Просперо стало неловко. По взгляду Кенсэя бы видно, что он очень рад видеть Дженази, но тот отреагировал на его появление очень холодно, недружелюбно. Было похоже на то, что Акаяма в чем-то провинился перед старым знакомым, и теперь пытался понять, чем именно обидел его.
— Я узнал о твоем возвращении ее вчера, — осторожно ответил дедушка Юрики, — когда ты устроил то светопреставление.
Дженази неохотно повернулся, скрывая внезапное любопытство.
— А ты думал, никто не заметит, как ты законы мироздания нарушаешь? — Кенсэй улыбнулся наивности друга. — К твоему сведению, сейчас все чародеи мира на ушах стоят, пытаясь понять, что именно произошло. Но можешь не беспокоиться — только я, Сигурд и Раббен знаем, что это твоя работа.
— Меня это мало волнует, — ответил Дженази. — Так откуда ты здесь взялся?
Кенсэй задумался, словно решая, с чего именно следует начать. Потом его взгляд снова наткнулся на Просперо.
— Ты — его ученик? — задал он свой вопрос. Инспектору пришла в голову мысль, что Акаяме сложно долго концентрировать свое внимание на чем-то одном. — Дженази учит тебя подключаться к энергии Сердца Мира?
— Э-э… Да.
— Спорим, что он сейчас не знает, что делать дальше?
— Я знаю, что делать дальше! — резко ответил г'ата. — У меня уже были ученики.
— Смею заметить, что в обучении Чинкуэдо и Винсенты я тоже принимал участие… Кстати, — Кенсэй по-заговорщицки подмигнул Просперо, — ты знаешь, что Дженази — тоже мой ученик? Я обучил его всему, что он знает.
— Я перестал быть твоим учеником почти двести лет назад… И если бы я не был г'ата, погиб бы еще на островах Внешнего Архипелага — учитель из тебя был так себе.
— Между прочим, у меня сейчас своя школа и сто учеников, каждый из которых способнее тебя! — настала очередь Кенсэя проявлять вспыльчивость характера.
— Уверен, ни один из них Ичиро и в подметки не годится…
Дженази тяжело вздохнул. И в этом вздохе было слишком много горечи.
— Просперо, — он обратился к инспектору, — прежде чем слушать советы этого человека, вам следует знать, что его предыдущий ученик принес этому миру очень много боли. Его стремление изменить мир к лучшему настолько разрушительно, что его впору записать в величайшие враги человечества.
— Ты такой же, — ответил Кенсэй, отведя взгляд. — Но в плане обучения я все же лучше.
— Кенсэй…
— Нужны факты? — спросил Акаяма, странным образом торжественно улыбаясь. — Получайте. Для начала ответь, почему врата, которые закрывают от Просперо Сердце Мира, непохожи на другие. Чаще всего встречают врата из бронзы, намного реже — железные. А у него каменные. Почему?
— Железные врата Сердца Мира встречаются только у тех, у кого с самого рождения было очень много мистической энергии, — ответил Дженази. — Они наиболее талантливы в ее освоении. Бронзовые — у всех остальных. Врата Просперо каменные, потому что он… — Дженази пристально всмотрелся в искрящиеся весельем глаза Кенсэя. — Чародей?
— Вот именно! — воскликнул Акаяма. — А ты знаешь, как обучать чародея, а не просто обладателя мистической способности?
— Нет, — Дженази признал свое поражение.
— А ты знаешь, почему вообще врата Сердца Мира бывают трех типов? — Кенсэй решил добить бывшего ученика.
— Нет. Но только потому, что мой бывшей учитель не соизволил рассказать мне об этом, — Дженази ответил ему тем же.
Кенсэй отмахнулся от него, словно от надоедливой мухи:
— Потому что это старая и почти забытая история. Она уже никому не интересна…
— Тогда какого черты ты… — терпение Дженази начало подходить к концу. А Просперо подумал о том, что эти двое в прошлом действительно хорошо ладили друг с другом. Он еще не видел дядю Юрики настолько эмоциональным. И обычным.
— Кроме чародеев, — добавил Кенсэй. — С этими вратами связана древняя история нашего мира, и все уроки из нее уже были извлечены. Хм… Начну с того, что укажу на очевидный факт — они были созданы. Рукотворны, то есть. Дело в том, что десятки тысяч лет назад у человечества был страшный и непобедимый враг — существа, которых теперь именуют Неназываемыми. Это были монстры размером с гору, и они очень любили человечину. Противостоять им могли только сильнейшие обладатели мистических способностей, которые в те времена были гораздо сильнее, чем в нашу эру. Но победить Неназываемых даже они не могли, потому что сколько бы монстров не истребляли, те появлялись снова.
— Что-то мне это напоминает, — пробормотал Дженази.
Кенсэй покачал головой.
