Когда все почтили память Хедора и его матери, деды принялись разгребать чертог, заваленный обожжёнными балками, золою да пеплом. Управились они быстро, но останки Мал-стар Дедка так и не нашли.
— Почему он погиб? — спросил Беленир. — Неужто Кощевит стал так силён?
— Да, — ответил Дед-Пасечник. — Даже мы, Земнородные, не проведали о том, и столь неожиданным оказался сей удар… Дело в посохе, в нём сокрыта сила, которая сгубила Мал-стар Дедка. Как жаль, что он пал. Теперь придётся слать весть горькую его брату за море…
— Да, — согласился Всесвятлир. — Он был бодрый старик.
— Не миновать Кощевиту беды на свои бока! — сказал Всевед. — Пока вы были в чертоге горящем, прилетела птица с вестью от Явора. Славный воитель берегинов пишет, что уже приплыл в Заповедье и высадился за Крутыми Валами. Он сообщил, что ему стало известно о том, что к Русалочьему берегу причалил корабль, а с корабля высадился отряд с каким-то сундуком крепким. Отряд составляют наёмники из далёких земель, и они, судя по направлению их пути, идут к старой заброшенной башне. Явор считает, что этот отряд служит Кощевиту и идёт забирать его смерть. Потому берегины также направились к этой башне, чтобы перебить наёмников, когда те будут уходить оттуда, и забрать смерть Кощевита. Вам же надо послать кого-то к Брисинору, чтобы тот возвращал народ на обжитые места, обратно. Ведь змей убит: его кровь обагрила снега белые, сердце чёрное сгорело в пожаре, а его череп, — и дед взял в руки череп змеев, что нашёл около сгоревшего престола, — его череп уже никого не пугает. Также надо бы рассказать о предательстве Стрезибора. Кто пойдёт за Брисинором?
Тут вызвался Волнозор. Деды молвили ему напутствие мудрое и отправили в путь-дорогу — возвращать Брисинора, селян да рыбаков — весь народ честной. Нагнать уходивший люд было просто, ибо беженцы плелись пешком да к тому же со скарбом. Берегин сел на коня и молнией понёсся на север, вскоре скрывшись из виду. Все остальные остались на пепелище — искать казну княжью, ибо без неё нельзя было восстановить былую славу государства.
— Я думал, всё закончится с убийством змея, — промолвил немного огорчённо Беленир, — и что мы получим свою награду и заживём спокойно при старом князе.
— Мало ли что ты думал! — сказал Всевед. — Я тоже думал, что всё закончится после гибели змея. И что? Не слезы же лить с того. К тому же ты, Беленир, теперь князь, теперь у тебя будут новые заботы, так что привыкай. Ну а я теперь ничем не могу тебе помочь и мне пора! — и Всевед низко поклонился, выпачкав свою бороду длинную в золе. — Стоячий Лес уже заждался и влечёт меня к себе — там моё место, там меня ждёт много важной работы. Я бы рад остаться, но я появился на свет, чтобы приглядывать за этим лесом, а он сейчас беспризорен. Да, — и тут Всевед глянул на пчеловода, — и отомстите за Мал-стар Дедка! — и мудрец, ещё раз отвесив поклон, повернулся и ушёл своей дорогой — на север, в Стоячий Лес.
На пепелище остались только Беленир, Всесвятлир и Дед-Пасечник. Им было грустно видеть, как уходит Всевед, но у него и вправду были важные дела и, коли вы думаете, что он бросил своих друзей в трудное время, то вы ошибаетесь. Ведь с Белениром и Всесвятлиром остался пчеловод, а на него можно было положиться. К тому же Всевед решил найти им ещё одного помощника.
— У тебя тоже есть дела? — спросил Беленир у Деда-Пасечника, думая, что и тот сейчас проститься с ними и уйдёт.
