20 июля 1014 года. Федерация Вердиро, республика Талли, Фламби, резиденция Великого Дома Лэйт.
В десять утра хозяева и гости особняка Лэйт собрались в столовой за немного запоздавшим завтраком. Их осталось только шестеро — Ранфарг Белгорро и Иван Рыков покинули Фламби еще на рассвете, попрощавшись с Валерией и Дженази. Юрика на эту новость отреагировала несколько странно, но сказать, что она была расстроена, было нельзя. В отличие от Просперо, которому, похоже, было о чем поговорить с главой «Молота» и его подчиненным. Но в целом помолодевший инспектор выглядел весьма воодушевленно, и не без удовольствия отвечал на вопросы Ранмаро по поводу своего самочувствия.
Атмосферу за столом слегка нагнетали взгляды, которыми обменивались между собой Дженази и Валерия, остальные интуитивно понимали, что вот-вот кто-то из них произнесет нечто важное.
Первым взял слово Дженази:
— Ранмаро, вчера я и твоя тетя решили, что ты должен отправиться со мной и Юрикой в Судо, чтобы там встретиться с матерью. Я не против, но прежде всего хочу услышать твое мнение.
Парень сначала не поверил в то, что только что услышал, а потом крепко задумался. Но размышлял недолго, и находясь в центре внимательных взглядов присутствующих, энергично закивал, словами подтверждая согласие:
— Я с вами! Я хочу увидеть маму.
Валерия отвела взгляд. Легко было понять, что ей причинило боль такое решение племянника, и такая реакция была встречена с пониманием. Только Дженази, который знал, кому именно принадлежит инициатива в данном вопросе, усмехнулся, но этого никто не заметил.
— Я с вами, — безапелляционно заявила Виктория, и очень удивилась, когда никто не высказался против.
— Я хочу еще раз встретиться с Ичиро, — добавила она, поясняя свое решение.
— Пусть будет так, — ответила ее мать, не выказывая уже никаких эмоций.
— Так же с нами едет инспектор Эспозито, — сказал Дженази.
Теперь удивилась только Юрика. Ей вдруг стало немного неуютно от того, что человек, которого раньше она всячески избегала, будет находиться рядом не один день. Изменить свое отношение к нему девушке не помогли даже произошедшие с ним перемены.
— Здорово! — Ранмаро, безусловно, был очень рад этой новости. Его общительный характер требовал постоянного расширения круга друзей, и инспектор, по его мнению, подходил на эту роль по всем параметрам.
— Раз мы определились с составом, — произнес дядя Юрики, когда эмоции за столом поутихли, — я могу сообщить о нашем маршруте. Будет лучше, если мы доберемся до Порт-Креслана на поезде, и уже там сядем на корабль, который доставит нас в Судо.
— Разумно, — произнесла Валерия, — аэропорты Юга находятся под контролем «Стаи».
— А вы не можете доставить в Судо с помощью мистических способностей? — спросил Ранмаро. — Ичиро переправляет туда-сюда целые отряды.
Дженази покачал головой.
— Я не умею.
Просперо удивился этим словам, но вслух ничего не сказал.
— Помнится, раньше ты с легкостью перемещался из одной точки планеты в другую, — заявила Валерия с подозрительным блеском в синих глазах. — Неужели разучился?
— Одно дело прыгать сквозь пространство-время одному, и совсем другое — тащить за собой группу, — ответил он.
— Сигурд умеет. И Кенсэй.
— Они — чародеи. Раббен, кстати, тоже.
— Я не знала. Хотя и догадывалась.
— Я думала, вы всё умеете, — пробормотала Виктория, не скрывая разочарования, за что сразу заработала гневный взгляд от Юрики. На самом деле она чувствовала нечто похожее, но открыто соглашаться с племянницей не собиралась.
Дженази со смущением развел руками, а потом в беседу вновь вступила Валерия:
— Я хочу, чтобы перед тем, как отправиться в путь, вы посетили одно место, — слова давались ей с трудом, и это было похоже на еще одно решение, в правильности которого она сомневалась.
— Что… за место? — тревога на лице Дженази читалась без особого труда.
«Что еще пришло тебе в голову, девочка?» — и его беспокойство росло тем больше, чем дольше тянула мать Виктории с ответом.
— Могила Нолы.
