— Конечно, я никому не скажу, — быстро сказал Джулиус. — Я…
— И держи вопросы из любопытства при себе, — продолжила она, грозно сузив зеленые глаза. — Это моя личная жизнь. Если не можешь это уважать, будешь спать в коридоре.
— Я буду уважать твою личную жизнь, — он был немного оскорблен. — Кем ты меня считаешь?
— Тобой, — прорычала Челси, сверля его взглядом, словно пыталась прожечь в нем дыру. — Я знаю, как ты любишь лезть в дела, Джулиус Хартстрайкер. Пока что ты хранил мои тайны, потому я и доверяю тебе эту, но как только попытаешься быть хорошим, я выгоню тебя так быстро, что твоя голова закружится. Ясно?
Джулиус кивнул, но, хоть его сестра была в шаге от убийства его на месте, он не смог не улыбнуться. Она пыталась запугать его, но идея, что Челси, которая никому не доверяла, доверяла ему достаточно, чтобы показать ему свою жизнь, вызывала внутри Джулиуса тёплое покалывание.
— Я ничего не скажу, — серьезно пообещал он. — И я прослежу, чтобы Марси не рассказала. Это меньшее, что мы можем сделать, ведь мы обе в долгу перед тобой за наши жизни.
Странное выражение мелькнуло на лице Челси.
— Ты ничего мне не должен, — сухо сказала она. — Все, что я делала, было для меня и тебя. Мне не нравится, когда малыши, как ты, попадают в беды. И я не прошу о долге.
— Нет?
Вопрос вылетел раньше, чем Джулиус смог подумать. Едва он спросил, он понял, что никогда не видел и не слышал, чтобы Челси требовала у кого-то долг. Даже у Джастина. Они угрожали многим драконам каждый день, и это показалось ему необычным. Она легко могла держать целый клан под когтем, так почему нет?
— Я знаю, о чем ты думаешь, — буркнула она, отведя взгляд. — И ты прав. Я легко могла уже привязать всех Хартстрайкеров к себе, некоторых много раз. Но я это не делаю, потому что сама на таком крючке. Я знаю, каково это, когда ты в долгу перед кем-то, кто помыкает тобой из-за этого долга, и я не желаю такого никому.
— И я такое чувствую! — завопил Джулиус. — Я…
— Знаю, — прорычала она, закатив глаза, повернулась к тупику. — Поздравляю, у нас общая слабость. Не нужно это праздновать. Теперь отойди.
Джулиус так и сделал, отпрянул на пару шагов, а его сестра прижала ладонь к пустой каменной стене перед ними. Как только ее пальцы задели камень, коридор наполнило покалывание ее магии. Тихий треск, но, когда она опустила стену, она уже не была стеной. Это была дверь. Большая, круглая металлическая дверь толщиной в фут, какие можно было увидеть в банке.
— Мило, — сказал одобрительно Джулиус.
— Не позволяй этому вызвать ощущение защищенности, — предупредила Челси, вводя длинные коды во множество электронных замков. — Нет двери, которую не взломать. Если думать иначе, пострадаешь.
Это была паранойя, но у Челси была на то причина. Он был рад, что она так серьезно воспринимала безопасность, особенно, когда дверь оказалась толще, чем он думал, когда она откатилась, показывая не тайное подземелье пыток и не бункер, а длинный коридор с дверями, чем-то похожей на его. Джулиус подумал, что у него были галлюцинации.
— Что…
Он даже не закончил, дракон выглянул из ближайшей двери, настороженные зеленые глаза посмотрели на Челси.
— Все хорошо, Феликс, — быстро сказала она, схватила Джулиуса и втащила внутрь. — Он со мной.
Дракон, Феликс, осторожно кивнул и скрылся за своей дверью. Джулиус увидел теперь, что на двери было его имя. На всех дверях были имена, и каждое начиналось с Ф.
— С тобой живет кладка Ф?
— Скорее я живу с ними, — сказала Челси. — И что я говорила о вопросах?
— Знаю, но… почему они живут тут? кто-то пытается убить и их?
Челси вздохнула, гадая, срываться ли на него. Но, видимо, объяснить было проще, чем бить, потому что, хоть она имела право оторвать ему голову за это, она покачала головой и ответила:
— Я не обязана объяснять это тебе, но опасно жить на дне иерархии, — сказала она, закрывая прочную дверь. — Бетезда запретила Ф биться с другими кладками, даже если на них напали, и многие драконы восприняли это как повод делать, что они хотят.
Фредрик говорил нечто схожее.
— Ясно, — он улыбнулся ей. — И ты дала им жить с тобой. Чтобы защитить их.
— Не говори это так, словно я глупый хороший дракон, — рявкнула Челси. — Дело в практичности. Было слишком сложно защищать Ф, пока они жили наверху, где их мог найти кто угодно, и я переместила их кладку сюда, к себе, и ты никогда об этом не расскажешь.
— Не расскажу, — пообещал он, улыбаясь, когда они прошли дверь Фредрика. Он не сказал бы ей, но он думал, что было добрым поступком со стороны Челси приглядывать за Ф, особенно после того, как относились к их кладке, по словам Фредрика. Его сестра могла быть вредной и жуткой, но, хоть она пыталась скрыть, Джулиус знал, что у Челси было хорошее сердце. Ему было приятно, что только он на горе видел это. Она остановилась перед дверью в конце коридора.
Двери Ф были нормальными, современными, но дверь Челси была очень старой. Она была из тяжелых дубовых досок, которые держали вместе гвозди и другие доски, и от двери пахло магией. Таблички с именем не было, но она и не нужна была. Запах магии от древнего дерева давал ясно понять, какой дракон жил тут, как и хмурый взгляд Челси, когда она повернулась и посмотрела на него свысока.