— Какие дела у медовара зимой, — удивился старец весёлый, — коли за пчёлами могут последить жёны? Разве что попивать мёд у печи да есть калачи! Так что я вас не брошу, а советы мои глядишь и пригодятся.
— Пусть твоя борода взрастёт как гриб после дождя! — вымолвил Беленир обрадованно и улыбнулся.
— Рано ей ещё расти! — заявил старец. — Вначале найдём казну княжью, золото червлёное, тогда вот и будет нам слава, а моей бороде рост.
И воины вместе с дедом принялись искать золото — то самое, которое Кощевит небрежно рассыпал перед престолом. Но как ни силились они разыскать хоть что-нибудь, ни одна монетка не далась им в руки — только обугленные головёшки и горсти золы.
— Он украл, он похитил наше золото! — вскрикнул с негодованием и яростью Беленир.
— Наверное, хочет заманить нас нашим же золотом в какую-нибудь проклятую ловушку, — молвил Всесвятлир.
— Это не так, — изронил Дед-Пасечник, — Кощевит просто любит красно золотце и готов отдать за него многое. И он украл его из жадности, а не оттого, что хочет нас куда-то там заманить. Его жажда золота — его слабость, так что пока он не поборол её, надо раз и навсегда покончить с его кознями.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Беленир. — Неужто ты хочешь убить Кощевита бессмертного?
— Да! — ответил Дед-Пасечник. — Но бессмертен он потому, что никто не сыскал его смерти. Сейчас Кощевит потерпел поражение: он не убил вас, а нас не сможет уже оклеветать. Думаю, даже Стрезибор бросил его. Так что Кощевит уйдёт с этой земли и наверняка заберёт с собою свою постылую смерть. Явор считает, что она может быть спрятана в башне заброшенной, что стоит вдали от Русалочьего берега. Что ж, если это так, то тем лучше, и берегины сделают все за нас. Но что, если смерть Кощевита не там?
— Но где же? — удивился Всесвятлир. — И если не там, то как мы узнаем где?
— Мне почему-то кажется, что к ней может привести лишь сам Кощевит, — ответил пчёльник. — Я думаю, ворог проклятый никому бы не доверил свою смерть, тем более отряду наёмников. Но нельзя исключать и этого, потому пусть берегины этим и займутся. Ежели отряд с сундуком, который направляется к башне лишь уловка, чтобы отвлечь всех, то этот обман имеет смысл лишь в том случае, если надо отвести глаза от самого Кощевита, который сам и будет где-то забирать свою погибель. Поэтому надо выследить его и догнать!
— Как же мы его догоним? — спросил Беленир. — Он уже наверняка оторвался от нас.
— Он ведь идёт с золотом червлёным, — усмехнулся дед, — идёт медленно и шатко, так что пора в путь, вдогонку!
Беленир тотчас сел на Космача, Всесвятлир на коня, которого нашёл в княжьих стойлах, а Дед-Пасечник на какого-то ишака сарайного — не нашлось ему коня под стать, так что старец нашёл в сарае осла. Витязи обогнули пожарище ужасное и наткнулись на следы Кощевита: след был от широкой ступни, шаг был длинный, торопливый, но притом нога порой подворачивалась. «Видать, Кощевит и вправду нёс на спине мешок со златом, — подумал Беленир, — тяжкий груз для его хребта». Следы уводили на запад, к морю. И пасечник, смекнув в чём тут дело, оглянулся на своих соратников и промолвил:
— Действительно, он уходит к морю, к Русалочьему берегу. Может, там и запрятана-захоронена его смерть. Если нам повезёт, мы убьём его!
Витязи тотчас припустили коней, а Дед-Пасечник ишака. И, встречая по пути голые деревья, заваленные снегом, да кусты вереса, они проскакали так несколько дней. Иногда путники проводили в пути и ночи долгие, идя под звёздами да под ясным месяцем. Кощевит петлял и всячески пытался запутать преследователей, то отклоняясь к северу, то к югу, водя путников кругами. Один раз витязи и вовсе потеряли след — колдун хитроумный перешёл речку, а на другом берегу словно исчез или взлетел в небо. Благо, они встретили там же лесника, который, как видно, не боялся даже змея, раз не покинул этих мест после его приближения. Он вышел им навстречу из сторожки и отвесил поклон.
