимает, как нужно вести себя с вашим народом.
— Ладно-ладно, я понял! — взмолился Кион и Могдар довольно усмехнулся, а через секунду отпустил его ухо. Рыжий бард потер его и на всякий случай отошел от южанина на несколько шагов.
Ханэра недовольно хмыкнула, но ничего не сказала. Девушка наверняка считала, что Кион легко отделался. Жители же не проявили никакого интереса к наказанию барда, только иногда кидали на него снисходительные взгляды, искренне считая его дурачком. Кион поначалу дулся, но вспомнив, с какими лицами все стояли после внезапного приветствия Райнира, снова затрясся в беззвучном хохоте. Хоть его и оттаскали за уши за эту выходку, но Кион все равно повеселился. Интересно, что бы сделал с ним Могдар, если бы Кион обучил Райнира похабному приветствию, как планировал изначально?
Сам Райнир, не совсем понимая, что произошло, поинтересовался у Ханэры, в чем дело и почему Могдар потянул Киона за уши. Девушка красочно ему все объяснила на их языке и высокий южанин широко раскрыл глаза, а потом перевел взгляд на Киона, который не растерялся и просто с невинным видом пожал плечами.
Пока они с Райниром обменивались взглядами, Могдар тем временем все же обнялся с низким дядечкой, который оказался его давним приятелем. Толпа людей обступила караван и они принялись обсуждать условия обмена. Киону это все показалось довольно скучным. Рыжий бард под шум голосов отошел в сторону, осматривая деревню. Жители явно жили не богато, но своим усердным трудом добывали себе все самое необходимое — пищу и воду. И хотя жили они в хлипких на вид домах, они постоянно пытались как-то улучшить или починить свои жилища. Бард даже не сомневался, что внутри наверняка у всех домов стояла скудная мебель. Кион заглянул в окно одного жилища и его предположения подтвердились. Внутри дома обнаружилась покошенная деревянная кровать, два старых стула и небольшой стол, заваленный чугунной сковородкой, кастрюлей и несколькими тарелками с кружками. Чуть дальше имелась даже печь, но больше ничего в доме не было.
Кион отлепился от окна и посмотрел на толпу, которая обступила фургон южан. Все они активно что-то обсуждали, а дети весело кружились вокруг взрослых в ожидании вкусностей, которые зачастую привозили с собой караванщики. Красть у этих крестьян явно было нечего и Кион решил пройтись по деревне, пока основная часть ее жителей занята товарами Могдара.
Деревня оказалась такой же невзрачной на вид, как и ее жители и чем дальше шагал Кион, тем больше он убеждался, что дома не изменятся. Люди тоже ходили все в простых одеждах и занимались каждый своим делом, практически не обращая внимания на чужака. В общем и целом смотреть было не на что и разочарованный Кион вернулся к повозке. Ханэра скрылась внутри нее, а Могдар с Райниром передавали людям часть своих товаров из сундука. Похоже, Кион пропустил всю сделку, пока бродил по деревне.
— Еще раз спасибо за припасы, — произнес Могдар своим громким голосом, обращаясь к дядечке, — Они нам пригодятся в пути.
— Мы всегда рады вашему каравану, ты же знаешь, — в ответ расплылся в улыбке тот, — Может, останетесь на день в деревне? А в путь двинетесь завтра с утра.
Могдар обернулся к Ханэре, которая вышла из фургона, но девушка только безразлично пожала плечами. Райниру явно было немного неловко из-за своего приветствия, но он ни слова не проронил, а Кион понял, что если они останутся в этой убогой деревушке, то бард помрет со скуки. Осмотрев своих попутчиков, Могдар повернулся обратно к дядечке, который, как оказалось, был еще и старостой деревни.
— Что ж, денек можно и погостить, — кивнул мужчина.
Кион издал тихий протяжный выдох. Видимо, этим вечером барду все же придется помирать от скуки. Дядечка довольно улыбнулся и попросил некоторых жителей помочь Райниру и Ханэре накормить их лошадей, а сам в компании Могдара направился куда-то по улице. Кион не знал, чем себя занять, поэтому последовал за ними. В основном южанин и староста говорили о том, как давно караван Могдара не останавливался в их деревне на ночлег, Кион даже пару раз слышал имя старосты, которое произносил Могдар, но барду было настолько скучно, что он не стал его запоминать. Про себя Кион называл его просто дядечкой.
Дядечка привел своих спутников в небольшой дом, внутри которого было также мало мебели — кровать, да стол с двумя стульями. Староста пошарил под кроватью и вытащил оттуда старый пыльный плед, который хотел было расстелить на полу, но Могдар его остановил.
— Мы в фургоне переночуем, не суетись.
— Вряд ли вы все в фургоне поместитесь, — заметил дядечка, застыв с одеялом в руках.
— Насчет этого не волнуйся, — усмехнулся Могдар и его тяжелая ладонь легла на плечо Киона, — Дурачок наш просто обожает спать на улице под открытым небом. Его невозможно будет затащить в дом или повозку, так что мы втроем переночуем, как обычно, а рыжий поспит на улице.
