Нити запахов окутывали нос дикой кошки, путали её, сбивали с пути. Порой Камалия думала, что ещё немного и она упадёт на землю, не имея больше сил подняться.
“Неужели Коджи не нужно пить? Почему она так легко справляется без воды? Я сейчас сдохну в этом лесу…на этом проклятом острове нашего рода…”
Глаза начинала заволакивать белая дымка, ноги переставали слушаться, а внутренний голос твердил лишь одно:
— Ляг и умри. Зачем ты борешься? Твоя семья тебя уже не ищет, твоя бабушка так хочет, чтобы ты заняла её место, что готова была превратить тебя в зверя. Ты никому не нужна…
— Нет! НЕТ! — Камалия остановилась, стараясь не слушать внутренний голос. Её собственный отец научил её, что самые ценные вещи в жизни, это семья, долг и честь. И даже если семья отвернулась от неё, у Камы оставалось ещё одно не законченное дело. — Я ещё не отомстила за Ниссу! Я ещё не убила этого выродка, Алатаса. И пока я не сделала этого, просто не имею права умирать на каком-то грёбаном острове.
Лапы гепарда твёрже встали на влажную землю тропического леса. И, подняв как можно выше свою голову, юная Бадд втянула в себя всё обилие ароматов джунглей.
“ПОНЯЛА!!!”
Чуть не спотыкаясь о торчащие из земли, точно гигантские змеи, корни деревьев, Кама понеслась в сторону усиливающегося, чуть сладковатого, освежающего благоухания. Стволы, навечно покрытые малахитовым мхом, словно лесные стражи, старались остановить бегущую большую кошку, поймать её в сети лиан. Но Камалии уже не впервой было бегать по подобным лесам, она, словно маленький ребёнок, радовалась журчащему впереди голосу маленького водопада.
“Ещё немного!”
Спотыкнувшись на торчащем корне, девочка кубарем покатилась по склону вниз и… Удар об воду, и куча брызг окатили изумрудную листву водной пылью лесного озера.
— Я сделала это! — зарычала обрадованная кошка что было сил и начала с жадностью, какой, наверное, не знали эти джунгли, глотать сладкий напиток природы. Камалии уже начинало становиться плохо от обилия воды в животе, но она продолжала напиваться, пьянея от счастья и удовлетворения самой важной её потребности за последние три дня.
***
Кошачий крик распугал птиц, сидящих на ветках близлежащих деревьев и Коджи Ренней сразу поняла, что случилось.
— Нашла всё-таки… — тёмная королева так и сидела на коленях в позе для медитации. А её губы лишь чуть растянулись, не в силах скрыть радость за внучку. — Но теперь ОН знает, что ты здесь, а мне пора идти.
***
Завалившись на бок, новоиспеченный гепард тяжело дышал.
“Зачем я столько пила? Теперь даже идти не могу… А значит остаётся только что? Правильно! Лечь спать…”
И Камалия с довольной ухмылкой на кошачьей морде мгновенно уснула. За последние три дня, она была сильно измождена поисками воды. Пища убегала прямо из-под носа и пряталась в своих норах, не давая и шанса схватить свою тушку. Еда категорически не ловилась, да и не привычно было пользоваться девочке своим новым телом. Поэтому Кама пила воду, словно пожирая только что пойманную дичь.
Ночь в тропическом лесу наступила быстро. Ветви огромных деревьев размашистыми лапами, с пальцами-листьями, накрывали весь остров. Сон не отпускал Камалию, и она даже не услышала приближения хозяина острова. Лёгкое касание лапы огромного белого тигра до мирно спящей кошачьей туши и глаза гепарда всё также остались закрытыми. Он обошёл девочку со всех сторон, иногда нагибаясь и обнюхивая нового жителя леса. Затем, недовольно фыркнув, ушёл в тени деревьев также тихо, как и появился.
