Дневник Листова И.А.
День третий, Вано обманутый, погода хреновая
Они меня провели! Дежурить перед самым рассветом — это настоящее испытание для стойкости век. Держать их раскрытыми в это время сложнее всего. В сон клонит неумолимо. И даже холодрыга на улице не спасает, а очень даже наоборот.
Меня разбудила Кострома. Сама она ушла спать. Военные все ютились в капсуле у Сочинца, которому перепали баллы за розжиг костра и за что-то ещё. Мне вот пока никаких новых баллов не перепало. И что за несправедливость?
— Я начисляю баллы тогда, когда считаю нужным, — заметил СИПИН, который, как всегда, подслушивал. — Начислю и тебе.
Я даже отвечать не стал. Просто зевнул во весь рот, чуть не вывихнув челюсть.
У нашего костра было довольно людно. Чемодан со своими дамами, плюс ещё четверо человек. И чего им у Романова костра не сидится? Однако я, естественно, заострять на этом внимание не стал.
За ночь наш костёр преобразился. Военные от скуки соорудили вокруг пламени стенку из камней. А ещё закрепили четыре столба, на которых мы растянули шкуру. В дыму коптилось несколько кусков мяса. Это, видимо, была пробная партия.
Остальное мясо мы развесили на верёвочках, тоже прикреплённых к двум высоким каменным столбикам. Температура ночью была такая, что можно было не бояться за сохранность продукта. С гарантией не протухнет. А вот от мелких любителей грызть чужой улов нужна была защита.
Рядом, на тех же столбиках, висел какой-то из внутренних органов зверя. Думаю, это всё-таки была часть кишки. Внутри неё был жир и, кажется, мозги. Правда, они туда переместились уже после убиения зверюги. Кострома говорила, что с их помощью можно сделать шкуру мягче. Но сначала её надо будет ещё раз почистить. Правда, уже после копчения.
Никогда не думал, что всё так сложно…
Сложенные кучкой дрова почти закончились, и я пошёл собирать новые, стараясь не терять костёр из виду. Поднялся ветер. Он кидал в лицо пыль и мелкие снежинки, прилетевшие неизвестно откуда. А холод пронимал до костей, несмотря на всё моё утепление.
Горы… Сейчас я понимал, что имел в виду СИПИН, когда говорил, неизвестно ещё, повезло нам или нет с появлением в горах. Посмотрев на то, что творится в маленьком леске ниже по склону, я понял: в тёплых краях и густых зарослях водятся такие твари, с которыми ни за какие коврижки встретиться не захочешь.
В горах же хватало и камней, и полезных материалов. Да и дерево можно было найти. Так что наше положение было отнюдь не самым плачевным. Нам не хватало только Алтаря Вознаграждения.
Я вздрогнул… Издали донёсся тоскливый и голодный вой какой-то твари. Его подхватили другие недобрые голоса. Наверно, так выли волки на Земле по ночам, жалуясь на свою нелёгкую судьбу. Здесь тоже были свои «волки» — а точнее, те твари, что выполняют их роль.
Кто их знает, как они на самом деле выглядят? И они ли это воют? Я вот не знал, но протяжный жуткий вой, пробирающий до костей не хуже мороза, мне не понравился. И я спешно устремился назад к костру. Защита сомнительная, но, говорят, нашим предкам помогала. Правда, сами предки рассказать нам, бестолковым потомкам, уже ничего не смогут. А верить ли всем этим археологам и историкам — ещё неизвестно.
Жавшиеся к костру люди выглядели грустными и несчастными. На улице действительно было морозно. Градусов пять ниже нуля, не выше. А правильно повторить моё «от кутюр» из волосатого мха сумели немногие. Да оно и понятно: на мне этот природный утеплитель тоже начинал сбиваться.
— Смотреть на вас больно!.. — признался я сидящим у костра, испытывая острый приступ жалости. — Давайте-ка вы по очереди в мою капсулу заберётесь минут на двадцать… Человек по пять за раз. Хоть прогреетесь.
— А у тебя там тепло, да? — дрожа, как осиновый лист, спросила Аня.
— Относительно, — признался я. — Но если не закрывать дверь на замок, тогда будет работать тепловая завеса. Даже жарко станет.