Фиолетовые глаза бывшего Гвардейца остекленели. Страшные, безжизненные — словно у мертвеца. Все, кто сидел рядом, вдруг поняли, что не могут сделать ни малейшего вздоха, воздух в комнате стал плотным и очень тяжелым, сдавливая тело и не давая пошевелить даже мизинцем.
Когда перед глазами наименее стойких начало темнеть, а звон в ушах стал громче сумасшедшего сердцебиения, гремевшего внутри сознания медным набатом, Дженази опомнился и убрал это невероятное давление, которым, похоже, мог без труда убивать.
— Больше… так… не делай, — голос Валерии постыдно дрожал.
— Простите, — Дженази уже раскаивался в своей несдержанности, но глядя на детей, которые смотрели на него с откровенным выражением ужаса в глазах, понимал, что так просто этот инцидент из их памяти не стереть.
Просперо, дважды подвергавшийся воздействию пугающих способностей дяди Юрики и Ранмаро, отреагировал не так остро, но резко вспыхнувших сомнений в своем решении скрыть не смог.
«Неужели я все-таки допустил огромную ошибку?» — эта мысль обжигала его изнутри настолько явно, что скрыть ее стало невозможно.
И завтрак можно было бы считать безнадежно испорченным, не приди на помощь дяде Ранмаро. Минутой назад полностью подавленный нечеловеческой мощью, он взял себя в руки и нашел силы, чтобы вновь без страха смотреть на Дженази, и спросил:
— Могила Нолы? Нолы Орчи? Тетя, вы никогда не говорили о ней.
— Мы похоронили ее там же, где она и погибла, — ответила Валерия. — На равнине к востоку от Гриндлосса. Пока Кристиан, Дан и Регулус были живы, мы навещали ее каждый год. А потом это стало для меня слишком тяжело.
— Это в четырехстах километрах к северу, — заметила Виктория. Ей взять под контроль свои чувства оказалось гораздо сложнее, поэтому смотреть она предпочитала только в свою тарелку. — Можем добраться туда уже сегодня.
— Тогда, может быть, нам пора выдвигаться? — Юрика, которая поставила себе за цель обойти племянницу при любой удобной возможности, отчаянно делала вид, что ничего, ну совсем ничего такого на самом деле не произошло. — Дядя, мне сказали, что эта девушка была такой же сильной, как и ты, так что я просто обязана увидеть это место.
Дженази посмотрел на племянницу и она поразилась тому, каким беспомощным он сейчас ей показался.
— Это не так, — произнес он с болью. — Нола была гораздо сильнее, чем я.
Человек устроен так, что готов любой ценой защитить то, что для него дороже всего, и когда он это теряет, его мир переворачивается, распадается на части. Вселенная дяди Юрики после смерти Нолы Орчи разлетелась на столь крохотные кусочки, что он не смог ее склеить даже спустя сотню лет.
«Мне жаль его,» — подумала девушка и тут же осознала, насколько абсурдна подобная мысль по отношению к такому сверхчеловеку, как он. И все же даже это было возможно.
— Я еду с вами, — сказала Валерия. — Мне тоже нужно извиниться за то, что не навещала ее так долго.
Дженази слабо кивнул в ответ.
***
Вне времени и пространства.
Движение узкого клинка было слишком стремительным для того, чтобы его можно было увидеть, но подсознание Ичиро отмечало каждый удар, его силу и направление. Тело пыталось подстроиться, отключиться от разума и сражаться самостоятельно, спасти себя от очередной смертельной раны — безуспешно. Противник — ментальный клон Дженази, с которым его племянник был заперт в собственном сознании — был куда лучше подготовлен к бою на сверхзвуковых скоростях.
Еще один невидимый удар — и голова Ичиро слетела с плеч. Небо и земля перед его глазами много-много раз поменялись друг с другом местами, и увидели тьму небытия раньше, чем она упала вниз. А потом еще одна вспышка света — он снова жив, цел и невредим, и у него опять нет времени, чтобы отразить атаку. И еще одна смерть.
Чувство времени было полностью потеряно, жизнь превратилась в калейдоскоп из боли, обагренного кровью снега и периодических вспышек тьмы, и в центре его находился противник, в глазах которого была одна лишь жажда убийства. Он не был тем Дженази, о котором так любила иной раз вспоминать мать Ичиро. Он не был тем Дженази, который сейчас взял под крыло его сестру. Всего лишь копия, но копия оригинала, который когда-то без колебаний приняли в Гвардию Хаоса.