— Не видывал ли человека с мешком или чем-нибудь таким? — спросил его Беленир.
— Видывал, — отвечал лесник, почесывая русую бороду, и все заметили, что его лицо было изуродовано встарь ожогами. — Что это вы смотрите на меня так? Нравится моя рожа?
— Нет, — промолвил Всесвятлир и тотчас замолчал, поняв, что ответ его мог быть неверным.
— Не нравится, значит, — продолжал лесник. — Это в пожаре лесном заработал, на благо края нашего, а вы теперь смеетесь надо мной?
— Никто не смеется, — рёк Беленир. — Мы лишь хотим узнать, куда пошёл тот человек. Он похитил богатства нашего княжества, и хочет оставить наш край в разрухе.
— Ну раз такое дело, то скажу, — молвил лесник. — Благо, он меня не заметил, я в это время в сторожке сидел, а пошёл он к западу вон туда, — и лесник указал рукой.
— Благодарим! — ответствовал Беленир. — Вовек не забудем мы твоей помощи.
И путники продолжили погоню и скоро вышли на след. Через пару часов показался лесок небольшой, бор хвойный. Сосны в нём стояли как мечи, воткнутые в землю, и их кроны высокие, кое-где укрытые снегом, вспушивались под холодными лучами скупого солнца. И в том-то лесу меж стволов бурых Беленир заметил мелькание теней.
— Там кто-то есть! — вскрикнул он яро. — В лесу кто-то есть! Верно, Кощевит.
Все пригляделись, и вдруг послышались хлопанья в ладоши, а затем дикий заунывный крик. Казалось, это кричит чёрный зверь медведь или воет серый волк.
— Рано радуешься! — заключил Дед-Пасечник. — Это не Кощевит.
— Да, — подтвердил Всесвятлир, приглядываясь. — Это точно не Кощевит: там их несколько. Да и не станет Кощевит хлопать в ладоши и орать на весь лес словно резаный.
— Но кто это тогда, как не он? — удивился Беленир.
— Пойдём и узнаем, — заключил Дед-Пасечник.
Все согласились со старым пчёльником и поскакали к тому лесу. И с каждым мигом тени становились всё отчётливее и отчётливее, а деревья словно бы выше, но и следов становилось всё меньше, пока они, наконец, и вовсе не исчезли. Но тут конь под Белениром спотыкнулся и подвернул копыто.
— Что же ты спотыкаешься на ровном месте? — воскликнул Беленир.
— Ничего страшного, — заржал он. — Оступился.
Да только Дед-Пасечник приметил это за недобрый знак.
И вот между путниками и лесом осталось всего несколько сажен. И лишь Беленир глянул вглубь частокола деревьев, вглубь сосняка тихого, как увидел тех, кого принял за Кощевита. Средь лесной тишины на небольшом взгорье дрались трое леших, нанося друг другу удары по голове да в грудь. Они дико размахивали длинными ручищами и издавали притом рык и странный свист. Сами они были полторы сажени в росте, в груди широки, и бороды у всех были разных цветов и мастей, но все с травяным отливом. Волосы же у леших были длиннющие и курчавые, как дубовая верхушка, и зелёные, что болотная муть, а глаза их сверкали как звёзды и напоминали по цвету изумруды. Дед-Пасечник пригляделся и узнал, что это были его старые знакомые.