Могдар улыбнулся Киону так, что тот понял, что выбора у него нет. Придется барду расплачиваться за свою невинную шутку. Кион вздохнул и кивнул. Дядечка сложил одеяло обратно под кровать, но вместо него достал большой пузырь с какой-то мутной жидкостью и поставил на стол. Он хотел было убрать с банки крышку, но Могдар снова остановил его, подняв руку.
— Нам завтра, вообще-то, на дорогу выходить, — напомнил он, — А от твоей сивухи голова еще неделю соображать не будет.
Староста немного поколебался, но потом кивнул, однако банку со стола не стал убирать.
— Ладно, тогда жду вас на обратном пути. Поживете у нас недельку, — подмигнул южанину староста и Могдар просто рассмеялся.
Кион вслед за лидером каравана опустился на свободный стул, а староста сел на кровать, которая издала жалобный скрип. Южанин и дядечка принялись обсуждать свои дела и вспоминать совместное прошлое и все это вгоняло барда в дикую скуку. Он несколько раз демонстративно позевал, но никто не обратил на это никакого внимания. Его спутники были полностью поглощены разговором.
Вскоре в дом вошли Райнир и Ханэра и присели на кровать рядом со старостой. Все четверо начали обсуждать какие-то свои истории, совершенно игнорируя умирающего на их глазах барда. Умирающего от скуки. Кион не знал, чем себя развлечь, но тут ему на помощь подоспел староста. Он разлил всем по кружке горячего чая и теперь бард не просто помирал от скуки, но делал это с кружкой в руке.
Кион совершенно не слушал их разговор. Рыжий бард лениво цедил свой напиток и угрюмо пялился в окно. Они въехали в деревню после полудня, но в доме старосты проторчали за разговорами уже так долго, что солнце начало потихоньку клониться к горизонту. Бард про себя взмолился, чтобы тягучее время пошло быстрее и солнце поскорее скрылось из виду, намекая крестьянам, что пора ложиться спать. Кион не сомневался, что эти «дармоеды» ложились спать рано, потому что наверняка вставали еще до зари и он надеялся, что эта скучная пытка скоро прекратится.
Но рыжему барду пришлось вытерпеть скуку до самого конца. От нечего делать он прислушался к разговору. Южане и староста обсуждали какой-то случай, произошедший с ними два года назад и Кион понял, что он вообще не вписывается в разговор. Бард почесал за ухом. Может, рассказать им какую-нибудь увлекательную историю? Но каждый раз, как Кион пытался что-то произнести, его тут же перебивала Ханэра, а затем с язвительной усмешкой смотрела на его реакцию. Поначалу Кион закипал от злости, но потом ему и это наскучило и он просто лениво уставился в окно, ожидая, когда же эта пытка, наконец, закончится.
* * *
На следующее утро бард проснулся весь побитый — он всю ночь ворочался на земле, но один какой-то настырный камешек не желал покидать его лежанку и в итоге у Киона по всем бокам растеклись синяки. Он приподнялся на локтях и раздраженно вздохнул. Его тело едва только оправилось от ран после стычки с ведьмой, а теперь вот один злостный камешек напомнил ему о боли. Бард пошарил рукой по лежанке, нашел злосчастный камень и зашвырнул его куда-то в сторону, а сам лег обратно. Краем глаза он заметил, что первые лучи солнца только-только пробиваются через горизонт, как ростки сквозь землю. Значит, жители скоро покинут свои жилища и начнут заниматься своей ежедневной рутиной.
Вопреки словам Могдара, возле фургона ночевал не только Кион, но и сам лидер каравана и Райнир. Ханэру они отправили спать в повозку. Жители позволили южанам развести небольшой костер у фургона, но за ночь он потух и Кион недовольно поморщился, не разлепляя глаз. Он хотел продолжить спать, но услышал шорох вокруг себя, а потом кто-то не сильно ткнул его сапогом в ногу.
— Кион, пора вставать, — раздался громкий голос Могдара и бард инстинктивно подчинился, вскакивая с лежанки.
Райнир уже не спал и занимался лошадьми к предстоящей поездке. Кион думал, что Ханэра все еще внутри фургона, а потому не мало удивился, когда увидел девушку, идущую по деревне в компании какой-то женщины. Селянка несла в руках корзину, укрытую полотенцем и они с Ханэрой что-то весело обсуждали, постоянно улыбаясь.
Когда они поравнялись с повозкой, женщина протянула Ханэре корзинку. Нос Киона тут же уловил запах свежеиспеченного хлеба и у барда слюнки потекли. Давно он не ел хлеб, только вытащенный с печи. Кион поймал себя на мысли, что следит за корзинкой в руках Ханэры, а когда глянул на девушку, то поймал ее язвительный взгляд и отвернулся. Похоже, хлеба бард сегодня не дождется.
— Мы готовы ехать? — Ханэра попрощалась с женщиной и повернулась к Могдару.
— Надо бы со старостой попрощаться, — напомнил мужчина. Он отодвинул край полотенца на корзине, которую все еще держала Ханэра, отщипнул от хлеба большой кусок и отправил его в рот, после чего зашагал в сторону дома дядечки, обернувшись на ходу, — Когда вернусь, будьте готовы выезжать.
Райнир подошел к Ханэре и тоже отщипнул кусок хлеба.