Конь неторопливо зашагал вперёд. Путь лежал по неторным тропкам, поросшим травою да мхами. Припекало солнце. Не прошло и двух дней, как вдали завиднелся камень указательный, серый и большой, поросший бородатым лишайником. Вскоре путники приблизились к нему, миновав неглубокие лощины, и увидели, что надписи на нём сильно поистерлись, а сам валун зарос травами да мхами. «Видать, стоит здесь уже очень долго — столетие, если не тысячу лет» — подумал Беленир, слез с коня богатырского и попытался расчистить камень от трав, чтобы хоть что-то понять. Но травы пустили корни вглубь валуна, потому, когда витязь выдернул их, вместе с ними вывалились и куски камня, на которых и были написаны указательные письмена.
— И что нам теперь делать, если мы не знаем, какая дорога куда ведёт? — спросил Всесвятлир.
— Даже если бы камень был цел и не зарос травою, — отвечал Беленир, — мы бы всё равно не разобрали письмена, начертанные на нём. Такого языка мы не знаем.
Витязи понурили головы.
— Я помню эти письмена! — изронил вдруг конь премудрый. — Знайте: все дороги ведут в одно место, только разными путями и тропами! Но я не помню, какая тропа через какие земли ведет…
— Но откуда тебе это знать? — задал вопрос Всесвятлир. — Ты сидел в заточении тысячи лет, неужто дороги не изменились за столь долгое время?
— Здесь никто не живёт, кто изменит путь тропы? — заржал в ответ конь бородатый. — Кто будет просто так протаптывать тропу там, где её нет и где он не ходит?
— Раз здесь не ходят, — продолжал неугомонный Всесвятлир, — кто тогда протаптывает тропы на старом месте? Отчего они не заросли?
— Должно быть, кому-то они нужны, — согласился конь. — Иго-го! Должно быть, Земнородные здесь ещё не повывелись: они, наверное, и расчищают тропы. Хотя не знаю. Надо бы спросить у кого-нибудь дорогу, да никого нету.
— По какой тропе тогда пойдём? — спросил Беленир.
— Выберем какую-нибудь, — сказал Брисинор.
Вдруг над головами путников каркнул кто-то. А буде уж кто-то каркнул над головою, то это точно не синица, а ворон или ворона. Путники вгляделись в небо, заволоченное мглистыми облаками, и увидели ворона толстого, иссиня-черного. Он летел к востоку, широко расправив по поднебесью свои угольные крылья. Но тут каркун закружил над витязями и удивлённым конём в стремительном, но плавном хороводе и опустился пониже. Он приземлился на тот камень дорожный, поросший мхом да травою и, расправив свои крили длинные, каркнул во всё горло.
— Ты почто каркаешь здесь, птица чёрная? — воскликнул Беленир. — Лети да каркай в другое место, итак настроения нет.
И тут неожиданно даже для коня, ворон не только каркнул, но ещё и добавил:
— За что бранишь воронов добрых? Ужели мы тебе, витязь, чем навредили, что ты гневаешься на нас?
Изумлённый Беленир вначале не мог и рта открыть, но затем вымолвил:
— Неужели и вороны говорят? Я такого не помню
— Ты не помнишь? — каркнул важно ворон и взмахнул крыльями, показывая тем самым свою важность. — Мало ли что ты не помнишь — другие зато помнят. Давненько, наверное, ты, витязь, не выбирался за пределы собственной деревни, ежели не знаешь даже, что ворон тебе не ворона глупая. Ворон и говорить может, ежели очень стар и мудр, как я вот.
— И что ты здесь делаешь, ворон? — вмешался в разговор Брисинор, подумав, что Беленир ничего толкового у ворона не спросит. — И каково твоё имя?
— Что я делаю здесь? — поразился каркун. — А я вот и делаю то, что сижу нынче на камне сером и глагольствую с вами. А зовут меня Ведан, так что обращайтесь ко мне по имени.
— Что ж, Ведан, так зачем же ты явился сюда? — вновь спросил Брисинор.
— Явился я сюда не просто так, но и не очень важно было моё появление, ибо прилетел я сюда, дабы сесть на камень сей серый, издавна мхом покрытый! — ответил гордо ворон, пощёлкивая своим клювом длинным.
— Да что ж, Ведан, ответь уже, зачем ты прилетел? — продолжал Брисинор.
— А затем и прилетел, чтобы потом улететь! — рёк ворон премудрый. — Это не ваши дела, но мои. Се! — пусть рече мне верховодец, кто вы сами такие и на что сюда явились, иначе не укажу я вам дорогу верную. А её я знаю, ибо издревле лежит этот край под моими крыльями чернопёрыми, с тех самых пор, как горы поднялись, а затем стали разрушаться, углубляясь в свои корни… Не томите меня, иначе край Дрогуин станет для вас землёй последнего приюта, ибо тогда я не приложу своё крыло к вашему делу, дабы помочь вам.