Беленир и его друзья слезли с коней и по тропке каменистой поднялись на холм, где дрались лешие. Дед-Пасечник шёл впереди, позади него Беленир, а последним Всесвятлир. Воины опасались леших и не знали, как найти с ними общий язык, так что пропустили старца вперёд. Сами же лешие, завидев гостей, прекратили драку и изрядно поколоченные друг другом разошлись по сторонам. И тут Беленир увидел, что на самой вершине холма лежал огромный мешок с золотом червлёным и со всяким богатством. Это были их сокровища, и они блестели, и сверкали, и манили к себе какой-то волшебной силой. У витязей загорелись глаза, ведь они нашли то, что искали: княжье золото, без которого и князь не князь, а княжество — вовсе не княжество, а просто куча деревень да сёл, затерянных в лесной глуши.
Но тут, пока воины любовались на злато, вперёд выступил один из леших, приблизившись к путникам на полсажени. Он был повыше всех остальных и носил на ногах лапти лыковые, а на голове большую берестяную шляпу, покрытую мхом. Кроме того, он был одет в косоворотку, разорванную в драке, да подпоясан потёртым кушаком. И руки у лешего были корявые, как пень, а пальцы длиннющие словно ветки. И его большая тёмно-русая борода была переплетена с лишайником и ещё невесть с чем. Но примечательнее всего были его очи — зелёные-презелёные, словно два самоцвета, затерянных среди лесного захолустья. И весь леший был покрыт коротким бурым пушком — с ног до головы — даже шея была увита коричневыми кудряшками.
— А! — послышался гортанный звук из его уст. — Сам пчёльник пожаловал, сам Дед-Пасечник, многопамятливый знаток славных преданий и сохранитель древних обычаев! Привет тебе, старый знакомый! Не думал и не гадал тебя здесь встретить.
— И тебе привет, Берестень! — молвил в ответ Дед-Пасечник.
Берестень медленно поклонился и сказал:
— Знакомьтесь! Это Ходан! — и Берестень указал на лешего в широкой серой рубахе, тоже порванной, левая пола которой была застёгнута поверх правой. Бровей и ресниц у Ходана не было вовсе — только серо-зелёные глаза сияли из-подо лба как огни на болотах.
Тем временем выступил третий леший:
— Гой еси тебе, Дед-Пасечник и тебе, человече, и тебе, человече! — поприветствовал он каждого на особицу. — Я Дубец! — откланявшись, заявил он. Беленир взглянул на него и увидел, что его зелёные как малахит очи горели ровно и красиво, а над ними нависали пушистые ресницы. Борода у Дубца была длинна и, переплетаясь с усами, доходила до самых колен, где завершалась тремя кончиками, расходившимися в разные стороны.
— Привет вам всем! — сказал Беленир. Всесвятлир же был так удивлён, что не смог вымолвить ни словечка. В ответ лешие ничего не сказали и лишь нацелили взоры своих очей на троих путников. Воцарилось задумчивое молчание.
— Как здесь оказалось наше золото? — наконец прервал тишину Беленир.
— А с чего это оно ваше? — спросил напористо Берестень, первый из леших и самый высокий.
— Да, с чего это оно ваше? — добавил не менее настойчиво Дубец.
— Но оно и не твоё! — вставил Ходан.
— И не твоё тоже! — взревел Берестень и ударил Ходана по голове своим кулаком, отчего тот тихо взвыл. Тут бы началась добротная драка, но Беленир повторил:
— Как здесь оказалось наше золото?
Лешие смолкли и с непонятными выражениями лиц уставились на удальца. Белениру стало даже как-то не по себе, и лишь спустя некоторое время он вновь вымолвил:
— Это золото — моё, а вернее моего княжества! Его у меня украли и, видно, бросили здесь, чтобы оторваться от нашей погони. Так что позвольте взять его! — и Беленир сделал шаг к куче полных богатства корчаг и чаш, и чеканных изделий. И все эти ендовы да кубки были полны монетами да золотыми безделушками и сияли для многих очаровательнее солнца и краше ночной луны. Но не успел он подойти, как лешие заслонили ему путь.
