В штормовом небе, за тремя огромными скалами, что возвышались над водой словно головы огромных волков. Виднелись высокие стены древнего города. Корабль начинало кидать из стороны в сторону, словно куклу. Морские дочери Природы, сирены, не могли поделить между собой новую игрушку. Водные потоки смешивались и закручивались, образуя жуткие очертания водоворотов, до центра которых не доходил свет. Со стороны казалось, что сама бездна раскрыла свои врата перед незваными гостями. Штурвал «Призрака» удерживало трое людей во главе с капитаном Жарго, что стоял в центре и твёрдо удерживал рулевое управление, лишь по ему одному ведомому курсу.
— Это Врата Цербера! Он нас не пропускает! — паника одного из матросов взяла верх над страхом умереть от руки первого помощника. — Он нас проглотит! Мы все станем его едой! — обезумевший моряк носился от одного человека к другому, хватая их за ворот или за руки, пока одна из волн не забрала его с собой в морскую пучину.
— Одного ему хватит! Аха-ха! — Жарго не часто приходилось бывать в этом месте и каждый раз, эти жуткие оскалы волков-гигантов, будто бы сводили с ума какого-нибудь самого слабого духом матроса. Судно проходило по краям водоворотов, и начало плавно огибать центральную голову Цербера, насытившегося очередной мерзкой и трусливой душонкой.
Когда ужасающий страж города остался позади и вой воды перестал терзать слух смертных, впереди начали представать величественные стены города-крепости Адаид. Чья история осады ни разу не была омрачена новостью о его взятии. Оборонительные башни из тёмного, почти чёрного в сумраке, гранита уходили высоко за облака, и множество пар глаз дозорных сопровождали прибывший корабль работорговцев.
В том направлении, куда двигался «Призрак», меж стен, виднелась огромная арка, рассчитанная на проход кораблей, сильно превышающих по размеру рабовладельческий шлюп. По краям прохода висело множество огромных цепей, созданных чтобы остановить полномасштабное морское наступление любой из крупнейших стран континента, но в данный момент эти цепи были опущены глубоко в воду и не представляли опасности для прибытия новой партии рабов.
— Харон… — тихое приветствие с поклоном от Жарго и вот уже несколько человек кидали монеты прямо в водную гладь хранителя города.
Причал для кораблей поразил бы любого моряка своими масштабами. Словно высеченная из скалы, длинная платформа встречала у себя множество судов с разных частей континента. Здесь стояли корабли всевозможных форм и размеров, а расцветка парусов многое могла рассказать о владельцах своих судов. Жарго даже сглотнул слюну, когда увидел пришвартованный фрегат империи Эйдос, что был окрашен в белый цвет с синей линией вдоль всего корпуса судна. Его парус был и вовсе тёмно-синего цвета с золотым листом клёна по середине.
— А эйды что здесь забыли? — сказал кто-то из матросов.
«Призрак» плавно проходил вдоль всей стоянки судов, пока не начал швартовку у место отмеченного белым флагом.
— Геккель! Бери пятерых людей и начинайте доставать рабов из трюма. Поведём их караваном по второму маршруту. Девчонку накройте чем-нибудь. Тёмная королева будет не рада торговле детьми.
Когда Камалию вывели на свет факелов, её взгляду предстал, потрясающий её воображение, вид. Чёрные стены вокруг города будто вырастали из скал и уходили так высоко, что высота Тиабата показалась уже не столь величественной как раньше, но когда Кама повернула голову в сторону широкой горной пристани и дороги ведущей в город, то её рот ненароком открылся. В сумраке виднелось очертание тысяч каменных построек, из труб которых выходил сизый дым, сливаясь с ночным туманом, а в центре, возвышаясь словно господин над своими подданными, вырастал бастион. Множество мостов вело к нему, но большая часть из них уже были обрушены или разобраны. Огромная крыша в форме широкой каменной ели накрывала бастион сверху, словно щитом, закрывая правителя города от света солнца.
— Пошевеливайся малявка! — Геккель подтолкнул юную Бадд по трапу вниз и, сковав её одной цепью с остальными рабами, накинул на неё плащ.
Девочка начинала привыкать к подобному обращению. Словно маленький котёнок она могла лишь огрызаться, шипеть и показывать свои клыки обидчикам, но не более того.