Тут Беленир, сменив Брисинора в беседе с вороном, поведал тому всё: цель похода, все приключения, случившиеся с ними в пути и имена своих спутников, а также своё имя. Ворон покаркал по-тихому в знак согласия, а затем, задрав кверху свою большую голову, каркнул уже во всё горло, заявляя тем самым, что он им верит. Пока же путники вели беседу, облака сгрудились в кучу огромную и, столпившись на заходе, уже грозились раздаться молнией.
— Что ж, внемлите мне, путешественники! — рёк ворон, с тревогою глядя вдаль, туда, где появились сизогрудые тучи с золочёными окоёмами, жаждая скорее пролить дождь витязям на головы. — Пока мы говорили, гроза назрела, так что должно вам выбирать один из трёх путей.
— И чем они отличаются? — спросил Беленир.
— По первому пути поедешь — коня потеряешь, по второму поедешь — сам можешь погибнуть, по третьему — с голоду помрёшь.
— Но почему именно так? — спросил Всесвятлир.
— А потому вот! — держал ответ Ведан. — Первый путь идёт ближе к холодным тундрам Эровиата: он провёдет вас дорогою окольною, но безопасною, правда холодною. Кроме того, вам придётся снова пересечь реку. На этом пути обычно кони дохнут, — Космач, услыхав это, недовольно тряхнул гривой. — Второй ведёт срединной тропою, он идёт через обиталище зверя-оборотня ужасного, Волка Серого. Мне известно, что это Гвиулис страшный, огромный донельзя; так что, коли вы с ними встретитесь, то, скорее всего, расстанетесь с жизнями.
— И кто этот Гвиулис? — воскликнули удальцы. — Что за Серый Волк?
— Некогда, говорят, он был колдуном могучим, но как-то обернулся волчищем, да вот им и остался.
— А что третий путь? — спросил Беленир.
— Третий путь очень долог. Он труднее и дольше, чем первый и опаснее, чем второй, потому на нём обычно просто-напросто кончается еда. А там её нету. Еда, она не лежит на серых камнях да на почве, бесприютной для трав!
Все замолчали.
— Какую стезю изберём, друзья? — начал совет Беленир, желая выслушать мнения всех.
— Коню умереть не должно! — возгласил Космач. — Без меня вам не убить Идогурна, змея поганого, значит, решайте, какой из других двух путей выбирать. А коли выберете первый, то я сброшу вас со спины. Но будет плохо, если вы расшибётесь о камни.
— Да, коня потерять мы не можем, — согласился Всесвятлир, — да и времени у нас нет, чтобы идти по долгой дороге, на которой к тому же можно и с голоду помереть.
— Надо идти по срединной дороге, по прямоезжей стезе! — заявил Брисинор.
— Что ж, я согласен! — молвил ему Беленир, а затем обратился к коню богатырскому:
— Но почему ты, добрый Космач, не сможешь вынести первую дорогу и не можешь быстро пробежать по третьей?
— А то и не могу, что очень уж велик путь! — ответил Космач. — Я, конечно, конь богатырский, но никак не конь быстрейший на свете — сила моя не в быстроте, хоть и быстр я очень, но в упорстве, величине и удали, а также в мудрости великой. И хотя я быстрее многих других коней, я не собираюсь загонять себя до смерти.
Путники, выслушав ответ коня и согласившись с ним, отправились пешком по срединной дороге. Космач пошёл рядом с ними, ибо устал, а ворон чернопёрый проводил их прозорливым взглядом. Даже тогда, когда они его уже не видели, когда камень серый, валун указательный, скрылся вдалеке, окутанный сумерками, премудрая птица всё ещё глядела им в спины. Вдруг меж тучами грозными сверкнула стрелою молния, на мгновение озарив всё вокруг яркой лазурью. Послышался раскат громовой. Полил дождь очень сильный, и путники едва могли видеть под ногами дорогу. Вода ведь пребывала, а дорога лежала меж холмов, так что её всю залило. Тогда Беленир решил, что надо взобраться на холм и рассесться пониже его плоской вершины, чтобы их головы трезвые были ниже, чем само взгорье.
— Иначе не избежать нам смерти от копий маланьи, — сказал он. — А если не вступим на холм, тогда вымочим ноги и Волк Серый, Гвиулис огромный застигнет нас врасплох!