— В общем, люди осознали свое бессилие и призвали могущественные сущности из высших планов бытия — Забытых Богов. Правда, это сейчас их так называют, а раньше их за богов и принимали. Так вот, Забытые обнаружили причину непобедимости Неназываемых — монстры приходили из Сердца Мира, — Кенсэй указал на врата. — Они проникали в сознания людей со слабой мистической энергией и изменяли их тела до неузнаваемости, принимая чудовищные формы. И чтобы остановить это, один из Забытых, Бог-Кузнец, выковал Врата Бронзы, которые защитили обладающих слабыми мистическими способностями людей от влияния Неназываемых. Правда, оказалось, что Неназываемые все равно сохранили возможность захватывать тела и души людей — но только если те были совсем больны на голову. Психопаты там, маньяки… Они уже не были так сильны, и с ними было легко справиться.
— Однажды мне пришлось преследовать серийного убийцу, — произнес Просперо, как только Акаяма сделал паузу. — Я ранил его в плечо, а он превратился в покрытое слизью существо и едва не отгрыз мне нос. Я убил его.
— Это был Неназываемый, — ответил Кенсэй. — Мистических способностей, изменяющих тела таким образом, не бывает. Хотя, в каком-то смысле, это тоже мистическая способность, только использует ее не человек, а захвативший его разум монстр.
— Я не раз встречал таких, — добавил Дженази, — но никогда не придавал их существованию большого значения… Я думал так же, как и Просперо.
— Пока Врата Бронзы целы, Неназываемым ни за что не вернуть былой мощи, — Кенсэй словно успокаивал их. — Кстати, они и были выкованы из бронзы по той причине, что Неназываемые над ней не властны — этот сплав создан человеком и в природе не встречается. А вот Железные Врата были выкованы Забытыми для того, чтобы сдержать мощь истинных обладателей мистической энергии. Видите ли, новоявленные боги решили прибрать наш мир к рукам и не хотели, чтобы среди людей были равные им по силе. Иу них это получилось. Ав качестве компенсации они предложили некоторым из представителей человечества право одалживать их собственную мощь. Так появились чародеи. Началась их эпоха, которая закончилась только тогда, когда научно-технический прогресс позволил людям выходить в космос. Недовольные Забытыми Богами обратились за помощью к чему-то под именем Шик'чи'зо.
Дженази уставился на Кенсэя широко открытыми, изумленными глазами. Он был потрясен.
— Никто, кроме Забытых, уже не знает, сколько их было и куда они делись потом, но их сил хватило, чтобы создать Врата Обсидиана, — Кенсэй снова указал на резные каменные створки. — Забытые оказались запечатаны и отрезаны от мира. С тех пор только чародеи, такие как я, Сигурд, Раббен и Просперо, могут общаться с ними. И началась эпоха цивилизации Чи-Зо. Потом был катаклизм, который уничтожил и ее, и наступила уже наша эра. Вот так.
— И как же мы общаемся с Забытыми? — спросил Просперо. — И что стало причиной Катаклизма? В наших учебниках описано только то, что было после, история до него относится к разряду легенд и мифов.
— Не знаю, — развел руками Кенсэй. — Кто-то или что-то стерло целую цивилизацию с лица планеты, оставив от нее только Небесные Города. Правду можно найти в их архивах — если они уцелели, конечно. Если да, то Сигурд должен знать, спросишь у него при случае.
— И как ты себе это представляешь? — Дженази отвлекся от глубоких раздумий, в которые оказался погружен после упоминания шик'чи'зо. — Благодаря его стараниям Просперо потерял руку. Да ты и сам знаешь, насколько он недружелюбный тип.
— А вот здесь мы подходим к вопросу общения чародеев и Забытых, а также тому, как я здесь оказался, — Кенсэй заложил руки за спину и подошел к вратам вплотную. — Дело в том, что нас очень мало — чуть больше тысячи, поэтому нам проще связываться друг с другом через общие для чародеев Врата Обсидиана. Мы чувствуем, когда кто-то из нас умирает или появляется новичок. И любой из нас может прийти поприветствовать его.
— Но ты здесь один.
— Ага, — Кенсэй продемонстрировал им свой довольный оскал. — Потому что ты здесь, Дженази. Если бы тебя не было, я и Сигурд уже сражались бы за потенциального ученика-чародея, а так он не рискнул. Мы так уже больше ста лет воюем возле этих Врат. Побеждает тот, чье убеждение оказывается более действенным.
— Хотелось бы на это посмотреть… — улыбнулся Дженази.
Кенсэй ответил категорическим жестом, подразумевающим отказ, и ответил:
— Ничего интересного. Под конец мы всегда пытаемся проверить друг друга на прочность, а так как здесь магия и мистические способности не работают, и оружие не принесешь, все скатывается до банального мордобоя. Обычно побеждаю я, но что-то толковое из этого редко получается — новичок чаще всего просто сваливает и больше не желает с нами встречаться.
— Так как общаться с Забытыми? — на этот раз терпение закончилось уже у Просперо. — Что я для этого должен сделать?
