Спустившись по скользким ступеням, мы вошли. Я отступил в сторону, пока Кеннет суетился у масляного светильника, и прислушивался к своим ощущениям. Здесь пахло деревянной трухой, маслом и металлом, а еще, почему-то, аммиаком. Что-то негромко потрескивало, слышался отчетливый стук капель в глубине помещения. Мой спутник стучал огнивом, чертыхнулся, попав по пальцу, наконец, фитиль лампы разгорелся, и мне удалось осмотреться.
Подвал оказался совсем маленьким. Дальняя стена была выложена из кирпича, и смотрелась совсем новой, не старше полугода. В уличной стене высоко под самым потолком расположились три окна с растрескавшимися рамами, через которые сочилась вода. Вдоль стены напротив вытянулись в ряд простые шкафы, на двух крайних дверцы отсутствовали, на остальных — были распахнуты, и на них, как на вешалках, висела одежда. В камине с висящим внутри на медном крюке закопченным чайником лежал толстый слой золы, а дров в ящике рядом хватило бы на одну растопку. Стол, заваленный книгами и бумагами, и кровать, белье на которой сбилось в ком и больше напоминало гнездо, занимали середину комнаты. Кеннет поставил светильник на стопку бумаг на столе, выдвинул единственный стул, предлагая мне садиться, а сам бросился к камину. С подозрениемосмотрев сиденье, я все же рискнул сесть, снял шляпу и, не найдя, куда ее положить, опустил на колени.
— Значит, вот так у нас живут люди науки?
— Ну, уж вы скажете, господин! — отозвался Кеннет, не поворачиваясь и громко щелкая кремнем по кресалу. — Не все, у того же Юджина Альбертссона, или братьев Оливье приличные дома в Старом городе!
— О, наверняка они лучшие ученые в империи? Не зря же им такие почести?
Стук огнива прервался, Кеннет бросил на меня угрюмый взгляд через плечо, сказал с возмущением:
— Если бы! Проходимцы, оказавшиеся лучшими фокусниками! Альбертссон занимается изобретением снадобий, на него работают три десятка подмастерьев, а лавки с его товарами расползлись по всей империи! И ладно, если бы те снадобья работали! Настойки от головной боли на топоре палача! Капли от грудной жабы из веревки висельника! Порошки из крови от желудка или… или… тьфу!
Он отвернулся, одним движением высек длинный сноп искр, склонился, раздувая язычок пламени. Когда Кеннет наконец снова заговорил, голос его звучал уже спокойнее.
— А эти проходимцы Оливье? Они изобрелиштуку якобы для общения с миром духов. Вопрошающие садятся за круглый стол и, опустив руки на тарелку с дыркой в центре, водят по доске с алфавитом. Якобы духи незримо направляют их, ха! Однажды я поспорил, что если всем за столом завязать глаза, из сеанса ничего не выйдет. Конечно же, выиграл, духи вдруг залепетали, как дети, а меня выставили за дверь и больше не приглашали. — Он усмехнулся. — Есть и другие, вроде меня, сэр Томас, кто занят настоящей наукой. Кто-то работает над вопросом превращения свинца в золото, и уже добился некоторых успехов, целая группа занята вопросом, можно ли превратить обезьяну в человека путем направленного отбора. А я занимаюсь всем понемногу, — он развел руками, поднявшись от камина, в котором уже начали потрескивать дрова.
— Но, как я посмотрю, особого успеха вам пока не удалось достичь? — спросил я, обводя взглядом помещение. Кеннет поджал губы, задавив грубый ответ, глаза его под очками холодно блеснули.
— Мое призвание — поиск путей! К тому же, у меня достаточно денег, чтобы содержать лабораторию почти на самой Коронационной! Где расположены самые престижные лавки и сам император проезжает раз в неделю по пути в храм!
— И однако же, эта лаборатория в сыром подвале, что несколько месяцев назадбылкуда просторнее, — ответил я, дождавшись, пока ученый прервется, чтобы перевести дыхание. — Единственное, что пока не могу объяснить — посещение «Имперской», заведение совсем не из дешевых.
