— А этим воспользоваться и можно, Фил Филыч…
— Осторожно! — закричал Еременко, едва отомкнув дверь. — Максим Александрович! Навернетесь! Держитесь за стены!
— Что случилось, профессор?
— Каток! Воистину каток!
И впрямь каток. Пол залит слоем льда, хоть в хоккей.
— Дайте руку! Я укреплен! Идемте!
С люстры свисают сталагмиты. Или сталактиты, Максим всегда забывал. Окна едва прикрыты фанерой. Хозяин в тулупе, в папахе.
— Что стряслось-то?
— А… Трубы прорвало сверху, потоп. Тут же налет, стекла вон. Плюс мороз. Прихожу домой, а тут ледяной дом Анны Иоановны! Красота! Может, коньяку предложить? У меня армянский!
— Можно. Но что вы такой веселый-то?
— Да как же, Максим Александрович! Дело-то — в гору! Уже и помещение у лаборатории, и людей укомплектовал… Знаете, кое-кого из коллег просто из смерти же вытащу! И главное — дело, дело! Производство начинаем — ну прямо послезавтра! Край — после-после!
— Хорошо, рад. Но квартира…
— А! Завтра переезжаю. Тов. Арбузов вопрос решил. Весело даже. Фигурное катание. Смотрите, какие я тапки смастерил — терки кухонные привязал к подошве! Крепко держат!
Повезло, однако. Скользко… как в танке. Головой об камин. Трагический случай. И травить не надо.
— У меня и лимончик есть… Все от тов. Арбузова! Вам благодаря!
Так и вышло, с одного приема, ровно об угол. Кровь хорошо, контрастно так краснелась на льду.
Профессор Еременко был лучшим уловом из списка изобретений, а теперь, для новой идеи, максимально опасным. Он придумал жидкую бомбу, химическую: можно точно на радиус взрыва закладку рассчитать. Предприятия нет, а для людей вовне — опасность малейшая.
Тянуло, честно сказать, на орден Ленина изобретение. И предыдущему максимову плану соответствовало в мишень: города нет, люди есть. Теперь Максима интересовала формула наоборот: людей не надо, надо Петербург. Пришел вот остановить машину, собою же и запущенную. Остановил.
В коридоре заклацало. Чорт! Профессор, вроде, запирал. Убивай теперь еще и свидетелей. Хоть и чистая версия с камином, но его самого тут — никто не должен был видеть.
И в квартире их не грохнешь — во двор выманивать…
— Открыто! Есть ли кто? Ой, что это? Держись. Ой! Здравствуйте!
В комнату смешно вкатили, держась-хватаясь за обоих из себя, двое. Небольшой пацан в ушанке с ополовиненным ухом и она. Девушка с моста.
Глаза не такие изумрудные, а по-блокадному выцветшие, выплаканные. И родинки еле видны, как же он в синей темноте все это разглядел, родинки и глаза!
Он ее просто увидел внутренним взором сквозь время, какой она до войны была, и какой после будет!
Она его тоже узнала:
— Ой, это вы! Как хорошо! А мне так стыдно! Я так убежала… Я перепугалась очень, извините…
Да, светилась она изнутри радостным, праздничным светом.
— Я так вам благодарна! Ким, он меня спас, я не говорила…
Протянула руки и тут же заскользила к Максиму, и угодила ему прямо в охапку. Вскрикнула от смущения: я не хотела! Уютная, размером — как для его охапки задуманная. Максим усадил девушку в кресло.
— Я понимаю, конечно, вы были в шоке. Рад вас снова увидеть.
— Да-да-да! Ты представляешь, Ким…
Пацан не садился, держался за стол.
— Брат? — посмотрел Максим.
— Почти, — улыбалась девушка. — Любимый сосед. Ким звать. А я Варя.
«Варя… Какое имя! Я так и думал!» — хотя вовсе он так не думал.
— Максим… Александрович.
— Кровь, — сообщил Ким.
— Ой! — девушка увидала труп.
— Профессор погиб, — сказал Максим. — Вы его знали?
— Нет-нет-нет! Мы от райкома комсомола ходим по квартирам, чего где помочь… Ужас такой, — Варя не сводила глаз с Еременко. — Он же буквально растянулся на льду и ударился!
— Думаю, да. И совсем недавно. А я из комиссариата внутренних дел, — Максим достал удостоверение. — Товарищ Еременко работал над важной научной темой…
— Ах, горе какое!
Тут Варя встала зачем-то, взмахнула, скользнула и тут же повалилась. Максим не успевал ее схватить. Пацан же успел шлепнуться на место ее падения раньше, рассчитал. Подстелился кибальчиш просто под девушку, чтоб не ушиблась. Непростой пацан.
— Сейчас наши люди приедут. Так что… Но не хотелось бы навсегда расставаться. Варя, а можно вас на концерт в филармонию пригласить?
— В филармонию! Так она же закрыта! Война!
— Оркестр набран, теперь снова будут концерты. Скоро первый. У меня будут билеты.
— Ой, нет-нет. Как же… Нет-нет-нет!
Пацан глазел подозрительно. Похож на соседку-то. Максим не стал форсировать.
— Вы еще по квартирам?