«И как же мне одолеть этого монстра?» — мысль, лишенная любой значимой эмоциональной окраски, снова вспыхнула в голове, когда плотно сжатый кулак, уже нацеленный в голову двойника Дженази, был отрублен по самый локоть.
«Я безоружен, не успеваю применить мистические искусства и намного медленнее его».
«Ну, хотя бы умереть здесь не могу,» — равнодушно подумал он, лишаясь ног. И в этой ментальной тюрьме скорость его регенерации не шла ни в какое сравнение с мгновенным восстановлением тела сразу после мнимой смерти, когда на место возвращались не только руки и ноги, но и все затраченные на бой сил. Хотя нельзя даже сказать, что он тратит их.
Лишенный конечностей, Ичиро рухнул в снег. И наблюдая за приближающимся Дженази, снова подумал о том, что не может вспомнить, когда виртуальная копия Фламби сменилась этой бесконечной равниной. Арена, куда более удобная для мастера, достигшего предельных высот в управлении льдом… Вот только использовать его сын Ришари не мог. Чтобы заморозить противника, ему нужно было его коснуться, а для того, чтобы создать оружие, не хватало времени. Да и что с него толку? Как воин Дженази наголову превосходит его.
«Это будет продолжаться вечно. Он уже давно ушел, его тень использует мою собственную энергию. Все равно что ад, в который грешники попадают после смерти».
Ментальный двойник Дженази подошел к неподвижному Ичиро и пронзил его сердце.
— В голову. Бей в голову, — процедил Ичиро. Такая рана была для него несмертельной.
Двойник Дженази кровожадно ухмыльнулся и провернул лезвие.
— Сволочь…
Наконец последовал и смертельный удар. Миг небытия — и снова та же равнина.
— В Бездну все, — прорычал Ичиро и просто сел на снег, больше не собираясь сражаться. Он перестал считать, что сможет выбраться благодаря победе в бою, и решил искать выход из ловушки, нырнув в глубины своего подсознания. Главное, перестать обращать внимание на боль.
На лице двойника Дженази отразилось выражение глубокого отвращения. Ичиро было все равно, он уже перестал воспринимать эту поддельную реальность, которая воздействовала на его тело одним и тем же способом. Но когда мучитель отбросил меч в сторону, снова обратил на него внимание.
«Решил понизить уровень сложности?» — предположил Ичиро про себя и прикинул шансы в бою против Дженази безоружного. Они его устраивали.
Сын Ришари встал и начал превращать лежавший вокруг снег в длинные ледяные клинки.
Двойник Дженази направил на него правую руку с раскрытой ладонью.
Боль. Алое. Хлопок. Тьма.
Когда Ичиро опять воскрес, то сразу начал восстанавливать картину произошедшего в памяти. Но был убит раньше, чем факты выстроились в более-менее стройную линию. Тем же способом.
«Он взрывает меня изнутри, управляя жидкостями моего тела, — понял Ичиро спустя отрезок времени, измерять продолжительность которого не имело смысла. — Чудовище».
Игнорировать двойника Дженази стало невозможно, поэтому сын Ришари стал бороться на пределе всех своих возможностей. Выход из бесконечного круга боли был только один — научиться контролировать свое тело на таком уровне, когда уже никто не сможет вмешиваться в его работу с помощью мистических способностей. И Ичиро сражался, раз за разом вступая в противостояние с чужой волей, мешая ей творить все, что вздумается.
Это процесс был постепенным, много раз он терял только что захваченные позиции и разлетался ошметками, но в конце концов добился того, что двойнику Дженази приходилось разрушать его внутренние органы один за другим до тех пор, пока Ичиро не терял контроль от превосходящей все мыслимые границы боли.
А потом был достигнут предел, перешагнуть который сил уже не было. Он не знал, чего именно ему не хватало, и это значило только одно — поражение и уходящую в бесконечность череду смертей.
И тогда противник остановился. Ичиро получил несколько минут блаженного покоя.
«Неужели ему надоело?»
Внезапно ему стало очень холодно, а потом кожа утратила всякую чувствительность. Тело коченело: каменели мышцы, замерзла кровь и внутренние органы. Ослепли глаза, превратившиеся в лед. И только мозг продолжал свою работу.