— Удалось продать кое-что, — он вдруг смутился, но тут же заговорил с вызовом: — Я живу в центре и могу позволить себе обедать в дорогих тавернах! А что до соседей… Мне не требуется столько места! Это только ремесленники…
— Тише, Кеннет, — прервал я, успокаивающе выставив руки. — У меня и в мыслях не было как-то принизить ваш вклад в науку. Наоборот, теперь вижу, что вы человек серьезный, и с вами можно поделиться парой мыслей. Я видите ли, тоже иногда тоже изобретаю…
— Ха! — Кеннет отмахнулся от моих слов и зашуровал в камине кочергой, поправляя угли под чайником. Он не переодевался, и от его одежды начал подниматься пар. Спохватившись, поспешил объясниться: — Я не хотел насмехаться над вами, сэр Томас, просто вы… не выглядите мыслителем, уж простите великодушно. Служение науке требует полной отдачи, вы же, судя по легкости, с которой расправились с бандитами в переулке, из тех, кто решает вопросы силой.
Он улыбнулся примирительно, мне и самому было известно, что я далеко не ученый. Но и Кеннету неоткуда было знать, что я появился из мест, где вся наука этого мира поместится в первых главах школьного учебника. Отцепив от пояса кошель, я развязал тесемки.
— Хорошо, тогда давайте так: сколько стоит ваше время? Выслушайте меня, и вне зависимости, стоят ли мои идеи того, или нет, вы получите оплату.
Кеннет фыркнул было с неудовольствием, но глаза его уже прочно прикипели к деньгам, и была это не жадность. С явной неохотой отставив кочергу, изобретатель сел на край кровати и вопросительно посмотрел мне в глаза.
— Что ж, излагайте.
Я не заставил себя упрашивать дважды. Сначала объяснил свое видение самодвижущегося экипажа. Конечно, принцип был разработан на Землетысячелетияназад, но откуда Кеннету было об этом знать? Машина, использующая для движения воду, но не в том виде, как себе это представлял ученый, Кеннета потрясла. В середине моего длинного рассказа он вскочил и принялся расхаживать из угла в угол тесного помещения, от чего у меня закружилась голова, а когда дело дошло до описания системы клапанов для сбрасывания избыточного давления, он вдруг резко остановился и воскликнул, уперев мне в грудь тонкий палец:
— Не верю не единому слову! Сила пара, подумать только! Вздор!
В ответ я только развел руками:
— Это легко проверить, стоит только взять трубу, закрытую с одного края, налить в нее воду и, заткнув другой край пробкой, нагреть в огне.
Кеннет на мгновение застыл, глядя в пространство перед собой, затем с силой потер переносицу.
— Да, это можно провернуть, но я все же не понимаю… Хорошо, идея забавная, считайте, что не зря потратили мое время и свои монеты, сэр Томас.
По тому, как изменилось его поведение, как пропала суетливость перед денежным гостем, я понял, что идея оказаласьв богатойпочве. Сейчас передо мной стоял не спасенный мной Кеннет Белл, бедолага, едва не погибший в подворотне, а ученый, чей мозг уже начал работу над новым устройством. По едва уловимому нетерпению, с каким он заговорил, легко читалось, что гостю пора уходить. Поднявшись со стула, я протянул изобретателю руку:
— Уважаемый Кеннет, мне пора. Благодарю, что позволили обсушиться, а теперь я вас оставлю. Если вдруг что-то понадобится, сможете найти меня в «Имперской», я ужинаю там ежедневно в одно время.
Изобретатель рассеянно закивал, уже не замечая ни меня, ни монет, оставшихся лежать на захламленном столе. Когда за спиной хлопнула дверь, я поднялся по ступеням и остановился, всматриваясь в темноту, не появились ли в пределах видимости бандиты, но никого не заметил. Дождь прекратил, в темноте слышались только звон падающих с крыш капель и журчание воды в сточных канавах, а еще стало заметно прохладнее. Поправив шляпу, я запахнул плащ и торопливо пошагал к гостинице, в которой поселился сразу по прибытию в столицу.