— Что упало — то пропало! — важно сказал, подбоченясь, Берестень и нахмурил брови так, что вовсе закрыл ими глаза.
— Мы забираем его себе! — добавил Дубец.
— Да зачем вам, лешим, сдалось такое богатство? — вмешался в разговор Дед-Пасечник.
— Да, — согласился Беленир. — Вам бы жить себе в лесу среди сосен да шишек, что вам ещё для счастья нужно?
— Золото ведь не про леших появилось! — добавил Всесвятлир.
Берестень выслушал всех и, угомонив своих сородичей буйных, которые уже не на шутку разъярились, повёл речь как можно учтивее:
— Зачем нам богатство? А вы сами подумайте, пораскиньте мыслями. Ведь светел снег и белый лёд никогда не заменят серебра! Красив узор мороза, но серебро краше. Красив и иней, но он не жемчуг. Одуванчики в траве не подменят собою золота, а блики в лужах не ярче самоцветов, и жить под солнцем без богатства холодно как на высокой горе. Вот зачем нам, лешим, сдалось какое-то богатство.
— Теперь ясно? — изронил Дубец. — Золотко душу греет!
— Берестень! — воскликнул, недоумевая, Дед-Пасечник. — Что стряслось с тобою, коли ты ставишь золото над красами природы?
— Ничего со мною не стряслось, — отвечал Берестень. — А только без золота холодно на свете живётся, и красота природы уже не так хороша, когда в кармане нет монеты.
— Что ж, — буркнул пчёльник. — Если тебя не радует природа, так отведай моего медку. Мой мёд красивее янтаря, поярче золота, блестит как слеза да получше всякого самоцвета.
— Хах! — прервал усмешкой речь старца Ходан. — Мёд лучше самоцвета! Где это видано?
— Самоцветом ты не наешься и не напьёшься, — продолжал пасечник, — а моим медком и пресытишься, и вкусом его нарадуешься!
— Помажь мёдом свой нос, пчёльник! — рассмеялся язвительно Ходан. Берестень глянул на него с укором, но на Ходана это нисколько не подействовало.
— Замучил ты уже своим мёдом, — продолжал он. — Иди и ешь его, пока из ушей не полезет, а золото — наше, и для меня оно важнее мёда. Один ты такой дурак ставишь мёд превыше всего!
— Не смей оскорблять старца! — сказал Берестень. — Между прочим, вчера ты сам попивал его мёд и был тому рад. Скажи пчёльнику спасибо, что он бесплатно всех им потчует.
— Огромнейшее спасибо, — с ухмылкой промолвил Ходан и отвесил пасечнику наигранный поклон.
— Но всё равно мёд, как бы ни был он хорош, не сравниться с золотом, — рёк Берестень, — а злато теперь наше.
— Моё, а не наше! — вскрикнул Дубец. — Это я нашёл его в дупле, а не вы. Я заглянул в дупло, а не вы. Даже это дупло моё, а не ваше!
— Смолкни! — заявил Берестень.
— Сам смолкни, — отозвался Дубец.
— Я сказал закрой рот! — взревел Берестень, и Дубец утих. — Решим потом, как поделить золото. Главное, что мы его не отдадим.
— Стойте! — изронил Всесвятлир. — Вы всё спорите, но что же вы будете делать с золотом в лесу?
— Выберемся из леса и прикупим что-нибудь! — ответил Ходан. — Какой же ты глупый. Сам же слышал, что мы говорим.
— Ладно! — воскликнул Беленир. — Раз вы не хотите отдать золото по-доброму, то давайте устроим состязание. Я пущу стрелу, а кто из вас её первым принесёт, тот и будет владеть золотом. Но если вы за час её не сыщете, тогда все богатства наши.
— Всего один час и такая куча богатств, — прошипел Ходан.
— Я согласен, — молвил Берестень.
— И я тоже! — сказал Дубец.
