Дневник Листова И.А.
День пятый, вечер новых надежд
— Ну что могу сказать… — Сочинец оглядел всю нашу группу. — Мы, кажется, стали каким-никаким объединением. Понимаю, что выступаю сейчас декламатором очевидного, но все, кто здесь собрался, должны понимать: третьего полюса в нашей группе капсул уже не будет.
— Почему? — спросил Прокачун.
— А потому что третий полюс может выделиться только из тех, которые уже есть! — спокойно пояснил Сочинец. — А это сделает слабее оба разделившихся полюса. Сейчас же у нас с группой Романа и Туза — паритет.
— Они так не считают, похоже! — заметила Сандра, суровая брюнетка.
— Они этого не признают публично! — не согласился Сочинец. — Но их действия показывают, что всё они понимают. Пока Туз с приятелями договариваются с нами. И пока готовы на компромиссы. А вот когда у них появится преимущество — буром попрут на нас. И это второе, что я хотел бы до вас донести.
— А они точно?.. — начала было «воробушек» Саша, но смущённо замолкла.
— Они точно! — сурово припечатала Кострома. — Поверь битой жизнью дуре, которая однажды решила стать солдатом: миром мы с ними не разойдёмся.
— Ладно, это проблемы будущего!.. — отмахнулся Сочинец. — Пока я хотел бы донести до всех то, что многие и так уже знают. Мы с Вано нашли Алтарь Вознаграждения. Он находится на соседнем плоскогорье, за лесом. И пройти к нему можно по той самой промоине, где мы деревья валили. И, самое главное, группа Туза и Романа тоже об этом знает. Ну а я бы хотел договориться с ними о совместном походе.
— Зачем?! — Аня возмущённо посмотрела сначала на Сочинца, потом на меня. — Зачем вы им вообще про Алтарь сказали? Они бандиты, насильники…
— Всё так! — кивнул Сочинец.
— Так надо… Надо самим на них напасть! Надо с ними разобраться! — выкрикнула Сандра, а Аня одобрительно закивала.
— А с кем я должен нападать-то? — Сочинец усмехнулся и посмотрел на брюнетку. — Группой-то мы вроде как стали, Сандра. А вот сработаться и понять друг друга… Нет, этого пока не смогли. У нас шесть мужчин и девять женщин. Знаешь, на скольких из вас я готов положиться?
Сандра ожидаемо мрачно промолчала, так же ожидаемо глядя исподлобья горящим взором юной революционерки.
— На троих мужчин и одну женщину, — ответил Сочинец сам. — На Дуная и Вано с Трибэ, да на Кострому. Они точно не встанут соляными столбами в бою. А значит, и не погибнут без всякой пользы.
— Это всё ваш армейский шовинизм! — возмутилась Сандра.
— О да, он тоже присутствует!.. — кивнул Сочинец. — Но в данном случае он обоснован. Я, Дунай и Кострома — люди с боевым опытом. Какой-никакой, но он у нас есть. Мы учились убивать, мы умеем убивать и не боимся это сделать. Но Вано я упомянул не потому, что он служил. Я даже не знаю, служил ли он. Кстати, Вано?
— Неа! — вставил я свои пять копеек.
— Ну и ладно. Когда потребовалось, он не побоялся и на конфликт пойти, и противника копьём ткнуть! — кивнул Сочинец. — Поэтому я знаю: он не побоится и не подведёт. А ты, Сандра? Ты уверена, что сумеешь ударить врага камнем по голове?
— Да! — с жаром выпалила та.
А вот я был уверен, что не сумеет. Сандра, высокая и гибкая брюнетка с серьёзным лицом, была той девочкой-отличницей, которая добивалась своего усидчивостью — даже если её усидчивости не хватало на пятёрки. Весь тот «пламень справедливости», который она сейчас демонстрировала, был просто пшиком зажигалки, оставшейся без газа.
Почему я так уверен? Да потому что она одной из первых прибилась к Чемодану. И потому что видно было у костра Романа, что она до одури боялась гопников — а, в особенности, Туза. И ещё ей очень нравился правильный мальчик Роман, но решимости подойти, видимо, не хватило.
В её голове были в кучу спрессованы истории про «благородных» революционеров и бомбистов, про справедливость и благородство, рыцарскую честь и королевское достоинство. А все эти истории зачастую с реальностью не имеют ничего общего.