— А можно, я первая? — жалобно спросила девушка, украдкой вытирая сопли.
— Да Бога ради! Пожалуйста! — ответил я, пожав плечами. — Ещё четыре человека есть?
В итоге в первой партии ушли все девушки. Семь человек, между прочим, но они как-то влезли в капсулу. И нашли, где сидеть, не мешая друг другу.
— А можно воду попробовать? — спросила весёлая девчонка с круглым веснушчатым лицом, указывая на биде. — Идёт?
— Вчера весь лимит дневной вылил! — признался я. — Так что не уверен. Я сначала от крови отмывался, а потом мы ещё шкуру вымачивали… Если успел пополниться, то, может, литр-два и набрались. Попробуй…
Девушка попробовала. И очень обрадовалась слабой струйке воды. Вода, кстати, была чистая — я накануне проверял. Да и как иначе-то? Она же получалась благодаря выпаривателю. А какие в паре могут быть лишние примеси? Наверно, никаких. Ну я надеюсь…
— Пика, ну как? — спросила её товарка.
— Чистая… Только кончилась! — вздохнув, призналась та.
— Если пить хотите, то есть вода в бутылках, — сказал я. — Даже если выпьете, я потом наберу.
Девушки расселись по всей капсуле, как воробьи на проводах. Три на лежанке, две — на откидных стульях. И ещё две скромно пристроились на крышке хранилища.
— Наверно, лучше не надо воды… — неуверенно подала голос одна из спутниц Чемодана, — Туалета-то здесь, внутри, нет.
— Слив есть в биде! — намекнул я.
А затем забрал из капсулы одно древко, один наконечник и несколько пучков волосатого мха. После чего ушёл дальше следить за костром, не дожидаясь споров и возражений.
Кому надо — тот сам поймёт. Кто не поймёт — тому, значит, ещё не припекло. Я так считаю. Не хотелось тратить силы и убеждать кого-то, что ситуация у нас — дерьмо, а потому и не такое позволяет… Тем более, женщин, которые вообще в этих вопросах куда щепетильнее.
А мужчины в большинстве своём — твари неприхотливые, приспособленные природой ко всяким невзгодам и неприятностям, куда нас часто заносит собственная непоседливость. Так что лучше, если мы будем с женщинами подобных споров избегать. Меньше знаешь про микробов — крепче спишь.
— Спасибо, что пустил их! — искренне поблагодарил меня Чем.
Он и Трибэ сидели у костра на корточках так близко, что ещё немного — и сами станут дровами. Я попробовал усесться так же. Надо же, и вправду тепло. Даже, можно сказать, жарко. Хороший способ согреться, только ноги с непривычки устают. Вот наши гопники — тем, наверно, удобно. Они, как я заметил, на корточках часами могут заседать.
— Ну отопление в капсуле работает всегда, — ответил я. — Следить за костром всё равно надо, а брать у меня там нечего.
— А пищевые пайки? — вскинулся Трибэ.
— Их там осталось пять штук! — признался я. — Так что даже если возьмут, я не сильно расстроюсь. Нужно искать местный источник еды…
И мы все трое, не сговариваясь, посмотрели на мясо. Подозрительно тёмное, но на вид такое аппетитное…
Если верить военным, которые вскрывали поверженного мною монстра, физиология местных животных не особо отличалась от нашей. В наличии имелось сердце, которое гоняло кровь. А ещё органы, похожие на почки и печень. И даже было что-то вроде желчного пузыря. Ну и какой-никакой мозг, само собой.
Однако внутри органы располагались иначе. А в убитой зверюге — так вообще, совсем иначе. К примеру, печень и почки (ну или их аналоги) прятались в переплетении кишок. А сердце обнаружилось ниже желудка. Однако тут надо сказать, что «картофелина» вообще слабо была приспособлена для передвижения.
Эта тварь миллионами лет затачивала стратегию выживания на то, чтобы сидеть в засаде. Поэтому у неё желудок был просто огромный, трёхкамерный. В первой камере можно было за раз растворить, ни много ни мало, меня самого. А во второй — плескалась какая-то вонючая жидкость, которую Дунай обозвал раствором для бальзамирования.