Ученый не появился ни на следующий день, ни в следующую неделю. Я уже было решил, что дальше можно не ждать, но на восьмой день, выходя из таверны, заметил неуверенно переминающуюся с ноги на ногу недалеко от входа долговязую фигуру. Ученый за прошедшие дни исхудал еще сильнее, ввалившиеся глаза нездорово блестели.
— Друг мой, что-то случилось? Выглядите вы, честно говоря…
— Что? А, не обращайте внимания! — ученый нервно отмахнулся, дернул острым подбородком. — Я… Нам с вами нужно поговорить!
— На вас совершенно нет лица! — я протянул руку и взял Кеннета под локоть. — Поднимемся, вам срочно нужно перекусить!
Ученый вяло сопротивлялся, пока я вел его к дверям «Имперской», начал что-то сбивчиво объяснять, пока у нас принимали плащи и провожали к столу. В этот вечер выдалась редкая для столицы погода, и по этой причине в зале кроме меня и Кеннета не оказалось никого. Себе я заказал только кофе, изобретателю же велел принести ужин и кувшин слабого вина. Когда половой удалился неслышным шагом, я спросил:
— Так о чем вы хотели поговорить? Те люди из подворотни, они снова приходили?
— Что? Нет! — почти ушедший в себя ученый вскинулся, остановив на мне блуждающий взгляд. — Я хотел спросить вас… О многом! Об этом… об этой штуке, про которую вы мне рассказали в прошлый раз. Я не поверил, не мог и представить, пока не сделал кое-какие расчеты, пока…
Глаза его лихорадочно блестели, тонкие длинные пальцы расправляли и без того безупречную скатерть, на фоне которой выглядели восковыми. Я кивнул половому, принесшему мой кофе, сделал маленький глоток и посмотрел на ученого.
— Скажите, друг мой, когда вы ели в последний раз?
— Не важно! Все совершенно неважно… — половой поставил перед ним тарелку с супом, над которым поднималось облако пара. Кеннет машинально ухватил ложку, зачерпнул, отправил в рот, даже не поморщившись. — Оно работает! Понимаете? Не знаю, как вам удалось, да и модели пока примерные… Но это просто волшебство!
Кеннетрассказывал, успевая черпать из тарелки. Прервался, чтобы подтянуть следующую, но совсем не замечая, что перед ним, и снова разразился восхищенными комментариями. Я молчал, позволяя ученому выговориться. Судя по виду, он неделю провел вподвалеи не всегда находил время даже для сна. Когда посуда перед ним опустела, он откинулся на спинку стула, тяжело отдуваясь, но не замечая даже того, что только что плотно поужинал, и резюмировал:
— Так что, сэр Томас, теперь вам нет необходимости покупать мое время… так дорого. Уверен, у вас имеются еще идеи, может, не такие гениальные, как мои, но я буду рад их выслушать.
— У меня сложилось такое же мнение, уважаемый Кеннет, — коротко хмыкнул я. Жестом подзывая полового, продолжил: — Нас с вами ждут великие дела, мой друг.
В подвале ученого словно порезвилась стая обезьян. Когда Кеннет зажег лампу у входа, мне открылась чудовищная картина: содержимое шкафов валялось на полу, книги и одежда вперемежку, остатки белья сбились в углукровати, повсюду лежали раскрытые книги, а давно не топленый камин оказался забит смятой бумагой с фрагментами чертежей. В первый момент мне показалось, что в отсутствие ученого сюда наведались с обыском, но присмотревшись я понял, что причина всего этого бардака — сам Кеннет. Не замечая ничего вокруг, он прошел в комнату и, поставив светильник на стол, начал торопливо копаться в разбросанных чертежах.
— Где-то здесь… Вот! — он вытащил из стопки листок с много раз правленым чертежом, протянул мне, а сам наклонился, вытаскивая что-то из-под стола. — Модель примерная, но, сами понимаете, у меня катастрофически не хватало времени…
Я принял из его рук конструкцию, мало подходящую на те, что изображались в учебниках. Более угловатая, она смотрелась нагромождением колес и валов, избыточно переусложненная, но, по словам Кеннета, все же рабочая. Повернув двигатель, я увидел дыру: давление пара разорвало цилиндр по клепанному шву.