В тот момент, когда Сандра впервые столкнётся с кровавой действительностью — например, в виде необходимости размозжить чей-то затылок — она замрёт. И будет думать: благородно ли это? А в тот момент, когда надо будет всадить оружие в тело врага, начнёт рассуждать о справедливости. И закончится это тем, что враг сам в неё что-нибудь острое воткнёт — лишь бы заткнуть фонтан неиссякающего романтизма.
Зато стоило ей выпалить это своё горячее «да», как сразу стали видны и её ободрившиеся соратники, и им сочувствующие. Аня, вон, изо всех сил сверкала глазами. Чуть дырку в снегу не прожгла. Видимо, не в состоянии была забыть, как её чуть по кругу не пустили. Ну что ж, её хоть понять можно…
А ещё одобрение было на лицах Прокачуна, Пики и — не поверите! — двух застенчивых «воробушков» Лизы и Саши. Вот сколько раз замечал: чем тише омут, тем более кровавых расправ его рогатые обитатели требуют. Прямо закономерность какая-то… Может, этим людям сдерживаться надо не так сильно, как они себя обычно сдерживают? Тогда и чуть добрее к окружающим будут?
— А я вот не уверен, что ты сможешь, — улыбнулся Сочинец. — А раз не уверен, то как я могу отвечать за тебя в бою?
— Ты за меня можешь не отвечать! Я сама решу! — насупилась Сандра.
— Конечно, можешь… Сама решишь, сама нападёшь, сама победишь. Так? — спокойно спросил военный.
Сандра молчала долго. Попавшись в словесную ловушку, она явно пыталась что-то для себя решить. И я даже знаю что. Обычно в такой ситуации надо либо доказывать свои слова делом, либо признавать, что погорячился.
— Нет, сама не нападу… — наконец, призналась девушка.
— Значит, нападать ты хочешь вместе со всеми! — кивнул Сочинец. — Но я не пойду на такое, пока не буду уверен в людях, которым доверю свою жизнь. И Дунай не пойдёт, и Кострома не пойдёт…
— И я не пойду! — согласился я.
— И я бы не стал, — мрачно подтвердил Трибэ.
— Да что же вы?! — расстроенно воскликнула Аня.
— А они просто голову не потеряли от обиды! — припечатала её Кострома. — Ты у Трибэ спроси, каково это — стоять с одним каменным осколком перед толпой людей. Спроси-спроси! Это он тебя отбил! Думаешь, это легко? Ты и Сандра думаете, что в такие моменты человек только благородные порывы испытывает? Да ни хрена! В такие моменты человек сосредоточен на том, чтобы сфинктер на заднице не расслабился, и дерьмо на ноги не вывалилось!
— Эй! — возмутилась Аня.
— Что «эй»? — Кострома, усмехнувшись, посмотрела на девушку. — Так и есть, красотка! Оглянись! Ты где-то видишь скачущих розовых пони и единорогов с эльфийскими рыцарями на спинах? Хрен там! Вокруг гопники, солдатня и Вано!
— А я что? Я ничего! — я сразу подал голос.
— Да ты один тут вооружён до зубов! — Кострома ткнула пальцем в мой топор и копьё.
— Это инструмент защиты! Я просто очень люблю жизнь! — пафосно провозгласил я.
— Про ядерное оружие тоже так говорили! — кивнул Сочинец. — Я тебе верю, Вано! Но, в общем и целом, я с Костромой солидарен. Пока у нас тут куча нервных женщин, которых можно напугать просто кульком местных насекомых. И вот это факт. Так что ни нападать, ни, тем более, провоцировать развитие конфликта — не в наших интересах. Чем лучше мы к нему подготовимся, тем с меньшими потерями пройдём. Согласна, Сандра?
Несмотря на то, что девушка кивнула, вся её поза, выражение лица и горящие глаза говорили об обратном. Согласие было формальным, но даже это было лучше, чем бесконечные споры.
— Я бы вообще предпочёл какое-то время сотрудничать с той группой. Нам было бы неплохо сохранить единство… — Сочинец покосился на Кострому.
— Они просто усилятся и нападут!.. — буркнула она. — Как только решат, что готовы — так сразу. И не стенка на стенку!
— Да, это я уже слышал, — кивнул Сочинец. — И это будет глупостью.
