Дневник Листова И.А.
День третий, собрание у костра
Когда пришёл Сочинец — а он был первым из военных, кто проснулся — я честно поведал ему о происшествии. И о своей роли в том, что случилось. Не стал скрывать и того факта, что ткнул кого-то копьём в плечо.
— Да и хрен с ним, с кем-то! — неожиданно легко отмахнулся Сочинец. — Заживёт. А поступил ты правильно. Резко, но правильно. Хотя вообще… Надо было меня разбудить.
— Да я даже не знаю, какая у тебя капсула!.. Вы туда свалили, а я и не посмотрел, какой номер… — признался я.
— У меня сто восемнадцатая. Недалеко от тебя! — усмехнулся военный. — Я, кстати, тоже выходил в первый день. Но мы с тобой, видимо, в разные стороны ходили. Вот и не встретились.
— Ну это я тогда так… — я почувствовал, что краснею. — На наезд отвечал. Гопники-то наши точно по капсулам сидели.
— Ну эти-то да. Были бы посмелее, могли бы силой стать! — вздохнул Сочинец. — А так… Трусливая гопота нам досталась. Пойдём на тело поглядим.
Поглядели. Всё те же страшные раны на запястьях, всё те же окровавленные зубы и дёсны. Кожа у девушки была белая-белая: много крови вытекло.
Чем и Трибэ неподалёку копали яму. Сначала оттащили пару средних валунов, а потом принялись долбить стылую землю двумя палками. Теми самыми, что остались на месте капсулы.
— А это откуда? — спросил Сочинец, указывая на палки.
— Из капсулы покойной выпало, — ответил я. — Кстати, это дерево. Довольно крепкое.
— Очень интересно… — военный в задумчивости схватился за мочку уха. — Получается, она тоже выходила из капсулы… И нашла где-то нормальную древесину.
— И, судя по всему, свежую, — уточнил я. — Пахнет какой-то смолой.
— Надо бы поискать этот Клондайк! — Сочинец улыбнулся. — Давай-ка мы с тобой этим и займёмся. И наших гробокопателей с собой прихватим. Нам очень нужно нормальное дерево! Это, считай, и дрова, и инструменты.
Мы снова осмотрели тело. Особенно ноги. Вот ноги-то нам и выдали, где недавно была девушка. На ступнях и лодыжках виднелись разводы той самой дряни, которая устилала здесь дно леса. А ещё обнаружилось множество мелких ранок и укусов. Они были уже практически не видны, но…
— Знаешь, а что… Что, если её в первый день покусали и чем-то отравили? — неожиданно предположил Сочинец.
— Ей было плохо, и, исстрадавшись, она решила покончить с собой? — продолжил я его мысль. — Ну как вариант…
В пользу этой версии говорило и выражение лица покойной. На нём даже после смерти сохранилась печать боли и какого-то неизбывного страдания.
— Ведь ты тогда тоже добрался до леса, но вглубь не полез! — припомнил военный.
— Да… Там ковёр из гниющих листьев и прочей гадости. И под ногами кипит такая неприятная жизнь, что я просто не решился лезть! — признался я.
— А вот она, похоже, решилась… — Сочинец покачал головой. — Полезла на свою голову… Или не на свою. В любом случае, стоит подстраховаться.
— Думаю, мне стоит немного вам помочь! — неожиданно подал голос СИПИН. — Да, она подверглась действию несмертельного токсина, но её смерть — результат процессов, протекавших в её голове. Как предположил Иван — уныние, апатия и депрессия. Это было её решение.
— Стало спокойнее… — кивнул Сочинец.
— Я всё равно не понимаю, — проговорил я расстроенно. — Ну как же так? Молодая, красивая… Могла бы жить да жить.
Сочинец молчал ещё почти минуту. А потом повернулся ко мне и тихо, как-то очень рассудительно, как человек, который знает что-то важное и не привык делиться этим знанием, сказал:
— Идеи, Вань. Самое опасное в нашем мире — это идеи. Они могут быть хорошие и плохие. А иногда и хорошие идеи, если их довести до крайности, становятся очень плохими. Но, какую бы идею ты ни принял в себя, если ты ей поверишь — она начнёт на тебя влиять. И чем больше и чаще ты веришь этой идее, тем сильнее она с тобой срастается, как симбионт. Вот только некоторые симбионты, бывает, оказываются паразитами.