Все согласились с решением витязя достославного и взобрались на холм, что располагался справа от тропы. Слева же от тропы начинали простираться яруги, укрытые травою, и с дороги в них потоками бешеными стекала дождевая вода. Но она не могла стечь в них вся, ибо дорога была ограждена от оврагов насыпью вышиною ровно в один локоть. Так что — делать нечего — путники приютились на холме и окольцевали его тонким обручем. Они держали оружие наготове, так как опасались Гвиулиса. Разговаривать они не хотели, потому что все промокли, а костёр развести не могли, да и поблизости, наверное, бродил Серый Волк и они не хотели привлекать его внимание.
— Небось этот волчище, прохвост огромный, шарит где-нибудь неподалёку и выжидает часа, чтобы напасть! — заметил Брисинор, первым начав разговор.
— Сомневаюсь, что даже столь огромные и чудовищные волки бродят в такой дождь, — рассмеялся Всесвятлир. — Он, наверно, спит сейчас в свое конуре и даже носа из неё не высовывает.
И вдруг вдалеке пронёсся оглушительный волчий вой, перебивший даже раскат грома. По этому вою можно было смело судить о том, кто издал его, посему витязи съёжились и крепче сжали в руках своё оружие. Когда вой стих и стало слышно, как падают на землю сырую дождевые капли, Брисинор сказал:
— Мы можем не справиться с волком. Это его земля. Он чудовищен — один вой чего только стоит! — и вдруг вой раздался вновь, оглушив всех своей силою. На этот раз он был ещё громче и страшнее: видать, волк приблизился к путникам в поисках пищи.
— Что же ты предлагаешь? — промолвили Всесвятлир с Белениром в одно горло.
— Надо схорониться в яруге, — воскликнул восторженно Брисинор, мня себя спасителем всех витязей и даже коня, — надо лечь туда, где она уже заполнена водою. Волк туда точно не полезет и подумает, что это всего лишь озерцо! А в другом месте, может статься, отыщет он нас, ведь у таких волков острый нюх.
— Но как мы будем дышать? — спросил Всесвятлир.
— Соломинками! — придумал тотчас Беленир.
Всё было решено, и молодцы нарвали стебли трав, кое-как пригодных вместо соломинок. Они спустились вниз с холма и вышли на прежнюю дорогу. Перейдя бурлящий поток грязной воды, они оказались на самом краю оврага, огражденного от дороги невысокой насыпью. Вода всё время преодолевала её и текла вниз — в яр глубокий, потому все склоны этого яра были размыты. Беленир, а вслед за ним и все остальные перешагнули насыпь и тотчас, не успев опомниться, покатились вниз по мокрым склонам. Даже конь не устоял и, поскользнувшись, ухнул в яругу. На ноги все поднялись лишь тогда, когда уже оказались по пояс в озерце, что покоилось в том крутояре.
— Ныряем? — подшутил Всесвятлир и, вставив прутик в рот, погрузился в воду. Вслед за ним погрузились и все остальные, включая коня, который мудрено каким образом смог засунуть прутик в рот, а потом ещё и залечь, словно какая-то рыба, на дно того болотца.
Лёжа в воде, которая была даже немного тёплой, и дыша через стебли, путники слышали, как вновь, в третий раз, взвыл неистово Серый Волк. На этот раз он подошёл ближе, чем в прошлый раз. И даже вода заколыхалась и задрожала в той луже, где они лежали. Все подивились этому и, скрепив сердца, залегли поглубже. Но вскоре витязи услышали топот огромных лап и дрожь, идущую по земле. Волк приблизился прямо к озерку и стал нюхать вокруг себя, засасывая воздух своим огромным носом. Но был дождь, и всякий запах тотчас улетал от зверя то вниз, то вверх, а иногда даже вправо и влево, потому он ничего не смог понять. Путники не видели волка из-под воды: водица была грязной, и они не смели не то что распахнуть сомкнутые вежды, но и открыть рта. Но и волк их не видел. Он и подумать не мог, что там мог быть кто-то.
Однако волк долго стоял близ озерца и тщательно внюхивался: улавливал каждый запах. Скоро он, наконец, учуял дух коня и наших витязей. Но учуял он его на холме, где они были прежде и потому тотчас понёсся на взгорье да так быстро, что вмиг оказался там. Увидев, что там никого нет, оборотень проклятый перепрыгнул с того холма сразу в яр и приземлился прямо около лужицы-болотца, где прятались путники. От такого прыжка даже земля сырая содрогнулась и вода заколебалась, а воины испугались так, что у них аж сердца вздёрнулись. Конь ретивый же от ярости чуть не шевельнул хвостом и не потряс гривою. Как никак он был боевой конь и уже хотел ринутся в битву. Но он успокоился и не выдал путников.