— Ты же видел Туза! Это воплощение глупости в нашем грешном мире! — Кострома пожала плечами, но дальше спорить не собиралась.
— Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет. И выйдет из него не дело, только мука… — неожиданно для всех выдал Чемодан. — Везде споры!.. Я считаю, надо забыть про споры. Хотели идти к Алтарю Вознаграждения? Надо идти. Если ты, Сочинец, хочешь, чтобы из той группы народ пошёл с нами — значит, надо соглашаться. Худой мир лучше доброй ссоры.
Не согласен! Категорически! Но молчу! Вот ради этого худого мира. В случае с Тузом худой мир может быть только если этот авторитет недоделанный будет лежать на земле с переломанными рёбрами и выбитыми зубами. Зато очень мирно!..
И Кострома так же считает. А в свете того, что это не девушка, а поводырь роботов-убийц, жестокий солдат и вообще сама по себе машина для убийства — если не соврали, конечно! — то её мнению я как-то больше доверяю.
Однако и Сочинец прав… Нам бы переместиться всей группой, вместе с капсулами, к Алтарю Вознаграждения бесплатно. И пытаться сотрудничать. А то пока мы только делимся на сорта. Усердствуем в том, упорствуем в этом… А нас и так уже стало меньше.
— Нас не становится больше! — Сочинец как будто мысли подслушал. — Сегодня ещё два трупа и три улетевших капсулы. Ещё три человека свои капсулы не покидали. И, признаюсь честно, надежды на то, что покинут — у меня почти не осталось. Все, кто мог справиться со страхами и шоком, уже вышли. В любом случае, в ближайшие три дня станет ясно, сколько нас всего осталось.
— Отлично! Как раз успеем вернуться! — бодро заметил Прокачун.
— Не успеем… — покачал головой Сочинец и указал себе за спину, на снежную стенку. — Нам до Алтаря идти по промоине. А вокруг снег. Он будет таять и стекать вниз. Как раз туда, где мы собираемся идти. Пока весь не сойдёт — никуда мы не пойдём. Но это и хорошо! Нам ведь нужно понять, что брать на Алтаре!
— Чего тут думать-то? — удивился Трибэ. — Топоры нужны, еда нужна, одежда нужна…
— А мне кажется, нужны инструменты. Они позволят нам делать топоры, одежду и оружие, которым мы как раз и добудем еду! — не удержавшись, я тоже высказал своё особо ценное мнение.
— Что ты имеешь в виду? — удивилась Алёна, одна из свиты Чемодана.
— Всё, что мы можем взять на Алтаре, стоит баллов, — пояснил я. — И стоит даже дороже, чем улучшения в капсулах. Мы можем взять какое-нибудь простенькое оружие. Но когда оно сломается, нам снова придётся идти к Алтарю. А можем взять что-то такое, чем можно будет раз за разом делать новое оружие. Вот, глядите, мой топор…
— Хороший топор, кстати! — похвалил Чемодан.
— Спасибо! — кивнул я. — Я старался и изводил гостей своей капсулы два дня. Так вот… Я этот топор делал два дня. Большую часть времени страдал над обработкой камня и сверлением деревяшки. Если бы у меня было долото с молотом и сверло, хотя бы ручное — дело бы пошло гораздо быстрее.
— Но можно же взять не каменные, а металлические топоры. Они и прослужат дольше, — заметил Сочинец.
— Верно… Но как я понял со слов СИПИНа, цена за более технологичные вещи будет расти кратно. А срок службы есть у всего! — напомнил я. — Ну возьмёт кто-то медный топор за несколько сотен, как я предполагаю. А сколько он прослужит? Медь — материал мягкий… В лучшем случае, успеешь на новый топор накопить. И опять на медный.
— А ты хочешь иначе? — задумчиво кивнул Сочинец. — Взять пока то, что позволит в неограниченном количестве делать топоры из камня… А когда появится медь — из меди. А когда узнаем, как делать бронзу — для производства бронзы.
— Как я понимаю, инструкцию по бронзе мы можем купить у СИПИНа, — вспомнил я.
— Совершенно верно! Памятка по работе с бронзой стоит тысячу баллов развития, — немедленно отозвался СИПИН. И, похоже, говорил для всех присутствующих. — Подробные инструкции — пять тысяч баллов.
