Рассказанный одной мухой, когда она обрела разум (потому что других свидетелей, которые рассказали бы пролог от третьего лица, в комнате в этот момент не было)
Комната была непримечательная. Квадратная, маленькая — два на два метра. С одним узким окном, в котором стоял дешёвый стеклопакет. Серый ковролин на полу, белая краска на стене, а ещё грязно-белые квадраты плит подвесного потолка.
И раздражающе яркий светильник-спот, заливающий холодным светом это царство серо-белого.
Нет ничего скучнее современной офисной отделки… Из всего многообразия вариантов, как обустроить рабочие места, человечество умудрилось выбрать самый скучный. И, однажды выбранный, он не менялся годами. Под подвесными потолками из минералволокна работали дедушки и бабушки в казённых учреждениях и НИИ Советского Союза. А затем их дети, рвавшиеся в новый капиталистический мир, а потом уже и их дети…
И если сами работники, проводившие в этих стенах большую часть жизни, не предпринимали титанических усилий, то скучная обстановка становилась проклятием. Как для самих работников, так и для их посетителей.
Из шестнадцати часов, которые человек не тратит на сон, два часа он проводит в дороге на работу и обратно. Девять часов — на работе. А в оставшиеся пять часов — развлекается, как может, ни в чём себе не отказывая.
Впрочем, из оставшихся пяти надо вычесть ещё час. Потому что минимум полчаса требуется утром, чтобы проснуться и позавтракать. И ещё полчаса, чтобы прийти в себя после работы.
Какой бы уют ни окружал вас дома, вы можете им наслаждаться не больше, чем четыре часа в день. А в оставшееся время вас опять-таки ждёт подвесной потолок, ковролин и унылые искусственные лампы вместо солнечного света. Ведь даже солнечные лучи как будто сворачивают в сторону, доходя до офисных окон. Боятся, видимо, навсегда затеряться в этом царстве документов, цифр и скуки.
Зачем люди делают в квартирах дорогущий ремонт, если его плодами могут наслаждаться лишь по четыре часа в будний день? Ну и немного в выходные. Перед друзьями повыпендриваться? Так друзья ещё неизвестно, когда в гости доберутся. У них ведь та же проблема со временем.
Комната, о которой идёт речь, ничем не отличалась от любой другой офисной комнаты. Разве что размерами: она была до неприличия мала. В это помещение неизвестным организаторам удалось впихнуть немного: только стол, два стула и несгораемый шкаф.
Белый стол.
Серые офисные стулья.
И грязно-белый несгораемый шкаф, на который даже не догадались поставить какой-нибудь фикус, герань, замиокулькас или, прости Господи, кактус…
«Да хотя бы кактус! — подумал молодой мужчина, сидящий на стуле для посетителей. И отвёл взгляд от шкафа, взглянув на своего собеседника. — Ещё один скучный тип!».
Работник, который вёл здесь приём, выглядел так, будто его завезли сюда вместе с мебелью. И по тому же принципу выбирали, как в каталоге — видимо, чтобы не выделялся. Серый костюм классического кроя, белая рубашка классического кроя, тёмно-серый галстук в светло-серую полоску.
И совершенно непримечательное лицо: средне-преклонного возраста, в меру щекастое, в меру лысое, в меру сероглазое…
Гостю стало так тоскливо, что, не будь у него здесь серьёзной цели, он бы вскочил и убежал. Однако цель у него была. И очень важная. Поэтому молодой человек продолжал терпеливо сидеть.
— Что ж… Мы рассмотрели вашу заявку, Иван, — наконец-то проговорил сотрудник. — Думаю, проблем с выполнением вашей просьбы не будет.
Посетитель, которого назвали Иваном, присмотрелся к белому бейджику с тёмно-серыми буквами. Пришлось прищуриться, чтобы разглядеть, что там напечатано. Вообще-то Иван это уже раз десять делал, но почему-то никак не мог запомнить имя.
В серо-белом офисе, в серо-белом кабинете, сидел серо-белый человек в серо-белом костюме с серо-белым бейджиком, на котором было написано: «Евпатий Серафимович Сивокобылов»…
Это имя Ивана жутко раздражало. Этому имени не было места в серо-белом царстве! Его не могли вывести чёрными буквами на белом ламинированном бейджике!.. Это было как-то неправильно.
— Евпатий, так я могу идти? — уточнил Иван, не понимая, почему ему битых полчаса не могут оказать довольно простую услугу.
— Одну минуту, Иван Андреевич, — попросил сотрудник, нагнувшись к полу и подняв портфель из тёмно-серой кожи. — Ещё одну минуту…
— Но только одну! Потому что если две — это уже перебор!.. — попытался пошутить Иван, но у Евпатия, похоже, давным-давно отключили чувство умора.
А заодно и клиенториентированность.
В общем, Евпатий никак не отреагировал на шутку. Даже не поморщился.
Просто открыл портфель. И достал из него какой-то серый параллелепипед, положив его на стол.
— Это что? — удивлённо спросил Иван, но сотрудник ничего не ответил.