«Он решил победить меня моим же оружием,» — понял Ичиро и попытался выйти из состояния ледяной скульптуры. Безуспешно. И теперь у него оставался только один выход — сдаться. Смириться с таким положением вещей. Потому что теперь нужно было победить не с помощью более быстрой реакции и контролем в управлении энергиями, а выстоять против всесокрушающей злой воли, которая сковывала, давила неподъемной тяжестью.
Состояние Ичиро не менялось, перед его мысленным взглядом проносились минуты, часы, дни. Может быть, годы. Избавленный от боли, он уже спокойно и без спешки анализировал природу вражеской атаки, и сначала неосознанно, а потом и всерьез стал пытаться справиться с ней. Все же он годами практиковался в управлении льдом и привык, что тот подчиняется его воле.
«Мое тело — моя территория,» — кристально чистое сознание породило мысль, подобную лавине — холодную и яростную одновременно, и такую же неудержимую. Ичиро обратился в стихию, которая если и мыслит, то совершенно иными, отличными от человеческих категориями. И это освободило его.
Полностью вернув себе контроль над телом, он разом отправил в двойника Дженази десятки ледяных копий, создав их с такой скоростью, о которой раньше не мог даже мечтать. Но противник прошел сквозь них с той спокойной уверенностью, с которой человек идет сквозь густой лес по знакомой тропе. Тогда Ичиро превратил снег под ногами двойника Дженази в ледяные лезвия — они рассыпались, даже не коснувшись его тела. В ответ он повторил задуманное сыном Ришари, и того пронзило насквозь прозрачными клинками. Один из них разрушил мозг.
«Это и есть разница между нами, — понял Ичиро, воскресая. — Зона, в границах которой элемент полностью подчиняется нашей воле».
Ичиро полностью контролировал только свое тело. Дженази мог убить его, находясь на расстоянии в тридцать шагов.
«А может, и дальше».
Потом повторился фокус со взрывом изнутри, но после третьей неудачи Ичиро смог наконец заблокировать и эту атаку. Противостояние двойнику Дженази теперь стало хотя бы отдаленно походить на бой.
Ситуация стала похожей на ту, с которой все началось — поединок безоружного против мастера меча. Противник использовал не только лед, но и воздух, разрывая и рассекая им на части, убивая колоссальным давлением, вбивающим в землю подобно молоту весом в целую гору. Особенно жуткой была атака, во время которой в небольшой зоне создавалось безвоздушное пространство, вакуум — атмосфера волной возвращалась на место, захватывая снег и превращая Ичиро в кровавую пыль.
Чтобы противостоять всему этому, нужны были огромная скорость и защита. Но если хрупкость своего слабого тела он еще мог компенсировать созданием щитов из льда, которые поглощали часть урона, то низкую реакцию заменить было нечем. Когда Ичиро начинал успешно блокировать стихийные атаки, двойник Дженази вступал в рукопашную, с легкостью дробя его кости голыми руками.
Для победы был нужен туз в рукаве, внезапный и очень сильный удар, который Дженази не сможет отразить. Разумеется, ничего подобного в арсенале Ичиро не было.
«Значит, нужно найти,» — с тех пор, как его убийства перестали происходить с прежней легкостью, в сыне Ришари появился азарт. Происходящее стало походить для него на игру: нет смерти, нет усталости, нет боли — ее Ичиро уже перестал замечать.
О попытался получить контроль над воздухом, но больших высот не достиг. У него не получалось достичь необходимой разницы в перепаде давления, чтобы ударные волны могли причинить сколько-нибудь ощутимый урон даже по меркам простого человека. Но практикуясь, он заметил, что влиять можно не только на атмосферу, но и на ее составляющие. Например, повысить или понизить содержание кислорода.
«Увы, но идея заставить Дженази задохнуться наивна до смешного».
Еще Ичиро наконец обнаружил в себе способность генерировать электрический ток — мистическое искусство, в котором его мать достигла невероятных высот. Она могла испепелить человека на месте или увеличить скорость прохождения нервных импульсов по тканям организма до такой степени, что мир, по ее словам, замирал на месте, и только она могла двигаться, способная увернуться не то, что от пули, но даже от удара молнии. По сути, она сама становилась ею, и лишь другие Гвардейцы были способны пережить ее атаку.
«Если я смогу понять, как она это делает, то прекращу все это, — понял Ичиро. — А времени у меня более, чем достаточно».