Первые лучи, растущего над землёй, солнца окрашивали листья в яркие цветочные оттенки розового и оранжевого. Лесная утренняя бабочка, с голубыми разливающимися, точно морской прибой, крыльями, села на ухо обратившейся в гепарда, девочке. Закруглённое ухо несколько раз дёрнулось, стряхивая надоедливое насекомое, а затем зверь начал открывать разноцветные глаза.
“Сколько я спала? Так есть хочется… Озеро я нашла, а вот с едой… С едой будет сложнее.”
Сходив по-маленькому в ближайший кустик, Камалия была готова к новым свершениям.
“Итак… Теперь будем ловить наш завтрак.”
С новым силами кошка бежала по лесному краю, стараясь уловить запахи других животных, но разнообразие амбре от их испражнений поражало обоняние своей едкой вонью.
“Здесь что, живут одни скунсы?”
Мама читала Каме про этих вонючих животных и сейчас у девочки создавалось ощущение, что на этом острове живут именно они.
Гепард остановился и попытался уловить, с помощью слуха, малейшие шорохи травы, что не укладывались в мелодию ветра, лёгкое дуновение которого свежим потоком спускалось с кроны леса к самой земле и поднималось обратно. Симфония леса включала в себя так много разнообразных звучаний, так много отзвуков, что своими действиями вносили свою лепту в создание этой мелодии спокойствия.
— Вот! Услышала! — мох вылетел из-под когтей кошки в противоположную от её движения сторону. Камалии уже начинало нравится её тело: сильное, гибкое, выносливое, все чувства были намного острее тех, которые она имела в облике человека. Резкий поворот на месте и маленький белый полосатый зверёк нырнул в кусты и почти затерялся в их листве. — Поймала!
Зубы сомкнулись на теле зверька, протыкая клыками плоть.
— АРРРР!!! — дикий рык распугал птиц, сидящих на ветках, и, показалось, что весь лес замер в ужасе. Перед Камалией показался он. Белый тигр с явным недовольством осматривал гепарда, посягнувшего на его хвост. Ярость и жажда крови в его глазах показалась Каме до боли знакомыми, примерно то же она видела и в бойцовской яме Адаида на лицах своих соперников. Медленно ослабив хватку и убрав лапы, прижимающие хвост хозяина леса к земле, девочка начала двигаться в обратную сторону.
— Прости-прости… — резко развернувшись, неудачливая охотница выпрыгнула из кустов. Камалия не оборачивалась, она слышала бегущего за собой белого тигра. Отчётливо запомнила его запах и клялась себе никогда его не забывать.
“Чёрт-чёрт-чёрт!!! Кто же знал, что здесь водятся такие чудовища?!!! Но хвост у него вкусный, нужно заметить!”
Гепард и бегущий за ней хищник пересекали джунгли с неимоверной скоростью. Девочка не обращала внимания на мелких зверьков, которые с удивлением наблюдали интереснейшую картину. Тело полосатого было не меньше семи метров в длину, но его размеры скорее мешали ему пробираться сквозь заросшую лианами густую чащу. Он сносил мелкие деревья, разрывал когтями листья большого папоротника, а его мощные лапы оставляли глубокие порезы на стволах деревьев, из которых тут же начинала вытекать смола.
Погоня могла бы продолжаться ещё очень долго, но страх Камалии очутиться в челюстях могучего зверя был настолько велик, что она даже не заметила, как её тело начало двигаться по-другому: быстрее, эластичнее, уверенней. Все чувства кричали об опасности, дыхание участилось настолько, что звук биения сердца перерос в монотонное жужжание, обилие запахов ушло, будто его и не было, а на его месте возник фетор крови. Лёгкие работали на пределе человеческих возможностей, но Кама чувствовала, что это была граница лишь для людей и сейчас, в облике зверя, она способна на большее.