А ещё Евпатий не менял выражения лица и не проявлял эмоций. Он просто сидел и выполнял свою функцию. Иван уставился на лысину этого раздражающего человека, сверкавшую под холодным офисным светом, как поверхность горного ледника. Лысина выглядела так органично, что возникало ощущение, будто Евпатий с ней родился, а волосы на ней никогда не росли.
И по этой лысине ползала муха!
Бог её знает, как и когда занесло муху в это серо-белое царство, но насекомое в него идеально вписалось. И на лысине оно себя чувствовало до неприличия комфортно. Будто маленький принц на своей маленькой планете, муха ползала туда-сюда, по-хозяйски перебирая лапками.
Евпатий почему-то не обращал на неё никакого внимания. А вот Ивана передёрнуло от одного только вида беспечной и наглой мухи. И от того, как она спокойно путешествует по бледному черепу.
Тем временем муха выползла из-за горизонта головы, остановилась, радостно потёрла лапки, чуть повернулась… И снова двинулась дальше.
Иногда она останавливалась и ощупывала хоботком кожу Евпатия. И когда она это делала, Иван буквально собственной кожей ощущал непрошенное, доводящее до бешенства, покалывание её лапок и хоботка…
Удивительно, но Евпатий как будто ничего такого не чувствовал. Он сидел как истукан, неотрывно глядя на серую коробочку на столе. Как будто в ней было что-то такое, что его завораживало. Ивана он в этот момент не удостаивал даже взглядом. Казалось, Евпатий и вовсе забыл про посетителя. Во всяком случае, вид у него был совершенно безучастный.
Муха завершила вылазку. И снова перевалила через вершину лысины, а затем исчезла из виду, пустившись в странствия по заднему, невидимому Ивану, полушарию. Возможно, в одной из складок на шее у неё был дом?
— Скажите, Иван… Вам не кажется, что в своём развитии человечество несколько… Скажем так, рискует? — неожиданно проговорил Евпатий.
— Чего? Эм… Ну да, возможно, — осторожно согласился Иван, щурясь на бейджик, потому что это кричащее, вопиющее имя никак не хотело запоминаться. — Евпатий, а как это относится к э-э-э… К моему займу в счёт социальной выплаты?
— Всё в мире взаимосвязано, — сообщил Евпатий. — Вы сейчас берёте займ и, соответственно, получаете меньше денег по социальной выплате. Вы приходите сюда, и у вас остаётся меньше времени на то, чтобы отдохнуть после работы… Даже то, о чём вы сейчас думаете, будет иметь долгоиграющие последствия для судьбы всей Вселенной.
— А о чём я сейчас думаю? — с опаской спросил Иван.
— Вам лучше знать, — бесстрастно ответил сотрудник учреждения, убирая со стола серую коробочку, на которую так увлечённо смотрел всю последнюю минуту. — Я не умею читать мысли.
— Ага… — кивнул совершенно растерянный Иван, который просто хотел получить деньги, а не разводить споры о судьбах Вселенной.
— А вы не хотели бы снизить риски для человечества, Иван? — снова спросил Евпатий, вгоняя гостя в ещё больший ступор. — Не хотели бы внести свой вклад в сохранение людей? Создать антирисковый или даже, можно сказать, антикризисный актив человечества?
— А-а-а… — Иван открыл рот, но не нашёлся, что ответить.
Ему понадобилось долгих десять секунд, чтобы осмыслить происходящее… А потом он неожиданно расслабился, широко улыбнулся и сказал:
— Нет, ну я за всё хорошее! И против всего плохого!
— Это отлично, — согласился Евпатий. — Впереди людей ждёт ещё немало опасностей. Каждая из них может оборвать развитие цивилизации. И, соответственно, лишить Вселенную уникальных черт человеческого вида. А ведь он признан весьма перспективным… Да-да…
Несмотря на то, что Евпатий правильно ставил ударения, верно использовал слова и даже применял элементы разговорного жанра, возникало ощущение, что Иван говорит с иностранцем. Речь его странного собеседника была напрочь лишена эмоций. Точнее, он явно пытался передать их интонационно, но при этом от него не веяло никакими эмоциями. А из-за этого Ивану рвало шаблоны, и он терялся.
— Человеческие фантасты любят писать о том, что цивилизация людей очень агрессивна, — проговорил Евпатий. — Или о том, как она слаба… Однако жизнь во вселенной развивается по схожим законам и правилам. И человечество, знаете ли, мало чем отличается от других разумных видов в галактике…
Иван открыл было рот.
И снова его закрыл. На него лился стопроцентный, дистиллированный бред. К сожалению, лился он таким потоком, что не оставлял шансов на то, чтобы выплыть, не наглотавшись.
— Человечество — это такой середнячок. Причём, во всём. Средне-агрессивное, средне-талантливое, средне-сильное… — проговорил Евпатий. — Но у него есть один несомненный плюс: оно стоит на правильном пути развития. И скоро, возможно, даже в ближайшие столетия, пройдя через пару кризисов, а затем стабилизировав последствия научных рывков, сумеет дотянуться до звёзд…
— Рукой? — выдавил из себя Иван.