— Ты хочешь сказать, что ей было легче сдаться, чем бороться, и она как бы… Приняла в себя эту идею? — спросил я.
— Ну да… Так и есть. Будь осторожней со своими мыслями: вот она к тебе в голову пришла, и ты её впустил. А вот уже не отмахнулся от неё, не возразил — и ты начинаешь этой мысли верить, — Сочинец при этом нахмурился. — Говорят, раньше, во времена больших войн, ещё до боя можно было сказать, кто, скорее всего, вернётся, а кто уже сдался и погибнет, просто по настрою и поведению. Не забывай чистить свою голову от всякого дерьма, пока оно в ней глубоко не проросло. Иначе вот как с ней будет!
Трибэ и Чем не осилили и метра. Стылая земля не желала поддаваться их усилиям. Ещё и камни попадались постоянно. Когда наши «гробокопатели» выдохлись, их сменили Линза из группы Ромы и молодой человек, которого все называли Прокачуном. Он грезил тем, что попал в продвинутую цифровую игру. И был жестоко разочарован тем, что это не так.
Они в итоге и углубились дальше метра. Тело погрузили в яму и принялись закапывать. В этом помогали уже все собравшиеся. Пришли Ника с Машей и их свита. Вернулись девушки, гревшиеся в моей капсуле. Пришли Дунай и Кострома. Пришёл Роман и толкнул короткую, но пафосную речь. Не то чтобы его тут ждали, но не гнать же?
В общем, похороны закончились быстро, а я приволок бутылку воды, чтобы всем ополоснуть руки. На всех не хватило, и пришлось снова наполнить её в капсуле.
Пищевые пайки, как и было обещано, выдали работникам. Четыре копателя могил — четыре пайка. Линза и Роман, успокоенные, после похорон ушли. А вот Прокачун зачем-то остался, теребя в руках коробку с пайком.
— А ты чего? — спросил его Сочинец.
— Меня там пытались к работе припрячь, — признался он. — Чтобы я Тузу с прихлебателями сделал утепление. Но я так не хочу… Сделал вид, что согласен, а сам сбежал хоронить.
Только тут я заметил, что у Прокачуна тоже есть равномерное утепление между комбинезонами. Неплохо сделано, кстати!
— Ишь ты, — покачал головой Дунай. — Быстро они борзеть начали… Прямо даже боязно становится далеко отходить.
— Не боись! — успокоил его Сочинец. — Несколько дней ещё есть, прежде чем полезут. Пока, видишь, одиночек пытаются прессовать. Аню, Прокачуна…
— Не только! — мрачно заметил Прокачун. — Романа, главного нашего, они первым прижали. Я сам слышал… Случайно неподалёку оказался, когда ему Туз угрожал.
— Это когда тот их выгнать пытался? — уточнила Аня.
— Да, — кивнул Прокачун. — Когда в сторону отвёл. Я тогда тоже в сторонку отходил, по нужде. Вот и услышал из-за камня. Туз сказал Роману, что в его же костре и сожжёт его, если тот ещё раз позволит себе командовать. Сказал не рыпаться и сидеть на жопе ровно.
— Мило! — Кострома покачала головой. — Я так понимаю, надо готовиться к проблемам…
— Не сейчас, — снова повторил Сочинец. — День-два у нас точно есть. Вано?
— Ась? — отозвался я, начиная примиряться с прозвищем. — Я согласен!
— Сразу? На всё? — Кострома округлила глаза.
— Ну… Не то чтобы на всё, но на многое! — в тон ей ответил я и уточнил у военного: — Речь о походе к лесу?
— Именно! — кивнул он, довольный тем, что его быстро поняли.
— Хоть сейчас! Только позавтракать надо… И не мясом: ему я пока не доверяю, — признался я.