Выбежав из леса на твёрдую каменистую линию побережья, новоиспечённый зверь начал осознавать свои истинные силы. Задние лапы Камалии стали заходить за передние, силой которых она выкидывала себя вперёд. И, несмотря на открытую местность и отсутствие помех для движения хозяина острова, гепард начал отрываться от своего преследователя.
***
Ганджи Бадду приходилось бывать в тюрьмах. Не один раз он сидел за свои не детские проделки в Видэоне. Не один день проводил и в тюрьмах Великих домов, когда нарушал их Кон — главный устав Великого дома, перед которым равны все его члены или люди, зашедшие на территорию этого дома. Но это место, что эйды назвали «Сонм Зверя», внушало уважение, бывалого в различных местах, Тигру Юга. Камни астромарина высасывали живу из тела с огромной силой, оставляя лишь столько, сколько необходимо для того, чтобы костёр анимы внутри его тела не угас окончательно. Волосы начали седеть с огромной скоростью, и с каждым днём красно-рыжих прядей становилось всё меньше. Янтарные зрачки теряли свой яркий окрас, и уже были похожи на блеклые глаза рыбы, а кожа стала схожей с обескровленной мумией. Но всё это ни в какое сравнение не шло с тем, как сильно достал своими разговорами Астей Лопак. Его каждодневные приходы, безумное хихикание гиены, размышления на тему власти и того, как тяжело нести за неё ответственность. Порой Ганджи казалось, что лучше было бы пронзить своим мечом собственное сердце перед воротами этой крепости и не слушать бредни белобрысого лорда-защитника, но обещание, есть обещание и Бадд не мог нарушить данное Акамиру слово.
По прошествии месяца в заключении его навестил неожиданный гость. Мужчинка был низкого роста, с мерзкими маленькими усиками над верхней губой. Его тёмная коричневая роба, наверняка, скрывала неразвитое тело человека с первой стадией анимы. Позор по меркам Гринтерры, для мужчины в таком возрасте. Когда он начал говорить и заикаться почти в каждом слове, то глава Дома Орешника понял, что рассуждения лорда Лопака ещё не самая страшная пытка этой тюрьмы.
— Т-т-так… В-в-вы знаете к-к-кто я т-т-такой? — после долгих прелюдий всё же изверг из себя хоть сколько-то интересную информацию выкидыш капибары.
— Моё самое страшное наказание…
— Н-н-нет… Почему? С-с-с чего Вы в-в-взяли? — верхняя губа гуманоида была значительно больше нижней и каждый раз при попытке что-то сказать она начинала нервно подёргиваться.
— Потому что…
— Что «п-п-потому что»?
— П-п-потому что ты себя в зеркале видел? — передразнивая это страшное отродье эйдов Ганджи хотелось отплеваться с того, что он дышит с этим чудищем одним воздухом.
— Н-н-не из-з-з-здевайтесь! — неожиданно резко выдал мужчинка. — Я Визеди, помощник самого кхм-кхм…
— Кого? — насторожился пленник. — Кто нанял тебя?
— Это В-в-вас не кас-с-сается. Вы-вы-вы т-т-теперь в-в-в моей в-власти.
— О Природа… Акамир теперь ты мне должен в следующей жизни…
— Х-х-хватит ш-ш-шуток анхель Б-бадд. Нам кое-что от В-в-вас н-нужно. — усатик повернулся в сторону двери и крикнул. — Охрана! — стражники «Сонма Зверя» не заставили себя ждать, вбежав с ружьями наперевес в камеру «Алая звезда». — Держите его г-г-голову н-на месте. — без лишних вопросов эйды обошли узника и схватили его за волосы, крепко сжав голову самого опасного жителя этой тюрьмы. Носитель анимы капибары развернул какой-то кожаный свёрток с инструментами.
— Только не делай меня похожим на себя… — с лёгким хрипом выдавил из себя Ганджи. — Лучше сразу убей.
— В-в-вы слишком много говорите, анхель Б-бадд. Но в будущем Вам это н-н-не грозит.