— Что ж, тогда и я приму такой вызов, — запинаясь, рёк Ходан.
Дед-Пасечник улыбнулся, а Беленир взял злачёный лук, лежавший в куче богатств на самой верхушке холма, и там же нашёл посеребренную стрелу. Всесвятлир чуть ли не рассмеялся. Ведь он понял, что найти серебристую стрелу средь снегов почти невозможно. Но лешие этого не смекнули.
— Коли никто из вас не поспеет с этой стрелой сюда через час, — промолвил Беленир, — то она будет вам единственной наградой!
Витязь встал лицом к северу, и его затылок обдуло стылым ветром. Он натянул тетиву и пустил стрелу по поднебесью. Стрела, пролетев полверсты, скрылась за кромкой бора средь бесчисленного полчища стволов, и сей же миг лешие рванули вслед за нею, обегая сосны и пытаясь обогнать друг друга. Неслись они очень быстро и вскоре скрылись из виду.
— Надо уносить золото, пока они не вернулись! — сказал Всесвятлир. — Даже если они опоздают, всё равно заберут наши богатства под каким-нибудь предлогом.
— Неужто золото и тебя опьянило, Всесвятлир? — спросил Дед-Пасечник.
— Да! — ответил витязь. — Я хочу этого золота, и оно манит меня к себе. Но я никогда не возьму ничего из этих богатств себе без спросу. Это золото Митрапирна, и не для того он его копил на благо своего княжества и народа, чтобы его забрали в один прекрасный день какие-то лешие! Надо уносить золото.
— Уговор дороже денег! — прервал его Дед-Пасечник. — Не мельчайте так же, как эти лешие. Ежели выбрал путь по заповедным тропам, по древним стезям, которые заколодились и которые надобно расчистить, не сворачивай, не оглядывайся: свернёшь или посмотришь с тоскою назад — измельчаешь, так же как лешие, станешь карлой духа. Но для иных это, может, и неизбежность — многие звери измельчали и в облике, и в повадках; многие народы измельчали и обрубили свой дух пониже…
Беленир стоял рядом в раздумьях, не зная, кого послушать — Всесвятлира или пчёльника. «Дед-Пасечник всегда жил без золота и не знает ему цену, не знает, как оно важно для князя и для княжества, — рассуждал он про себя. — Но Всесвятлир всегда видел, как его преувеличивают, так что и он не лучший советчик. Уговор дороже денег, да».
Тут раздался голос Всесвятлира:
— Беленир! Тебе решать, ты — князь и это — твоё золото.
— Да, я князь! — ответил Беленир. — Но золото поставлено на кон, и, заметь, на кон поставлено только золото. А серебро, каменья драгоценные, медные чаши и всё остальное, что там только есть — нет! Мы поспорили с лешими только на золото.
— Ха-ха! — рассмеялся Дед-Пасечник. — Беленир умён и хитрости ему не занимать. Уговор был про золото, вот и отдадите золото, буде они найдут стрелу. Так и сохранишь честь и уговор, и останешься в выигрыше в любом случае.
Всесвятлир с этим согласился, и путники стали рыться в сокровищах, отделяя золотые изделия от серебряных, медных и бронзовых. Выполнять такую работу витязям было не сложно. Через их руки проходили кубки, чаши, ендовы, ложки и ковши и в их очах беспрестанно блестело яро-золото да хладно серебро, и медь сверкала бок о бок с бронзой. В ушах у них стоял звон и тихий шорох. Наконец, всё золото было сложено отдельно. К тому времени уже прошёл час с лишним, а леших всё не было. Тогда Дед-Пасечник сказал:
— Время уже вышло, час прошёл! Можно забирать всё себе. Но помните, что золото опасно и никогда нельзя думать о нём, как о самом важном в своей жизни.