Судя по зданиям и количеству времени, что должно было уйти на постройку всего города, даже маленькой девочке становилось понятно — этот город с очень древней историей, по сравнению с которой её жизнь лишь искра из огромного многовекового костра Адаида. Широкая дорога выходила на огромную площадь, вымощенную гранитной брусчаткой. А в центре площади же возвышалась пышная высокая малахитового оттенка ель, возвышающаяся над всеми зданиями вокруг площади.
На площади собралось множество людей разного сорта: наёмники, торговцы, полураздетые девушки и женщины, матросы со стоявших в гавани судов. Среди них выделялось четверо мужчин, направляющихся к вечнозелёному дереву, одетых в кожаные доспехи с пришитыми к ним стальными пластинами. Между ними уверенно шагал лысый покрытый морщинами мужчина с козьей бородкой и густыми бровями, его глаз не было видно в сумраке туманного вечера, а под веками были нанесены толстым слоем чёрные тени. С его пояса свисала оголённая сабля, и там же виднелось несколько разной формы кинжалов. Тело хоть и было худым, но отличалось отлично развитой мускулатурой, а часть плеч и груди была покрыта татуировками с изображением ветвей хвойного дерева.
Мужчина с сопровождением подошёл к мощному стволу ели, к которому был привязан человек. Посмотрев ему в глаза, он плюнул перед ним на землю, выказывая своё неуважение пленнику. Воины козлобородого окружили дерево и повернулись лицом к галдящей толпе. Оратор же, разведя руки в стороны, обратился к населению города-крепости.
— Все вы знаете, что недавно группа матросов во главе с этим капитаном напала на ближайший к нам форт Эйдоса, «Сонм Зверя», чем нарушили наш с эйдами договор о ненападении. Солдатам империи удалось перебить большую часть нарушителей, но остальным повезло скрыться с этим мерзавцем! — козлобородый повернулся к пленнику и взял его за мощный подбородок. — Роберт Яз! Расскажи нам, что заставило тебя — лучшего рулевого из тех, что я знаю, нарушить договор между тёмной королевой и лордом-защитником «Сонма Зверя»?! Ты же прекрасно знал о последствиях!
— Да пошёл ты, Хейч! — кровавый плевок из разбитого лица попал оратору на татуированную грудь. — Да пошли вы все! Слабаки! Трусы! Дом Ели стал слабым! И вы, вы все! Сдохните вместе с ним! И в особенности ваша грёбаная королева, дельфин ей в русло!
Остриё клинка в мгновение ока оказалось возле глаза пока ещё живого пленника и медленно начало входить в глазное яблоко под дикие крики Роберта Яза.
— Не смей оскорблять королеву в моём присутствии, червь! — Хейч, кажется, разозлился не на шутку и еле сдерживал себя, чтобы не закончить это представление немедленно. — Ты не стоишь даже одного её взгляда, не говоря об остальном…
Недовольный представитель местной власти сорвал одну из иголок ели, длинной около одного пальца, и, повертев её в руках, вонзил в грудь пленника, вызвав у того очередной крик.
— Казнь называется «Еловый ёж»!
Он начал срывать иголку за иголкой с веток дерева и вгонять их до упора в тело провинившегося. Камалия несколько раз хотела отвернуть голову, но Геккель схватил её за подбородок и заставлял наблюдать за всем представлением, кривя свой гадкий рот в ухмылке.
— Посмотрели и хватит! — жирная харя Жарго растянулась в слащавой улыбке от созерцания ужаса на лицах рабов. — Если попробуете сбежать, то эта смерть вам покажется лёгкой.
Работорговец повёл свой караван дальше через город под светом алых фонарей. С каждым шагом к горлу девочки подступал тяжёлый ком. Её разноцветные глаза привлекали взгляды проходящих мимо мужчин и женщин, позволяющих себе разнообразные нецензурные высказывания в её направлении. Пройдя почти весь город и петляя по узким переулкам между сложенных из камней домов, вереница не то людей, не то животных подошла к огромному зданию, построенному из крупных обработанных камней, имеющих дополнительный каркас в виде обчищенных брёвен, с вырезанной снизу информацией для продавцов и покупателей рабовладельческого аукциона.