— Еще раз, — она вытащила тяжелый железный ключ из рукава. — Ни слова. Я оказываю тебе большую услугу, и я не хочу слышать комментарии. Просто заходи и ложись спать, и проблем не будет.
Она остановилась и ждала. Джулиус кивнул, и Челси повернулась и отперла дверь, тряхнула ладонью внутри, чтобы зажечь свет.
— Будь как дома.
Глаза Джулиуса расширились. По его опыту, комнаты на горе его матери бывали двух видов. Огромные пещеры, удобные для драконов, и комнаты, где было удобнее драконам в облике людей. Некоторые покои, как у Бетезды, вмещали оба вида комнат. Но комнаты Челси выглядели как бомбоубежище, смешанное с норой барсука.
Прихожая была длинной, низкой, потолок был чуть выше головы Джулиуса. Пол был гладким бетоном со стоком в центре, и все место резко освещала полоса маленьких высокоэффективных светодиодов, которые висели, как гирлянда, на крючках на потолке. Один угол занимал металлический шкаф, где было множество комплектов черных костюмов Челси, в другом углу стояла огромная (и часто использующаяся) станция оказания первой помощи, включая автоматизированный стол для операций и холодильник со стеклянной дверью, где хранилось много пакетов крови для переливания с именем Челси на ярлычках. Он задумался, зачем ей нужен был запас своей крови, когда в медицинском отсеке горы хранилась кровь Хартстрайкеров и была всегда доступна, когда его сестра пошла по комнате к узкому коридору-туннелю, который тянулся вдаль, как корень.
— Можешь устроить своего мага тут.
Джулиус оторвал взгляд от медицинского угла, поспешил за ней, нырнул в коридор и тут же повернул в маленькую пещеру естественного вид, где стояло несколько стеллажей с книгами, набитых книгами в мягком переплете с загнутыми страницами, и длинный диван удобного вида, который Челси устилала одеялами из потрепанного сундука, который служил и как кофейный столик.
— Знаю, тут не так много, — напряженно сказала она. — Но у меня редко бывают гости.
— Все в порядке, — сказал Джулиус, опустил Марси, которая была достаточно пьяна, чтобы спать где угодно, на подушки дивана. — Спасибо.
Его сестра кивнула и бросила ему подушку, которую он просунул под голову Марси.
— Ты будешь тут, — она прошла в коридор, и Джулиус увидел, что туннель тянулся еще глубже под землю. — Тут немного холодно, но, если не хочешь спать на полу рядом с Марси, есть только такой вариант.
Джулиус хотел сказать, что его устроит любое место, когда увидел то, от чего застыл.
Теперь он обращал внимание на другое, не думая о том, куда положит Марси, и Джулиус увидел, что от круглого коридора, похожего на туннель, отделялось несколько комнат. Некоторые — как крохотная ванная в конце — были понятными. Другие — как комната у конца коридора, где Челси рылась — были непонятными. Но спальня была напротив библиотеки, где он оставил Марси, и она явно принадлежала Челси, и дверь была широко открыта.
Заметив это, Джулиус ощутил вину. Он не имел права заглядывать в личное пространство дракона, который сильно ценил скрытность, но ему было слишком любопытно, чтобы отвести взгляд. Хоть они многое прошли вместе, он все еще мало знал о сестре и невольно пригляделся.
Джулиус быстро шагнул вперед, раньше, чем она закончила то, что делала в конце коридора, и заглянул в ее комнату. Не удивительно, учитывая другие комнаты, спальня была крохотной. Небольшое пространство занимал матрац на полу, покрытый целлофаном. Он задумался, зачем Челси нужно было покрывать матрац, когда он заметил тумбочку, набитую мединструментами, и ржавое пятно крови на полу перед ней. Пятно не было свежим, края пятна были размытыми и пересекались, словно кровь тут проливали и вытирали так много раз, что она стала частью камня.
Такое открытие испугало бы Джулиуса в другом месте, но тут вызвало только печаль. Когда он увидел Челси в крови этим утром, он решил, что это был кризис. Глядя на матрац, бинты и нитки, которые она хранила недалеко от кровати, он понял, и это вызвало печаль и гнев сильнее всего, что он видел этой ночью.
Сколько раз? Сколько раз его сестра зашивала себя и ложилась в кровать, истекая кровью? Сколько крови Челси оставило на полу постоянные пятна? Он не мог даже догадываться, но от мысли о количестве его ладони сжались в кулаки. Поводов для злости было много — то, что Челси приходилось так жить, что она была орудием, что его мать думала, что так можно было — Джулиус не мог сказать, что было хуже. Но одно было понятно: это нужно было изменить. Ему было все равно, что потребуется, какой будет цена, он поймет, как Бетезда управляла Челси, и он порвет эти путы. Потому что такому нельзя продолжаться. Не в его клане.
С этим Джулиус ощутил новое удивительное драконье собственничество. До этого момента верность клану была всегда требованием, частью долга Хартстрайкера. Но, хоть он признавал, что будет Хартстрайкером до смерти, Джулиус не любил свой клан. Он все еще не любил, но впервые думал о горе и драконах как его. Он защищал их, он должен был все исправить. Всю жизнь он и Челси были в ловушке одной системы. Но теперь он получил шанс все изменить. Впервые с тех пор, как он подписал контракт Совета, его новое положение не ощущалось как бремя. Оно ощущалось как шанс изменить неправильное. Но, когда он стал отворачиваться от комнаты Челси, мысленно обещая не сделать хуже, он заметил кое-что, что не увидел сразу.