— Я так и не думаю! — отозвался Беленир. — Всё это богатство я беру не для себя, но для блага народа, для восстановления деревень, платы воинам и мореходам, для торговли — оно нужно как воздух. Не буду спорить, чуточка и нам перепадёт, ибо князь должен внушать величие, а не жалость, и жить в добротной храмине, в славном чертоге.
— В конце концов, если он будет жить в ветхой лачуге, то будет занят скорее чинкой жилища, а не опекой над народом! — пояснил Всесвятлир.
— Что ж! — рёк Дед-Пасечник. — В этом вы не совсем правы, ибо попадаются люди, для которых, что хибара, что терем — одно и тоже. Но хватит болтать, лучше нагрузим золото на ишака.
Путники принялись сгребать золото, серебро и всё остальное в мешки. В итоге получилось десять забитых доверху мехов вместо одного огромного. Витязи спустили их с холма и восемь нагрузили на ишака, остальные два перекинул через плечи широкие Дед-Пасечник.
— Пчеловод! — воскликнул Беленир. — Мне некому доверить это золото, кроме тебя. Лишь ты можешь сохранить его. Так что ступай обратно к сгоревшему чертогу и там жди Брисинора и Волнозора. Передай золото им и, если хочешь, возвращайся в Брегокрай. Ты помог нам, как только мог и на том тебе огромное спасибо.
— Эх, Беленир! — ответил на это Дед-Пасечник, тяжко вздохнув. — Никогда б не подумал, что ты сам откажешься от моей помощи. Но, коли того требует это проклятое золото и без него не будет счастья народу арихейцев, я исполню твою просьбу. И подумайте, может и вам стоит пойти вместе со мной, ведь вы можете и не одолеть Кощевита, даже если найдёте его и его смерть.
— Нет! — рёк Беленир. — Нам пока нет пути назад.
— Ну тогда прощайте! — и медовар вековечный улыбнулся напоследок.
— И ты прощай, добродушный дед! — ответили Беленир и Всесвятлир и поклонились ему.
Больше никто не проронил ни слова. Дед-Пасечник развернулся и пошёл своей дорогою, и вместе с ним зашагал ишак, стуча копытами оземь. Но, когда старец ещё даже не скрылся из виду, Беленир почувствовал, как грусть накрывает его. Ведь он остался почти один на один со своим врагом, а всё из-за какого-то золота. Его разум охватили раздумья горькие, и грудь его стиснули сомнения, но их он тотчас отбросил.
Проводив Деда-Пасечника взглядом до рощи соседней да вволю насмотревшись на земли родные, Беленир и Всесвятлир поднялись обратно на крутобокий холм. Оказалось, что там уже стояли лешие и исподтишка наблюдали за витязями. Беленир, увидев хозяев лесных, повернулся лицом к своему другу, к лешим спиною, и сказал: «Глянь только, их очи горят жадностью, а их руки алчут золота, будь готов к бою!» — и тут его сзади схватили за плечо. Беленир обернулся и увидел Ходана: его зубы жёлтые были стиснуты и скрежетали как когти, руки были сжаты в кулаках, а глаза сверкали ужасной яростью. Позади него стояли Берестень и Дубец: такие же злые и страшные, все взъерошенные и мокрые с блестящими как угольки очами.
— Куда делось моё золото? — прошипел недовольно и рассержено Ходан.
— Где оно? — добавил Берестень злобно и яростно.
— Они солгали! — вставил огорчённо Дубец.
— Мы не солгали, это вы опоздали! — ответил всем троим Всесвятлир. — Уговор был таков, что вам даётся один час. А прошло уже гораздо больше. И где та стрела?
— Вот она! — зарычал Берестень и бросил серебряную стрелу в ноги Всесвятлиру.
— Не стоит бросать её вот так! — посоветовал Всесвятлир. — Ведь она — ваша награда, заслуженная и честная.