— Ему пока никто не доверяет! — хмыкнув, ответил Дунай. — Пусть дальше коптится. Лучше днём попробуем пожарить кусочек.
— Дунай, Кострома, займитесь шкурой! — распорядился Сочинец. — А мы с Вано до лесу прогуляемся… Трибэ, Чем, вы как? С нами пойдёте?
— Я только за! Но глаза сами собой закрываются! — признался Трибэ.
— Тогда идите спать! Днём-то поможете? — уточнил Сочинец.
— Днём мы с вами! — решительно кивнул Чемодан.
В общем, наши ситуативные союзники были отправлены спать в капсулы. Я предлагал покемарить в моей, но все скромно отказались. Зря, между прочим! Это не гостиница, а я за постой денег не беру. Спать ушёл и Прокачун, пообещав вернуться днём, чтобы помочь по мере сил.
А мы с Сочинцем выдвинулись к лесу. Вёл я. И двигался той же дорогой, что и в прошлый раз. Тот участок, по которому успел побегать, я неплохо изучил. Да и червей тут уже было меньше. Так что получался удобный путь. Во всяком случае, для меня. Сочинцу приходилось тяжелее.
С моего последнего посещения лес не сказать, чтобы изменился. Всё те же растения, только начинающие пробуждаться ото сна. И всё тот же ковёр мерзкой гнили на земле. Сразу лезть напрямик мы не стали. Двинулись вдоль кромки, постепенно обходя лесной массив.
Лес был небольшой. Он занимал довольно пологий склон, а дальше его ограничивал обрыв высотой метров в двадцать. На краю этого обрыва мы с Сочинцем и остановились. Дальше местность продолжала понижаться. Да, внизу были видны и возвышенности, и плоскогорья, и даже небольшие горы. Одна из них, кстати, была на порядок выше остальных и перекрывала нам обзор.
Но, в общем и целом, было заметно, что мы находимся на краю горного хребта. И если появится острое желание, можно будет свалить на равнину. Среди немногочисленных зарослей даже призывно блеснула гладь какого-то водоёма.
— Смотри, вон там! — Сочинец указал на соседнюю невысокую гору. — Это ведь капсулы?
Я присмотрелся и кивнул. Ну да, там тоже была группа капсул. Но самое интересное находилось дальше… На что я немедленно указал Сочинцу.
— А вот та штука — это не капсула!
— И что это? — задумчиво спросил военный.
— Это Алтарь Вознаграждения № 32451! — ответил вместо меня СИПИН. — Ближайший к вам!
— Надо разыскать туда путь! — кивнул Сочинец и посмотрел на меня.
— Согласен! — решительно отозвался я.
Главным препятствием был обрыв. Наше плоскогорье находилось выше, чем возвышенность с Алтарём. И обрыв тянулся далеко в стороны. Я и Сочинец двинулись дальше, внимательно высматривая удобные места для спуска.
Повезло где-то через час, когда мы почти обогнули заросли. И это у нас не заросли такие большие были. Это мы шли осторожно, простукивая землю перед собой. Во избежание, так сказать!.. Лес рассекала глубокая промоина. И она же сглаживала рельеф обрыва.
По ней можно было смело спуститься вниз. Бегать не стоило, конечно, но и прыгать нигде не придётся. Поскольку пересечь промоину было тяжело, то назад мы возвращались уже по ней. И именно здесь-то и обнаружили деревья.
Они росли выше по склону и оказались похожи на наши ели. Правда, были не слишком высокие — максимум, три метра. На месте одного молоденького деревца я смог заметить слом. Ну а кора на палках и на местных елях была один в один. В общем, мы с Сочинцем предположили, что тут-то девушка и нашла свой инструмент, с помощью которого её потом хоронили.
Я по пути поглядывал не только под ноги, но и по сторонам. И вскоре обнаружил отличные заготовки под топоры. Их надо было ещё обточить, отшлифовать, но в целом они были почти нужной формы. А главное — камни были прочные. Прочнее тех, что я подобрал в первый день.