Маленький стальной блестящий предмет, словно миниатюрное заточенное копьё, уверенно двигался по шее сверху вниз плавно рассекая кожу. Бардовая кровь бывшего анхеля рантаров нехотя капала с этого незатейливого инструмента на каменный пол, затекая в его не глубокие щели. Ганджи хотелось заорать от боли. Два вертикальных разреза вдоль кадыка словно отделяли голову от тела. Мучитель напевал себе под нос жуткую мелодию, видимо успокаивающую его и делающую его движения более уверенными, поскольку, когда пленник пытался вырваться из лап охранника и мелодия прерывалась, то пальцы усатого недомерка начинали дрожать, причиняя ещё больше боли в районе гортани. Усатик кромсал и ковырялся своими странными инструментами в шее Бадда, вызывая неимоверную боль.
“Камалия! Я надеюсь, ты умерла без мук, во сне, просто задохнулась под водой или погибла от первых выстрелов пушек Адаида. Погибла совсем не так, как, видимо, суждено погибнуть мне, но, быть может, я это заслужил…”
***
Дышать, дышать и ещё раз дышать. Оторвавшись от своего полосатого преследователя, Камалия никак не могла успокоить своё дыхание и бешено бьющееся сердце. Она уже давно забыла это чувство, когда главный орган чуть ли не выпрыгивает из груди от очень долгого бега. Но этот раз совсем отличался от предыдущих. Кустарники, огромные булыжники, суслики, что выпрыгивали прямо из-под носа — всё это буквально пролетало мимо Камы на той скорости, что покорилась ей пятью минутами ранее. Огромный тигр отстал меньше, чем через минуту преследования, а то, испытанное взахлёб, чувство обтекающего шкуру ветра будоражило все струны души девочки.
— Я смогла… Я оторвалась… Я гепард! — вспомнив способности зверя изображённого на её тату знака анимы, Камалия чуть не взревела от счастья. — Я самый быстрый хищник на этом острове! Уху-ху!
Кошачьи крики привлекли лишь больше внимания застывших в изумлении сусликов, кто, встав на задние лапки смотрел на одурманенного очевидными фактами дикого зверя.
— И так… Воду я искать научилась, еду почти поймала, потом еда чуть не поймала меня. Значит…нужно выбирать добычу поменьше. Аха-ха-ха! — девочке до сих пор не верилось в то, кем она стала и что ей нужно сделать. — Та-а-ак… Успокойся Камалия! Ты свой желудок пока кроме воды ничем не наполнила. Теперь нужно поймать кого-нибудь…
Самка гепарда внимательно вглядывалась в стоящих на месте сусликов. Слюни мало-помалу стекали из её пасти на землю, рисуя маленьким зверькам не самую приятную картину будущего. Зрачки голодной кошки медленно расширились, и она прижалась как можно ниже к земле, приготовившись к смертельному броску. Если бы суслики знали, на что способна эта киса, то возможно успели бы спрятаться в одной из своих норок, но через какое-то мгновение лапа с острыми как бритва когтями прижала одного из грызунов к земле.
— Попался! — взревела Камалия, обрадованная первой добыче. — Теперь надо тебя приготовить… Приготовить?
Разноцветные глаза сантиметр за сантиметром осматривали лохматую лапу, пятнистое тело, хвост и своё отражение в больших чёрных глазах маленького зверька.
“Я теперь животное… Как мне готовить? Мама… Я могла бы отнести ей… Но… Нет… Коджи… Она приготовит!”
Камалия схватила в зубы свою добычу и побежала по берегу в поисках своей бабушки.
Был уже вечер, когда девочка подошла к пустому остывшему кострищу.
“Она сбежала? Нет! Она же говорила, что корабли ходят редко, прошло слишком мало времени.”
Камалия осмотрелась по сторонам и заметила большой камень с ровными надписями.