— Ну что же, дорогой друг, я восхищен. Не думал, что у кого-то получится. — Я доверительно посмотрел Кеннету в глаза. — Вы просто гений. Всего за неделю проделать такую работу!
— Вы правильно сделали, что обратились ко мне, — отмахнулся Кеннет. — Ни у Альбертссона, ни у Оливье не вышло бы ровным счетом ничего! Я даже уверен, что это к счастью, что те бандиты украли мои старые чертежи. Если они были людьми одного из этих шарлатанов, то им досталась отличная задумка, но все же не настолько прекрасная, как это мое творение!
Светясь от гордости, он указал на монструозную конструкцию в моих руках, затем, рассеянным жестом указав мне на стул, принялся перебирать бумаги. Я сел уж без прежней брезгливости, слушая, как Кеннет бормочет себе под нос. Потрясающая рассеянность, — он уже совершенно забыл, чья именно идея легла в основу двигателя, — но и чудовищная работоспособность. С таким можно двигать науку этого мира чудовищными скачками.
Послушав сбивчивые объяснения, я оставил на столе еще несколько монет и, пообещав вернуться через пару дней, ушел. Воздух наверхупосле спертого нечистого в подвале казался почти пригодным для дыхания. Над сырой улицей поднимался тонкий туман, света не было ни в одном из выходящих на эту сторону окон. Я остановился, не сразу поняв, что же мне не нравится. Тишина! Обычно даже ночной город полон негромких звуков, позвякивают оружием и доспехами стражники, обходящие улицы, лают собаки, доносятся голоса подгулявших горожан, но теперь слышно было только мое дыхание и звуки шагов. Настороженно прислушиваясь, я чудом уловил момент, когда что-то в окружении изменилось. Пронзительно свистнула, покидая ножны, сабля, шагнув в сторону, я встал спиной к стене и выставил перед собой лезвие. Глаза привыкли к темноте, позволяя ориентироваться, но как я ни всматривался, никого не было видно. Но я отчетливо чувствовал чье-то присутствие!
Сердце разгоняло кровь, чувства обострились до предела в ожидании нападения, но шли секунды, и не происходило ничего. Наконец, ощущение чужого взгляда ослабло, пропало вовсе. Я еще стоял, готовясь отразить атаку, но уже понимая, что драки не будет.
Черт! Что это такое было?! Ни звука, ни намека на движение, однако же кто-то только что побывал здесь! И уверен: стоило ему захотеть, и он расправился бы со мной без труда. Бросив саблю в ножны, я поспешил обратно к подвалу Кеннета, но остановился, услышав за спиной знакомый голос:
— Стой, с ним все в порядке.
Я едва удержался от прыжка в сторону, торопливо обернулся. За спиной, метрах в десяти, стояла ведьма. Появилась она незаметно и совершенно беззвучно.
— К чему эти фокусы? — спросил я с большим раздражением, чем хотелось. — Давно ты здесь?
— Это была не я, — ответила она. — Но успела вовремя, так что с изобретателем все в порядке, он сейчас спит, как и вся округа. За ним приходили, но не ожидали, что кто-то здесь не уснет и потратили время, решая, как с тобой поступить, а к тому времени подоспели мы, так что теперь все в порядке.
— Кто это «мы»? Что вообще происходит?
Я сложил руки на груди, всем видом показывая, что требую ответа. Ведьма вздохнула и подошла ближе, и теперь я отчетливо слышал ее шаги. Поравнявшись со мной, она улыбнулась, тонкие пальцы легли на мое предплечье, слегка пожали, но в следующее мгновение она снова стала серьезной.
— Я все тебе объясню, но не здесь. Пойдем, тут недалеко есть подходящее место.
Она двинулась прочь. Я пошел следом, но остановился, неуверенно обернувшись к окнам, за которыми оставил Кеннета.
— Ты уверена, что с ним действительно все хорошо?
— Да, — она нетерпеливо кивнула. — О нем позаботятся. Уж не знаю, осознаешь ли ты, но твоими усилиями этот чудак стал одним из важнейших людей в этом мире.