Где девушка запачкала ноги? На узкой полосе растительности, отделявшей промоину от окраины зарослей. Всего метров двадцать, которые надо было пройти под сенью деревьев. Для этого мне и Сочинцу пришлось снять сандалии.
Военные в первый же день сделали себе обувь наподобие моей. Впрочем, такие «лоточные сандалии», насмотревшись на меня, многие успели сделать. Ходить голыми ногами по камням — то ещё удовольствие. Ходить голыми ногами по лесу — ни разу не лучше. Шаги мы старались делать побольше, а наступать на те места, которые я разрыл, проверяя своим копьём.
Однако местная живность была не слишком-то довольна вторжением «двуногих». Так что без укусов всё равно не обошлось. Покусанные места постоянно чесались и неприятно зудели. Надо было срочно промыть ноги, считал я. И Сочинец был со мной согласен.
Выбравшись из зарослей, мы нацепили сандалии и вернулись к уже знакомой мне дороге по валунам. После чего радостно двинулись к капсулам.
А у костра нас ждали гости. Туз с Машей, Никой и Романом пришли. Видимо, на переговоры. Вид у них был недовольный, но агрессии они вроде бы не проявляли.
— Вот они! — увидев меня и Сочинца, воскликнула Маша.
— Наконец-то! — Туз недовольно сплюнул на землю. — Сколько вас ждать?!
— А ты оставлял заявку на встречу у наших секретарей? — не удержался я. — У нас вообще-то целый день расписан, мы люди занятые!
— Чего?! — Туз вылупился на меня ошалелым взглядом.
— Ну раз не оставляли, то ждите в порядке живой очереди! — пожал я плечами.
— Чего хотели-то? — миролюбиво спросил Сочинец.
— Побазарить надо! — сразу же ответил Туз. — Мы тут порешали: нездоровая у нас атмосфера сложилась…
Внезапно! Вот уж от кого не ожидал сознательности, так это от Туза. Честно говоря, когда видишь человека с таким наглым и тупым выражением лица, как-то не ждёшь, что он решит «побазарить за атмосферу». Но вот же — пришли…
— Мы сейчас подойдём! — ответил Сочинец и глянул на меня. — У тебя вода есть… Ноги…
— Пошли! — кивнул я.
И вместе с военным отправился к капсуле.
Наскоро ополоснув места укусов и смыв гнилую грязь леса, мы вернулись к костру. Дунай с Костромой снова скоблили и мяли шкуру. А ещё вернулись из своих капсул две девушки из «команды» Чемодана. Остальные пока спали.
Наши гости сидели на камнях у костра, где не было риска застудить задницы и близлежащие органы.
— Ну? Что хотели обсудить? — спросил Сочинец, присаживаясь напротив.
Я пристроился рядом, решив дать военному вести переговоры.
— У нас тут утром конфликт случился… — заметил Туз, внимательно глядя на Сочинца.
— Ну да, мне Вано рассказал, — кивнул тот.
— Так это… Парня он нам ранил в плечо! Компенсировать бы! — довольно оскалившись, заметил Туз.
— Ему теперь лечиться надо! — возмущённо подтвердила Ника. — Работать не сможет!
— Так не надо было на Трибэ с Чемоданом наезжать! — пожал плечами Сочинец.
— Да мы просто просили объясниться! — сразу возразил Туз. — Мирно всё было…
— Вот именно! Мы их трогать не собирались! — подтвердила Маша, а Роман и Ника кивнули.
— А я ваши мысли должен читать? — удивился я, когда Сочинец взглядом попросил меня вступить в разговор. — Вы их окружили, махали кулачками, агрессивно кричали, обзывались убийцами…
— Но мы не… — попыталась возразить Маша, однако я её прервал.
— Да мне плевать, что вы там думали! Маша, если я наведу на тебя копьё и начну им тыкать в твою сторону, ты тоже будешь считать, что я только поговорить? Или решишь, что я на тебя напал и угрожаю? — спросил я.
— Если копьём будешь, то, значит, напал! — насупилась она.
— А если кулаком на тебя замахнусь? — уточнил я.
— Тоже нападение! — мрачно ответила та.