***
Камалия стояла за высокой и длинной ширмой, скрывающей её от покупателей. Зал освещался множеством факелов, висящих на стенах, а на сцене стояли широкие железные блюда с горящим в них маслом. В зале был слышен смех и гомон взрослых мужчин и вскрикивания молодых представительниц древней профессии. Запах тлеющей травы с примесью каких-то едких ароматов резал чуткий нос юной рабыни. Ожог от рабской метки на спине уже не болел, но тем не менее, Камалия поглаживала его рукой, дотрагиваясь до затвердевших слоёв восстанавливающейся кожи.
Перед тем как поставить товар за ширму на сцене, её отмыли здешние служанки, которые, видимо, находились здесь с возраста Камалии. Вместо тех грязных обвязок, что были на ней с Тиабата, на неё надели чистую белую хлопковую рубаху до колен. Кама пару раз пыталась сбежать, но все двери оказались заперты, и в узком помещении она ничего не смогла противопоставить вооружённым стражникам.
“Эти воины не те олухи, что были под руководством Алатаса. Если бы им приказали меня убить, то зарубили бы и не повели носом.”
Распущенные короткие волосы, свисающие до подбородка, зачесали назад, дабы показать разного цвета глаза и красивое загорелое лицо молодой рабыни, но Кама всё равно стряхивала их вперёд, выводя из себя здешнюю прислугу. Тем временем на сцену вышел Жарго, одев на голову оранжевый тюрбан, в цвет своему новому халату.
— Господа и дамы! Из далёкой Гринтерры, из этой страны прошлого, из страны Д’Видеонов я привёз вам новый товар. Множество препятствий стояло на моём пути к вам, но, как и всегда, я не мог подвести своих любимых покупателей! — работорговец выводил на сцену раба за рабом, но те живые мертвецы, что плыли с Камалией в соседних клетках не смогли собрать должного количества денег, и это всё больше становилось заметно по голосу жирного продавца. Дело дошло и до Сиона. Этот старый раб оказывается знал наречия южных островов, что находились южнее Каменного моря. Его купила какая-то женщина. Странно, но после её окрика о повышении цены, больше никто не захотел перебивать эту ставку.
— Последний лот на сегодня, изюминка моего похода, вишенка на торт сегодняшнего аукциона! — Жарго начал обтекать холодным потом. Она была здесь. Тёмная королева собственной персоной посетила его аукцион. Любой торговец бы обрадовался подобной чести, но не тот, кому уже не единожды делали предупреждение за нарушение правил Великого дома Ели. Глава города уже знала о девочке и скрывать её было уже бесполезно. Камалию вывели на сцену, закованную в кандалы по рукам и ногам, и поставили рядом с работорговцем. — На вид девочке около одиннадцати лет, отлично сложена, редкий цвет волос из сочетания рыже-красного и чёрного, а также обратите внимание на её глаза, такое случается крайне редко. Правый глаз голубого цвета, а левый отливает расплавленным золотом. Эта рабыня имеет знак гепарда, один из редчайших знаков континента. Первая ставка — тысяча серебряных! — Жарго закончил представление рабыни, а гул в зале вырос в разы, Кама определённо произвела впечатление на здешнюю фауну.
— Тысяча сто!
— Тысяча четыреста пятьдесят!
— Тысяча пятьсот!
— Две тысячи серебряных! — довольно громко произнесла женщина лет шестидесяти с длинной курительной трубкой во рту. Она была хороша собой: её халат был из тонкого тёмно-зелёного шёлка и слегка сползал вниз, оголяя бледные плечи, длинные волосы, сдерживаемые нефритовой заколкой, не смотря на возраст женщины, были чёрными как смоль, а ухоженное лицо и дикий взгляд тёмных янтарных глаз с маленькими вертикальными зрачками с лёгкой заинтересованностью был направлен прямо на Камалию.
— Две тысячи сто! — руку поднял мужчина с зачёсанными назад белыми волосами. Он пил из глиняного стакана фруктовый ликёр; Камалия почувствовала знакомый сладковатый аромат. Мужчине было около сорока лет, а сидел он словно аристократ. Рядом с ним был мальчик примерно того же возраста, что и Кама, и всеми силами старался не смотреть на сцену. Мужчина окинул зал взглядом и, не услышав других ставок, решил подняться и забрать свой товар. Подойдя к юной рабыне, что стояла на сцене, он схватил её за цепи на руках и потянул к себе.
