Деревянная лопата елозила по влажному полу, собираясоломуи конские каштаны. В конюшне на дюжину стойл пахло ужасно, но мне, хоть и с огромным трудом, удалось обвыкнуться. Я грузил запревшую посыпку на телегу и везза сарай, сваливая тамв огромную кучу, потом тащил свежую. В этот час конюшня была пуста. Всех животных разобрали на работы, и у меня появилось свободное время, чтобы придаться самобичеванию. Забравшись по лестнице на верхний ярус, я развалился в сене, закинув руки за голову.
Яснова и сноваанализировал случившееся неделю назад на пороге дома старосты, стараясь понять, что же со мной случилось. Чего это вдруг я едва не бросился на вооруженного человека? Да и не только этим хорош, посланник небес, три раза ха-ха. Хорошо, не успелнаобещать чудес, хоть и без этого угодил в блаженные со скоростью звука.
Беата не появлялась с тех пор, как привела меня в конюшни. Когда уходила, посмотрела со смесью жалости и безразличия, а я стол столбом, пытаясь осознать такие стремительные перемены, и даже не попытался… Да ничего не попытался, а потом уже стало поздно.
Зато за следующую неделю смог выяснить кое-чтоо местном общественном устройстве. Тот же староста оказался далеко не главным, а всего лишь одним из винтиков, поставленным над этой деревней собирать налоги и следить за порядком. Сразу над ним стояли судья и священник, а все земли вокруг принадлежали барону. Хозяин, по словам крестьян, был человеком страшным и скорым на расправу, и появленияего здесь ждали с ужасом. Благо, появлялся он два-триразав год, не оставаясьдаже на ночь.
Под управлением старосты два десятка дворов, около полутора сотен человек. Из них в холопах состояли только пять семей, предки которых чем-то не угодили деду, а то ипрадеду барона. Остальные же были более-менее вольными. К каким относить меня, тут еще не определились, но кормили, а уже через пару дней перестали настороженно коситься.
Единственное, я так и не понял, чем тут занимается и куда делся после моего позорного выступления Арата. Но мне так было даже лучше после того, как едва сам себе не затянул петлю на шее. Что тогда на меня нашло? Тело действовало само, словно напуганное боем с медведем и теперь страхующее себя, заранее накачивая мышцы адреналином и отключая голову. И хорошо, что рядом оказалась Беата, очень хорошо.
Я вытащил соломинку и принялся грызть, глядя в потолок и раздумывая, как быть дальше. Нужно двигаться выше, поговорить с кем-то из местной знати, духовенства. Очень не хочется провести остаток жизни, занимаясь грязной работой. Но что я смогу предложить? Знания человека из космоса тут не помогут, приемы борьбы, рассчитанные на низкую гравитацию и узкие коридоры кораблей тоже. Та схватка с медведем шла просто сила на силу, и победил я почти исключительно благодаря удаче. Хотя, может, правда пойти на службу? Дождаться Арату, сыграть в исполнительного дурака и попроситься к нему?
Внизу скрипнули, открываясь, ворота. В конюшню заглянул сын конюха, белобрысый мальчонка лет десяти. Он огляделся, с показной серьезностью оценивая мою работу, потом крикнул:
— Эй, Петр! Обедать пора, слезай!
Я со вздохом поднялся, нарочито медленносполз вниз по лестнице. Ополоснувшись в бочке у входа и вытряхнув пыль, пошел к общему столу через просторный двор. Конюшню окружали сараи, сенник, дымила кузница, оттуда доносился звон и тяжелые удары молотом. Раздался зычный рев, и грохот прекратился, из широких ворот, заменявших кузнице двери, появился мастер и его помощники.
Мужик в возрасте с толстыми руками и туго натягивающим кожаный фартук пузом и лоснящимся от пота круглым лицом кивнул, когда я проходил. Огромные, похожие, как гвозди подмастерья презрительно поджали губы и отвернулись, всем видом показывая, что какой-то бродяга не чета им, будущим кузнецам. Я мысленно пожал плечами: в друзья не набиваюсь. Вместе двинулись к выставленным в саду столам. Тут уже собрались все, расселись, мне, как положено младшему работнику, досталось место с краю.