Так и сказал: видимо, сначала пищу растворяют, потом бальзамируют, а затем медленно переваривают. Мол, этот зверь пару месяцев может в засаде сидеть, не шевелясь и пребывая в каком-то анабиозе. А энергию для жизнедеятельности, вероятно, добывает из того забальзамированного раствора, который поступает в третью камеру желудка.
Поэтому и не нужны «картофелине» ни уши, ни глаза. А зачем? Лежи и жди, когда добыча сама к тебе придёт. Если жертва небольшая — съесть её, и всего делов. А если большая — то хоть кусочек откусить, а потом снова замереть.
Видимо, поэтому самые толстые мышцы и сухожилия были на пасти. Длинные задние лапы и те оказались слабее. Они были слишком энергозатратны для такого организма. Видимо, нужны были, чтобы прыгнуть один-два раза: либо чтобы догнать убежавшую добычу, либо чтобы выйти из-под мстительного удара той твари, которая только что потеряла кусок.
Кожа убитой «картофелины» не пахла ничем. Наоборот, даже была вымазана пылью, чтобы ещё больше напоминать валун. И если сделать два больших прыжка и замереть, то никакой обиженный зверь тебя уже не найдёт, перепутав с камнями.
Впрочем, это были наши догадки. А вот что было заметно сразу — кровь. Она была не красная, а коричневая. Почему? Мы понятия не имели. Но оттого и мясо было коричневатым. И куда более тёмным, чем привычное нам.
— Думаешь, его можно есть? — осторожно принюхиваясь, уточнил Трибэ.
— Не знаю, — признался я. — Утром попробуем… Но пахнет мясом. И выглядит как мясо. Цвет только странный… Но на этой планете вообще много чего странного.
Я положил древко себе на колени и принялся прилаживать к нему кремневую пластину. Вот она-то у меня получилась очень удачно. У неё даже был хвостик, который гарантированно пролезал внутрь деревянной трубки. Дальше каменная пластина расширялась, а потом переходила в длинное остриё. Жуть какое острое!..
Надо было только вставить внутрь древка эту пластину, а затем уплотнить всё так, чтобы надёжно держалось. Чем я и занимался, используя небольшие щепки и волосатый мох.
— Новое копьё? — уточнил Чем.
— Ага, — ответил я. — Надо до леса дойти… Там древесина есть. А как? Вчера я две трети пути прошёл и нарвался. Работы на весь день. Сегодня снова попробую… А если опять нарвусь? И моё деревянное копьё — всё, сломалось.
— Какой смысл этим цифровым мозгам отправлять нас сюда без всего? — вдруг возмутился Трибэ, который как раз о чём-то сосредоточенно думал.
— А почему ты решил, что без всего? — заспорил Чем. — У тебя есть капсула. Вон, на Вано посмотри: у него там даже отопление теперь. От холода не помрёт.
— У меня там и вода есть. Так что жажда тоже не грозит, — заметил я.
— Вот видишь! Это просто мы ничего не можем… — Чем шмыгнул носом. — Привыкли чуть что, всё в сети узнавать. И что большую часть работы за нас роботы делают. Мы сами не знаем ничего…
— Ну почему ничего? Военные умеют, вон, шкуры обрабатывать! — не согласился Трибэ.
— Они это умеют, потому что Дунай и Кострома охотой увлекались, — заметил я. — Как военные они даже костёр из подручных материалов не умеют разводить. Без зажигалки — ни-ни!.. Их, знаете ли, хорошо снабжали.
— А ты умеешь? — спросил Трибэ.
— Что, костёр разводить? Нет… И я не умею, — признался я.
— И как же вы его развели? — удивился Чем. — Или у Ромы увели уголёк?
— Нет у него там углей! — отмахнулся я. — Он добывал трением дерева об дерево. А я вспомнил картинки с разными приспособлениями предков. Мы пару идей использовали. Ну и быстро развели.
— Каких идей? — заинтересованно спросил Трибэ, и я вспомнил, что он недавно подходил с этим вопросом к Роману.