— Заткнись! — рыкнул Ходан. — Про честь будешь сказывать глупцам, а нам подавай золото! — и хозяин лесной стиснул плечо Беленира с такой силой, что витязю аж стало плохо, и он вскрикнул:
— Ах ты уродище злобесное! Сказали же тебе: прошло ваше время, а уговор дороже денег!
Ходан разозлился пуще прежнего и потянул к шее Беленира другую лапу. Он хотел задушить его, но витязь выхватил из ножен Самосек — клинок сверкнул как искра — и тотчас ударил окаянному по шее. Лохматая голова покатилась с плеч долой и, скатившись по склону, упала у подножия холма, а тело Ходана, брызжа кровью, рухнуло наземь. Лешие ахнули и с тревогой посмотрели на мёртвого товарища.
— Впредь пусть это будет уроком тем, кто нарушает уговор! — сказал Беленир, но Берестень и Дубец не хотели его слышать.
— Как ты мог? — взревели они. — Он же Земнородный сын! Кто ты такой, ты что божич?
— Нет, я не божич, — отвечал им Беленир. — Но мой меч отковал сам Каукис, и сила его оченно велика.
— Тогда убьём убийцу! — зарычали лешаки во всё горло, не желая слышать слов Беленира.
— Стойте! — молвил им Всесвятлир. — Ходан получил по заслугам!
Но лешие не хотели слушать и его. Они желали во что бы то ни стало расправиться с витязями. С их уст уже текла слюна, а в их глазах, налитых кровью, зрела ужасная ярость. Кроме того, лешаки проклятые гневно сопели и пыхтели, пускали рык звериный и страшный свист. Они бы напали на витязей и неизвестно, кто бы остался жив, как вдруг Беленир рече:
— Будет вам золото! Не надо больше смертей! — он сам не ожидал, что скажет такие слова.
— Золото не окупит смерти друга! — ответил на то Дубец.
— Но и не помешает, — молвил Берестень и толкнул Дубца.
— Вот и славно! — сказал Беленир. — Золото заберёте у Русалочьего берега ровно через три дня.
Лешие покачали головами, и вся былая ярость тотчас с них спала, остуженная одними только словами о золоте.
— Смотри, человече! — молвил Берестень, важно и деловито поглаживая свою бороду да покручивая ус. — Пусть золото будет ровно в срок, иначе вам не поздоровится!
— Да, не поздоровится, — поддакнул Дубец. — Не будет золота, мы вам кишки выпустим!
— Помолчал бы ты лучше, — рёк ему Всесвятлир и сплюнул.
— Что? — вспылил Дубец, но Берестень успокоил его.
— Золото будет, — сказал им Беленир, и лешие, взяв с собой тело Ходана и его голову, ушли в чащу и вскоре скрылись под вой и непонятные причитания.
— Вот мы и попались! — рассмеялся Всесвятлир. — Надо было прикончить их всех.
— Нет, не надо было! — ответил Беленир — Мы возьмём золото у Кощевита, когда расправимся с ним, и отдадим его лешим.
— Но откуда у Кощевита золото? — поразился Всесвятлир. — У него и червонца не сыщешь, не то что ларцов с чеканным златом!
— Я так не думаю! — сказал Беленир. — Ведь он, скорее всего, уплывает отсюда и наверняка на его корабле есть кое-что. И это богатство мы отдадим лешим, если, конечно, таковое там будет. А не будет, так уже там посмотрим, что станем делать. В конце концов, если ты хочешь их убить, что помешает сделать это потом?
— Все-таки надо было их прикончить, — гнул своё Всесвятлир. — Давай свистнем, пусть сбегутся, и всех порежем на куски.
— Я князь, и пусть наш край будет славен добрососедством с сынами Земли — они сильны, пусть и не так мудры, как пчельник. В годину бедствий они могут помочь нам в будущем.
— Так зачем ты срубил одному из них голову? — усмехнулся Всесвятлир.
— Теперь они видят нашу силу, а значит увидели наш кнут. Пряник будет потом, в будущем.