— Прикоснуться к вратам и назвать имя Забытого, — ответил Кенсэй без каких-либо эмоциональных проявлений на своей физиономии.
— А если я не знаю имени Забытого? — вкрадчиво поинтересовался инспектор.
Кенсэй задумчиво потер подбородок большим и указательным пальцами.
— Ну, если у тебя нет никакой возможности узнать имена Забытых, то остается только ждать, пока кто-нибудь из них не почувствует твое существование и не попытается выйти на связь. Но так делают только самые слабые и отчаявшиеся Забытые, у которых веками не было последователей. Если чародей не туп, как пробка, то попытается выведать у своего Забытого имя более могущественного бога, но здесь есть свои риски. Например, постучался к тебе во сне Забытый бог, повелевающий пылью, а ты услышал от него имя Забытого бога огня и поспешил к тому на поклон. Может статься так, что огненному ты придешься не по душе и он откажется с тобой разговаривать, а пылевой обидится на предательство и не простит. И останешься ты вообще без силы Забытых навеки вечные, потому что если пройдет меж ними слушок о твоем коварстве, никто из них вообще не захочет дела с тобой иметь. У них там своя большая политика, в которую ты окажешься втянут, если заключишь с одним из них союз. Редкий чародей умудряется пользоваться силами двух и более Забытых, а один Забытый редко заводит больше одного чародея. На большее количество у них сил может не хватить.
— Мне кажется, Просперо будет проще и надежнее вообще забыть о магии и учится пользоваться одной своей мистической способностью, — высказал свою точку зрения Дженази. — И теперь я понимаю, почему мне так редко встречались достойные противники-чародеи.
— Глашатай тоже был чародеем, — напомнил своему бывшему ученику Кенсэй.
— Я же говорю, достойные встречались редко… Так что делать Просперо? Имя своего Забытого, я так понимаю, ты не скажешь, — уверенно предположил г'ата. — И даже знаю, почему: ему ведь тогда придется помогать обоим, и ты станешь слабее. Предполагаю, что это один из методов вашего с Сигурдом противостояния — вы знаете имена Забытых друг друга и сообщаете их чародеям-новичкам в расчете на то, что те станут их последователями и будут черпать предназначенную только для вас энергию.
— Ничего от тебя не скроешь, — Кенсэй поднял руки, признавая свою капитуляцию. — Только удавалось это редко, и мы быстро избавлялись от конкурента. Именно поэтому я не стану сообщать Просперо имя Забытого, силой которого пользуется Сигурд — он сделает все, чтобы убить его. По моей вине уже погибло три чародея, а сам я избавился от семерых. Забытый тьмы более разборчив, чем мой, — объяснил он Просперо, удивленному разницей в количестве. — Еще я знаю имя Забытого бога войны, но тот вообще ни с кем не хочет идти на контакт. Хотя ты можешь попробовать… Запоминай: Кан-Лу-Бо.
Просперо повторил это имя вслух и про себя, но когда попробовал сделать то же, прикоснувшись к вратам, Дженази остановил его.
— Кенсэй, — объяснил он, не сводя с бывшего учителя подозрительный взгляд, — большой шутник, только шутки у него всегда неудачные. Уверен, он знает больше имен Забытых, и даже выбрал того, кто точно станет с тобой сотрудничать. И это точно не Кан-Лу-Бо. Верно, Кенсэй?
— Сдаюсь, сдаюсь, — Акаяма снова развел руками. — Есть еще один очень сильный Забытый, с тяжелым характером и крайне тщательной избирательностью в вопросе выбора чародеев-последователей. Один из семи богов грома и молнии, Дзаа-Тхон-Кгар.
— Молния — это хорошо, — ответил Дженази. Просперо был с ним полностью согласен. — Но ты попробуешь связаться с ним в следующий раз, — г'ата к чему-то встревоженно прислушался. — В нашем лагере неприятности. До скорой встречи, Кенсэй!
— Эй, постойте, а что там насчет моей внучки?! — запоздало опомнился Акаяма, когда Дженази и Просперо были уже в одном шаге от возвращения в обычную реальность. Инспектор хотел было сказать, что Юрика сейчас с ними, но не успел: заполненное светом пространство и черные врата исчезли, и он снова оказался стоящим возле костра. Ранмаро и Виктория все еще не вернулись, снятая с костра походная каша не выглядела остывшей, и вообще в лагере ничего не изменилось, как-будто прошла всего пара минут. Только из палатки Юрики доносился подозрительный шум, больше всего походивший на стоны. Дженази осторожно приблизился к ней, а потом резко отшатнулся — палатка взорвалась изнутри крупными синими лоскутами.
— Юрика? — Просперо с облегчением увидел, что девушка осталась цела и невредима. Она неподвижно стояла среди обрывков ткани, не обращая внимание на то, что один из них свисал с ее головы и полностью закрывал лицо.
— Осторожнее, инспектор, — предупредил его Дженази, медленно приближаясь к девушке. — Наша Юрика тоже умеет громить все вокруг, не приходя в сознание.