— Метафорически, — то ли ответил, то ли поправил его Евпатий. — Но вот кризисы… Кризисы несут в себе риски. Серьёзные риски. Каждый такой кризис способен окончить существование человеческой цивилизации на взлёте. А это довольно неприятная потеря для галактики. Пропадёт уникальная культура, уникальный генофонд, уникальные открытия… Разве можно допустить, чтобы такое произошло?
— Нет! — уверенно заявил Иван. — Ни в коем случае! Такого допустить нельзя! Как нельзя допустить и того, чтобы я сидел без денег!..
Намёк был совершенно непрозрачный, но Евпатий его проигнорировал. Он сидел за столом, на котором лежал его портфель, и, не моргая, смотрел на посетителя.
— Вы весьма перспективный молодой человек, — продолжил Евпатий. — Хорошее здоровье, неплохие когнитивные способности… К тому же, вы так и не нашли, чем бы полезным заняться в жизни. Ваш вклад в антикризисный актив человечества — это реальная возможность создать что-то невероятное, что-то новое. В общем, что-то такое, что оставит свой след в истории галактики.
— Если этот вклад уменьшит сумму, которую я сегодня получу, то: не сог-ла-сен! — сразу ответил Иван, почувствовав: его собираются развести на что-то нехорошее.
— О, нет! Такие вещи невозможно оплатить деньгами, — и тут случилось чудо, которого посетитель серо-белого офиса никак не ожидал. А если точнее, Евпатий неожиданно улыбнулся. — Только личное согласие.
Улыбнулся Евпатий только губами. Серые глаза как ничего не выражали, так и продолжали ничего не выражать.
— Лично я — согласен! — Иван почувствовал лёгкое раздражение, потому что сидящий напротив человек уже более получаса бездарно тратил его, Ивана, свободное время.
А если говорить по-простому, то минута за минутой отнимал время от тех самых четырёх часов, которые щедро оставил Ивану будний день, чтобы ни в чём себе не отказывать.
— Это хорошо, — проговорил Евпатий, разглядывая сидящего напротив человека. — Очень хорошо…
— А когда я смогу получить деньги? — поинтересовался Иван, прищурившись на бейджик. — Евпатий, вы не поймите меня неправильно…
— Ах да, деньги, — Евпатий совершенно бесстрастно залез в портфель и вытащил оттуда стопку банкнот, положив её на стол. — Этого хватит?
Иван чуть расширил глаза от удивления, потянулся к деньгам, а потом — отдёрнул руку. Ситуация смущала его, хотя он уже успел сделать для себя определённые выводы.
— Но… Мне же должны выдать договор, я должен его подписать… И нужно провести договор через бухгалтерию… Деньги должны начислить на чип!.. — растерянно проговорил молодой человек.
— Лишние формальности, — заявил Евпатий. — Я просто дам вам денег, и вам даже не срежут социальную выплату. Как вам?
— Я что-то должен сделать за эти деньги? — осторожно уточнил Иван, пытаясь найти подвох в этом явно неприличном предложении.
— Нет, — ответил Евпатий. И даже бесстрастно поджал губы.
— Мне надо будет их вернуть?.. — предположил Иван. — Может, вы душу потребуете?..
— Нет и нет, — ответил Евпатий. — Включите запись.
Иван быстро активировал запись видео, как его и просили. Хотя даже в этой мелочи он явно чувствовал подвох. Просто никак не мог понять, какой именно.
— Я, Евпатий Серафимович Сивокобылов, по собственному желанию, находясь в трезвом уме и твёрдой памяти, безвозмездно передаю в дар Ивану Андреевичу Листову билеты Банка России номиналом пять тысяч рублей в количестве трёх сотен штук. Я не требую возврата переданных средств и не выставляю никаких условий. Этого достаточно, Иван?
— Но… — молодой человек, рассчитывавший на низкопроцентный займ, никак не мог поверить в то, что ему только что свалилась на голову приличная сумма. — Я…
— Берите деньги, Иван. Потратьте их в своё удовольствие! — Евпатий изобразил на лице улыбку и широким движением переместил стопку купюр на край стола, поближе к посетителю. — Они ваши. Можете делать с ними всё, что заблагорассудится. Можете даже выкинуть.
— Ладно, — кивнул Иван и, наконец, взял предложенный безвозмездный дар. А затем снова растерянно осмотрел комнату. — И я могу идти?
— Да, можете идти, — кивнул Евпатий.
— Совсем? — уточнил Иван.
— С концами, — подтвердил серо-белый сотрудник учреждения.
— Я пошёл?
— Всего хорошего!
Всё ещё не веря в происходящее, Иван поднялся со стула. А затем дошёл до двери, в последний раз оглянулся на маленькую комнату и вышел прочь.
Несколько секунд Евпатий сидел неподвижно, по-прежнему глядя на дверь. После чего аккуратно убрал портфель со стола и сложил стопкой незаполненные документы.
А потом застыл в ожидании следующего посетителя. По его лысине медленно ползла муха.
Насекомое перебирало ножками, постоянно меняя траекторию движения. И периодически останавливалось, довольно потирая лапки. Но сидящему за столом мужчине было решительно наплевать на раздражающего пассажира на его голове.
Он просто ждал.