Кама среагировала молниеносно: оттолкнувшись от деревянного настила сцены, она быстро закинула ноги на шею своему покупателю. Мужчина хотел было перехватить её за лодыжки, но юная рабыня тут же обхватила цепью его шею и начала её натягивать. Жарго не ожидал такого стечения обстоятельств и, схватив плётку, что всегда висела у него на поясе, начал хлестать распоясавшуюся девку. Когда неудачливый покупатель начал уже задыхаться, не имея возможности вырваться из смертельных объятий сильных ног девочки, женщина, что всё это время мирно сидела, куря трубку с табачной смесью, сорвалась с места. В один прыжок она оказалась рядом с Камалией и, схватила девочку за горло, немного сжала свои костлявые пальцы. Нажатия хватило, чтобы Кама отпустила свою жертву и начала терять сознание.
— Я предупреждала тебя Жарго! Торговля детьми в моём городе запрещена, тем более такими дикими гринтерками как эта. — женщина держала обмякшую рабыню на вытянутой руке, продолжая выпускать едкий дым сухой травы. — А ты, Нурмурот, решил перекупить у своей тёти её товар?!
Мужчина начал медленно подниматься, сильно откашливаясь и бросая недовольный взгляд на властную женщину.
— Коджи… Кх-кх… Ты, как и всегда перегибаешь.
— Ты уступишь её мне. — улыбнулась женщина, взглянув на племянника, и кинула Камалию одному из своих людей. — Отнеси её ко мне в кабинет и сними кандалы! — затем, повернув голову к работорговцу и до конца выдохнув, накопившийся в лёгких, дым, произнесла. — Моё терпение кончилось Жарго, утром тебя не должно быть в городе или пеняй на себя.
— Я продал её господину Нурмуроту за две тысячи сто! — дрожащим голосом проговорил лысый, потеющий от страха толстяк, в след уходящей королеве, и та лишь с лёгкой ухмылкой откинула голову на бок.
— А я называла две тысячи серебряных и, думаю, тебе этого хватит, чтобы уйти живым. Не испытывай моё терпение.
Жарго чуть не провалился сквозь сцену от такого унижения на глазах у стольких людей, но ему нечего было противопоставить. Аукцион закончился немедленно.
***
Камалия очнулась в комнате с бамбуковыми стенами и тёмно-бардовыми занавесками. У неё болела голова, а горло всё ещё чувствовало прикосновение той жуткой женщины. Кама лежала на зелёном диване из резного тёмного дерева с вышитыми узорами на мягкой части, и осматривала хоромы, в которых оказалась, всё больше изумляясь миру за пределами окрестностей Тиабата. В комнате было много резной деревянной мебели: письменный стол, стулья вокруг него, шкафы с книгами и комоды, ширма и большая кровать, стоящая за большими занавесками в углублении стены. Девочка встала и начала осматривать богатую обстановку. Она никогда не видела ничего подобного, но больше всего её внимание привлекло количество книг в шкафу. У неё дома их было всего штук пять, но здесь, в столь огромном собрании, одна из них привлекла больше всего внимания. Большая толстая книга в красной кожаной обложке с надписью «Великие и малые дома континента». Взяв книгу с полки, Камалия уселась обратно на диван и начала листать. Окон в комнате не было, а бежать через дверь не было смысла, у двери стоял охранник, чей резкий запах изо рта девочка могла бы учуять и за десять верст. В книге были описаны все известные дома континента, был там и Дом Орешника, к которому относилась Кама. В описании было написано одно слово «Справедливость».
“Мда… Только вот где же эта справедливость?”
Гербом дома были, как ни странно, два дерева, кроны которых сплелись сверху, образуя арку, в которой находилась связка из трёх орешков, средний из которых был расколот пополам.