— Вот видите! — обрадовался я не ценам, но подтверждению своих мыслей. — Нет смысла тратить баллы на то, чем попользуешься и выкинешь! Надо тратить баллы на то, что позволит нам осваивать новые навыки. Научимся работать с камнем и костью, перейдём дальше, освоим металлы, ткачество, ещё что-то…
— Гончарное дело! — вспомнил Трибэ.
— Не суть! Это всё нам ещё надо вспомнить, — кивнул я, соглашаясь. — И на Алтаре надо брать то, что поможет нам в производстве. Не конечный продукт.
— Верное замечание! — кивнул Сочинец. — Все согласны, что это лучший вариант?
Удивительно, но никаких возражений не было. В основном, даже звучала горячая поддержка моей идеи.
— Ну что ж… Тогда так и поступим! — кивнул Сочинец. — И попробуем вторую половину группы в том же убедить. В конце концов, как недавно Туз на переговорах вещал, мы тут все в одном дерьме варимся. Нам ссориться не с руки.
Я бы возразил, что Туз это вещал, потому что себе преференции пытался выбить. Но ведь вещал, в самом деле. Так что формально Сочинец был прав.
Обсуждение не затянулось надолго. Наступал вечер — с холодными порывами ветра, с понижением температуры. А большинство из нас ещё не могли нормально утеплиться. Так что пока позволяла погода, все отправились на похороны двух погибших девушек.
Могилы в стылой земле получились неглубокие. Не уверен, что удалось даже на полметра выкопать. Причём, рыли рядом с первой могилой: там ещё оставалось место. Трупы погрузили в ямы, а затем споро принялись засыпать землёй и камнями.
Каждый в этот момент мог поразмышлять о многих вещах: о бренности бытия, о судьбах мира, о своём поведении. Мне было немного грустно от того, как глупо погибли эти женщины. У них будто отключился инстинкт самосохранения, который в норме заставляет бороться за свою жизнь до конца.
Одна покончила с собой, а две других просто замёрзли, так и не выбравшись к людям. Ведь та, которая делала шлёпанцы, явно собиралась выйти… Собиралась, да не успела. Буран и мороз сделали своё чёрное дело, убив человека. И его больше не вернёшь.
А ведь до ближайшего костра или отапливаемой капсулы было не больше ста метров… Вот так люди и умирают в шаге от спасения. Сдаются, отказываются бороться за жизнь, принимают судьбу, которая и судьбой-то не была… И ведь сколько таких случаев известно.
Помню, я как-то натыкался на документальный фильм про вынужденных робинзонов двадцатого века. Большинство из них не дождались помощи именно потому, что теряли надежду. И только те, кто до последнего вздоха боролся — те возвращались к людям.
В памяти отпечаталась история Джереми Бибса. Правда, я помнил только основные моменты, но даже этого хватало, чтобы черпать из неё вдохновение. Джереми было четырнадцать лет, когда корабль, на котором он плыл, потерпел крушение. Было это в начале двадцатого века, ещё до Первой мировой войны.
Парень выжил. Он провёл на острове семьдесят четыре года. Всю, блин, свою жизнь провёл!.. Когда его нашли в 1985 году, ему было восемьдесят восемь лет! Он пропустил целый век! Страшный век, прорывной век, удивительный век!.. К моменту, когда он вернулся, вся жизнь в обществе изменилась кардинальным образом.
Не знаю, как он себя чувствовал, когда это обнаружил. Почему-то про его адаптацию к новой жизни не рассказывалось в истории. Ну а я на его месте тихо уплыл бы обратно. И дожил бы свои дни на острове, вспоминая тот, старый мир, который оставил в начале века…
Но почему он выжил? И почему девушки, которых мы хоронили, так быстро умерли? Я не знаю. Могу только предполагать. А могу спросить у СИПИНа, хотя не факт, что он ответит. Три могилы — три грустных истории с печальным концом…
А ведь была ещё та девушка, что взяла еду, воду и ушла. Где она сейчас? Может, лежит вместе со своими припасами в ста метрах от нас под завалами снега? А может, сумела дойти до леса? Или и вовсе лежит в десятке метров от места, где была её капсула?
Что заставляло меня двигаться в первый день? О! Вот это я помню прекрасно! Меня пугал холод! Очнувшись раньше, чем остальные, я успел застать ночь и пронизывающий мороз. И, понимая, с чем столкнусь, поспешил озаботиться отоплением.