Тем временем дождь уже кончился, и последние капли крупенистые с тяжестью пали на взмокшую почву. Тучи разошлись и средь серых облаков появились прорехи, полные голубевшего неба. С востока подул слабый ветерок, и серая шерсть волка чудовищного заколыхалась, что ковыль в степи. Оборотень тому оченно обрадовался и присел подле того озерца — лужи великой, решив испить из неё воды, несмотря на то что она была грязной. Но стоило ему только пустить язык в воду, как он вдруг учуял непонятный привкус. «Грязь, наверно», — подумал Гвиулис. Но вскоре он уже различил привкус людей и коня богатырского, которые засели в луже. А лужа, она-то была глубокой, примерно пять локтей глубиною, посему там схоронился даже конь.
Вдруг Серый Волк зарычал яростно. Путники, услыхав его страшный рык, поняли, что их ожидает либо смерть, либо снятая с оборотня добротная серая шкура. Тотчас прямо под водой Всесвятлир обнажил меч, а Беленир засапожник. Вдвоём они выскочили из лужи, чая сразить волчище, и нанесли ему несколько ударов. Вслед за ними выпрыгнул Брисинор и сразу же метнул в Гвиулиса свой топор, но волк оказался очень ловким и увернулся от него. Тогда из лужи выпрыгнул конь богатырский и стал разить зверя лесного своим копытом. И так сильно и быстро бил волка конь, что серый ощетинил холку высокую и стал отступать, кое-как отбиваясь ударами лап. Не помогло Гвиулису и то, что он был больше Космача и сильнее, ибо так стремительны и быстры были удары скакуна, что хищник только и успевал защищаться.
Но се! — зверь ударил коня лапою и вмиг повалил наземь. Тогда все трое включились в битву и стали отгонять волка назад. Да только случилась беда: Гвиулис схватил в пасть Брисинора, у которого не было топора, и выбил из его руки короткий меч. Он непременно разодрал бы его, а коли и не разодрал, то сомкнул бы на нём челюсти мёртвою хваткою. Беленир и Всесвятлир уже собирались идти другу на выручку, как вдруг откуда ни возьмись прилетела стрела калёная и впилась волку в нижнюю челюсть, высвободив Брисинора. Витязь с громыханьем и стоном свалился вниз. Вслед за первой стрелой появилась и вторая. Она угодила Серому Волку прямо в переднюю лапу. Гвиулис обернулся и отошёл от витязей, боясь, что в него вопьётся и третья стрела. Все застыли: и путники, и волчище — никто не знал, с кем предстоит столкнуться. И даже конь не ведал, на чьей стороне этот лучник. Пока же волк не приближался к удальцам, а те к нему, никто не стрелял. Но когда через некоторое время Гвиулис чуть-чуть приблизился, в его шкуру, просвистев в воздухе, вошла третья стрела. Волк отчаянно взвыл, а путники подивились: «Кто бы это мог так умело и точно палить?»
Но вскоре зоркий Беленир увидел на горизонте чёрные очертания какого-то человека — кто это был, нельзя было понять, но шёл он с запада, минуя холмы и взгорья. А шагал он статно и уверенно, будто никого не боясь, потому даже оборотень его испугался. Но затем волк страшно взвыл и, оставив в покое путников, рванул прямо к стрелку. Одни только пятки засверкали.
Беленир и Всесвятлир подошли к Брисинору и осмотрели его раны. Раны были не серьёзными, потому Беленир сел на коня и, взяв у друга меч, поскакал за серохвостым, оставив с раненым витязем Всесвятлира. К слову, тот был этим крайне недоволен. И вот Беленир верхом на коне богатырском наперевес с крепким мечом помчался стрелку на помощь. Копыта доброго скакуна были быстрее волчьих лап, потому вскоре расстояние между Белениром и зверем уменьшилось. Ведь Космач был неимоверно быстр: одним прыжком он перепрыгивал целые яруги и лощины и в два прыжка перескакивал с холма на холм — одни только вмятины на высях оставлял. Беленир уже почти нагнал Гвиулиса и в тот миг увидел, что лучник, помогавший им, был берегином. На вид он был молод, и его подбородок покрывала светлая борода. Волосы его спускались аж по самые плечи и были растрёпаны и кустисты. Лук меткого стрелка был нацелен зверю мохнатому прямо в морду. И прежде, чем Беленир нагнал волчище, лучник выстрелил. Оборотень увернулся. Стрела угодила прямо в Беленира, в плечо могучее. Удалец пал с коня и стукнулся головою о камень. Всё в его мозгу помутилось, и его очи светлые облекла кромешная тьма. Между тем конь нагнал волка и, ударив того копытом по серой голове, повалил наземь.