— Это называется проявление агрессии, — кивнул я. — В разных обществах разные критерии того, что уже считается агрессией, а что нет. В одних надо попытаться ударить, в других — достаточно схватиться за оружие. Или начать орать и подойти слишком близко… Но поверь: ваше поведение в любом обществе сочли бы именно агрессией. И отвечал я на агрессию, что бы вы там себе ни придумали!..
— Но мы же не собирались… — повторила Ника, пока Маша молчала и переваривала информацию. — А ты Лёше в плечо!
— А мне кажется, что собирались, — покачал я головой. — Избить уж точно.
— Ударить — это не то же самое, что ранить! — возмутилась Ника.
— То же самое, — возразил Сочинец. — Я могу так ударить, что вообще убью. А никто из вас бы силу при расправе рассчитывать не стал! Так что я не понимаю, чего вы теперь хотите. Сами напали, сами получили. Всё справедливо! Большей справедливости и не требуется.
— Слышьте, братаны, ну ведь так нельзя! — снова вмешался Туз. — Мы тут, типа, все в одном дерьме. Дружить надо!..
— Это ты как-то поздно о дружбе заговорил… — заметил Сочинец. — Сначала людей пытаешься заставить на себя бесплатно работать. А теперь — давайте дружить.
— Это кого это я бесплатно заставлял работать?! Это всё Рома! — искренне возмутился Туз, а Роман неожиданно потупил взгляд.
— Да к нам тут Прокачун прибился… И вот такие интересные новости рассказывал, — ответил Сочинец.
— Звездит! — отрезал Туз. — Не было никогда такого!
— Ну не было и не было… — не стал спорить Сочинец, а потом выразительно посмотрел на гопника. — Но он с нами теперь. В нашей группе. Понимаешь?
— Ага, — кисло кивнул Туз, расставаясь с мечтами о скорой мести.
— А как же быть с Аней? — спросил военный. — Она тоже «звездит» о том, как вы её по кругу пустить пытались?
— Да просто согреть девушку хотели! — возмутился Туз. — Не собирались мы по кругу…
— Звездит! — уверенно заявил я Сочинцу. — Собирались!
— Слышь! — возмутился Туз.
— Ну слышу! — кивнул я, не дав договорить. — Давай! Выскажи свои претензии сейчас, мне в лицо!
Я поудобнее перехватил копьё. Между мной и Тузом было небольшое расстояние: меньше двух метров. Один удар — и, в лучшем случае, гопнику придётся долго лечиться. Он это понял сразу. И дальше нарываться не стал.
— Не хами, мы на переговорах! — сразу охладев ко мне, сообщил он.
И получил в ответ милейшую из моих улыбок.
— А где ж ты хамство-то увидел? — спросил я.
— Ты меня брехуном обозвал! — набычился тот.
— Так это не хамство, а правда! — уверенно заявил я. — Ты когда говорил, то глазками по сторонам стрелял и потел, аж взмок на холодрыге. И вообще, словам Ани я как-то больше, чем твоим верю. Тем более, её слова Трибэ подтвердил. Так что звездил ты, Туз! И это правда, а не хамство.
— Давайте не будем, а?! — возмутилась Маша.
Ну чудо, а не девушка! Пока, значит, с их стороны всё хорошо — она молчит. Но как ситуация не в их пользу, так сразу просит остановиться. И глазками своими красивыми — луп-луп!.. Я уж молчу, что за Аню никто из Машиных пацанов тогда не заступился…
— Не будем, — согласился Сочинец. — Ну ладно. Туз, что ты предлагаешь?
— Нам надо, типа, объединяться! — снова обретая уверенность, заявил тот. — Надо создать общий фонд еды и вещей! Надо, типа того, всем делиться. Вон, Романа поставить продуктами заведовать. Он парниша ответственный: даже костёр первым развёл. А Маша пусть вещами там…
Сохранить серьёзное выражение лица лично мне удалось чудом. Нет, так-то предложение Туза выглядело вполне себе невинным. И даже немного рациональным. Вот есть ответственный мальчик Рома: пусть он всю еду хранит. А Маша пусть вещи собирает. А он, Туз, вроде как ни при чём. Только Маша на меня обижена, а Романа он запугал так, что тот будет делать всё, что скажут.