Но почему я продолжаю трепыхаться? Потому что надеюсь на что-то? Потому что верю во что-то? Нет, само собой, во что-то я, конечно, верю…
— Ну что, пойдём проверим наше мясо? — от голоса Сочинца я даже вздрогнул, так тихо он ко мне подошёл.
А потом, когда смысл сказанного до меня дошёл, в груди будто ледышка появилась. Дышать стало тяжело. Вспоминая ответ СИПИНа… Возможно, сейчас закончится моя грустная история… Печально закончится, само собой.
— Пошли, — выдавил из себя я.
— А может… А может, не вы? — вдруг пискнула стоящая неподалёку Саша, тряхнув облачком волос. — Вдруг отравитесь! А нам что тогда делать?
— Ну что делать? Будете пытаться выжить! — ободряюще улыбнулся Сочинец.
— Вообще-то она права… — вмешался Чемодан. — Вы вдвоём решили пробовать неизвестное мясо… А вы двое, между прочим, пока тут всех тащите!
— Я могу попробовать! — снова напомнила «воробушек» Саша. — А если не отравлюсь, тогда уже вы… Я, правда, мясо как-то не очень. Не убеждённая вегетарианка, просто не люблю… Но могу попробовать за вас!
— Если ты мясо не очень, то и от нормального можешь получить расстройство желудка! — заметил я. — В общем, из тебя так себе испытатель.
— Но не вами же рисковать! — возмутилась Пика. — Чем, ну скажи им!
— А я уже сказал, — развёл руками Чемодан.
Мне, конечно, импонировала забота о нашем здоровье… Но я понимал, что переживают люди больше за себя и свою судьбу, чем за мою или Сочинца. Не знаю, как я там кого тянул, а вот военный точно возглавлял наше небольшое сообщество. А без нормального лидера, как известно, коллективы живут плохо и недолго.
— Знаешь, они ведь правы! — повернулся я к Сочинцу. — Мы чего-то с тобой решили вдвоём пробовать. А нам вовсе необязательно это делать вдвоём. Съем я кусок копчёного мяса. И если обойдётся, тогда все будем есть.
— Нет уж, давайте всё-таки я! — Саша героически выпятила грудь первого размера. — Я пока совершенно бесполезна… А у Вано в капсуле отопление. Что если он помрёт посреди ночи?
У-у-у-у, какая заботливая пигалица!
— Ладно, если так хочешь — попробуй! — неожиданно согласился Сочинец. — Пусть попробует, Вань?
— Ну ладно… — я пожал плечами, тоже уступая напору отважного «воробушка».
Вернулись к костру все вместе. Саша не стала тянуть: взяла один из кусков мяса, сунула в рот и принялась энергично жевать.
Глупо, конечно… Надо было не весь кусок есть, а откусить самую малость. А она — целиком. И решительно ещё так… С другой стороны, теперь мы точно узнаем, ядовито или нет. Вот только «воробушка», если что, очень жалко будет… Хорошая она, хоть и дурная на всю голову.
— Ну и как оно? — спросила Аня, не выдержав жара внутреннего любопытства.
— Ну… Необычно… — тихим голосом призналась Саша. — Вроде и мясо, а вроде и не совсем… Солёное чуть-чуть. Вкус какой-то странный!
— Плюй! — округлив глаза, предложила Сандра.
— Поздно… — обречённо призналась Саша. — Я уже проглотила.
Мне тоже захотелось мяса. Пришлось давить в себе острое желание плюнуть на эксперимент. Но я удержался: решил не умалять подвиг «воробушка». Лучше доем последний паёк, а потом уж буду пробовать. И очень надеюсь, что мясо будет вкусным.
Все ещё немного посидели вокруг костра. Но поскольку Саша не собиралась ни помирать, ни биться в приступе судорог, то вскоре, гонимые холодом, люди стали расходиться. Ночевать пока всем предстояло в тех капсулах, где до этого пережидали буран. Конечно, многие теперь могли купить отопление, но пока решили не разделяться.
Ушла и Саша. А следом пошёл и я. Ужинать и спать. А заодно присмотреть за отважной «дегустаторшей».
Вот так закончился пятый день нашего пребывания в новом мире… Возможно, и не совсем так, но дальше я лёг спать, а утром никто ничего интересного не рассказывал. Так что буду считать, что всё-таки закончился. Мне так легче: хотя бы определённость какая-то.