— Да там суть проста! — пояснил я. — Её Сочинец вспомнил. Чем сильнее дерево об дерево давит, тем вернее загорится. Добывается-то всё трением. Раньше ещё лучок специальный делали. Тетиву обматывали вокруг палочки и двигали лучок. У нас лучка не было — мы просто в две руки старались. Но самое главное — плотно придавливать деревяшку к деревяшке, понимаешь? Мы как всё это вспомнили и поняли, так сразу за десять минут и справились.
— Хм… А ты сейчас ваш секрет не выдал? — спросил Чем.
— Какой к хренам секрет, ребята? — удивился я. — Вы вообще о чём? Вы тут сколько людей видите вокруг? Тысячи?!
— Нас тут сорок человек, — мрачно оглянувшись, проговорил Трибэ.
— И скоро станет ещё меньше… — кивнул я. — О каких секретах речь? Нам бы выжить, блин! А не секреты разводить. Так что… Чем больше людей костёр научится разводить, тем лучше!
Я оказался тем дурным Нострадамусом, делающим мрачные предсказания, которые незамедлительно выполняются. Зашумело… Сначала раздался какой-то свист, затем грохот, а потом — гул, как будто ракета стартует. Я невольно вскинул голову… И уставился на белую капсулу, поднимающуюся над землёй неподалёку.
— Кто там жил? — сглотнув, спросил я.
— Непонятно… Сходим! — Чем решительно встал и первым побежал к месту отлёта капсулы.
Следом кинулся Трибэ. А я сначала подкинул дров в костёр. И только потом двинулся следом. Копьё я как раз доделал, поэтому чувствовал себя довольно уверенно. Но от костра старался далеко не отходить. Благо, и не требовалось.
Отбывающая капсула раньше стояла неподалёку от моей.
— Ну что там? — спросил я, не решаясь подходить ещё ближе, чтобы не оставить костёр совсем без присмотра.
— Девушка тут! — ответил непривычно бледный Чем, который подошёл ближе всех. — Вены себе вскрыла, похоже…
— Кто она? — не отставал я.
— Одна из тех, кто так и не вышел… — поёжившись, отозвался Трибэ. — У неё окно было занавешено комбезом. Тут у неё пара палок осталась. Из капсулы на землю выпали. И четыре пищевых пайка.
— Забирайте пайки. И тащите тело к костру, — предложил я. — Мне возвращаться надо, приглядывать… А её, наверно, стоит похоронить по-человечески.
— Это точно…
Вскоре к костру прибежал Чем: положил рядом пищевые пайки. Снова убежал. Со стороны отбывшей капсулы снова донёсся шум, и я решил всё-таки посмотреть, что там ещё происходит.
Представшая картина была сродни постапокалиптическому сюрреализму… Чемодан и Трибэ отступали от горланящей толпы из женщин и мужчин в белых трико. Видимо, на шум прибежали все, кто вообще сидел у костра Романа.
— Вещи отдайте, мерзавцы!..
— Убийцы!..
— Слышь, иди сюда, гнида!..
Я понял, что сейчас тут может стать на пару мёртвых тел больше. И сходу включился в историю.
— Что вы здесь устроили, придурки!? — рявкнул я.
А чтобы голос мой был весомее, несильно ткнул копьём в сторону ближайшего к Чемодану и Трибэ человека. Мол, давай-ка отойди назад вместе со своими кулаками.
Честно говоря, я-то рассчитывал, что этот мужик сразу отскочит. Но, видимо, реакция у придурка была той ещё… Копьё кольнуло его в плечо, заставив вскрикнуть. А мне пришлось срочно развивать наступление на морально-волевых, чтобы толпа не накинулась уже на меня.
— Вам кто разрешил шуметь?! Чего припёрлись?! Хотите взять на себя похороны тела? Так тогда взяли труп и потащили хоронить!
— А вещи её где?! — закричала Маша.
— А я почём знаю? Тут было четыре пищевых пайка, и они пойдут похоронной команде! — рявкнул я. — Кроме них, было голое тело и две палки! Всё!..
— Слышь, а мы тоже готовы быть похоронной командой! — неожиданно заявил Туз, сплюнув на землю.
— Хорошо! — ответил я. — Берите тело и идите хоронить. Справитесь — получите четыре пайка. Не справитесь — хоронить будут вас.
— А ты чё тут командуешь, слышь? — возмутился Туз.
