Только здесь и сейчас Рун понимал, сколь ленивы крестьяне, что живут под сенью защитного купола. Спроси любого из них — и они обязательно расскажут про тысячу дел, которые томятся в ожидании рабочих рук. А всё туда же — собрались, будто у кибитки бродячих артистов и смотрят, не надоедает же им.
Их взгляды липли к чародею, будто пиявки. Каждого — от мала до велика снедало любопытство: каких бисяков тут только что случилось?
Каждый из них знал, что лезть в душу чародея — на грех нарываться, но уж гадать что у проклятого в голове — и вовсе уму не постижимо.
Они, подумалось Руну, наверно и не пытались постичь, тем более — понять.
Парень чувствовал себя бесконечно уставшим и голодным — наверно, согласился бы даже проглотить ту гадость, что стояла на столе.
— Видали, а? Вы видали? — рослый, но недалёкого вида детина не уставал теребить собственный затылок, оглядываясь по сторонам. — Юродивого-то нашего того-ага. В камень. Видали, люди?
Ему отвесили подзатыльник, призывая умолкнуть. Здраво, согласился с селянами Рун. Он бы тоже не решился злить вымотанного чародея.
Последний из Двадцати оглядел перстень на руке. Раньше он воспринимал его всего лишь как украшение или символ Несущего Волю. Матриарх бесстрашно доверяла почти детям ключ активатор от своего личного автоматона — то ли знала способ, как его вернуть, то ли могла заставить явиться украшение даже из небытия. Помыслить о её безрассудности ему было попросту не под силу.
Изумруд переливался в солнечных лучах и приковывал взгляд. Рун переводил взгляд с него на лежащий на земле булыжник, который ещё недавно был несуразным, но человеком. Здравый смысл в недоумении плодил один вопрос за другим, валил в кучу ворох подозрений. Что, если Чавьер на самом деле дал дёру, оставив вместо себя каменюку?
Издевательство.
Насмешка.
Камень был тёплым и дрожал — проклятие покидало новую оболочку мастера по автоматонам. Местный дурак не унимался.
— Да что же это, а? В каменюку — ни за что ни про что, а? Люди!
Его ударили сильней, назревала драка. Юный чародей не обращал на потасовку внимания, чувствовал только жгущее чувство горечи.
Чувствовал себя обманутым. Гениальный механик из ниоткуда, мечтавший вернуть себе прежний облик гладко лежал в руке. Руну страшно хотелось отправить его к уже наказанным разбойникам — просто так, для коллекции.
Парень размахнулся и швырнул камень в придорожную канаву, пошёл обратно, к Ска.
Чавьер надул его будто мальчишку. Оставил автоматона в запущенном, но деактивированном состоянии. И не рассказал Руну, что тому делать дальше.
Свежесть воздуха как рукой сняло, едва он открыл дверь хижины. Хозяева не осмелились возвращаться в жильё — то ли мёртвый вид Ска не давал им покоя, то ли страх перед чародеем, что обязательно и в любой момент нагрянет. Вместо них осталась лишь тесная вонь, сразу же ударившая парню в нос, заставившая отступить на шаг. Вот значит как — стиснул зубы парень. Проклятие какой-то пигалицы из-за стены годами будто зубами держится, а его собственное — развеялось за какой-то час. На пару со злостью явилось и разочарование — вместе с царящей в его душе обидой получилась отвязная троица.
Медленно он подошёл к Ска. И не поверил своим глазам: из под вороха изодранного в клочья платья, меж объемной груди был зажат лист бумаги. Рун ещё слишком мало знал Чавьера, но это точно было в его стиле. Наверно, знай местные селюки истинную историю того, кого величали юродивым — ощутили бы себя ничтожествами. Кто бы мог подумать, что наделённый волей и жизнью камень способен обучиться непростому ремеслу починки автоматонов, да ещё и научиться писать? Из местных на последнее был способен разве что мельник…
Развернув лист, Рун понял, что поторопился с похвалой — быть может, где-то в виранских школах механик и блистал грамотностью и чистописанием, то здесь подобный трюк ему не удался.
Рун не без труда прочитал о том, что ему следует мягко и осторожно коснуться шеи механической куклы — сзади, прямо под волосами. Там оказалась задвижка, но сперва следовало надавить до щелчка ребристую, бугром выпирающую кнопку.
Рун исполнил — механическое нутро автоматона проглотило кнопку. Задвижка защёлкнулась сама и в тот же миг заросла кожимитом. Интересно, подумалось чародею, а волосы кожимит тоже способен отрастить ей новые? Проверять, почему-то, не хотелось…
Он покрутил перстень на пальце — по телу пробежала дрожь, кольнуло будто иглой. В записке было велено провести изумрудом перед глазами Ска, что парень и сделал.
Автоматон вздрогнула, совершенно по-девичьи хлопнула глазами. Её взгляд стал живым, она обратила его на последнего из Двадцати.
— Приветствую, господин! Вы отсутствуете в системе как пользователь. Желаете удалить предыдущие настройки личности? Желаете очистить блок памяти?
Рун оба раза ответил отрицательно.
— Господин Рун… — она признала его сразу же, едва поднялась со стула. Юный чародей вдруг ощутил прилив какой-то абсолютно щенячьей радости. Когда она встала, платье окончательно соскользнуло с её плеч. Механическую куклу нисколько не смущала собственная нагота — если она в таком виде, значит, так нужно хозяину.
Рун, недолго думая, сорвал со стола провонявшую скатерть, накинул её на свою новую помощницу. Дерюга, едва коснулась её тела, в тот же миг обращалась в не очень красивое, но добротное, хорошо пошитое дорожное платье и плащ.
— Ты помнишь, что случилось? В Шпиле.
Она кивнула в ответ. На ум пришло предупреждение Чавьера — будет иногда своевольничать…
— Сможешь найти тех, кто за это в ответе?
Ему показалось, что на мгновение её глаза вспыхнули угрожающе алым. Кажется, отыскать обидчиков ей хотелось не меньше него самого….