Пока женщины торопливо двигались вдоль столов, разливая суп, поднялся конюх и произнес благодарственную в честь святых. Все благочестиво молчали, я тоже старательно изучал доскистола. Не сказать, чтобы я был великим специалистом, но как и предполагалось, поклонялись они Солнцу, Дающему жизнь, и неким первым людям, пришедшим в мир со звезд. Ожидаемо для культуры, возникшей на колонизированной планете.
У этих первых был изолотой век, и грехопадение, и катастрофы, не товнаказание, не то для укрепления веры. Подробнее разобраться покане удалось, но я поставил себе целью выяснить. Мне ведь нужно понять, что же тут случилось.
Тарелка передо мной наполнилась, и я как раз приступил к еде, когда далеко за сараями поднялся шум, что-то звенело, раздались крики. Мужчины вскочили слаженно, истало понятно, что происходящее им знакомо. Я поднялся следом, бросился бежать на шум, но люди вокруг спешили не туда. Сначала они кинулись к невысокой пристройке у кузницы, где подмастерья уже торопливо раздавали подбегающим мечи. На улицепоявилсясам кузнец, в кольчуге и шлеме. В глазахсветилась злаярешимость.
Один из братьев-подмастерьев оглядел меня, неуверенно опустил уже протянутую полосу стали, словно сомневаясь, что мне удастся с ней справиться. Я зло выдернул клинок из его руки, ощутив еговес, едва не выронил, но удержал, ощущая, как разливается в груди горячая сила. «Все-таки, микроботы перестарались», — проскочило в голове, пока я несся к месту сражения.
Конюшни с кузницей были построены за деревней. Пока мы бежали через неширокий луг, отделяющий нас от крайних домов, над крышами появилсяпервыйдым. Я и братья-подмастерья вырвались вперед, еще шестеро пыхтели позади. На улице никого не было видно, только мелькнуло впереди темное платье. Мы бросились в ту сторону и оказались прямо посереди сражения, когда из проулка выскочили наши деревенские мужики, за которыми гнались крепкие, одетые в легкую кожаную броню воины.
Я замедлил бег, разглядывая незнакомцев, но мои спутникивсе поняли моментально. С дружным ревомониврубились в толпу нападавших, игнорируя факт, что врагов было в три раза больше. Спасавшиеся деревенские, видя, что преследователи отвлеклись на нового противника, как по команде развернулись и тоже бросились в драку. Вооружены они были простымиплотницкими топорами и палками, но братья в первые же мгновениясрубили троих, а оставшихся просто задавили числом.
Когда подоспели отставшие, все было кончено. Тяжело отдуваясь, кузнец собрал всех и раздавал указания. Люди разбегались по трое, и наконец посреди улицы остались только мы двое. По лицу кузнеца катились крупные капли. Перехватив поудобнее меч, он прорычал:
— Пойдешь со мной! Ато прибьют, кто будет у лошадей убирать?
Деревня горела. Отовсюду поднимались толстые дымные столбы, доносился запах гари. Над домами стоял крик, звуки сражения. Мы с топотом пронеслись вдоль заборов, вбежали в распахнутые ворота. В дыму кто-то дрался, пробегали люди, их преследовали, на моих глазах одного сбили с ног и начали рубить. Кузнецпобежал, непонятно как ориентируясь в окружающем хаосе, вскинул меч, на бегу врубившись в сражение. Я двинулся следом, старательно глядя под ноги, и не сразу заметил вышедшего мне навстречу человека. Чутье в самый последний момент подсказало: что-то не так, тело качнулось в сторону, уходя от удара. Рядом в землю гулко впечатался огромный топор. Человек недовольно хмыкнул, стряхнул с лезвия комья грязи и снова занес оружие.