— А ты чего так далеко стоишь-то, ссыкло? — отрезал я. — Иди сюда, ближе! Давай! Чего встал?..
На пару секунд наступила тишина, а потом я повторил:
— Кто хочет копать могилу и хоронить тело — подходите к нашему костру. Пока тело будет лежать там, — я махнул Чемодану и Трибэ. — Берите, пошли…
— Эй, а мы считаем, что пайки должны отойти всем! — заявил Голубь.
— Пайки уйдут похоронной команде! — упрямо повторил я.
— Чего ты правила устанавливаешь? — возмутился Роман, но этот хотя бы подошёл ко мне. — Неправильно это…
— Неправильно требовать, чтобы на тебя сутки работали! И это за сомнительный навык трения деревяшки об деревяшку! — отрезал я. — Я больше за принцип «кто первый встал, того и тапки». Вот он хотя бы правильный! А ты, Рома, за своими решениями следи, а не за чужими.
Чемодан и Трибэ как раз успели подхватить тело за руки и за ноги. И уже унесли его с того места, где раньше была капсула мёртвой девушки. Поэтому я спокойно развернулся и, не обратив внимания на пару выкриков из толпы, тоже ушёл. С гордо поднятой головой. И постоянно ожидая удара в спину.
Но пока не решились… Пока! Потому что чуяло моё сердце: размежевание нашего маленького социума уже началось. Сегодня мне чудом удалось взять толпу нахрапом. Никто из прибежавших на место отбытия капсулы не был готов воевать за добычу.
Но это сегодня! А что будет завтра?
Главарь гопников Туз, судя по взгляду, испытывал ко мне острейшую ненависть. А я не был таким уж крутым дипломатом, чтобы эти отношения как-то наладить. Да и Роман тоже наверняка обиду затаил… Рано или поздно дойдёт до полноценного конфликта. И не факт, что мы окажемся победителями.
Мне срочно требовалась сотня баллов… Чтобы в любой момент была возможность переместить свою капсулу, куда потребуется. Желательно, куда-нибудь подальше…
— Вправду хочешь отдать пищевые пайки тем, кто хоронить будет? — спросил Чем, когда я подошёл к костру.
— Ну теперь точно да, — я развёл руками. — Вообще-то я думал вам отдать, раз вы первые их нашли… Но надо же было вас вытаскивать, когда эти попёрли на вас всей толпой.
— Спасибо, кстати! — кивнул Чемодан.
— Спасибо! — согласился Трибэ.
— Ладно, где там труп? — спросил я, строя из себя кого-то другого: серьёзного и уверенного в себе.
Кем я, само собой, не был. Честно говоря, я и трупов-то в своей жизни почти не видел. Однако нельзя было показывать слабину.
Девушка лежала на валуне неподалёку от костра. При жизни была симпатичной особой: с тёмными вьющимися волосами, тонкими чертами лица и хорошей фигурой. После смерти стала просто трупом. Увы!
Раны на теле были, но только на запястьях. И выглядели они очень неприятно — неровные края, как будто разгрызенные, подтёки крови. Набравшись решимости, я протянул руку к губам покойной. Моя догадка подтвердилась: зубы у неё тоже были в крови.
— Жесть… Она сама себя так? — удивился Чемодан. — Зачем же…
— Шок, апатия, уныние… — проговорил я. — Может, хорошо жила на Земле. А может, семья осталась, или родственник какой, или любимый…
Будто в ответ на мои слова похоронно завыл ветер, проникая под одежду и заставляя ёжиться.
— Ладно, пошли к костру… — предложил я, увидев, что Чем и Трибэ уже дрожат от холода. — На свету проверим всё, а потом — похороним.
Когда они отвернулись, я незаметно вытащил из-за ворота последний пучок волосатого мха, взятый из капсулы. И обтёр испачканное кровью остриё копья. Не хотелось почему-то, чтобы Чем и Трибэ это видели… А когда вернулся — тут же выкинул окровавленный пучок мха в пламя. Но было ощущение, что этот почти случайный укол мне ещё припомнят…
В любом случае, первая кровь уже пролилась. И пролил её я. Если честно, от этого становилось немного гадко на душе…