— Знакомые деревья. Кажется, это они растут при входе в нашу деревню. — Кама листала страницу за страницей и наконец нашла то, что искала. Название гласило — «Великий дом Ели», а снизу красовался герб с изображением одноименного дерева. В описании же было написано:
«Этот дом контролирует весь преступный мир континента, ни одна крупная торговая сделка не может обойтись без участия этого великого дома, ни один крупный пиратский рейд не может обойтись без согласия на то Великого дома Ели. Не смотря на чёрный статус, этот дом считается великим, поскольку область жизни, что он контролирует, играет огромную роль на политической арене континента. Не стоит забывать о истории его создания, когда род Ренней взял главенство над городом-тюрьмой Адаид, а затем подчинил своей воле и остальные. Именно с того момента вся тёмная сторона мира стала подвластна лишь тёмному роду Ренней. А не контролируемая, до того момента, криминальная сторона крупных городов по-настоящему начала бояться лишь этого дома.»
Камалия закрыла книгу и поставила её на место. У девочки болела спина от ударов того работорговца, но она всё равно решила размяться на мягком ковре.
“Значит эта женщина из Дома Ели. Зовут её, Коджи и она страшно сильна. Стоит быть с ней настороже. Она явно не последний человек в этом городе, если не в мире.”
Замок в комнату начал проворачиваться, и дверная ручка повернулась. В комнату зашёл тот самый козлобородый мужчина, что был на площади и казнил пленника — Хейч.
— Ты! — указал он пальцем на, от ужаса вжавшуюся в диван, Камалию. — Иди сюда и без фокусов!
Хейч вытолкнул рабыню из комнаты. И не имея желания злить такого человека, Кама шла вперёд подталкиваемая лысым мужчиной. На вид ему было около пятидесяти лет. Сухой поджарый торс оголял его рёбра, но под бледной кожей всё равно виднелись плеяды мышц, внушающих Камалии уважение.
“Довести своё тело до такого идеального состояния? Этот Хейч должно быть сильный воин.”
Петляя каменными коридорами, они в конце концов вышли в большое шумное помещение, заполненное людьми всех сортов. Здесь были богатые торговцы и попрошайки, наёмники и проститутки, пираты и солдаты в синих мундирах. Люди стояли в несколько ярусов на разных этажах, окружая высокую клетку, возвышающуюся над бойцовской ямой, внутри которой дрались подростки. Зрители брызгали слюной и напитками, разнообразие запахов сбивало Камалию с толку, но, похоже, всем здесь было плевать на местные ароматы и контингент, люди пришли сюда придаваться своим самым низменным чувствам. Проведя девочку сквозь всю эту толпу на один из этажей, связанных лестницами. Хейч подвёл юную рабыню ко входу в комнату, одна из стенок которой выходила на решётку арены.
— Заходи и веди себя прилично с госпожой Ренней! — Хейч отворил рукой дверь и подтолкнул Каму во внутрь.
Коджи Ренней, также известная как тёмная королева, сидела, развалившись на красном бархатистом диване, попивая алкогольный напиток кровавого цвета из стеклянного бокала. Раздваивающийся язык изредка облизывал края стеклянного изделия, чем вызывал неоднозначную реакцию у наблюдающей за этим Камалией.
— Оу! — женщина явно обрадовалась приведённой рабыне. — Ты произвела на меня настоящий фурор. Первый раз вижу такой дикий нрав у простой рабыни из Гринтерры!
— Я — не рабыня!
— Конечно-конечно… Только вот метка на твоей пояснице говорит обратное. — Коджи налила из бутылки странный напиток во второй бокал и протянула девочке. — Держи и расслабься. Теперь ты моя игрушка и я остаюсь в праве убить тебя в любой момент. — В янтарных глазах черноволосой женщины читалось, что она не лжёт, она действительно была готова убить свою новую игрушку, не задумываясь ни на минуту. И Камалия быстро выхватила странный стеклянный стакан, в одно мгновение опустошив его до дна.
— Ты поэтому схватила меня за горло тогда, на аукционе?
— А ты думала, что все остальные спустят тебе с рук такую выходку? Могу отдать обратно, узнаешь, что бы могло быть. — увидев, что девочка замялась и поджала губы, королева решила продолжить. — Если ты до сих пор не догадалась, то я всё-таки представлюсь: глава Великого дома Ели, Коджи Ренней! — сделав ударение на своём имени, властная женщина подмигнула Камалии и, не дав ответить, продолжила. — Если ты станешь чемпионкой на этой арене, то я сотру твою метку рабыни навсегда. Тебя ведь устроит такой вариант?