Все происходящее казалось нереальным. С момента, когда мне вручили меч и до сих пор я словно наблюдал разворачивающуюся вокруг постановку, видел будто в замедлении, как враг поднимает топор, как тот начинает падать, целясь мне в голову. Ноги напряглись, собираясь снова дернуть в сторону, но мне удалось остаться на месте. Меч взлетел навстречу, лязгнула сталь, и металлическую полосу едва не выдернуло из руки! Пальцы онемели, болью стегнуло до самого плеча. Я пошатнулся, и тут же на меня обрушился град ударов. Спасала только реакция, меч оказывался в том месте, куда целил топор, опережая лишь на миг. От звона закладывало уши, меч удавалось удерживать с огромным трудом даже с обеими ладонями на рукояти. Наконец, воин нанес удар страшной силы, выбив оружие, а лезвие топора вскользь прошло по плечу, разодрав рубаху и оставив глубокийпорез на коже. Ткань начала стремительно пропитываться алым.
Я лапнул рану, тупо уставилсяна кровь, оставшуюся на пальцах. Неожиданно это помогло. С глаз спала пелена, оставив понимание, что все происходящее вокруг — реальность, и что меня только что едва не убил вот этот вот крепыш в кожаном доспехе и с совершенно разбойничьей бородой. И что самое главное — он еще может довести дело до конца. Черт возьми, неужели озарение не могло прийти минутой раньше, пока в моих руках еще было оружие?!
Лицо врага, больше похожее на звериную морду, расплылось в усмешке. В глазах появилась нескрываемая радость. Он начал неторопливо поднимать топор, давая себе насладиться моментом, а я почувствовал, как в груди поднимается ярость. Торопливо осмотревшись, я нашел взглядоммеч, напряг ноги. Разбойник ощерился, но я прыгнул не в ту сторону, куда, по его мнению, должен был стремиться. Топор снова ударил в землю, а я, перекатившись в пыли, вскочил на ноги и оказался у крепыша за спиной. Выхватив из ножен, болтающихся у тогона поясе, кинжал, сжал рукоять и нацелился в шнуровку, стягивающую доспех на боку, но неожиданный удар ногой в живот опрокинул меня обратно на землю. Перекатившись через голову, я оттолкнулся ногами и бросился вперед. Левой рукой вцепился в рукоятку занесенного для удара топора, пальцами правой с зажатым в кулаке кинжалом — за ворот, навалился всем весом, опрокидывая, а оказавшись сверху нанес несколько стремительных ударов в горло. На рубаху брызнуло красным, разбойник забулькал, толстые пальцы вцепилисьмне в горло, но он быстро терял силы.
Я отвалился, тяжело дыша. В ушах стучало, но силы возвращались удивительно быстро. Поднявшись на ноги, я подобрал меч и огляделся. Дым носило ветром, открывая поле недавнего сражения. В пыли остались порубленные разбойники и деревенские мужики, последних оказалось больше. Здесь все ужезакончилось, бой переместился дальше. Меня шатало, но тело снова наливалось силой, и скоро я уже бежал.
На улицах царил полнейший бардак. Огонь перекидывался с домов на пристройки, люди жались к заборам, не рискуя заниматьсяпожаром, мимо то и дело пробегали разбойники, завязывались короткие но жаркие сражения. Я двигалсяот схватки к схватке, рубился, авскоре неожиданно оказался во главе отряда в десяток человек. Теперь разбойники пытались уйти с дороги, едва мы появлялись, многие волокли мешки с награбленным, а на одной из улиц настигли бородачей, ведущих на длинной веревке воющих девок и баб, этих рубили и топтали с утроеннойзлобой.
Наконец с облегчением обнаружилось, что биться не с кем. По улицам спешили деревенские, тащившиеот колодцев ведра с водой, торопливо заливали еще не сгоревшее. Я с бойцами оказался за околицей, остановился, глядя вслед убегающим разбойникам. Не знаю, сколько их было в начале, но теперь через поле в сторону недалекого леса спешиличеловек пятнадцать, всев посеченной броне, многие безоружия.