«Это остров Чар. Остров, хранимый нашим родом. Он разделён на три круга, что определят твоё настоящее и подготовят тебя к будущему. Круги разделены рекой, что спиралью расходится от центра острова. Ты должна пройти все три круга, чтобы получить разрешение хозяина леса испить из источника, лишь пройдя все испытания ты сможешь стать сильнее. Я буду ждать тебя в центре. Пусть духи Природы укажут тебе верный путь.»
— «…определят моё настоящее и подготовят к будущему…» — глядя на суслика Кама начинала понимать, что ей предстоит. — Три круга, три испытания. Источник в центре. Если я буду идти вдоль реки по спирали, то, рано или поздно, доберусь до Коджи. Но… — желудок недовольно заурчал, гепард уже давно ничего не ела и сейчас Камалии просто не хотелось признавать очевидного.
Прижав голову суслика второй лапой, девочка опустила голову вниз. Белые клыки, смазанные обильным количеством слюны, прикоснулись к дрожащему телу маленького зверька. Голод сводил с ума и потому вкус крови на языке и её жгучий сладкий запах сделали своё дело. Словно девочка никогда и не была человеком, она разрывала тушку животного, наслаждаясь вкуснейшим лакомством за последние несколько дней.
***
— В-в-всё… Закончил.
Выложив в глиняный кувшин вырезанные голосовые связки Тигра Юга, лекарь эйдов омыл свои окровавленные руки в воде. Шея Ганджи была аккуратно зашита по обеим сторонам от гортани, но сам пленник выглядел как живой труп.
— Уже н-н-не так разговорчивы, анхель Б-бадд. П-п-простите если б-б-было б-больно. Т-т-такая у м-меня работа. — вытерев руки об свою робу, Видези, а именно так он и назвался, покинул камеру «Алая звезда» в компании стражников, оставив бывшего анхеля рантаров в немом одиночестве.
***
Ещё до того, как солнце вышло из-за горизонта, гепард начинала подавать признаки жизни. Её лапы лениво вытягивались, а пасть с запекшейся кровью медленно открывалась в утренней зевоте. Когда глаза Камалии открылись, она некоторое время старалась понять, что видит перед собой, но, приподнявшись над влажной травой, рвотные позывы начали выталкивать переваривающуюся пищу. Вокруг дикой большой кошки, были разбросаны разорванные тела сусликов. Их оторванные, окровавленные конечности буквально усеивали всё расстояние вокруг гепарда на множество шагов.
Пока Камалия извергала содержимое желудка, то постепенно в её памяти начинали всплывать отрывки последнего вечера. Словно настоящий дикий зверь она вылавливала маленьких животных и, забавляясь, потрошила их острыми, заточенными когтями-кинжалами. Ужас в глазах миниатюрных созданий Природы только мотивировал дикого зверя в её душе убить как можно больше этих милых животных.
“Это правда была я?”
Но живот уже не урчал от голода, не молил о пище. И это было лучшим ответом для начинающей осознавать произошедшее Камалии.
“Я не была собой. Обезумела.”
Кама начинала вспоминать рассказы отца о ренегатах, потерявших контроль над собой воинах. Их жажда крови на поле боя делала их жестокими, хладнокровными убийцами, не знающими жалости ни к своим, ни даже к женщинам или детям. Мгновение за мгновением эти воины теряли контроль над своим костром анимы, и оно разгоралось до того, что мужчины и женщины начинали терять свой человеческий облик, превращались в безумных, сильных, крупных зверей своих знаков анимы. И сейчас Кама чувствовала себя одной из таких людей, за одним исключением, она могла себя контролировать всё время до вчерашнего вечера, пока голод не стал настолько невыносим, что её инстинкты не вышли за разум.
“Значит, будем поддерживать сытость, чтобы не нарушать баланс жизни на этом острове. Сегодня я начну движение к центру острова и, если выживу, спрошу у Коджи: почему я не обезумела навсегда как остальные ренегаты?”