— А вы там будете это… Идеи собирать! — закончил довольный собой Туз.
— А скажи мне, дорогой мой… А что нам мешает делать всё то же самое, но без вас? — спросил Сочинец. — Идей у нас миллион — на всё рук не хватит. Вещи и продукты уже есть. В отличие от Маши и Ромы. А пайки, уж извини, у каждого свои. Никто делиться не будет. Нет, Туз, плохое у тебя предложение!..
Туз зло скрипнул зубами, а Маша, Ника и Рома неуверенно переглянулись.
— Давай лучше я тебе предложу… — Сочинец улыбнулся. — Ты перестанешь прессовать всех вокруг. А если есть что сообщить по-братски, то придёшь и сообщишь. Вот нам есть, что тебе сообщить. Мы даже готовы это сделать в качестве жеста доброй воли!
— Да?.. — Туз с сомнением посмотрел на военного, и тот снова ответил улыбкой.
— Там за лесом — обрыв. А за обрывом — ущелье. А за ущельем — возвышенность. А на этой возвышенности стоят капсулы другой группы. И рядом, знаешь, что есть?
Сочинец выдержал театральную паузу.
— Алтарь Вознаграждения под номером тридцать четыре тысячи и чего-то там! — закончил военный, вызвав удивлённые вздохи со стороны Дуная и Костромы. Ну и не менее удивлённые выкрики со стороны наших гостей.
— Видишь, вот я по-братски тебе это сообщил. И больше ничего не сообщу. Пока ты тоже мне по-братски что-нибудь такое же важное не расскажешь, — Сочинец улыбнулся. — Есть что-то ещё, что вы хотели сейчас обсудить? А то дел много…
— Не-не… Ничего! — отозвался Туз, поднимаясь с камня.
— Да, мы пойдём! — закивала Маша.
— Ну, всего вам хорошего… — кивнул Сочинец.
Гости двинулись к своему костру, а у нашего очага царила напряжённая тишина. И как только Туз со товарищи скрылись за углом, Дунай выдавил из себя:
— Командир, ну нахрена?!
— Я тоже не понял, — признался я. — Зачем ты им про Алтарь-то рассказал?
— Да всё же просто! — Сочинец улыбнулся. — Извини, Вано, что не посоветовался. Но я сейчас всё объясню!
— Давай! — кивнул я, искренне ожидая этих объяснений.
— Вань, мы же с тобой Алтарь почти сразу увидели, — пояснил военный. — Он там как на ладони. Только выйди на обрыв, оглядись — и увидишь. А Туз и остальные рано или поздно доберутся туда. И либо они сами всё узнают, либо мы сходим к Алтарю, вернёмся с вещами — и тогда они поймут. Но ведь тут какое дело…
Сочинец развёл руками и глянул на своих:
— Если сами найдут, то мы тут как бы ни при чём, а так — они нам должны за информацию. Если мы сходим и вещи притащим, то тогда, получается, мы знали — и скрыли. А если мы уйдём, а они в это время решат напасть?
— А так выходит, что они нам должны… — кивнул я. — А ещё они теперь знают, где Алтарь. И мы точно знаем, что сначала они сходят к нему!
— Именно! — согласился Сочинец. — Даже больше скажу: я бы им сам предложил сходить вместе под предлогом, что мы спуск нашли. Да и безопасней так. И тогда, пока мы не вернёмся, ничего они не будут предпринимать против нас.
Ну и лис!.. Сочинец оказался невероятно хитёр. Дал мне поспорить, а сам думал-думал… И придумал. Аж даже завидки взяли от такой продуманности. Я только улыбнулся и кивнул, соглашаясь с военным.
— Только тогда нам, получается, из той промоины надо всё ценное забрать! — вспомнил я.
— Так мы и сделаем! — согласился Сочинец. — Вот сейчас вернутся мужики, и отправимся туда! Рубить, таскать и обогащаться.