За спиной зашумело, донессятопот, крики. Уцелевший пролет забора недалеко от нас дрогнул от мощного удара, рухнул, через него перекатился сильно потрепанный бородач с залитым кровью лицом и вразрубленном доспехе. Следом на улицу вывалились мужики с топорами и кольями, среди них как гора возвышался один из братьев-подмастерьев в изодранной рубахе и обломком меча в руке. Отбросив бесполезную теперь железку, он поднял разбойника и снова швырнул, тот закувыркался в пыли. Мужики надвинулись, грознопокрикивая, сомкнулись над врагом, колья и топоры размеренно поднимались и опускались. Подмастерье уже не смотрел на них. Подойдя, он оглядел меня, собравшийся под моей рукой отряд, одобрительно хмыкнул.
— Молодец. А чего за теми не погнались? — он указал вслед убегающим разбойникам. — Как раз на опушке бы настигли.
— И они бы нас там всех и положили, умник!
Он взглянул на меня с одобрением, ответил:
— А ты совсем не прост, Петр. Зови меня Айваном.
Он протянул руку, ладонь былаширокой, но не намного шире моей. Он удивленно вздернул брови, когда я сказал:
— Не Петр, Петер. Это немного другое.
— А какая разница?
Действительно. Я отмахнулся, к нам как раз вышли ещелюди, сильно потрепанные но радостно галдящие. Увидев, что драться больше не с кем, мужики разворачивались и торопились на помощь сражающимся с огнем. Пришедшие со мной о чем-то переговаривались, пихая друг друга локтями, наконец один, самый старший, вышел вперед и, переводя взгляд с меня на Айвана, сказал:
— Ну, раз здесьтого, то мы тогда пойдем, надо остальным помочь.
Мы кивнули одновременно, и мой отряд, сноваставший деревенскими работягами, побежал к деревне. С другой стороны к нам спешили люди в кольчугах, с ног до головы залитые алым. ВпередишелАрата, по правую руку от него шагал кузнец и что-то объяснял, жарко жестикулируя. Поравнявшись с нами, они остановились, и воин сказал, обращаясь к Айвану:
— Гляжу, ты со своими тут неплохо поработал.
— Да, сумели отбиться, — Айван вытянулся, став на полголовы выше. — Илая только посекли сильно, мужики к Беате потащили, да еще ловцы вырваться успели, которые наших баб уводили, а так легко отделались.
Я обернулся на горящую деревню, передвнутренним взоромвстали картины лежащих тут и там мертвых мужиков, стариков, даже детей и женщин, убитых с какой-то запредельной для меня жестокостью. Если для них это «легко отделались», то я даже не знаю, что и думать. Дикий мир.
— Мы с мужикамиперехватиливаших ловцов, — я кивнул в сторону затянутых дымом улиц. — Все бабы целы, только перепугались. Но, думаю, это не страшно?
Арата встретился со мной взглядами, сказал равнодушно, обращаясь все так же к Айвану:
— Он говорит правду?
— Видел большую толпу баб, помогали друг другу выбраться из веревок. Значит, не брешет.
Он пожал плечами, Арата кивнул, сказал с холодом в голосе:
— Хорошо, можешь возвращаться на конюшни.
С этими словами он отошел и принялся отдавать приказы собравшимся вокруг воинам. На нас с подмастерьем вниманиябольшеникто не обращал. Айван хлопнул меня ладонью по плечу, бросил одобрительно:
— А ты ничего так, оказывается, правильно у нас про тебя шепчутся! Ладно, пойдем к Беате. Гляну, как там Илай, а тебя перевязать нужно.
О чем там шепчутся на конюшне, я узнать не успел, он буквально потащил меня в сторону домишки Беаты, к которому уже со всех сторон тянулисьпокалеченные, обожженные, девки тащили ведра с водой, от которой валил пар, кто-то волок корзины с чистыми тряпками.
Ну, по крайней мере, взаимовыручка тут на высоком уровне. Жаль, что появилась она не от хорошей жизни.